Процессуальная логика в практике помощи детям: анализ случая

Процессуальная логика (П-логика) описана А.В. Смирновым на материале большой арабо-мусульманской культуры и составляет контраст субстанциальной логике (С-логике), которая лежит в основании большой европейской культуры. В настоящей статье мы приведем эмпирическую иллюстрацию ответа на вопрос о том, зачем психологу П-логика. Постановка этого вопроса не провокативна и не предполагает недооценки фундаментального философского знания. Мы ставим вопрос так, чтобы находить эмпирически аргументированные ответы, считая П-логику полезной науке и практике. С единственной оговоркой: ответ, предлагаемый ниже, — не единственный и не окончательный. Разработка применения П-логики продолжается.

В теоретическом плане возможен достаточно короткий ответ на вопрос о том, зачем психологу П-логика: в работе с единичным случаем П-логика позволяет изменить фокус внимания, сохранив рациональную обоснованность действий.

Но зачем психологу менять фокус внимания, меняя логику? Можно ли выбрать другой фокус внимания в рамках С-логики? Можно. Но тогда возникнут другие вопросы: как выбрать и как обосновать сделанный выбор? Доступно множество вариантов фокуса внимания, сравнительная оценка которых весьма непроста [2].

Обнаруживается и другая проблема. Эмпирически бесспорным можно считать факт, что течение заболевания зависит от действий самого больного и других людей. Не в той мере, в какой нам часто хотелось бы, но все-таки зависит. Этот факт противоречит фундаментальному для субстанциальной логики (С-логики) закону тождества. Заболевание оказывается «не тем же самым», оно изменяется в связи с нашими действиями. Возникает неустранимая неопределенность, которая легко приобретает патогенный характер [7]. В педиатрии основанные на рациональном осмыслении заболевания действия родителей существенно усложняют ситуацию по сравнению с медициной взрослых. Неопределенность, во-первых, делает необходимым вторичный язык, или метаязык, в терминологии Р. Барта [1]. Вторичный язык не обязательно мифичен, но именно в нем поселяются мифы. Во-вторых, неопределенность порождает конфликты, связанные с разными трактовками согласия на лечение и реализацию лечения [3]. Конечно, современная медицина выработала много эмпирически обоснованных способов преодоления выхода за рамки применимости закона тождества, но эти способы — эмпирические, а не логические.

А в П-логике мы видим течение заболевания как таковое, как процесс. Поэтому осмысление в П-логике исключает неопределенность. Течение заболевания для любого непредвзятого профессионала в любой момент времени достаточно определенно. И течение обосновывает действия в отношении заболевания. Оценка действий также не вызывает затруднений: в той мере, в какой действие меняет течение заболевания в желаемом направлении, можно считать действие успешным. Не действие как таковое, а действие в отношении единичного заболевания.

Приводимый ниже пример публикуется с согласия психолога детского сада (дошкольного образовательного учреждения — ДОУ), обратившегося за консультацией к автору. Целесообразность публикации данного случая определяется несколькими моментами. Консультация проводилась по электронной почте, поэтому читатели получат материал в реальной форме. Разнообразные моменты, которые влияют на консультацию, но не поддаются текстовой передаче, в данном случае полностью отсутствовали. Автор намеренно строил консультацию на основе П-логики: описание ситуации как цепочек поступков [4; 5], связывающих внутреннее намерение и внешнее действие, в отличие от нормативного для субстанциальной логики (С-логики) описания ситуации как взаимодействий субъектов с устойчивыми свойствами. Ситуации, подобные описываемой, часто возникают в практике разных работающих с детьми профессионалов. Наконец, консультация оказалась достаточно успешной по мнению клиента — психолога ДОУ.

Приведем текст обсуждения проблемы автором и психологом ДОУ с комментариями.

Психолог ДОУ: Нужна Ваша помощь в таком вопросе. Может ли ДОУ потребовать справку от психиатра у родителей? Если может, то на каком законном основании? Ребенок 6 лет — неуправляем, агрессивен, опасен. Родители посещали и невролога, и психиатра, но заключение не предоставляют. Говорят воспитателям: «Будьте с ним пожестче».

Солондаев: Требовать информации о состоянии здоровья ребенка никакое учреждение от родителей не может. Ключевое слово «требовать».

При нормально выстроенном взаимодействии родители сами вполне добровольно и активно предоставляют учреждению информацию о состоянии здоровья ребенка, необходимую для работы учреждения.

Например, информация о пороке сердца у ребенка — медицинская тайна. Она охраняется законом, и даже полиция получает такую информацию очень специальным и сложным путем. Но информация о состоянии здоровья ребенка нужна школе, чтобы такого ребенка на физкультуре не заставили толкать штангу, бежать кросс и др. Кем должны быть родители, чтобы скрывать от школы порок сердца у своего ребенка? Неумными, мягко говоря, людьми.

Хотя требовать такую информацию школа не имеет никакого законного основания. Как и информацию о вакцинации, об эпидемическом статусе ребенка и др.

В отдельных случаях без добровольно (это ключевое слово) предоставленной информации о здоровье ребенка школа не может даже принять его на занятия. И отказ принимать ребенка на занятия будет вполне законным. Но только в отдельных случаях. Никому и никогда не советую шантажировать родителей. Это бессмысленно. Если родители поймут пользу для своего ребенка, они сами все принесут. И даже больше, чем спрашивали.

А вот понять, что именно и зачем хочет знать о здоровье ребенка учреждение, — задача специалистов этого учреждения, как и задача объяснить родителям, что нельзя (запрещено законом) обращаться «построже» с их ребенком.

Но специалисты часто втягиваются в конфликт и битву за авторитет, к сожалению. На то и нужен психолог, чтобы действовать «по-умному».

В своем ответе на вопрос мы сообщили явно запрошенную информацию о медицинской тайне, которая наверняка была известна психологу ДОУ и без нашей консультации. Однако вопрос возник, значит, дело не только в медицинской тайне. И мы предложили психологу П-логику осмысления ситуации, восстанавливая нормативную в П-логике форму поступка: поступок = намерение и действие. П-логика не допускает оценку самих по себе действующих и претерпевающих, а допускает только оценку их поступков как соединения намерения с действием. Одно внешнее действие может получить разную оценку, приводя к разным поступкам в соединении с разными внутренними намерениями, что демонстрируется психологу. Речь не только об этической, но и о правовой оценке поступков, поскольку первый вопрос задан психологом о нормативных основаниях. При другом вопросе цепочка процессов описывалась бы иначе.

Психолог ДОУ: Работа с родителями не быстрая, а у ребенка очень часто случаются агрессивные приступы. Бьет детей и взрослых до синяков, отказывается от занятий (дерзит, перечит), бросается предметами, которые попадаются под руку; в тихий час не спит, бегает по спальне, кричит, визжит, бьет по голове лежащих детей, ставит им на лица обувь, хватает и рвет документы воспитателя. Как купировать эти приступы?

Родители детей, которые посещают одну группу с мальчиком, пишут заявления на имя руководителя ДОУ, просят оградить их детей от ребенка, так как считают, что он несет угрозу жизни и здоровью находящимся рядом детям.

Продолжение обсуждения показало, что вопрос действительно возник не от того, что психологу не были известны законодательные гарантии медицинской тайны. Вопрос был вызван вполне объяснимыми сложностями, которые создает ДОУ ребенок с психическим расстройством.

Солондаев: Как показывает опыт областной детской клинической больницы и детского отделения стационара областной психиатрической больницы (а простых случаев там вообще не бывает), работа с родителями может делаться быстро, за одну встречу. Это проверено не раз.

Позволю себе категорично утверждать, что если «работа не быстрая», как Вы пишете, то замедляет эту работу внутреннее сопротивление воспитателей-администрации-психолога. Пока я не видел других оснований для небыстрой работы. Если только не идет речь о социально опасной ситуации жизни ребенка (безработные, пьющие родители и др.).

Окружающие мгновенно переключаются на агрессивно-обвиняющую позицию по отношению к родителям детей с психическими расстройствами. И окружающих можно понять. Но родителей тоже нужно понять. А обычно родителей такого ребенка почти никто не понимает. И мы получаем защитно-аргессивную реакцию.

Вы помните «Маугли» Киплинга? В нашем переводе очень красиво описано и показано в нашем мультфильме, как волчица-мать защищает Маугли от Шер-Хана. Понятно, что с такой энергией придется небыстро работать. Но зачем вообще вызывать против себя эту энергию?

Беда в том, что начинать работу с себя у нас как-то не принято… Поверьте, достаточно проработать собственную агрессивно-обвиняющую и отвергающую реакцию («уберите от меня это дефективное дитя» или «сделайте с ним что-нибудь без меня»), и ситуация в целом меняется как по волшебству. Хотя сам ребенок быстро не меняется, к сожалению. Можно организовать консилиум (лучше неформальное совещание), на котором дать четкие ответы на два вопроса: во-первых, как именно садик уже помогает и будет дальше помогать этому ребенку; во-вторых, зачем в этой работе садику необходим диагноз психиатра. И сами все поймете.

Если Вы пока не думали над ответами, можно сформулировать их предварительно. Если уже думали, присылайте. Попробуем вместе понять основания сопротивления родителей.

Психолог ДОУ: Сад, наоборот, пытается привлечь к сотрудничеству родителей. Несколько раз собирались таким составом: родители, заведующая, старший воспитатель, психолог, воспитатель. Обсуждали сложившуюся ситуацию, проговаривали, что ребенку необходима помощь специалистов — невролога, психиатра. И образовательному учреждению желательно знать о здоровье ребенка, чтобы создать ему определенные условия, например скорректировать режим посещения, а также рекомендации специалистов по взаимодействию с ребенком с особенностями психики.

Родители говорят, что специалистов посещают, ребенок принимает выписанные препараты. Также согласились забирать ребенка на время дневного сна 3 раза в неделю. На этом все! Слова родителей: «Больше помочь вам ничем не можем, мы работаем, а вы воспитывайте». Рекомендаций от специалистов не предоставляют, ребенок в саду с утра до вечера, изменений в поведении на фоне принимаемых препаратов не наблюдается. Наоборот, частота и интенсивность агрессивных проявлений идет по нарастающей. Плюс нервные тики. Ребенок истощаем.

О родителях: мать эмоционально холодная и обесценивающая рекомендации специалистов: «Что они знают, эти психологи, психиатры и пр.».

Отец считает, что благодаря стройбату стал «бойцом по жизни» и сын «пробьется». Придерживается жестких методов воспитания — психологическое насилие и физическое наказание, грозит отдать в детский дом. Но при этом папа идет на контакт, готов прислушаться к рекомендациям.

Поэтому заключение и рекомендации психиатра нужны для планирования работы с ребенком. И главный момент — для создания безопасных условий пребывания в группе других детей.

Как мы видим, психолог ДОУ в целом принял предложенную П-логику. И отчетливо проявил в своем ответе ту отвергающую реакцию, о которой мы ему писали. Вряд ли психолог при ответе осознавал свою вполне объяснимую реакцию. Письменная консультация не позволяет косвенным воздействием успокоить человека, снять психическое напряжение. Остается только вербальное убеждение. Убеждение не как конфронтация («доказать свою правоту и заблуждение оппонента»), а как дополнительная интерпретация в П-логике («если думать иначе, сделаем другие выводы»). Мы увидим это ниже по тексту консультации и комментариям в сносках. Обсуждение шло на естественном и понятном для психолога ДОУ языке. П-логика задает не столько формулировки текста, сколько смысл, выражаемый текстом.

Солондаев: Вы очень интересно пишете¹. Попробую комментировать по тексту.

Не сочтите мои комментарии критикой работы садика, пожалуйста. И не начинайте защищать садик. Я не нападаю, поверьте.

Попробуйте воспринять комментарии как вопросы интеллигентного родителя. Папа проблемного мальчика Вам такого не напишет, конечно. Но, судя по Вашему описанию, папа ведет себя «так, как будто думает что-то похожее».

Вы пишете: «Сад, наоборот, пытается привлечь к сотрудничеству родителей. Несколько раз собирались… Обсуждали сложившуюся ситуацию, проговаривали…» Но это не только родителям, это даже мне непонятно². Хотя такова обычная практика при работе с проблемными детьми — «ожидание чуда», условно говоря.

Зачем психологу убеждать воспитателя в необходимости помощи специалистов для ребенка? Психологу и воспитателю надо оценивать объем дополнительной работы с ребенком. И содержание этой работы³. Но о планируемой работе пока ни слова.

Вы пишете: «И образовательному учреждению желательно знать о здоровье ребенка, чтобы создать ему определенные условия, например скорректировать режим посещения, а также рекомендации специалистов по взаимодействию…»

Но режим посещения нужно корректировать никак не по диагнозу, а по состоянию ребенка. И этот вопрос учреждение может решить самостоятельно. А специалисты не дадут рекомендаций по поводу взаимодействия с ребенком в садике. Они же не работают в садике, не знают, кто взаимодействует и в какой ситуации.

Вы пишете: «Родители говорят, что специалистов посещают, ребенок принимает выписанные препараты… Также согласились забирать ребенка на время дневного сна 3 раза в неделю. На этом все!»

Честно говоря, не совсем понятно, что значит «согласились». Почему 3 раза?

И ведь практически всю информацию о ребенке родители сообщили.

А что еще предлагали родителям? Если им предлагали совсем забрать ребенка из садика, могу только удивляться доброжелательности родителей.

Вы пишете: «Слова родителей: “Больше помочь вам ничем не можем…” Рекомендаций от специалистов не предоставляют».

Но ведь родители правы! Никаких дополнительных рекомендаций психиатр и не может дать. В садике работают специалисты, которые сами вполне могут отвечать за свою работу.

Вы пишете: «…ребенок в саду с утра до вечера». Как и все остальные дети. Разве не так?

Вы пишете: «…изменений в поведении… не наблюдается… частота и интенсивность агрессивных проявлений идет по нарастающей. Плюс нервные тики. Ребенок истощаем». Так ведь это Вам как психологу задача для работы с родителями. Родители наблюдают ухудшение состояния своего ребенка. Это же страшно. И бесконечно тяжело⁴. Вполне можно и поработать с мамой.

Вы пишете: «О родителях: мать эмоционально холодная». К кому? Судя по тексту, к сотрудникам садика. Но в такой ситуации это нормально.

Вы пишете: «Обесценивающая рекомендации специалистов: “Что они знают…”». Но мама же права: не могут помочь = ничего не знают. Думаете, кто-то взял на себя заботу сказать маме, чего вообще можно ожидать? Сомневаюсь. Какие рекомендации сама мама получила для своих действий с ребенком? Назначение препаратов — не рекомендация для мамы.

Вы пишете: «Отец считает, что благодаря стройбату стал “бойцом”… Придерживается жестких методов воспитания…»

Но Вы же не обследовали папу. Жесткими его методы воспитания могут Вам только казаться. Поскольку папа из другого социокультурного слоя.

Ну и от беспомощности папа пытается «строжить» ребенка. Мама отстраняется эмоционально, а папа «строжит». То и другое — реакция на собственную беспомощность в весьма трагичной ситуации. Можно только посочувствовать родителям. Оценивать реакцию на болезнь ребенка как отношение к самому ребенку — очень распространенная ошибка. Но она остается ошибкой⁵.

Вы пишете: «Но при этом папа идет на контакт...» Об этом было выше: мама выключается из ситуации, а папа гипертрофирует доступные ему варианты поведения⁶.

Вы пишете: «…заключение и рекомендации психиатра нужны для планирования работы с ребенком…» Да зачем? По ребенку и так видно, что с ним можно делать. Рекомендация по фармакотерапии поможет садику скорректировать режим? Вряд ли. Зачем садику справка от психиатра? Честно признаюсь, я сам для себя этого не понял.

Вы пишете: «…для создания безопасных условий пребывания в группе других детей». А вот уж это точно никак с документом от психиатра не связано. Уверяю Вас, в кабинете участкового психиатра ребенок никакой угрозы другим детям не представляет. И поэтому психиатр ничего об угрозе не напишет. А вот характеристика из садика могла бы сориентировать психиатра и в отношении проблем ребенка, и в отношении необходимой ребенку фармакотерапии.

Вы спрашивали родителей, что они рассказали психиатру о садике и что им ответил психиатр? Такой разговор бывает очень интересен и полезен. Если только не ругать психиатра.

Еще бывает полезно предложить родителям помочь доктору — принести характеристику из садика. А характеристику предварительно обсудить с родителями, задав два вопроса: все так? если не так, с чем Вы не согласны и как нам правильно написать?

И родители сами все расскажут, что нужно для работы с ребенком. Безопасность ребенка для других детей — не совсем компетенция психиатра. В его кабинете почти все безопасны.

Я Вас убедил? Можно обсуждать дальше.

Психолог ДОУ: Спасибо за пояснения, они мне помогли выйти из слияния с позицией руководства и сотрудников, абстрагироваться и посмотреть на ситуацию со стороны. Благодаря Вашим комментариям стала более понятна позиция родителей мальчика.

Дело в том, что сначала я предполагал, что это нарушение эмоционально-поведенческой сферы по причине особенностей нервной системы ребенка и жесткого стиля воспитания в семье. Но когда приступы агрессии стали более частыми и продолжительными (от 1–2 раз в месяц до нескольких раз в день), выяснилось, что это психиатрия. Последний разговор с родителями подтвердил Ваши слова о том, что они нигде не находят помощи, хотя ищут ее (были у невролога, психиатра, психолога). Отсюда их отстраненная и агрессивно-оборонительная позиция⁷. В апреле родители снова поведут мальчика к психиатру (уже второй раз), но родителям очень хочется верить, что это «просто гиперактивность».

В детском саду мальчику вполне комфортно, складывается впечатление, что даже комфортнее, чем дома (неохотно идет домой вечером). Воспитатели, не имея опыта работы с такими детьми, «расписываются в своей некомпетентности» и подстраиваются под поведение ребенка, стараясь не спровоцировать очередного приступа ярости, чтобы хоть как-то минимизировать ущерб, причиняемый детям, взрослым и т.д. Ни о какой обстановке эмоционального благополучия в группе для развития других детей речи не идет. Практически все родители просят о переводе своих детей в другие группы.

Руководство ДОУ реагирует на жалобы родителей, обращаясь в департамент образования и комиссию по делам несовершеннолетних с просьбой разъяснить, ЧТО ДЕЛАТЬ в этой ситуации?

Характеристику ребенка для психиатра я писал, но неудачную, сейчас пишу другую.

Подведем итог. Характеризуя консультацию в целом, можно сказать, что психолог ДОУ не просто устранил отдельные ошибки, а переосмыслил ситуацию в новой логической перспективе, иначе описав проблему целиком и самостоятельно выстроив новые варианты своего поведения. Мы надеемся, что приведенная иллюстрация убеждает в возможности применения П-логики.

Почему мы считаем консультацию успешной по нормам П-логики? Потому что в своем заключительном письме психолог описывает ситуацию уже без вовлечения конфликта с родителями, о котором шла речь в двух его первых письмах. И формулировки психолога не повторяют наши формулировки. Почему мы считаем, что сработала именно П-логика, а не что-то другое?

Во-первых, сработала именно логика осмысления ситуации, а не предметная компетентность консультанта. Из текста очевидно, что консультант не сообщил психологу ничего нового в предметном плане. Предметное содержание ситуации было известно психологу гораздо полнее, чем оно описано в ходе консультации. И консультант просто не мог ничего добавить.

Во-вторых, мы уверены в том, что сработала именно П-логика. Обсуждение ситуации целенаправленно строилось на основе описанных нами совместно с А.В. Смирновым [6] психологических перспектив П-логики: цепочки процессов вместо описания взаимодействий субъектов с устойчивыми свойствами, активность, субъектность как сознательная и свободная воля действователей, нейтральность — и с учетом описанного А.В. Смирновым [4; 5] понимания поступка в П-логике как связанности внутреннего намерения с внешним действием. Философская оценка корректности применения логики стала возможной в рамках междисциплинарного проекта, в ходе которого подготовлена настоящая статья.

В ходе обсуждения произошла психологическая индукция — логика осмысления ситуации консультантом изменила логику осмысления ситуации консультируемым. В плане применения представляет особый интерес, что индукция произошла в письменной консультации по электронной почте, когда исключено многообразие влияний, обоснованно наделяемых большим, иногда даже решающим значением при других форматах консультирования. Остаются доступны только логика осмысления и предметное содержание обсуждаемых вопросов.

Конечно, со сменой логики осмысления обсуждаемая психологом проблема не решилась полностью. Но в существенной мере смягчилась, потеряла остроту, перестала восприниматься непреодолимой. И смена логик не потребовала какой-либо особой подготовки психолога. Предъявления психологу процессуальной интерпретации оказалось достаточно. Следовательно, переход от С-логики осмысления к П-логике может способствовать решению практических проблем в сфере педиатрии. Возможно, не только в сфере педиатрии, но эта тема, как и ряд других, требует дальнейших исследований.

В заключение выражаем искреннюю благодарность психологу ДОУ, вместе с нами создавшему обсуждаемый материал и согласившемуся на его публикацию.

Сноски

¹ Автор имел в виду не оценку текста психолога как такового (С-логика) — «Вы описали интересный случай», а интерес, который текст психолога вызвал у автора (П-логика) — «Ваше описание случая вызвало интерес в моем уме». Далее т.н. «Я-сообщение» («попробую…») акцентирует процесс в П-логике и переход от С-логики к П-логике.

² Выраженное здесь непонимание автора принципиально важно для рассмотрения поступка в П-логике. Психолог пишет только о действиях, но поступок предполагает ясную связь намерения с действием. Выражение непонимания обосновывает дальнейшие вопросы о намерениях сотрудников ДОУ.

³ Задается прямой вопрос о намерениях, и предлагаются действия, которые содержательно соответствовали бы рекомендуемым автором поступкам. Обсуждение действий в связи с намерениями продолжается дальше. Предполагалось, что психолог, исходя из своего опыта работы, самостоятельно «достроит» при чтении действия до поступков, связывая действия с намерениями действующих.

⁴ Здесь автор подразумевал примерно такую формулировку: «рассказы воспитателей об агрессивных приступах ребенка во время пребывания в ДОУ и вид приступов наполняют сердца родителей страхом и тяжестью». Психологу подобная формулировка наверняка показалась бы искусственной.

⁵ Фраза об ошибке указывает на совпадение выводов разных логик. Выводы при интерпретации ситуации в П-логике не противоречат выводам в С-логике.

⁶ Подразумевалась такая формулировка: «когда мама слышит о недовольстве воспитателей поведением своего ребенка, она отстраняется и перестает слушать воспитателей (действия), чтобы оставить ребенка в ДОУ (намерение); когда папа слышит от воспитателей об агрессии своего ребенка, он советует воспитателям строже обращаться с ребенком (действие), чтобы оставить ребенка в ДОУ (намерение)».

⁷ На наш взгляд, здесь психолог уже сам интерпретирует в П-логике, еще смешивая «поступок» и «позицию». Далее П-логическая интерпретация формулируется психологом точнее.

Список литературы

1. Барт Р. Миф сегодня / Пер. с фр. Б.П. Нарумова // Барт Р. Избранные работы: Семиотика; Поэтика. М.: Прогресс, 1989. С. 72–131.
2. Бондаренко А.Ф. Психотерапия: тип социальности и сетевой маркетинг // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2006. Т. 3. № 1. С. 68–76.
3. Клипинина Н.В., Ениколопов С.Н. Некомплаентное поведение родителей в процессе лечения детей с жизнеугрожающими (онкологическими / гематологическими / иммунологическими) заболеваниями: обзор исследований и подходов по профилактике // Вестник РГГУ. Сер.: Психология. Педагогика. Образование. 2018. № 2 (12). С. 28–44.
4. Смирнов А.В. Архитектоника мусульманской этики // Ишрак: Ежегодник исламской философии. № 1. М.: Языки славянских культур, 2010. С. 169–192.
5. Смирнов А.В. Мусульманская этика как система // Этическая мысль / Ethical Thought. 2005. № 6. С. 51–75.
6. Смирнов А.В., Солондаев В.К. Процессуальная логика. М.: Садра, 2019. 160 с.
7. Соколова Е.Т. Шок от столкновения с социокультурной неопределенностью: клинический взгляд // Психологические исследования. 2015. Т. 8. № 40. DOI: https://doi.org/ 10.54359/ps.v8i40.560.

Статья подготовлена при поддержке Минобрнауки России, Соглашение № 075-15-2020798 от 01.10.2020 г. (внутренний номер Соглашения 13.1902.21.0022), проект «Новейшие тенденции развития наук о человеке и обществе в контексте процесса цифровизации и новых социальных проблем и угроз: междисциплинарный подход».

Источник: Солондаев В.К. Процессуальная логика в практике помощи детям: анализ случая // Философский журнал. 2022. Том 15. №4. С. 43–53. DOI: 10.21146/2072-0726-2022-15-4-43-53