Гендерная социализация в пожилом возрасте

Введение

Актуальность исследования гендерной социализации в пожилом возрасте обусловлена рядом причин. Первая причина связана с демографической ситуацией, поскольку растущее количество людей старших возрастов в составе населения страны актуализирует необходимость изучения социальных и психологических проблем людей старшей возрастной группы, а также выделения условий и факторов процесса социализации в пожилом возрасте, способствующих благополучному старению. В большинстве концепций возрастной периодизации присутствует согласованная с данными Всемирной организации здравоохранения точка зрения относительно границ последнего этапа жизни человека. Пожилой возраст включает период от 60 до 74 лет, старость — от 75 до 89 лет, а период после 90 лет — это долгожительство.

Вторая группа причин актуальности данной публикации связана со слабым вниманием исследователей к изучению гендерных проблем социализации пожилых людей. Гендерные исследования отечественными учеными проводятся уже три десятилетия, а вопросы, касающиеся гендерных проблем социализации пожилых людей, практически не изучены.

В сфере внимания исследователей социогуманитарной направленности, занимающихся изучением проблем людей пожилого возраста, чаще всего оказываются следующие темы: социальные стереотипы старения и дискриминация пожилых [11; 20; 25; 30]; социально-психологическая адаптация представителей старшей возрастной группы [13; 32]; взаимоотношения представителей старшего и младшего поколений [6; 14].

Все перечисленные темы социально-психологических исследований людей старшего возраста в большей или меньшей степени касаются проблем социализации людей позднего периода жизни, при этом общая точка зрения связана с пониманием социализации не только как процесса освоения системы знаний, норм, ценностей, способствующих развитию и самореализации, но также как процесса воспроизводства человеком социальных связей за счет деятельности и включения в социальную среду [1; 29].

Концепция успешного старения

В понимании процесса социализации в пожилом возрасте как периоде жизни с разными видами активности находит отражение принятие большинством современных исследователей концепции успешного старения [4; 9; 15; 23; 26; 36; 37; 38], основные положения которой выстраиваются в противоположном направлении по сравнению с концепцией проблемного старения, которая была популярной в геронтопсихологии в предыдущие десятилетия.

Если пожилой человек продолжает посильную профессиональную деятельность или занимается общественной работой, осуществляет активное взаимодействие с членами семьи и другими людьми, то социализационные процессы будут продолжаться, и вклад такого человека в воспроизводство социального опыта будет значимым [16; 22; 23; 32]. В соответствии с концепцией успешного старения в пожилом возрасте сохраняется достаточный уровень физических и умственных возможностей, позволяющий заниматься социально значимой деятельностью и добровольным посильным трудом, что способствует субъективному благополучию и удовлетворенности жизнью [4; 17].

Пожилой возраст понимается как высшая точка духовного развития, как период в жизни человека, который характеризуется формированием уникального качества или душевного состояния, называемого мудростью. Мудрость в этой ситуации характеризуется реалистичной оценкой уже достигнутого и того, что еще можно достичь в межличностных отношениях, гармонии с другими людьми и с самим собой, в реализации своих интересов и увлечений, в творческой, созидательной деятельности. Это время, когда жизненная активность сохраняется, а готовность отдавать другим свой жизненный опыт не исчезает [3; 12; 16; 32]. Субъектный подход, активно разрабатываемый отечественными психологами, акцентирует внимание на значимой роли психологической составляющей в поддержании активности человека в поздний период его жизни. Именно формирование субъектности, внутренней позиции и активности человека является той основой, благодаря которой будет происходить в процессе социализации развитие личности в период поздней взрослости и старения [15; 31].

В работах исследователей, разделяющих такие взгляды, при изучении разных аспектов жизни пожилых людей используются такие понятия, как: «благополучное старение», «позитивное старение», «продуктивное, конструктивное старение», «позитивный образ старости», «молодые старики», «третий возраст», «активное долголетие» [4; 8; 12; 13; 27].

В публикациях, посвященных изучению условий и факторов социализации в пожилом возрасте, исследователями был проанализирован широкий перечень социально-психологических факторов, влияющих на благополучие пожилых людей: участие в обучающих программах (неформальное образование) [8; 22; 34]; социально значимая и творческая деятельность [13; 32]; личностные характеристики (субъективная оценка собственного возраста, гибкая самоидентификация, интегрированность, смысложизненные ориентации, жизнестойкость, чувство контроля над своей жизнью) [3; 9; 17; 27; 33].

Гендерные нормы и социализация

Такой значимый для социализации мужчин и женщин социокультурный фактор, как приверженность определенным гендерным нормам, не рассматривался исследователями применительно к людям пожилого возраста. Понятие «гендерные нормы», как правило, используется для выделения содержания понятия «гендер». Так, О.А. Воронина, раскрывая в «Словаре гендерных терминов» содержание понятия «гендер», подчеркивает, что гендер обозначает совокупность социальных и культурных норм, которые общество предписывает выполнять людям в зависимости от их биологического пола [7].

Основные институты социализации активно способствуют усвоению детьми и взрослыми людьми тех норм мужского и женского поведения, которые в конкретный временной период приняты в обществе как нормативная модель поведения для представителей гендерных групп. Нормы мужского и женского поведения (гендерные нормы) формируются на основе культурных обычаев, традиций, символов, распространяются и закрепляются в общественном сознании с помощью продуктов культуры и средств массовой информации. Гендерные нормы как групповой феномен характеризуются высокой степенью устойчивости, ригидности и слабой подверженности изменениям, они способствуют стабилизации характеристик гендерных групп, но в то же время могут ограничивать индивидуальное развитие и самореализацию мужчин и женщин [19].

Анализ гендерно-ориентированной научной литературы свидетельствует о сосуществовании в социально-культурном пространстве и в обыденном сознании людей двух основных нормативных моделей ролевого поведения мужчин и женщин: традиционалистские (патриархатные, консервативные) гендерные нормы и эгалитарные (современные) гендерные нормы [5; 18; 21].

В соответствии с традиционалистскими нормами мужчине предписано активно проявлять себя в социальной жизни, в роли субъекта профессиональной и общественной деятельности, главы и «кормильца» семьи, поскольку эти роли являются связующим звеном между семьей и обществом в целом. А «естественным» предназначением женщины считается самореализация при исполнении роли матери, воспитательницы детей и хозяйки. Традиционалистский нормативный эталон мужского поведения включает такие составляющие, как физическая сила, уверенность в себе и потребность в самоутверждении, склонность к доминированию и способность контролировать ситуацию, потребность в поведении отличаться от женщин. Нормативный эталон традиционалистских взглядов ориентирует женщин на проявление в поведении скромности, сочувствия и уступчивости, что особенно важно для выстраивания отношений с мужчинами. Кроме того, женщины должны ухаживать за своей внешностью и следить за фигурой, чтобы всегда хорошо выглядеть в глазах окружающих. При этом женщинам не следует стремиться к карьерным достижениям, соперничая с мужчинами, а также тратить время и ресурсы на несемейные интересы.

Эгалитарная модель мужского и женского поведения основана не на противопоставлении, а сближении и взаимозаменяемости мужских и женских социальных ролей в общественной жизни, профессиональной деятельности и в сфере семейных отношений. В рамках эгалитарной модели отношений между полами акцент сделан не на доминировании и подчинении, а на равенстве статусных позиций в разных сферах жизни, что соответствует запросам современных мужчин и женщин в индивидуальном саморазвитии и самовыражении. Самореализация и в профессиональной сфере, и в семейной одинаково значима для современных женщин и мужчин, поэтому доминирующей для них должна стать поведенческая стратегия, ориентированная на достижение баланса семьи и работы.

Целью статьи является теоретико-аналитическое исследование гендерных феноменов, раскрывающих особенности социализации мужчин и женщин пожилого возраста.

В качестве основной методологии анализа использовался гендерный подход, который сформировался как оппозиция традиционным исследованиям отношений между полами, опирающимся на убежденность в необходимости и целесообразности дифференциации ролей, статусов, позиций мужчин и женщин в публичной и частной сферах жизнедеятельности. В рамках гендерного подхода отрицается идея биологического детерминизма, объясняющая гендерное неравенство в социальной сфере как нечто заданное природой, а потому «естественное» и неизменное. Гендерный подход, напротив, исходит из того, что разные социальные роли и статусные позиции мужчин и женщин имеют не столько биологический «природный», сколько социальный характер [35].

В сфере социально-психологического знания методология гендерного подхода определяет исследовательскую стратегию в отношении двух социальных групп (мужчин и женщин) с целью преодоления статусного и ролевого неравенства, а также создания условий равных возможностей для развития и самореализации представителей этих групп во всех сферах жизнедеятельности.

В пожилом возрасте социализация мужчин и женщин связна с утратой ряда социальных ролей и освоением новых ролевых моделей поведения. Успешность этого процесса в значительной степени обусловлена сформировавшимися в общественном и индивидуальном сознании нормативными установками по поводу конкретных моделей ролевого мужского или женского поведения.

Гендерные феномены социализации в пожилом возрасте

В монографии О.В. Красновой и Т.З. Козловой описан такой феномен, как «двойной стандарт старения», который обозначает, что старение имеет различное значение для мужчин и для женщин. В системе традиционалистских взглядов старение означает для женщин процесс «сексуальной дисквалификации»: поскольку женщина в основном ценится за то, что может родить и вырастить детей и ухаживать за своим мужем, но после этого становится неясной ее «польза». В патриархатном обществе статус мужчин выше, чем статус женщин, т.к. ценность мужчин определяется профессиональными успехами, а ценность женщин прежде всего зависит от репродуктивных возможностей. Женщина ценится согласно сексуальной привлекательности, способности и полезности для мужчин, т.е. ее ценность «сексуализирована», и это определяет в глазах общества ее позитивный статус в первой половине жизни и негативный — во второй. Поэтому социальная девальвация пожилой женщины происходит независимо от ее занятий и личностных особенностей [24]. Двойной стандарт старения — это явление, порождаемое традиционалистскими гендерными нормами, акцентирующими значение биологической составляющей в жизни женщины и низкую оценку ее как личности.

Мужчины и женщины, которые в своем ролевом поведении руководствуются традиционалистскими нормативными канонами «настоящих» мужчин и женщин, в пожилом возрасте сталкиваются с серьезными проблемами и переживаниями, вызванными обстоятельствами, не позволяющими реализовывать привычные поведенческие ролевые модели.

Женщины, ориентированные на традиционалистские гендерные нормы, имеют выраженную склонность к сохранению привычного ролевого поведения на протяжении всей жизни, реализуя роли послушной дочери и жены, заботливой матери и бабушки. Однако в пожилом возрасте возникает необходимость изменения устоявшихся моделей ролевого поведения и освоения новых ролей. Пожилые женщины, реализуя «истинно женское предназначение быть матерью и хранительницей домашнего очага», стараются сохранить значимую для них роль хозяйки дома, помогают своим взрослым детям в ведении домашнего хозяйства, заботятся о внуках, но их семейный статус существенно снижается, происходит выключение женщин из сферы принятия решений по семейным и домашним делам. Особенно резко сокращается их влияние в сфере занятости и образования членов семьи, а также в принятии решений о денежных расходах [28]. Такие женщины переживают внутриличностный конфликт гендерной роли, т.к. оказываются в ситуации противоречивых представлений и ожиданий по поводу исполнения этой семейной роли. Такой конфликт несоответствия ожиданиям остро переживается пожилыми женщинами, посвятившими себя семье и детям. Потеря значимой позиции в семье сопровождается чувствами ненужности, недооцененности и отчуждения. Женщина может ощущать себя в роли «обслуживающего персонала», не имеющего права голоса в семье, что будет нарушать ее психологическое самочувствие и способствовать возникновению конфликтов с членами семьи.

Еще одна сфера потенциально конфликтных состояний пожилых женщин связана с нормой внешней привлекательности. Женщины, приверженные традиционалистским гендерным нормам, считают свою привлекательную внешность ценным достижением и ресурсом влияния на мужчин. В связи с возрастными изменениями у женщин сокращаются ресурсы внешней привлекательности, и, следовательно, растрачиваются ее социальный капитал и инструменты влияния. Все это способствует появлению психологических комплексов, возникающих в процессе сравнения себя с навязываемыми в СМИ эталонами. Результатом такой самообъективации у многих женщин будет возникновение симптомов ухудшения психического здоровья, например, депрессии, расстройства пищевого поведения. Необходимость привести стареющее тело в состояние, соответствующее идеалу сексуально привлекательного, молодого тела, и невозможность этого понимаются как провал, неудача в исполнении предписанных норм выглядеть моложе своих лет [10].

Что касается мужчин, то знаки и приметы их старения не так важны и не так заметны, как у женщин, т.е. потеря молодости не приносит им социальную девальвацию. Больше того, некоторые аспекты старения даже могут увеличивать мужскую физическую привлекательность, например, «благородная седина» и большая мужественность, сила духа, в то время как женские нормы привлекательности связаны, как правило, только с молодостью [24].

Реклама

Елена Ивановна Николаева

Вебинар

0

ВЕБИНАР: «На старости дожили до радости?» Психология красивого старения

Подробнее

Жизненная ситуация, вызывающая тяжелые внутриличностные конфликты у людей в поздний период жизни, связана с болезнью и смертью супругов. Известна статистика, свидетельствующая о том, что мужчины в среднем живут меньше, чем женщины, поэтому женщины существенно чаще оказываются в роли вдов, чем мужчины в роли вдовцов. Двойной стандарт старения проявляется и в ситуации потери супруга: женщине «приличнее» оставаться вдовой, но общество не осуждает, а даже ободряет мужчин-вдовцов снова жениться. Более высокие показатели повторных браков среди мужчин отражают культурные нормы и статусное неравенство полов [2].

Женщины, ориентированные на традиционалистскую модель семейных отношений, в соответствии с которой муж воспринимается как глава семьи, опора и защитник, в связи с его потерей оказываются в состоянии тяжелого психологического кризиса. Фрустрация потребности реализации в субъективно значимой супружеской роли вызывает не только внутреннее напряжение, тревогу, отчаяние, но и провоцирует экзистенциальный кризис потери смысла жизни. Тяжелее переживают потерю супруга женщины, для которых нормой жизни была зависимость от мужа и в материальном плане, и в психологическом. Если отношения между супругами были выстроены на основе не доминирования, а равенства, если признавалось право на существование определенной степени автономии для каждого, если поддерживались личностное развитие и самосовершенствование, то потеря супруга не приведет к утрате смысла жизни и со временем психологическое состояние стабилизируется.

В системе традиционалистских норм поведения «настоящего» мужчины ведущую роль играют профессиональные достижения, карьера, материальное благополучие. Многие мужчины переживают экзистенциально-гендерный конфликт в ситуации выхода на пенсию, поскольку кардинально меняется социальный статус и финансовая состоятельность, являющиеся главной опорой в системе нормативных канонов «правильной» мужественности. «Шок отставки», связанный с потерей значимого места в обществе, разрывом связей с референтной группой, утратой значимой социальной роли, в сознании таких мужчин отражен как «потеря главного смысла жизни», а на эмоциональном уровне отмечен всеми признаками острого стрессового расстройства. Экзистенциально-гендерный конфликт, нарушая привычный ход жизни, дезорганизуя или даже делая невозможной обычную жизнедеятельность, требует от человека переосмысления своей жизни и ее наиболее существенных составляющих, переоценки своих жизненных целей, отношений с окружающими, образа жизни, т.е. изменения принимаемых нормативных эталонов мужского и женского поведения и демонстрации новых образцов гендерного поведения. Если мужчине присущи эгалитарные взгляды по поводу норм мужского поведения, например, гендерные установки, способствующие достижению баланса между семьей и работой, то ситуация выхода на пенсию не будет для него такой травматичной.

Выводы и дальнейшее исследование

Итак, выделенные проблемы социализации пожилых мужчин и женщин порождаются ситуациями гендерного неравенства, обусловленными распространенными в общественном и индивидуальном сознании традиционалистскими (патриархатными) гендерными нормами, не способствующими необходимой коррекции ролевого поведения в пожилом возрасте. В соответствии с концепцией успешного старения в пожилом возрасте сохраняется достаточный уровень физических и умственных возможностей, поэтому особую значимость приобретает активность по использованию собственных личностных ресурсов для адаптации к изменениям в поздних возрастах. Значимым фактором регуляции субъективного благополучия в период старения становится гибкая субъективная идентичность, позволяющая активизировать внутренний потенциал [27].

Традиционалистская модель мужского и женского поведения была адаптивна для патриархатного общества, в котором социальные роли определялись половой принадлежностью человека, были четко заданы и комплементарны. Сегодня социальные роли не являются жестко заданными и предоставляют возможности выбора из довольно широкого набора культурных образцов. В процессе осмысления личностью своего жизненного пути и оценки реальной ситуации жизнедеятельности приверженность неконструктивным гендерным нормам может быть скорректирована и сформированы более адаптивные ролевые поведенческие модели. В решении этих проблем психологическая помощь пожилым мужчинам и женщинам будет очень своевременна. Проблема консультирования по вопросам гендерной социализации пожилых людей является мало разработанной в отечественной психологии. Необходима психологическая подготовка мужчин и женщин к ситуации смены социальных ролей и корректировки установок по поводу устоявшихся гендерно-стереотипных неконструктивных моделей поведения.

Дальнейшие исследования гендерной социализации в пожилом возрасте связаны с проведением эмпирических исследований, направленных на выяснение вопроса о том, на какой тип гендерных норм преимущественно ориентированы группы пожилых мужчин и женщин в зависимости от возраста, семейного положения, уровня образования. Также планируется проверка гипотезы о связи субъективного психологического самочувствия мужчин и женщин и их приверженности определенному типу гендерных норм.

Литература

1. Андреева Г.М. Социальная психология. Учебник для высших учебных заведений. 5-е изд., испр. и доп. М.: Аспект Пресс, 2003. 364 с.
2. Арбер С. Старение и гендер в глобальном контексте: роль семейного статуса / пер. с англ. Е.В. Вьюговской, А.А. Ипатовой // Мониторинг общественного мнения: Экономические и социальные перемены. 2016. № 2. С. 59—78.
3. Белорусец А.С., Фролов Ю.И. Подходы к выделению структуры психологического возраста и их объяснительно-описательный потенциал по отношению к старости // Культурно-историческая психология. 2011. № 3. С. 50—60.
4. Бельцова И.А. Концепция «успешное старение» как нормативный конструкт в формировании позитивного образа старости в демократическом обществе // Вестник экономики, права и социологии. 2012. № 1. С. 283—289.
5. Берн Ш. Гендерная психология. СПб.: Прайм-Еврознак, 2001. 320 с.
6. Вараксина Н.В. Стратегии построения межпоколенческого взаимодействия в стареющем обществе // Теория и практика общественного развития. 2012. № 11. С. 60—62.
7. Воронина О.А. Гендер // Словарь гендерных терминов / Под ред. А.А. Денисовой / Региональная общественная организация «Восток-Запад: Женские Инновационные проекты». М.: Информация XXI век, 2002. С. 21—24.
8. Галанина А.С. «Университет третьего возраста» как средство самореализации лиц пожилого возраста // Вестник социально-гуманитарного образования и науки. 2012. № 2. С. 77—84.
9. Глозман Ж.М., Наумова В.А. Жизненный опыт как потенциал успешного старения // Российский психологический журнал. 2018. Т. 15 (3). С. 25—51.
10. Григорьева И.А. Пожилые женщины: «вниз по лестнице» возраста и гендера // Женщина в российском обществе. 2018. № 1 (86). С. 5—18.
11. Гудзовская А.А. Социально-психологические факторы геронтологического эйджизма // Социальные явления. 2018. № 2 (9). С. 49—55.
12. Гурылева А.О. Социально-психологические детерминанты конструктивного старения // Фундаментальные и прикладные исследования: проблемы и результаты. 2013. № 3. С. 80—83.
13. Дворянчиков Н.В., Соколинская Е.В. Социально-психологическая адаптация в позднем возрасте и условия благополучного старения [Электронный ресурс] // Современная зарубежная психология. 2017. Том 6. № 3. С. 53—62. DOI:10.17759/jmfp.2017060306
14. Ермолаева М.В. Опосредствование в диалоге через поколение между детьми и пожилыми людьми // Культурно-историческая психология. 2012. № 2. С. 55—59.
15. Ермолаева М.В. Проблема социализации и развития личности в старости // Современная социальная психология: теоретические подходы и прикладные исследования. 2012. № 2. С. 96—110.
16. Ермолаева М.В., Приходько Е.В. К вопросу о путях социализации личности пожилого человека // Актуальные проблемы психологического знания. 2014. № 2 (31). С. 25—32.
17. Зеликова Ю.А. Субъективное благополучие пожилых людей (кросснациональный анализ) // Социологические исследования. 2014. № 11 (367). С. 60—69.
18. Клецина И.С., Иоффе Е.В. Гендерные нормы как социально-психологический феномен: монография. М.: Проспект, 2017. 144 с.
19. Клецина И.С., Иоффе Е.В. Нормы мужского и женского поведения в оценках студенческой молодежи // Человек. Сообщество. Управление. Научно-информационный журнал. Т. 17 (3). 2016. С. 61—72.
20. Колпина Л.В., Городова Т.В. Геронтологический эйджизм: причины возникновения и проблемы преодоления // Фундаментальные исследования. 2015. № 2—17. С. 3871—3874.
21. Кон И.С. Мужчина в меняющемся мире. М.: Время, 2009. 496 с.
22. Косова Г.Ф., Куприянова И.А., Шевчук А.А. Ресурсы социализации старшего поколения // Символ науки. 2015. № 6. С. 124—127.
23. Краснова О.В. Проблемы социальной психологии старения // Современная социальная психология: теоретические подходы и прикладные исследования. 2008. № 1. С. 19—31.
24. Краснова О.В., Козлова Т.З. Старшее поколение: гендерный аспект. М.: ИС РАН, 2007. 220 с.
25. Микляева А.В. Методы исследования эйджизма: зарубежный опыт // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2009. № 100. С. 148—157.
26. Розин В.М. Индивидуальная концепция старости как необходимое и достойное завершение личной жизни // Мир психологии. 2016. № 3(87). С. 169—181.
27. Сергиенко Е.А., Харламенкова Н.Е. Психологические факторы благополучного старения // Вестник Санкт-Петербургского университета. Психология и педагогика. 2018. Т. 8. Вып. 3. С. 243—257.
28. Сизова И.Л. Work first: занятость и незанятость пожилых в современной России // Материалы Международной научно-практической конференции «Трансформация человеческого потенциала в контексте столетия» (г. Нижний Новгород, 14—15 сентября 2017 г.) / Под общ. ред. З.Х. Саралиевой. Нижний Новгород: Науч.-исслед. социол. центр, 2017. С. 692—696.
29. Солодникова И.В. Социализация личности: сущность и особенности на разных этапах жизни // Социологические исследования. 2007. № 2. С. 32—40.
30. Старикова М.М. Стереотипы старости и старения // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия: Социальные науки. 2011. № 2 (22). С. 43—50.
31. Стрижицкая О.Ю. Самодетерминация в период поздней взрослости и старения: теоретические подходы и проблемы // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 12. Психология. Социология. Педагогика. 2013. № 4. С. 118—127.
32. Суслова Т.Ф. Социальная активность личности как детерминанта позитивной адаптации полноценной жизни в пенсионном возрасте [Электронный ресурс] // Современная зарубежная психология. 2017. Том 6. № 3. С. 63—70. DOI:10.17759/jmfp.2017060307
33. Суслова Т.Ф., Жучкова С.В. Исследование удовлетворенности жизнью и смысложизненных ориентаций в пожилом и старческом возрасте // Социальная психология и общество. 2014. № 3. С. 78—89.
34. Титова Л.Г., Румянцева Е.С. Гражданское просвещение пожилых людей: проблемы реализации в условиях современных обществ // Ярославский педагогический вестник. 2015. № 4. С. 347—353.
35. Хоткина З.А., Доброхлеб В.Г., Русанова Н.Е. Гендерные проблемы в современной России и методология их анализа // Народонаселение. 2018. Т. 21. № 4. С. 135—149.
36. Baltes P.B., Baltes M.M. Successful aging: perspectives from the behavioral sciences. N.Y.: Cambridge University Press,1993. 416 p.
37. Laslett P. The Third Age, the Fourth age and the Future // Ageing and Society. 1994. Vol. 14 (3). P. 436—447.
38. Rowe J.W., Kahn R.L. Successful Aging. N.Y.: Dell Publishing, 1999. 288 p.

Источник: Клецина И.С. Гендерная социализация в пожилом возрасте // Социальная психология и общество. 2020. Том 11. №3. C. 22—34. doi:10.17759/sps.2020110302