Ушел из жизни Юрий Константинович Корнилов

На 86-ом году жизни скончался Юрий Константинович Корнилов — Человек с большой буквы. Учёный с большой буквы. Коллега, Друг и Наставник.

Работая в университете со времени его основания, он более 40 лет возглавлял кафедру общей психологии факультета психологии ЯрГУ им. П.Г.Демидова. Профессор, кандидат психологических наук, основатель научной школы психологии практического мышления, Юрий Константинович внёс большой вклад в развитие и становление не только факультета, но и науки психологии в целом.

Он преподавал курсы «Общая психология (мышление, речь)», «Теории мышления», «Психология практического мышления». В область его научных интересов входили также опыт профессионала, психология инструмента, психология понимания, психосемантика.

Длительное время Юрий Константинович работал в должности проректора ЯрГУ.

«Признаюсь честно, через 40 лет работы на факультете мне по-прежнему интересна психология!» — признавался он в своем интервью.

Коллеги и ученики Юрия Константиновича скорбят вместе с его родными. Светлая память...

Подробная информация о прощании, которое состоится 1 сентября, будет опубликована в ближайшее время.

Источник: официальная группа факультета психологии ЯрГУ им. П.Г. Демидова ВКонтакте

***

Интервью с Ю.К. Корниловым: «При любых трудностях находятся ребята, с которыми можно работать»

— Юрий Константинович, откуда Вы перешли работать на факультет?

— Из пединститута. Я там работал и читал лекции по психологии студентам на физвоспитании. Студентов было 40 мальчиков и 3 девочки. Когда они все записывали, шум стоял очень выразительный. Мальчики не умели разговаривать шепотом, и они очень деликатно, но все-таки переговаривались. В аудитории был такой низкий мужской гул.

— Когда открылся университет, психологов в Ярославле было немного. Как Вы оказались в психологии?

— По образованию я физик. Сначала, когда мы еще учились в пединституте на младших курсах, в город вновь приехал В.С. Филатов. Он занял должность ректора, был очень авторитетным и, наверное, тогда была открыта кафедра психологии.

Потом я уже успел поработать в школе, был учителем физики и основ производства. Но поддерживал контакт с пединститутом — играл в оркестре народных инструментов на альтовой домре. И вдруг меня встречает мой коллега М.М. Князев и говорит, что В.С. Филатов сказал к нему зайти. Я пришел. Василий Степанович сидел в своем кабинете, он говорил со мной недолго, сказал: «Поступайте ко мне в аспирантуру». Это был 1966 год. Я пошел, подал заявление и начал готовиться. Конкурс на аспирантское место был 4 человека.

— А какой темой Вы занимались в аспирантуре?

— В.С. Филатов поручил меня Н.П. Ерастову. Николай Павлович приехал из Ульяновска, устроился к нам на работу и готовил к защите докторскую диссертацию. Он стал моим фактическим научным руководителем, много занимался моим образованием. Поедет в Москву на конференцию, берет меня с собой и рассказывает о конференции. Так я попал на III Съезд общества психологов, ехали всей кафедрой. А потом в Москве мне Л.Л. Гурова показала, как делать исследование по методике мышления вслух. Н.П. Ерастов для этого меня возил в Институт психологии Академии педагогических наук СССР, где директором был А.А. Смирнов. И я стал исследовать процесс решения физических задач. Не уложился с диссертацией в срок до 1969 года, за что меня очень-очень ругали... Но все-таки взяли на кафедру, я работал и заканчивал диссертацию. Н.П. Ерастов считал, что надо приглашать самых суровых оппонентов и ведущую организацию. Поэтому ведущим учреждением был Институт психологии АПН, а оппоненты были В.Н. Пушкин и А.В. Брушлинский. В.Н. Пушкин тогда был молодым доктором, А.В. Брушлинский защитил докторскую позднее, в 1977. Помню, что в диссертации употреблял термин «модель», вслед за В.Н. Пушкиным. А.В. Брушлинский меня за это критиковал. 24 апреля 1970 года я защищался в Ярославле, в Совете при пединституте. И ВАК утвердил решение диссертационного совета точно в день моего рождения — 24 июля 1970.

— Университет начал работу в сентябре 1970?

— Да. И туда сразу пошли В.С. Филатов, В.Д. Шадриков, В.В. Новиков, с ними зав. лабораторией М.М. Князев. А я перешел уже второй очередью. Правда, уже с 1970 работал на хоздоговорах у В.В. Новикова, поэтому немножко знал университет.

Вообще мы тогда интересно жили. Очень интересно. В.С. Филатов раз в два года организовывал конференции по психологии труда и к нам приезжали многие психологи. Здесь были Б.Ф. Ломов, М.Г. Ярошевский, К.К. Платонов, Д.А. Ошанин, но приезжали не только уже знаменитые психологи, а еще, например, Д.Н. Завалишина. Л.И. Анцыферова, К.А. Абульханова-Славская, А.В. Брушлинский тогда работали в Институте философии научными сотрудниками сектора психологии, они тоже приезжали.

Одного из первых я приглашал читать на втором курсе лекции по мышлению А.В. Брушлинского. Студенты в перерыве разбегались, а я не пускал... Он много раз приезжал в Ярославль, и в Москве по-разному поддерживал нас. Удивительный человек.

К нам Л.Ф. Обухова приезжала лекции читать, оказалось, что она занималась слепоглухонемыми, с ней было невероятно интересно разговаривать о связях мышления и речи.

Нынешний директор Института психологии РАН А.Л. Журавлев начинал работать у нас. Тогда уже третий курс появился и мы искали преподавателей. Из Ленинградского университета приезжала читать лекции Ю.Г. Трошихина, она об этом узнала и сказала: «А вот у нас с отличием заканчивает такой замечательный студент Журавлев». Анатолий Лактионович согласился, приехал к нам, действительно произвел замечательное впечатление, он даже на хоздоговоре успешно работал на Красном Перекопе. Потом уехал поступать в аспирантуру в Институт психологии РАН и там остался.

Когда Н.П. Ерастов перешел на факультет, меня отправили на стажировку в Москву. Там несколько месяцев я слушал и молодых ученых, и корифеев: А.Н. Леонтьева, А.Р. Лурию, Б.В. Зейгарник. Лурия лекции читал не с 9 часов, а с 8, потому что вставал страшно рано и терпеть не мог, когда опаздывают. Леонтьев обладал каким-то особым влиянием. Обычные кафедры у него всегда начинались с теоретических вещей, а как проходили — потрясающе сильное впечатление. Тогда же познакомился с Т.В. Ахутиной, Ю.К. Стрелковым, подружился Е.Ю. Артемьевой. Надо бы про Е.Ю. Артемьеву рассказать, хотя это отдельная история. У нее всегда были люди. Мы долго дружили, позднее Артемьева болела (ее не стало в декабре 1987), очень хотела успеть закончить докторскую, и общение было уже не такое. А в 70-х там В.Я. Романов бывал. Тогда В.Ф. Петренко был еще студентом курса третьего, приезжал на мотоцикле, в кожаной куртке, хотя его руководителем был А.Н. Леонтьев. У Е.Ю. Артемьевой аспирантом был А.Г. Шмелев. Позднее там мы познакомились с А.Ш. Тхостовым и В.П. Серкиным. На предзащите докторской Елены Юрьевны в дискуссии я выступал по методам математической обработки.

Неожиданно мне стала возражать Б.В. Зейгарник, все страшно удивились, а Артемьева так спокойно говорит: «Ну что Вы, Блюма Вульфовна, это же он про ленинградцев». Какое чувство юмора! Хотя она была уже тяжело больна...

Еще как-то на конференции в Москве нас не хотели селить в гостиницу. Много народу собралось, все сидели и ждали. Стало скучно, я начал ходить, разговаривать. Так мы познакомились с А.О. Прохоровым.

— Юрий Константинович, так ведь все мы выпускники нашего факультета были Вашими студентами! Про нас тоже расскажите.

Да, вы все мои студенты (смеется). В педуниверситете работает В.А. Мазилов, он у меня писал все курсовые и диплом про локацию ограничений при решении задач. А Ю.П. Поваренков у меня ничего не писал, я просто его помню, среди студентов он очень выделялся, был существенно старше, как-то взрослее.

А на факультете... Не все знают уже, что некоторое время Л.Ю Субботина работала на кафедре общей психологии. Это был наш первый выпуск, с ней А.В. Панкратов учился и еще много замечательных ребят, я просто не успею про всех про них рассказать.

Еще помню, что когда вел семинары, я делал круглый стол и пытался организовывать обсуждение. Как обычно, всегда были люди, которые отсиживались, но был там В.Н. Дружинин — широкая душа, — он всегда участвовал в дискуссии, ему все было интересно, заводной был страшно. Еще с того курса А.В. Карпов в обсуждениях участвовал. Позднее учился Ю.В. Громыко, он тоже в дискуссиях участвовал, но по-другому, всегда проверял преподавателя.

На кафедре социальной и политической психологии работает С.А. Трифонова. Она как-то вдруг у меня появилась и сказала, что хочет учиться в аспирантуре — получилась интересная диссертация. Уже не помню, писал ли М.М. Кашапов у меня диплом, но в кандидатской мы с ним попробовали решить интересную проблему — как учитель строит представление об учениках.

Дальше, если идти по факультету, кафедра общей психологии. Сейчас там работают мои ученики: Н.Н. Мехтиханова, Е.В. Конева, В.К. Солондаев, И.Ю. Владимиров, С.Ю. Коровкин, про А.В. Панкратова я уже сказал.

Идем дальше по факультету. На кафедре консультационной психологии работает Е.В. Драпак. Когда я вел кружок, ко мне ходила Н.В. Нижегородцева, которая сейчас работает в педуниверситете, а Е.В. Драпак не ходила ко мне. Она ходила в кружок Л.П. Урванцева и была там важной мыслящей единицей, но поступила ко мне в аспирантуру и мы обнаружили, что... ну, в общем, это все уже можно почитать.

— А за эти 40 лет какие самые главные для Вас изменения на факультете произошли?

За 40 лет? Столько раз всякие перемены были! Одна из первых серьезных перемен была, когда наконец появились первые выпуски. Вот это была перемена! И радость, и праздник, не знаю, как и сказать. До тех пор затащить преподавателей-психологов удавалось с большим трудом, хотя к нам каждый год приезжали человека по два, причем не только из Москвы и Ленинграда, из Киева приезжали и из Тарту. Но когда количество наших выпусков достигло N-го размера, вся атмосфера, вся картина стала не лучше и не хуже, а совсем другая. Уже В.Д. Шадриков в то время у нас не работал. Потом, когда уже В.Е. Орел был деканом, принципиально, конечно, не было каких-то иных совсем вещей, но все равно дух уже был другой, и время было другое. И в городе больше не удивлялись, что в университете есть психологи, уже все спокойно шло.

А потом, конечно, сказались 90-е годы. Все это влияет, к сожалению. Я не забуду конференцию 1984 года, которую мы проводили, и конференцию, которую мы в 1990 попытались провести, — несопоставимые вещи были. Бедность очень чувствовалась на факультете.

Ну, а потом был еще такой очень мощный период, когда начались защиты. Сначала кандидатские, потом первые докторские. Когда нынешний основной состав начал формироваться, это тоже была очень сильная перемена.

Сейчас, как 90-е повлияли, потом было лучше время, так и сейчас что творится в стране все равно влияет. Ставить любому «тройку»... Разве это жизнь? Разве это нормально? Глупо это, противно и аморально. Раньше удавалось хоть в какой-то мере сопротивляться. И снова такое возобладало... Однажды давно мы с Шадриковым гуляли, шли по площади Волкова и спорили на всякие темы. Он мне сказал: «Да ты же идеалист! А я нет. Я — реалист!» Конечно, реалист это хорошо, сейчас сам могу назвать всякие недостатки идеалиста, но наверно еще существует категория меры, все должно быть в каком-то диапазоне...

— Тогда Вы — гегельянец!

— И хорошо, потому что, когда совсем что-нибудь одно вылезает, вся система начинает барахлить. Я прожил на факультете 40 лет, со всеми его плюсами и минусами. Он хороший, он наш, потому и переживаю. Это же традиция, все это через поколения студентов по наследству передается!

— А что бы Вы хотели сказать факультету?

— Признаюсь честно — через 40 лет работы на факультете мне по-прежнему интересна психология! У меня какие-то новые мысли появляются, какие-то экспериментальные идеи. Судя по тому, как откликаются люди, с которыми я контактирую сейчас, эти идеи могут быть интересны. Сейчас тема практического мышления подзаглохла у нас. Но со временем все равно кто-нибудь возьмется. Не на все сразу хватает времени. Это первое — что мне интересно, и я желаю всем, чтобы им было интересно.

И второе. Здорово, что до сих пор, при всяких трудностях, находятся ребята, с которыми можно работать. Мне кажется, что мы можем, если больше работать с ребятами, если быть более настойчивыми, мы можем вытащить и по-настоящему научить гораздо большее количество ребят. Здорово, что существуют кружки, всякие неформальные заведения — спортивные и специальные, профессиональные. И поэтому есть основания оптимистически глядеть на будущее факультета!..

Беседовал В.К. Солондаев.