И.А. Петухова: «Спасибо тебе, родной факультет!»

В дни, когда выпускникам-психологам вручают дипломы, воспоминаниями об учебе на факультете психологии МГУ им. М.В. Ломоносова, о друзьях и Учителях к 50-летию выпуска делится почетный работник высшего профессионального образования РФ, профессор кафедры общей психологии и психодиагностики психологического факультета Института психологии им. Л.С. Выготского Российского государственного гуманитарного университета, кандидат психологических наук, профессор Ирина Александровна Петухова.

50-летие выпуска курса (1973) и 20 лет без В.В. Петухова (1950-2003) 

Мы с Валерием Викторовичем Петуховым вошли на факультет на третий год его жизни — в 1968 году. Это было счастье. Счастье войти в лучшую на свете профессию, получив ее из рук невероятно талантливых людей, строивших на наших глазах и при нашем участии отечественную психологию. Счастье встретить друзей на всю жизнь, счастье встретить свою любовь и создать семью. Спасибо тебе, родной факультет за это чувство счастья, которым наполнилась моя жизнь.

Нам невероятно, просто сказочно повезло с Учителями. Сейчас, когда я читаю курс лекций по общей психологии, основной смысл своей работы вижу не в передаче знаний (их невозможно пере-дать) и не в изложении информации (она постоянно обновляется, можно и не успеть!), НО в трансляции психологической культуры. Я рассказываю своим студентам не только, например, об основных положениях общепсихологической теории деятельности, но и о том, каким удивительным человеком был Алексей Николаевич Леонтьев. Мы вместе восхищаемся личностью Блюмы Вульфовны Зейгарник, Александра Романовича Лурии, Александра Владимировича Запорожца, Даниила Борисовича Эльконина, Константина Марковича Гуревича и других корифеев отечественной психологии, у которых мы учились не только профессии, но и впитывали их отношение к нашей науке и к жизни. В нас интериоризованы частички их личности, и этим богатством я теперь делюсь со своими учениками.

Лекции по курсу общей психологии нам читал Александр Романович Лурия, а последний раздел по психологии личности («Потребности, мотивы, эмоции») — Алексей Николаевич Леонтьев. Важную роль играли семинарские занятия, которые в нашей 12 группе вели: Антонина Николаевна Ждан — скрупулезный аналитик «Проблем развития психики» и въедливый историк психологии, Марта Борисовна Михалевская — наш самый строгий экзаменатор по разделу сенсорно-перцептивных процессов, Вячеслав Андреевич Иванников — мы были его первой учебной группой и на нас он оттачивал свое педагогическое мастерство, остроумие и певческие таланты, Элеонора Давыдовна Телегина — блестящий специалист по мышлению, Валентина Васильевна Николаева — потрясающий профессионал и добрейшей души человек… С Юлией Борисовной Гиппенрейтер уже долгие годы нас связывает интерес к преподаванию общей психологии и ее «хрестоматийного» обеспечения. Разноликие и уникальные лекции по другим предметам, скажем, трудные — Евгения Николаевича Соколова, добрые — Блюмы Вульфовны Зейгарник, озорные — Владимира Петровича Зинченко, эмоциональные — Ольги Васильевны Овчинниковой, аккуратно организованные — Олега Константиновича Тихомирова, восторженные — Михаила Федоровича Нестурха (он дарил нам свои книги по антропологии с посвящениями в стихах) — были для нас органичными «составляющими», развернутыми действиями единой учебно-профессиональной деятельности. Невозможно забыть невероятно интеллигентные лекции Петра Яковлевича Гальперина, стройность и глубину лекционных встреч с Евгенией Давыдовной Хомской, потрясающий профессиональный блеск Ильи Исааковича Глезера, благодаря которому мы впервые «потрогали» мозг с тем, чтобы позже «иметь право» утверждать, что мыслит не мозг, а человек со всеми его индивидуально-психологическими особенностями.

Долговременным подарком А.Н. Леонтьева стали летние (а потом и зимние) психологические школы неформального профессионального общения студентов с «небожителями». Молодой факультет немедленно заявил о себе как творческий, свободный, яркий, неожиданный в традиционных для МГУ смотрах художественной самодеятельности, где НАШИ регулярно получали высшие баллы за мастерство. Евгений Арье, Владимир Собкин, Борис Хвостов — наши замечательные режиссеры, увлекавшие своей любовью к театру многих студентов, становившихся на время актерами, сценаристами, постоянными зрителями, а все вместе — друзьями. В преподавании общественных дисциплин на факультете случались «парадоксы»: например, «исторический материализм» нам (и только нам) читал Дмитрий Ефимович Фурман, которого 12 группа (я — староста, Валерий — комсорг) пригласила к себе в кураторы, и свободное мышление этого свободного человека, безусловно, сказалось на нашем взрослении. А замечательная Елена Юрьевна Артемьева — математик и психолог в одном лице — она стала научным руководителем Валерия Петухова, значимо повлияв на его профессиональное становление. Для меня таким человеком стала удивительная Диана Борисовна Богоявленская, которая работала в НИИ общей и педагогической психологии и увлекла меня изучением проблемы творчества. Когда мы с Петуховым заканчивали Факультет в 1973 году, заместитель Алексея Николаевича Леонтьева — Вячеслав Андреевич Иванников — подошел к нам с предложением, которое повлияло на то, как сложилась наша профессиональная жизнь. Мы оба были рекомендованы в аспирантуру, в которой было только 3 места, и Вячеслав Андреевич сказал, что он не сомневается, что мы займем 2 из них. Однако поскольку руководитель Валерия (Е.Ю. Артемьева) работала на факультете, а мой руководитель (Д.Б. Богоявленская) была сотрудником НИИ ОПП АПН СССР, он предложил мне «перейти через дорогу» (через Никитскую/Герцена на Моховую) с тем, чтобы дать шанс еще кому-то поступить в аспирантуру факультета. Так мы и сделали, и с тех пор мы с Петуховым всегда содержательно работали вместе и были ближайшими коллегами-единомышленниками, но формально никогда не работали в одних и тех же учебных заведениях. Когда-то я преподавала по совместительству на спецотделении Факультета, но это — совсем другая социальная позиция, хотя и при таком соприкосновении с Alma Mater начинало сильнее биться сердце.

Значимым для нашего курса событием было приглашение на факультет (точнее, на кафедру общей психологии) Мераба Константиновича Мамардашвили. Алексей Николаевич не просто «приютил» опального философа, но доверил ему читать свой любимый, так сказать, отеческий курс «Методологические основы психологии», в котором напутствовал будущих специалистов, выпуская их, как птенцов из гнезда, в самостоятельную профессиональную жизнь. В сентябре 1972 года Леонтьев ввел в 51 аудиторию незнакомого, необычного человека и, разъяснив важность курса, сказал, что теперь лекции нам будет читать философ. Для нас с Петуховым эти лекции выстроили методологические основы для целостного понимания курса общей психологии. За создание и реализацию концепции целостного курса В.В. Петухов был удостоен Ломоносовской премии, а после ухода Валерия ответственность на продолжение «жизни» целостного курса приняла на себя я. Не случайно и не формально Валерий Викторович посвятил свою книгу «Природа и культура» именно Мерабу Константиновичу.

Алексей Николаевич Леонтьев был внимателен и строг к своим ученикам. Прежде всего, он их искренне уважал. Вместе с тем, он предъявлял к ним наивысочайшие требования. Об этом рассказывали они сами — В.В. Столин, А.Д. Логвиненко, А.Г. Асмолов, В.А. Петровский, Е.В. Субботский, А.А. Пузырей, Б.М. Величковский, Э.Н. Джафаров и многие-многие другие. Особо следует подчеркнуть специфику общения между студентами разных курсов. Ведь Алексей Николаевич искал молодых сотрудников, прежде всего, преподавателей создаваемого им факультета, так что друзья становились экзаменаторами (учителями) и наоборот. Скажем, содержание курсовых работ «разъяснял» Петухову их рецензент и неисчерпаемой глубины человек Андрей Андреевич Пузырей, а наш курс готовился к одному из разделов госэкзамена по умному учебнику обаятельного Бориса Митрофановича Величковского (и др.) «Психология восприятия». Моим добровольным куратором стала неутомимая на добрые дела Маргарита Костикова (она была на 2 курса старше). Многие премудрости психологии с удовольствием обсуждал с нами Анатолий Александрович Тюков — наш замечательный друг. Получилось так, что студенты разных курсов были переплетены дружескими связями, профессиональными пристрастиями, любовью, семейными узами. Нечастые встречи с однокурсниками можно назвать «сеансами омоложения» — столько в них добра, радости, веселых воспоминаний.

Ребята, привет всем!

Приведу выдержку из интервью В.В. Петухова, взятого у него в 2002 г. Еленой Евгеньевной Соколовой в рамках проекта «Устная школа А.Н. Леонтьева». Среди прочего Валерий Викторович рассказывает о том, как он готовил автореферат своей кандидатской диссертации.

Итак:

«Многим известен своего рода миф о том, что Леонтьев сам писал и требовал переписывать первоначальный вариант текста четыре раза (впервые об этом рассказала мне Юлия Борисовна Гиппенрейтер). Для меня же это не миф, но символ: здесь — непосредственно ясный идеальный "урок", создающий ученику область ближайшего развития, которое необходимо ему для оформления собственной мысли. И когда этот путь пройдешь, тогда вспомнишь: ведь и Вертгеймер (в "Продуктивном мышлении") утверждал, что для понимания новой по содержанию фразы большой аудиторией лектор должен произнести ее именно четыре раза, да и знаменитая "схема творческого процесса" по Уоллесу тоже содержит четыре этапа.

Моя кандидатская диссертация по разным причинам проходила трудно. На кафедральной предзащите она была "рекомендована с доработкой": Алексей Николаевич много ходил и говорил: "Я не могу выпустить в бой солдата без каски". Так или иначе, она была представлена к защите на Ученом совете, и можно, казалось бы, печатать автореферат. Но для этого необходимо получить на титульном листе подпись декана, а Леонтьев сказал: "Дайте-ка я почитаю". И работа над текстом (Алексей Николаевич уже часто бывал болен) заняла 1977-78 учебный год. Заметим, что предоставленный ему реферат (первый вариант) считался мною полностью сделанным, "чистым", т.е. самостоятельно отпечатанным на машинке (компьютеров тогда не было) на лучшей бумаге без единой орфографической ошибки. Однако общее замечание Алексея Николаевича (общались мы в основном по телефону) было вполне закономерным: "Работа посвящена визуальным способам решения задач, а рисунков явно недостаточно. Больше рисуйте". В диссертации рисунков, точнее, схем было немало, но включение их в автореферат (связанное с сокращением текста) оказалось серьезной проблемой. Действительно, попробуйте в обобщающем рисунке изобразить конкретный прием решения задачи как способ ее образного представления испытуемым. Говоря кратко, это примерно то же самое, что зарисовать когнитивную карту лабиринта за толменовскую крысу — образное представление, которое Вы в принципе не можете увидеть, хотя точно знаете, что оно есть, должно быть. Мнение Леонтьева о втором варианте реферата было резко отрицательным. Он передал текст не мне, а Елене Юрьевне Артемьевой, и она лишь позже рассказала о его жестком требовании: "Заумность — устранить!". В результате реферат содержал только два рисунка. Со мной Алексей Николаевич — это потребовало личной встречи в его кабинете — поговорил иначе: "Ваш текст мне трудно править потому, что он слишком хорошо оформлен. Напишите (или вставьте) основное, важное для структуры работы — как черновик, от руки". И вдруг добавил, кивнув на свежий номер "Вопросов философии" со знаменитой статьей Владимира Петровича Зинченко и Мераба Константиновича Мамардашвили (тогда я не знал, что он работал с текстом этой статьи и мог стать ее соавтором): "Поймите, им — можно, а Вам — пока нельзя: Вы не прошли школу". Наверное, я действительно что-то понял и долго готовил третий вариант, назвав его проектом автореферата. Разрезал напечатанный текст, дополнял его от руки, склеивал и, самое главное, резко сократил, разделив на три последовательные части итоговую главу о Леви-Брюле. Именно трехчастно обобщать и представлять студентам важный материал стало затем, если хотите, принципом преподавателя. На этот раз ответ был нескорым. Алексей Николаевич вернул мне проект с редакционной правкой и (уже по телефону) сказал: "Структура есть: просмотрите замечания и можете оформлять". "Иное дело, — передала мне его слова Елена Юрьевна. — То, что написано от руки, надо включить в диссертацию и выделить в ней — золотом по мрамору" (последнее словосочетание я часто слышал потом от леонтьевских учеников). С четвертым вариантом я мудрить не стал, тщательно сохранил все исправления, аккуратно перепечатал, передал текст Алексею Николаевичу и терпеливо ему звонил. "Полная победа... — таковы были его слова, и я поспешил обрадоваться. — Теперь мы можем приступить к оформлению текста диссертации". Шла весна 1978 года, я, что называется, осмелел и, извиняясь, попросил декана о возможности доработать диссертацию самому. Минуту ждал у телефона-автомата и услышал в ответ: "Валяйте. Желаю успеха". В июне я защитился. А научные тексты, в том числе — лекции, оформляю и сейчас — «под руководством Леонтьева». Вот такая школа».

Фото: В.В. Петухов. Из архива И.А. Петуховой

По окончании факультета в 1973 года мы получили диплом (у меня он «красный»), в котором написано «Психолог. Преподаватель психологии». Если Университет обеспечил прочный научный фундамент для меня как профессионального психолога, то преподавателя во мне увидела проницательная Ирина Алексеевна Зимняя (докторант Алексея Николаевича Леонтьева) — мой замечательный Учитель, ставший надежной опорой на первых этапах освоения этой новой профессиональной деятельности, и мудрым, дорогим старшим другом в дальнейшем. Именно благодаря ей я стала Преподавателем и работаю в высшей школе с 1980 года. Рада, что она во мне не ошиблась: в 2001 году я получила ученое звание профессора, а в 2012 году «За заслуги в области образования» мне присвоено звание «Почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации».

Спасибо, дорогие учителя. Лекции В.В. Петухова, а также мои лекции заканчиваются аплодисментами благодарных студентов, но, в первую очередь, это аплодисменты нашим Учителям.

Спасибо тебе, родной факультет!