Боевой стресс: проблемы определения и классификации

Постановка проблемы

Военные события начала XXI в., и прежде всего специальная военная операция российских войск на Украине, убедительно подтверждают тот факт, что современные войны, несмотря на революционное развитие боевых технологий, ведутся и выигрываются людьми. Людьми, обладающими необходимыми морально-политическими и боевыми качествами, боевой мотивацией, способными самоотверженно действовать в обстановке повседневной смертельной опасности, неизвестности, неопределенности, напряженности, трудностей и лишений.

Одновременно все более отчетливо осознается, что бой создает сильнейшее мотивационное напряжение, пронизывающее все стороны психики воинов, их личностную, ценностную и нравственную организацию. В этих условиях вновь актуально звучат слова известного российского военачальника, социолога и психолога Н.Н. Головина о том, что «война … вызывает то страшное и совместное напряжение всех духовных сторон человека, в особенности его воли, которое показывает всю меру его мощи и которое не вызывается никаким другим родом деятельности» [4, с. 33]. И что бой с психологической точки зрения представляет из себя «величайшую драму в мире. Эта драма, происходящая в душе бойца, захватывает все его существо. Человек ставит в бою на карту свою жизнь, т.е. то, что составляет для него самое драгоценное» [4, с. 44].

Эта неизбежная психологическая драматичность войны и боя еще более выпукло подчеркнута одним из главных созидателей военной психологии Г.Е. Шумковым, который отмечал: «В громадных битвах, в которых принимают участие тысячи воинов, каждый из них в самом себе переживает душевную войну, душевную драму. И из этой личной борьбы каждый воин выходит победителем или побежденным» [28, с. 2].

Участник боевых действий испытывает на себе влияние боевых, эмоциональных, физиологических, когнитивных стресс-факторов, разнонаправленных побудительных тенденций, проявляющихся на физиологическом, психологическом, социально-психологическом уровнях [7; 8; 9]. Бой захватывает человека во всех его ипостасях (организм, индивид, личность, индивидуальность, субъект деятельности).

Именно об этом писал легендарный комбат, Герой Советского Союза и эмпирический военный психолог Б. Момышулы: «В бою испытываются все качества человека … Психология боя многогранна: нет ничего незадеваемого войной в человеческих качествах, в личной и общественной жизни» [17, с. 39].

Подвергаясь мощным психологическим факторам боя (опасность, новизна, неизвестность, неопределенность и т.д.) и «раздирающим» биполярным тенденциям «бей — беги», «инстинкт самосохранения — чувство долга», «стремление стать героем — страх за свою жизнь», «желание руководствоваться высшими человеческими ценностями — «позывы» аморальности» и др.) (рис. 1), участник боевых действий испытывает огромную гамму эмоций, чувств и состояний (подъем, упадок, радость, злость, любовь, ненависть, страх, чувство долга, чувство патриотизма и т.д.).

После мощного травматического воздействия на воина боевой обстановки у него могут возникать когнитивные нарушения, патологические ощущения, соматические симптомы, развиваться депрессивные, тревожные, диссоциативные, личностные расстройства [23; 25].

Однако, как показывают исследования психологических аспектов войны и боя, центральным психологическим переживанием и состоянием военнослужащего в боевой обстановке является боевой стресс [8; 9; 29; 31; 32, с. 109; 33].

Являясь универсальным механизмом выживания в сложных и изменяющихся условиях боевой обстановки, боевой стресс выступает своеобразной доминантой, придающей «окраску» и энергию всем чувствам и переживаниям участника боевых действий.

К сожалению, несмотря на поистине огромный интерес ученых к проблеме боевого стресса и наличие значительного количества его исследований, целостного видения этого явления, его удовлетворительной классификации не разработано. Существующие подходы к пониманию боевого стресса (биологический, медицинский, психологический, социально-психологический и др.) нацелены на достижение своих собственных исследовательских целей, интерпретируют его в рамках собственных интересов и предлагают соответствующие исследовательские парадигмы. Как следствие этого, боевой стресс трактуется различным образом, неоправданно патологизируется и порой под «зонтиком» этого понятия исследуются разные явления.

Целью данной статьи является попытка выработки психологического понимания боевого стресса и разработка на этой основе классификации данного явления. Для достижения цели исследования использован комплекс эмпирических (анализ научной литературы и документов; наукометрический и статистический методы) и общенаучных методов (анализ, обобщение и классификация исследуемых явлений).

Ход и результаты исследования. История научного обращения к боевому стрессу уходит в далекое прошлое и включает два этапа: 1) изучение физиологических, психологических и поведенческих реакций участников боевых действий на неблагоприятные факторы войны и боя в рамках концепций «ностальгии», «солдатского сердца», «синдрома Да Косты», «снарядного шока», «боевого утомления» и т.д.; и 2) исследование собственно боевого стресса во всех его ипостасях, его причин, механизмов, уровней, методов диагностики и коррекции.

На сегодняшний день научная литература по боевому стрессу насчитывает многие сотни статей, монографий, диссертаций, учебников и т.д.

По данным исследователей, в период 2005–2021 гг. только в базе данных Российского индекса научного цитирования учтены 894 журнальные статьи по проблеме боевого стресса. То есть в среднем ежегодно здесь регистрировались 57 отечественных журнальных статей по обсуждаемой проблеме [5]. Рассматриваемой проблеме за последние 15 лет только в нашей стране было посвящено, как минимум, 20 научных конференций [27, с. 72].

Еще больше научных статей, посвященных боевому стрессу, обнаружено исследователями в международной реферативной базе данных PubMed. Здесь с 2005 по 2021 г. выявлено 5428 публикаций по этой проблеме [6, c. 119].

Тематика боевого стресса является одной из наиболее актуальных объектов не только научно-исследовательского, но и общественного интереса россиян. Использование статистической программы Вордстат (инструмент статистики поисковых запросов к Яндексу) позволяет констатировать, что имеет место постоянный рост интереса россиян к боевому стрессу. Начиная с февраля 2022 года (за исключением «отпускного» снижения в июле 2022 и 2023 гг.), отмечается неуклонный рост популярности рассматриваемой проблемы (рис. 2).

Специалисты отмечают тенденцию углубленного изучения боевого стресса по отдельным, часто слабо связанным друг с другом, направлениям. Так, в вышеуказанном исследовании показано, что в структуре направлений научных исследований доля общих проблем боевого стресса составила 7%, биологических — 11,1%, медицинских — 23%, социально-психологических — 58,9% [5].

Оценивая общее состояние исследований боевого стресса, мы вынуждены констатировать, что, несмотря на изобилие научных работ в рассматриваемой области и попыток углубленного специализированного исследования его отдельных аспектов, на сегодняшний день не достигнуто лучшего понимания его сущности и не представлено его удовлетворительной классификации.

В контексте размышления о причинах сложившейся в рассматриваемой области ситуации, можно согласиться с положением о том, что «в любой науке имеют место две тенденции: а) инертность представлений о предмете исследований, в то время как сам предмет (в данном случае — психика человека) постоянно изменяется, и б) стремление к углублению узких «кроличьих нор», т.е. копанию того, что и так раскопано, т.е. глубоко изучено. Боевые стрессы и психотравмы стали предметом систематических научных исследований еще в начале ХХ в. С тех пор психологическая наука и практика проделала в них много «кроличьих нор», но взгляд на предмет в целом не слишком расширился [16, c. 439].

Целостное явление боевого стресса искусственно разделено на отдельные части и исследуется отдельно, при этом наибольшее внимание уделяется его патологическому компоненту. Разделение по «исследовательским квартирам» привело к тому, что сегодня под боевым стрессом понимаются совершенно разные явления и наблюдается дрейф от традиции рассмотрения стресса как приспособительной реакции организма на изменение условий существования к его трактовке как психического расстройства. Таким образом, боевой стресс из категории человеческих ресурсов и возможностей адаптации к сложным жизненным ситуациями превращается в категорию дезадаптации и болезни.

В большинстве психиатрических научных работ, посвященных боевому стрессу, он либо, по существу, сводится к посттравматическому стрессовому расстройству, либо отграничивается от ПТСР путем доказательства его слабого «вклада» в развитие психического расстройства. Нередко между боевым стрессом и стресс-ассоциированными расстройствами помещается такая теоретическая (не имеющая клинического статуса) конструкция, как «боевая психическая травма», и отсчет ПТСР начинается с нее. Таким образом практически утрачивается связь между стрессом и стрессовым расстройством.

Кроме того, ряд исследователей не просто используют термин «боевая психическая травма» (который нельзя отнести к специфической нозологии), но и на практике «нередко случается, что ПТСР ошибочно приравнивают к ней» [3, с. 96].

Сложность в понимание боевого стресса привносит и то, что разные авторы трактуют боевой стресс различным образом: как системную многоуровневую реакцию организма человека на воздействие комплекса факторов борьбы человека за собственную жизнь с реальным осознанием человеком высокого риска гибели или серьезной утраты здоровья [22]; как совокупность состояний, переживаемых военнослужащими в процессе адаптации к неблагоприятным для их жизнедеятельности и угрожающим их жизненно важным ценностям условиям (стрессорам) боевой обстановки; как ситуация, вызывающая реакции организма [2]; как многоуровневый адаптационный процесс в условиях боевой обстановки, сопровождаемый напряжением механизмов реактивной саморегуляции и закреплением специфических изменений, как приспособительных (саногенетических), так и патологических (патогенетических) [6, c. 108]; как комплексную приспособительную реакцию организма к условиям боевой обстановки, проявляющуюся в формировании различных комбатантных комплексов боевого реагирования, отнесенных к категориям: «старички», «надломившиеся», «сломавшиеся», «дурашливые», «остервенелые» [10].

Некоторые специалисты, в частности сторонники континуального подхода к проблеме психических расстройств, полагают, что «состояния, связанные с переживанием боевого экстремального стресса (от естественных реакций на стресс до выраженных личностных дисфункций), являются не самостоятельными диагностическими категориями, а этапами единого травматического процесса, обусловленного чрезвычайными стрессовыми событиями, представляющими реальную угрозу существованию человека. По аналогии с классическими стадиями стресса можно говорить о стадиях боевого травматического стресса или стадиях (этапах) боевой психической травмы», и критериями для разграничения этих этапов являются: «а) интенсивности боевого стресса; б) степени влияния травматических событий на личность, тотальности переживания трагичности бытия; в) качественным характеристикам дезорганизации личности» [1, c. 4].

Не разделяя мысли о тождественности боевого стресса и боевой психической травмы, мы не можем не согласиться с тем, что «динамика (патокинез) боевых стресс-травматических состояний осуществляется в континууме от их манифестных (субклинических) проявлений в экстремальной критической жизненной ситуации до травматических стрессовых расстройств высокой интенсивности, приводящих к дезорганизации личности, утрате самоидентичности и экзистенциальной перспективы» [1, c. 6].

Реализация такого подхода строится на представлениях о единстве категориального континуума и процессуальной динамики стрессовых явлений, непрерывности процесса травматических изменений, клинически реализуемых в различных патопсихологических и психопатологических феноменах, смене и усложнении переживаний [1, c. 5].

Действительно, постепенно в процессе нарастания стрессовых явлений «стресс-ответ вместо звена адаптации к стрессовому воздействию среды трансформируется в звено патогенеза» [3, c. 97].

Изложенные позиции перекликаются с подходами к пониманию боевого стресса, на протяжении долгого времени реализующегося в зарубежной [29; 31; 32; 33], отечественной военной психологии [7; 8; 9] и психиатрии [27].

Так, американскими военными психологами и психиатрами разработана зональная цветовая модель континуума боевого и оперативного стресса, которая стала основой для всех доктрин управления боевым стрессом в Корпусе морской пехоты и в Военно-морском флоте. Модель континуума — это парадигма, которая отражает весь спектр реакций и исходов боевого стресса, от адаптивного преодоления и полной готовности (зеленый цвет обозначает зону «готовности») до легкого и обратимого дистресса или нарушения некоторых функций (желтая зона «реагирования»), до более серьезного и стойкого дистресса или утраты функций (оранжевая «зона травмы») и до клинических психических стресс-ассоциированных расстройств и «незаживающих» стрессовых травм (красная «зона болезни») (см. табл. 1) [32, c. 109‒110].

Как видно из таблицы 1, сущность континуального подхода состоит в том, что весь комплекс острого, хронического и отсроченного реагирования участников боевых действий на стресс-факторы боевой обстановки рассматривается как адаптивный ответ, нацеленный на выполнение боевой задачи, совладание с ситуацией, сохранение психического и физического здоровья.

Анализ и практическое использование этого подхода в практике психологической помощи участникам боевых действий позволили нам сформулировать определение боевого стресса и предложить классификацию его видов (уровней) [7; 8].

Прежде всего при определении боевого стресса мы, вслед за Л.А. Китаевым-Смыком [10], С.В. Литвинцевым, Е.В. Снедковым, А.М. Резником [14], исходим из того, что, во-первых, боевой стресс представляет собой многоуровневый процесс неспецифической активности, нацеленный на адаптацию к конкретным стресс-факторам или боевой обстановке в целом и обеспечение выживания в жизнеопасной ситуации. Процессы боевого стресса реализуются на физиологическом, когнитивном, аффективном и поведенческом уровнях, обеспечивая целостную реакцию организма, нервной системы, психики, индивидуума, личности, субъекта деятельности на боевые стрессоры.

Стрессовая реакция запускается когнитивным «пусковым механизмом» — оценкой степени значимости и опасности (силы, новизны, значимости и т.п.) стрессора, своих возможностей по реагированию на него, наличием стереотипов поведения в аналогичных ситуациях в предшествующем опыте военнослужащего. Один и тот же стрессор (например, звук взрыва) в боевой обстановке и на площадке наблюдения за праздничным салютом вызывает разные реакции. Следующая за когнитивной оценкой ситуации эмоциональная реакция «включает» физиологические процессы соответствующей силы и направленности.

Это согласуется с когнитивной концепцией стресса [13] и выводами исследователей [24; 25] о влиянии личностных особенностей участников боевых действий и их актуальных психических состояний на характер реагирования на стресс-факторы боевой обстановки.

То есть стресс переживает не организм, как это иногда утверждается, а субъект боевой деятельности — военнослужащий, выполняющий боевую задачу и обеспечивающий собственное выживание в обстановке смертельной опасности.

Во-вторых, соглашаясь С.В. Литвинцевым, Е.В. Снедковым, А.М. Резником [14] в том, что осуществление приспособительных реакций сопровождается напряжением механизмов реактивной саморегуляции, мы подчеркиваем, что при реализации адаптивного процесса некоторые приспособительные механизмы могут выходить из строя (срыв процессов мобилизации ресурсов организма и сопротивления стресс-факторам).

Это положение созвучно с выводами А.М. Столяренко о том, что при переходе напряжения через предел полезности и появлении перенапряжения (дистресса) первично утрачиваются творческая способность, адекватное понимание происходящего; действия делаются шаблонными и не полностью отвечающими обстановке. При дальнейшем росте интенсивности психического напряжения под влиянием возникших отрицательных психологических явлений начинают появляться ошибки даже в отработанных умениях и навыках, их число постепенно увеличивается, а сами они делаются более грубыми; результативность быстро уменьшается. При возникновении предельного напряжения появляются грубейшие ошибки; всякие инструкции и рекомендации «вылетают из головы»; возникают проявления откровенной трусости, отказа от выполнения рискованных поручений, обмана, нечестности, безволия и др.

Если перенапряжение продолжает увеличиваться и дальше переходит критическую точку, наступает запредельное напряжение и происходит срыв психической деятельности — потеря способности понимать окружающее и отдавать отчет в своем поведении. Срыв может выражаться в тормозной форме (ступор, психологический шок, оцепенение, безразличие, полная пассивность и равнодушие, потеря сознания и др.) или истерической (паническое, бессмысленное, хаотическое поведение) [19].

Как было подчеркнуто выше, предел полезности напряжения механизмов стрессового реагирования на неблагоприятную боевую обстановку определяется силой и временем воздействия стрессора, индивидуально-психологическими и личностными особенностями военнослужащего, его актуальными психическими состояниями.

В-третьих, у участников боевых действий в процессе переживания стресса формируются стереотипные психофизиологические, когнитивные и поведенческие паттерны, обеспечивающие приспособление к требованиям боевой обстановки и выживание в условиях действия боевых стрессоров, имеющие адаптивное значение исключительно в специфических реалиях боя.

Исходя из этого под боевым стрессом мы понимаем многоуровневый процесс адаптационной активности военнослужащего при изменении боевой обстановки в условиях отсутствия или невозможности применения стереотипов боевого поведения, сопровождаемый напряжением механизмов реактивной саморегуляции и закреплением специфических приспособительных психофизиологических, когнитивных, аффективных, поведенческих и личностных изменений.

Проведенный выше анализ боевого стресса позволяет предложить рабочую классификацию его видов, которые по степени влияния боевых факторов на личность военнослужащего одновременно можно рассматривать и как уровни боевого стресса (рис. 3).

По выбранному основанию в целостном континууме стрессовых проявлений мы выделяем: боевой конструктивный стресс, боевой дистресс, боевой травматический стресс, посттравматический стресс.

При этом можно говорить об остром (вызывается стресс-фактором и длится в пределах 72 часов), хроническом (длится более 72 часов), отсроченном (проявляется спустя некоторое время после воздействия стресс-фактора) стрессе.

В том случае, когда участник боевых действий осведомлен об условиях боевых действий и у него имеются стереотипы (автоматизированные навыки) действий в конкретных боевых ситуациях, боевой стресс не инициируется. При возникновении факторов новизны, неизвестности, неопределенности, опасности и т.д., не воспринимаемых участником боевых действий как катастрофические, проявляется конструктивный стресс.

Конструктивный боевой стресс характеризуется преобладанием реакций боевой настороженности, бдительности, активной приспособляемостью к боевой обстановке, мобилизацией всех сил и возможностей военнослужащего. Энергия конструктивного стресса направляется на быстрое приспособление военнослужащего к конкретным условиям выполнения боевой задачи, обеспечение его максимальной боевой эффективности. В организме участника боевых действий происходят процессы, превращающие его в бойца, повышающие бдительность, скорость принятия ситуативных решений, силу, выносливость, способность выполнять тяжелую работу в рамках схемы «Бей или беги!» и быстро восполнять затраченную  энергию, легче переносить сильные болевые ощущения, спасаться от смерти в случае ранения благодаря ускорению свертываемости крови, поддерживать температурный баланс в организме, быть уверенным в своих боевых товарищах и собственных силах и т.д. [33].

Так как конструктивный боевой стресс осуществляется с формированием и напряжением механизмов реактивной адаптации, в боевой обстановке он проявляется в учащении пульса, дыхания, повышении температуры тела военнослужащего, покраснении или побледнении кожных покровов, усилении потоотделения, высыхании во рту, мышечном треморе, изменении внешней активности (количества, частоты и амплитуды движений), учащении мочеиспускания, усилении тревоги и бдительности и др. По общему мнению, исследователей все перечисленные симптомы — нормальные реакции человека на ненормальные обстоятельства боевой обстановки [8; 9].

Повышение силы и продолжительности действия боевых стресс-факторов, постепенное расходование ресурсов организма ведут к тому, что механизмы реактивной адаптации перенапрягаются, восполнение ресурсов затрудняется, возникают ошибки в деятельности военнослужащего, и боевой стресс переходит в деструктивное качество, трансформируется в боевой деструктивный стресс.

В комплексе реакций боевого деструктивного стресса отмечаются гипервентиляция, учащенное сердцебиение, холодный пот, жажда, головокружение, утомление, нервозность, жалобы, ознобоподобная дрожь, тошнота, рвота, беспокойство, тревога, нерешительность, раздражительность [7; 8; 33].

Такие реакции сопровождаются снижением уверенности военнослужащего в себе, в боевых товарищах, командире и другими деструктивными явлениями [29].

Специалисты отмечают проявление импульсивного и тормозного типов дезадаптивного поведения при дистрессе [20].

Импульсивный тип дезадаптивного поведения отличается падением организованности деятельности, импульсивными и несвоевременными действиями (гипердинамия, «двигательная буря»), блокировкой сформированных навыков, снижением надежности из-за повышения общей чувствительности.

Тормозной тип дезадаптивного поведения характеризуется торможением действий и движений, их замедлением вплоть до ступора, подавлением процессов восприятия и мышления, переработки информации (пропуск сигналов, сбой «приоритетов») и принятия решений.

Нарастание деструктивных процессов, связанных с напряжением стресс-регулятивных механизмов, может сопровождаться эмоционально-сенсорными, эмоционально-моторными и эмоционально-ассоциативными нарушениями [20]. Эмоционально-сенсорные нарушения: нарушения в восприятии элементов боевой обстановки, снижение объема, ясности, точности восприятия размеров, форм объектов боевой обстановки, расстояний до них; приоритетное восприятие второстепенных элементов в ущерб жизненно важным; перенос восприятия с внешних стимулов на внутренние; снижение или утрата желания воспринимать опасные явления; ощущение нереальности происходящего; возникновение иллюзий. К числу таких нарушений относятся нарушения, когда стрелок не может совместить мушку с целью; оператор не видит цели на экране локатора; штурман неправильно читает показания приборов; внимание пехотинца «прилипает» к объектам; возникает эффект «туннельного видения»; у летчика возникают иллюзии пространственного положения; у моряка появляются иллюзии ожидаемых объектов.

Эмоционально-ассоциативные нарушения: ошибочные умозаключения, принятие неверных решений; нарушение памяти, воображения, снижение логичности, критичности мышления, мыслительный ступор.

Эмоционально-моторные нарушения: снижение согласованности и точности действий, например, ощущение воином «лишних мышц»; нарушение соразмерности движений (дергание курка, «вырывание рычагов»); снижение волевого потенциала; «предстартовая лихорадка», «боевая апатия», перенапряжение; нарушение эффективности взаимодействия.

Боевой травматический стресс возникает в ответ на воздействие стресс-факторов такой силы, для преодоления которых у военнослужащего нет ресурсов.

Вообще травматический стресс определяется специалистами как «специфический класс критически изменяющих обыденную жизнь событий, которые, обладая ярко выраженной новизной, чрезвычайно негативным воздействием (по причине серьезной угрозы собственной жизни) и высокой интенсивностью, являются крайне нежелательными для человека. Эти события, которые, как правило, превышают возможность самоконтроля, обладают малопредсказуемой динамикой и приводят к многочисленным медико-социальным последствиям [27, c. 68‒69].

Главным отличием боевого травматического стресса от конструктивного и деструктивного боевого стресса является то, что у участника боевых действий происходит временный выход из строя стресс-регулятивных механизмов, предельно снижается или утрачивается способность ориентироваться в боевой обстановке и собственной личности, а также способность управлять своим поведением. Симптомы боевого травматического стресса могут проявляться в психической сфере временной функциональной слепотой, глухотой, анальгезией, зрительными и слуховыми галлюцинациями; неспособностью к концентрации, частичной или полной потерей памяти, гиперестезиями, нарушением логики и быстроты мышления, нарушением критического восприятия обстановки и своих действий; ослаблением воли [8; 12; 29; 33].

На поведенческом уровне симптомами деструктивного стресса могут быть метания в поисках укрытия, буйство, вспышки истерического смеха, плача, крика, бешенства, раздражительности и злобы (гиперреактивная форма) или состояния ступора, апатии, заторможенности движений, безразличия к опасности, «замирания под огнем», обморочные состояния и т.д. (гипореактивная форма).

На телесном уровне боевого травматического стресса отмечаются чрезвычайно учащенное сердцебиение (свыше 160 ударов/мин), давящая боль в области сердца и в грудной клетке; ослабление зрения и слуха; неконтролируемые мочеиспускание и дефекация; боли; функциональные параличи рук, ног, всего тела и т.д. [8; 9; 12; 29].

Травматический стресс, закрепившийся в мышцах, в физиологической, когнитивной, эмоциональной, поведенческой сферах, в личности военнослужащего и проявляющийся за рамками конкретной травматической ситуации, представляет собой боевую психологическую травму. Под боевой психологической травмой мы понимаем прорыв защитного слоя психики (адаптационного барьера) военнослужащего, сопровождающийся разрушением базовых ценностей, дезинтеграцией идентичности личности, формированием разноуровневых патологических механизмов регуляции поведения [8, c. 26].

Боевая психологическая травма захватывает базовые убеждения [18], ценности, личность военнослужащего, его психику, нервную систему, тело [11], кардинально меняет восприятие внешнего мира и самого себя и в некоторых случаях выступает предиктором отсроченного боевого стресса. Так, по оценкам Н.В. Тарабриной [26] и М.М. Решетникова [21], боевая психическая травма может развиваться у 3,2% комбатантов, подвергшихся воздействию потенциально травмирующих событий. При этом 61,2% из них самостоятельно справляются с ней в течение ближайших двух лет. А у 38,8% из них прогнозируется развитие посттравматического стрессового расстройства (ПТСР).

Однако ПТСР-ом не ограничиваются отсроченные постстрессовые расстройства. В соответствии с Международной классификацией болезней и проблем, связанных со здоровьем [30], одиннадцатого пересмотра, в БЛОК L1-6B4 «Расстройства, непосредственно связанные со стрессом» входят посттравматическое стрессовое расстройство (6B40), осложненное посттравматическое стрессовое расстройство (6B41), затяжная патологическая реакция горя (6B42), расстройство адаптации (6B43) и др.

В последнее время в научной литературе все чаще описывается такой вид реакции на боевые стресс-факторы, как посттравматический рост, по существу являющийся адаптивным отсроченным постстрессовым феноменом, проявляющимся в развитии у участников боевых действий, переживших травматический стресс, энергии, ресурсов и мотивации для более активной и плодотворной жизни [7; 31].

Выводы

Таким образом, все перечисленные виды (уровни) стресса, несмотря на их качественную разнородность, отражают общую тенденцию участников боевых действий адаптироваться к боевой обстановке и последующей мирной жизни, сохранять целостность своего организма, собственной личности и социального статуса. В случае конструктивного и деструктивного стресса адаптивная активность военнослужащего направляется на выполнение боевой задачи, при травматическом стрессе и боевой психической травме она нацеливается на его выживание, при отсроченных постстрессовых расстройствах — на адаптацию к мирной жизни в условиях инерции «боевых рефлексов».

Рассмотренный подход отражает целостное видение континуума стрессовых боевых явлений, основанием для выделения которых служит степень влияния боевых травматических событий на личность и организм военнослужащего. Достаточно основательная проработка симптомов всех уровней боевого стресса позволяет разрабатывать и применять соответствующие диагностические средства для его выявления и оценки.

Список источников

1. Абрамов В.А., Абрамов А.В., Бабура Е.В., Пацкань И.И. Боевой экстремальный стресс как предиктор боевой психической травмы — острого травматического стрессового расстройства // Журнал психиатрии и медицинской психологии. 2023. №2(62). С. 4‒13.
2. Бобык О.А. Актуальность проблемы боевого стресса у военнослужащих на фоне органического поражения головного мозга // Проблемы экологической и медицинской генетики и клинической иммунологии: сборник научных трудов. Вып. 4(172). Луганск, 2022. С. 123‒134.
3. Васильева А.В. Посттравматическое стрессовое расстройство — от травматического невроза к МКБ-11: особенности диагностики и подбора терапии // Медицинский совет. 2023. №3. С. 94–108.
4. Головин Н.Н. Исследование боя. Исследование деятельности и свойств человека как бойца. СПб, 1907. 192 с.
5. Евдокимов В.И., Шамрей В.К., Плужник М.С. Развитие направлений научных исследований по боевому стрессу в отечественных статьях с использованием программы VOSviewer (2005–2021 гг.) // Медико-биологические и социально-психологические проблемы безопасности в чрезвычайных ситуациях. 2023. №2. С. 99–116.
6. Евдокимов В.И., Шамрей В.К., Плужник М.С. Боевой стресс: анализ иностранных статей при помощи адаптации результатов программы VOSviewer (2005–2021 гг.) // Медико-биологические и социально-психологические проблемы безопасности в чрезвычайных ситуациях. 2023. №3. С. 106–121.
7. Караяни А.Г. Военная психология: учебник. М.: Юрайт, 2023.
8. Караяни А.Г. Психология боевого стресса и стресс-менеджмента. М.: Юрайт, 2020. 145 с.
9. Караяни А.Г., Корчемный П.А. Психологическая помощь военнослужащим в экстремальных условиях. М.: Изд-во ВУ, 2010. 348 с.
10. Китаев-Смык Л.А. Стресс войны: фронтовые наблюдения врача-психолога. М., 2001. 80 с.
11. Колк Б. ван дер. Тело помнит все: какую роль психологическая травма играет в жизни человека и какие техники помогают ее преодолеть: пер. с англ. И. Чорного. М.: Эксмо, 2022. 464 с.
12. Крахмалев А.В., Кучер А.А. Причины БПТ, ее проявления и первая помощь // Проблемы военной психологии. Минск: Харвест, 2003. С. 193‒200.
13. Лазарус Р. Теория стресса и психофизиологические исследования // Эмоциональный стресс. М., 1970.
14. Литвинцев С.В., Снедков Е.В., Резник А.М. Боевая психическая травма. М.: Медицина, 2005. 432 с.
15. Малкина-Пых И.Г. Экстремальные ситуации. М.: Изд-во Эксмо, 2005. 960 с. (Справочник практического психолога).
16. Малюченко Г.Н. Проблемы и пути комплексной проработки последствий боевого стресса и боевых травм // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Философия. Психология. Педагогика. 2023. Т. 23, вып. 4. С. 438–444.
17. Мамышулы Б. Психология войны. Алма-Ата: Казахстан, 1990. 240 с.
18. Падун М.А., Котельникова А.В. Психическая травма и картина мира: теория, эмпирия, практика. М.: Издательство ИП РАН, 2012. 206 с.
19. Прикладная юридическая психология: учебное пособие / Под ред. А.М. Столяренко. М.: Юнити-Дана, 2001. 639 с.
20. Психология и педагогика. Военная психология / под ред. А.Г. Маклакова. СПб: Питер, 2004.
21. Решетников М.М. Необходимо дезавуировать истерику с возможным количеством ПТСР // Психологическая газета. 21.02.2023. https://psy.su/feed/11011/
22. Стрельченко А.Б. Боевой стресс. Нейропсихологические механизмы психологической устойчивости и принципы ее повышения: монография. Б.м. Изд-во «Автор», 2023. 407 с.
23. Сукиасян С.Г. Посттравматические или перитравматические расстройства: диагностическая дилемма // Современная терапия психических расстройств. 2022. №3. С. 3‒13.
24. Сукиасян С.Г., Тадевосян М. Я. Роль личности в развитии боевого посттравматического стрессового расстройства // Психология и психотехника. 2013. №2. С. 258‒308.
25. Сукиасян С.Г., Тадевосян М.Я. Боевое посттравматическое стрессовое расстройство: от «синдрома раздраженного сердца» до «психогенно-органического расстройства». Современные подходы // Журнал неврологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. 2020. №120(8). С. 175‒182.
26. Тарабрина Н.В. Психология посттравматического стресса: монография. М.: Когито-Центр, 2009.
27. Шамрей В.К., Лыткин В.М., Баразенко К.В., Зун С.А. О динамике развития проблемы посттравматического стрессового расстройства // Медико-биологические и социально-психологические проблемы безопасности в чрезвычайных ситуациях. 2023. №1. С. 68–77.
28. Шумков Г.Е. Психика бойцов во время сражений. Вып. 1. СПб, 1909.
29. Field Manual FM 6‒22.5 // Combat and operational stress control manual for leaders and soldiers. Washington, 2009.
30. International Classification of Diseases for Mortality and Morbidity Statistics. Eleventh Revision. WHO, 16-02-2023. https://icdcdn.who. int/icd11referenceguide/en/html/index.html#1.1.0 Part1purposeandmultipleusesofICD (дата обращения: 11.11.2023).
31. Matthews M.D. (2014). Head strong: how psychology is revolutionizing war. New York. NY: Oxford University Press.
32. Nash W.P. Marine corps and Navy combat and operational stress continuum model: a tool for leaders // Combat and operational behavioral health: Textbooks of Military Medicine. Maryland: Borden Institute Fort Detrick, 2011. 775 р.
33. Wagner A.W., Jakupcak M. Combat-Related Stress Reactions Among U.S. Veterans of Wartime Service // The Oxford Handbook of Military psychology / ed.by J.H. Laurence, M.D. Matthews. N.Y.: Oxford university press, 2012. P. 15‒28.

Источник: Караяни А.Г. Боевой стресс: проблемы определения и классификации // Вестник Московского университета МВД России. 2024. №1. С. 254–264. doi: 10.24412/2073-0454-2024-1-254-264