Одаренность – норма, ненормальность – ее отсутствие. Интервью с А.Мелик-Пашаевым. Часть 2

В ФГБНУ «Психологический институт Российской академии образования» (Москва) с 2015 года осуществляется научно-социальный проект «Российская психологическая наука: люди и идеи». В рамках этого проекта самые авторитетные, самые «ключевые» персоны отечественной психологической науки рассказывают о себе и своём научном пути в текстовых и видеоинтервью. Знание о важнейших для психологии фнудаментальных поисках и размышлениях о науке поступает, таким образом, к читателю/слушателю в наиболее аутентичном виде – из первых рук, без посредников и интерпретаторов.

Вниманию читателей «Психологической газеты» авторы проекта предлагают интервью «Психология, творчество, человек» с доктором психологических наук, членом Союза художников Российской Федерации, главным научным сотрудником Психологического института Александром Александровичем Мелик-Пашаевым. Психологическая наука, творчество, феномен человека – вот темы этого разговора. А. А. Мелик-Пашаев рассказывает о своей концепции эстетического отношения человека к миру, о своём понимании одаренности, о феномене ключевых переживаний, о идее психического тела и вертикального Я человека, об артпрофилактике, гуманизме и задачах психологии как науки. 

Читать часть 1 интервью с А.А. Мелик-Пашаевым «Эстетическое отношение человека к миру как основа художественной одаренности».

«Одаренность – норма. Отсутствие ее – это как раз ненормальность»

– Александр Александрович, в своих исследованиях особое внимание Вы уделяете не только одаренности художественной в частности, но и проблеме человеческой одаренности в целом.

– Да, и если говорить об одаренности в принципе, тут следующий ход такой. Есть отношение к жизни – эстетическое, когда весь наш жизненный опыт внутренне преобразуется в возможное содержание художественных произведений. Этот момент очень важен – именно не чисто художественный опыт, а жизненный опыт художника по призванию. Об этом замечательно М.М. Бахтин говорит, что эстетическая активность не в специальной деятельности художника-автора, а в единственной жизни, неочищенной еще от неэстетических моментов, но таящей в себе возможность будущего художественного образа. Получается, что есть эта огромная действительность, жизнь, в которой задано всё, как в первичном хаосе, – все возможности творчества всех видов, но они ещё не проявлены. У человека с определённой направленностью внутренней энергии души, как говорил В.В. Зеньковский, одаренность проявляется в том, что он избирательно берёт и преобразует жизненный материал в определённом направлении.

Я сейчас поясню. Руководителем моей кандидатской диссертации был В.А. Крутецкий, который, исходя из концепции Б.М. Теплова, изучал математические способности. Он уже почти дописал свою книгу по математическим способностям (кстати говоря, она до сих пор сохраняет свое значение), компоненты этих способностей, как, по Теплову, полагалось, выделил: обобщение математическое, память математическая и т.д. И наткнулся, можно сказать, на такой компонент, который никак в этот ряд не встраивался, хотя тогда, по традиции, он был-таки в ряд поставлен. В.А. Крутецкий назвал этот компонент «математической направленностью ума», но считал это название не очень удачным. Что же это такое?

Это значит, что одаренный ребёнок (как и большой математик) во всех явлениях жизни ищет, попросту говоря, количественные отношения. Количественные отношения больше всего интересуют его; он, если говорить о ребёнке, ещё не занимался математикой, может, и не знает, что такое математика, но его уже интересует то в мире, из чего потом может появиться математика. В той же самой действительности, из которой художественно одаренный человек будет вычерпывать то, что потом становится художественным образом. Также, наверное, можно говорить и про другие виды одаренности, и это очень важно. Так, благодаря математической направленности ума все отдельные психологические качества, сами по себе нейтральные, становятся математическими способностями. Память становится математической памятью, способность к обобщению приобретает специфику математического обобщения, потому что есть главное – личностная направленность на какую-то сторону действительности, в которой человек видит возможность своей творческой самореализации.

Сделаем еще одни круг в наших рассуждениях. Я думаю, что потенциал творческой одаренности – свойство человека вообще, родовое качество человека, а не какое-то элитарное качество отдельных людей. Это такая печать принадлежности к человеческому роду, характеристика природы человека. Это норма. Другое дело, реализуется она в жизни или не реализуется в силу массы возможных причин.

Одаренность – норма. Но норму чаще всего понимают статистически – то, что часто встречается. В данном случае речь идет о норме ценностной, когда нормально то, что является наилучшим из возможного.

И в этом смысле творческая одаренность – это норма человеческого бытия, которая может проявляться, или не проявляться, или частично проявляться в соответствующих социальных, психологических, физических условиях. Но это норма. Отсутствие её – это как раз ненормальность.

В.В. Зеньковский, который мне очень помог сформулировать некоторые вещи, говорит, что человеку изначально присуще то, что он назвал внутренней активностью души. Я раньше только упомянул об этом.

Она проявляется не в том, что человек реагирует и приспосабливается к бесчисленным объективным воздействиям и обстоятельствам, а, напротив, в том, что он, даже не сознавая этого, преобразует все обстоятельства своей жизни, все условия, внутренние и внешние, в которых он осознает и проявляет себя, – избирательно преобразует их так, чтобы, по возможности, осуществлять направленность внутренней активности своей души и реализовывать себя в реальных обстоятельствах. Я думаю, что этот потенциал активности, который ищет реализации, – это есть одаренность как таковая (я не говорю «творческая одаренность», потому что это «масло масляное», одаренность и есть одаренность к творчеству), общий стержень всех видов человеческой одаренности.

В свое время я принимал участие в работе над «Рабочей концепцией одаренности», и мы с Д.Б.Богоявленской и другими соавторами концепции часто говорили о видах одаренности. Мне кажется, теоретически неправильно составляются перечни разных видов одаренности. Выделяют одарённость интеллектуальную, которая имеет поползновение отождествляться с одаренностью как таковой, но все же считается одним из ее видов. Есть художественная одаренность. Ещё придумали академическую одаренность, которая проявляется в очень успешном обучении. Еще есть лидерская, спортивная... не знаю, дальше можно еще пятьдесят разных одаренностей придумать. И один из этих видов – одарённость творческая, которая выявляется с помощью искусственных психометрических методик на оригинальность, креативность, чаще всего по известному тесту Торренса.

Значит, творческая отдельно, интеллектуальная отдельно, художественная отдельно? (Остальные пока оставим в покое.) Я дурацкий вопрос задаю: «Как это так? Значит, одаренность, скажем, философа Г. Гегеля или такого ученого-мыслителя как В.И. Вернадский, или одаренность Ньютона – не творческая?». Как это понять? Вроде бы они должны идти по ведомству интеллектуальной одаренности, а она от творческой отделена. Значит, гениальное философствование – это не творчество? Или у такого философа совпали два разных вида одаренности? А что такое художественная одаренность, если она не творческая? Зачем она нужна, и что вообще под этим имеется в виду? Это же нелепость какая-то.

Поэтому я думаю, что «одаренность вообще» – это не интеллектуальная и не какая-то ещё, а это общий творческий потенциал, потребность и способность человека реализовать в своей жизни то, что ему внутренне, потенциально присуще – внутреннюю активность души.

Она может проявляться в интеллектуальном творчестве, или в художественном, или в общественном служении, или в чем-то другом. Творческая одаренность и другие виды одаренности не рядоположены. Эпитет «творческая», как я говорил, при таком подходе излишен, одаренность и есть одаренность к творчеству.

Творческая одаренность, она же одаренность вообще, как потенциал внутренней активности души, может выбирать разные русла, проявляться в разных областях культуры. Почему? Об этом сейчас трудно говорить. Но у меня для объяснения этого есть такой образ. Белый луч потенциально содержит в себе всю радугу и, преломляясь в среде, даёт всё многообразие цветов. И так же потенциал одаренности, данной человеку как Божий дар (кто в это не верит, тот другое объяснение пусть придумает), имеет свою общую, сверхкачественную силу и сверхкачественные, не специализированные характеристики. И в социокультурной среде, в многообразии человеческих индивидуальностей может давать спектр специальных одаренностей, проявляться по-разному. А первоисток их един.

Вот что еще интересно. Многие учёные, в том числе и хорошо нам известные М.А. Холодная, Н.И. Чуприкова, Е.И. Горбачёва, занимаясь разными проблемами, сталкивались с одним важным моментом, которым, несколько лет назад, и я заинтересовался, писал об этом, и даже, как ни странно, это печатали. Дело вот в чем. Судя по мемуарам, в жизни многих людей (думаю, их еще гораздо больше, но не все об этом рассказывают, да и мемуаров всех не перечитать), в жизни выдающихся творцов в разных областях деятельности, иногда в детстве, даже в раннем, чаще в подростковом возрасте, иногда и позже, случались особые переживания, которые я называю «ключевыми» и которые определяют всю их дальнейшую жизнь и область творческой самореализации. Хотя значимость этого ключевого переживания человек осознает постепенно, в дальнейшей жизни, но фиксируется в памяти оно сразу и навсегда. Суть его в том, что, ярко переживая в определенный момент впечатление от какого-то явления действительности, человек угадывает, для чего он сам существует и что он должен в этом мире сделать.

Конечно, в шесть-семь лет ребенок так это не формулирует, но переживание запоминается и потом сказывается на его дальнейшей жизни. Для него в этот момент приоткрывается или какая-то невидимая сторона действительности, или какая-то ценность явлений жизни, которую раньше он не замечал, и он чувствует свой долг именно это сохранить и раскрыть.

В этот момент человек переживает встречу со своим будущим Я. Вдруг угадывает, что является его задачей в жизни и в чём он сможет реализовать себя.

Приведу два-три примера. Был сейчас уже забытый писатель В.А. Солоухин – талантливый человек, некоторые его книги имели в свое время большое значение. Он вспоминал, как в своём предвоенном детстве в нищей северной деревне он ещё дошкольником играл с другими детьми на улице, потом забежал домой попить воды и в раме окна увидел свою улицу, на которой он провел все свои шесть-семь лет жизни. Обычную улицу, с лужами, ничего особенного, закат. Но он увидел вдруг эту привычную деревушку как какую-то необыкновенную ценность. Отделенную от себя, как в раме, а сейчас вот солнце зайдёт, и это всё исчезнет. Он в этот момент понял, что должен с этим «что-то сделать». Конечно, этот деревенский мальчик в каком-нибудь 1939 году понятия не имел о литературном творчестве, но то, что надо с этим «что-то» сделать, чтобы сохранить – ему открылось неожиданно. Он сочинил даже какое-то подобие рассказа. Своего первого рассказа, который, конечно, не сохранился. Наверное, он и записать его не мог, сочинил для себя.

Другой эпизод. Крупнейший палеоархеолог Отто Бадер (из русских немцев) всю жизнь делал в бесконечном количестве открытия из времен каменного века. Он чуть ли не до девяноста лет лазил сам в пещеры и столько всего наоткрывал, что на несколько жизней крупных ученых хватило бы. И вот в старости, на вопрос о его самом главном открытии, он называет не какую-то пещеру, а вспоминает, как школьником с приятелем шел лесом из интерната домой на пасхальные каникулы. Вышли на опушку; его как лесного жителя удивить чем-либо было трудно, но открылась картина, которую он и через 80 лет помнит и может нарисовать: курган, дерево, церквушка в долине. И у него возникло чувство, даже уверенность, что в этом кургане скрыта жизнь прошлого. Всё вокруг такое явное, очевидное, освещенное солнцем, а курган таинственный и, как он замечательно сказал, «явно затаивший» в себе скрытую жизнь. У него возникло желание эту скрытую жизнь выявить, сделать её такой же реальной, как и то, что мы видим вокруг себя. И всю жизнь он занимался именно этим и был необычайно успешен – как с помощью волшебной палочки находил те места, где надо копать.

Еще один пример. Один знаменитый спелеолог рассказывал, что подойдя к пещере, он «услышал» зов бездны и слышит его всю жизнь. А кто-то прямо говорит: это была встреча с моим будущим Я. С будущим Я, которого вроде бы ещё нет, но в то же время «где-то», в какой-то форме оно есть, и оно свидетельствует, что в этом переживании открывается перспектива будущего творчества.

Психологический состав этого переживания у людей разных профессий родственен: открывается некая ценность, некое долженствование, и человек познает своё предназначение.

Есть некоторые нюансы, одни аспекты больше свойственно, к примеру, будущему учёному, другие – художнику. Однако ядро переживания общее, причём оно захватывает человека на всех уровнях, от соматического до духовного, и во всей своей живости и непосредственности помнится в течение долгой жизни.  Внутренняя активность души о себе заявляет в такой момент.

– А у Вас было похожее переживание?

– Не могу этим похвастаться…  Бывало очень похожее, но не такое раннее, и уже при наличии определенной художественной практики, а не как чистое откровение о том, чего прежде не знал. Чтобы было такое, что предшествует всему и определяет будущий путь, я этого не запомнил. Наверное, с такой силой всё-таки не было, к сожалению.

– Какова природа ключевых переживаний?

– Я по-простецки скажу. Я действительно думаю, что это встреча с собственным вечным Я, которая говорит о том, что человек должен делать в этой жизни. Это, может звучать как нелепость или как чудачество (мягко говоря!), но я других объяснений не нахожу. Зато нахожу много единомышленников, достойных того, чтобы к ним прислушаться.

– У Мориса Метерлинка в «Синей птице» есть сцена «Будущее», в которой маленькие дети занимаются именно тем, что им предназначено в земной жизни. И потом, когда ребенок рождается, он должен вспомнить о своем предназначении.

– Да, это очаровательный эпизод пьесы, который в спектакль для детей не был включен. Моя мама в детстве была в МХТ на «Синей птице», а в старости читала Метерлинка и с удивлением нашла там и эту сцену, и другие философские эпизоды.

Я думаю, Метерлинк по сути прав, хотя не знаю, такова ли степень конкретности этого опыта, как в описании Метерлинка. Наверное, человек может забыть о пережитом опыте, но, когда он потом встречается с соответствующей реальностью, он вспоминает: «Это мне почему-то знакомо!». Своего рода «Дежа вю». Кстати, это не Метерлинк придумал, и не я тем более. У Платона, например, было учение о знании как припоминании: душа знает все; познавая что-либо, мы вспоминаем.

– Можно ли сказать, что ключевые переживания схожи с инсайтом?

– Очень интересный вопрос, я недавно об этом писать пытался. Есть отличие. Инсайт ведь трактуется как результат каких-то предварительных раздумий на конкретную тему, или как внезапное решение какой-то задачи, перед человеком стоявшей, но не находившей решения. Как ни стараются «демистифицировать» инсайт, он остается загадочным явлением, но ключевое переживание – еще гораздо более таинственная штука. Потому что здесь человек никакую конкретную задачу не решал, он не вкладывал в неё какие-то усилия, которые в подсознательном процессе «переварились» бы потом в инсайт; не было никакой предварительной работы. Какая может быть предварительная работа у мальчика, который вдруг увидел, замер и понял, что должен с этим что-то сделать!? Он и не знал, что делать, как делать, почему это нужно, совсем к этому не готовился.

Инсайты не связаны с определением жизненного пути. Они связаны с решением какой-то задачи на уже выбранном пути, задачи, которую человек осознал, перед собой поставил, над ней мучился.

И тому есть знаменитые примеры. Например, Альберт Швейцер описывает, как он, уже взрослым молодым человеком, бесконечно много думал о всеобщих основаниях этики. Отвергал то, отвергал другое, думал, думал, не знаю, месяцы или годы. Но в какой-то момент события, не имеющие отношения к теории этики – африканский закат, освещенные солнцем бегемоты пересекают реку, по которой он плыл, – неожиданно породили формулу всеобщего основания этики, решившую все его проблемы: «благоговение перед жизнью»! Но он об этом долго думал, читал, писал, искал решения.

А вот будущий великий палеоархеолог Бадер, о котором я уже говорил, ничего не думал о палеоархеологии, но пережил вспышку осознанных эмоций, предвосхитившую его будущее.

Потом, в дальнейшем, когда надо будет решать какую-то конкретную задачу, будет инсайт. А ключевые переживания – это что-то более общее и менее (еще менее!) рационализируемое.

Еще один пример приведу. Когда мальчику Андресу Сеговия, ставшему потом великим гитаристом XX века, было года три, под окном его дома кто-то взял аккорд на гитаре, и он потерял сознание от этого. Я так понимаю, что его трехлетнее существо не смогло выдержать концентрированную символическую встречу со своим будущим. Но он это запомнил на всю жизнь и стал, действительно, крупнейшим гитаристом своего времени. Какой это инсайт? Если это и озарение, то совсем не в том смысле, который вкладывает Грэм Уоллес и все, кто об этом пишут.

Интервью подготовила и провела Н.Г. Кондратюк
Обработка и редакция текста: Г.В. Шукова, Н.Г. Кондратюк

Читайте также третью часть «Психическое тело и вертикальное Я человека» — продолжение следует...