Скоро

10 декабря
Санкт-Петербург

Конференция «Букет помогающих практик»: «Особенности онлайн и офлайн консультирования, групповой работы и коучинга»

15 — 16 декабря
Москва, online

Международная научно-практическая конференция «Язык и личность: социокультурные и психологические трансформации»

19 декабря
Сергиев Посад, online

Всероссийская научно-практическая конференция с международным участием «Комплексное сопровождение детей и молодых инвалидов со сложными сенсорными и множественными нарушениями: традиции и перспективы развития»

25 декабря
Москва

Всероссийский конкурс региональных моделей психологической службы в системе общего образования

25 — 26 декабря
Москва, online

Научно-практическая конференция с международным участием «Научное наследие В.И.Лубовского и современная специальная психология»

8 — 12 января
Ставрополь

30-й Международный фестиваль «Святочные встречи»: «НОРМАЛЬНО?»

11 — 13 февраля
Санкт-Петербург

X Зимний фестиваль Психологической газеты «Счастливая семья — это...»

15 февраля
Online

III Всероссийская межведомственная научно-практическая конференция «Клиническая психология в здравоохранении, образовании и социальной сфере»

28 марта
Санкт-Петербург

XXI Мнухинские чтения «Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) и другие актуальные психические расстройства: вызовы современной реальности»

9 — 10 апреля
Москва

XVII Международная научно-практическая конференция «Подросток в мегаполисе — 2024»

20 — 21 июня
Казань

Всероссийская научно-практическая конференция с международным участием «Психиатрия в эпоху перемен»

24 — 25 октября
Томск, online

IV Российская конференция с международным участием «Психическое здоровье семьи в современном мире»

Весь календарь

Социальные представления о легитимизации агрессии у военнослужащих с разным профессиональным статусом

/module/item/name

Проблема агрессивного поведения в повседневной жизни, наверное, никогда не потеряет своей актуальности. Если проанализировать учебники по истории с этой точки зрения, то становится очевидным, что история развития человечества презентуется как череда войн за территории и другие ресурсы, кровавых сражений, насилия и агрессии, а отнюдь не как история развития культуры и цивилизации. Несмотря на многочисленные усилия ученых, объяснить агрессию, найти способы противостояния ей, выстроить различные конструкты противодействия агрессивным проявлениям личности и совладания с ними пока не представляется возможным, напротив, порождаются лишь новые детерминанты, источники ее возникновения и варианты проявления.

В настоящее время в России нестабильность социальной и экономической обстановки, неопределенность будущего, повышение накала борьбы политических течений в стране и в мире, снижение общего уровня культуры и нравственности ведут к увеличению уровня общей нервозности населения, а также жестокости, агрессии и преступности. Проявления агрессии и жестокости в современном мире порой поражают воображение. Не является исключением и российское общество. Анализ показывает, что в современном российском обществе за последние десятилетия произошли кардинальные изменения во взаимоотношениях людей: ушли сочувствие, сопереживание, жалость и другие чувства и переживания, связанные с эмпатическими проявлениями личности. Одним словом, изменилась этика отношений, а вслед за ней и этика общения, и многие формы поведения.

Данная работа посвящена проблеме представлений о легитимизации агрессии в среде военнослужащих. Актуальность проведенного исследования обусловлена тем, что, с одной стороны, профессиональные военнослужащие по характеру своей деятельности, профессионального долга, связанного с защитой Родины, должны уметь проявлять акты агрессии, с другой — агрессия, направленная на врага, не должна иррадиировать в обыденную жизнь, что иногда случается. Многие авторы отмечают, что представители этой профессиональной сферы относятся к категории риска профессионального выгорания, всевозможных профессиональных деформаций. Они гораздо чаще подвергаются риску развития множественных посттравматических стрессовых расстройств, что, в свою очередь, может способствовать формированию такого поведения, характерными чертами которого становятся немотивированная агрессия, а иногда и жестокость.

Известно, что в Вооруженных силах РФ большой процент преступлений связан с проявлением насилия, а многочисленные нарушения дисциплины спровоцированы вспышками неконтролируемой агрессии конкретных людей. Агрессивное поведение проявляется также и в форме неуставных отношений, в отдельных случаях приводящих к попыткам суицида.

Мы не будем подробно останавливаться на анализе агрессии и агрессивного поведения, отметим лишь, что этой проблемой занимались многие авторы, например Э. Фромм, З. Фрейд и К. Лоренц [11, 16, 17]. Однако до сих пор не существует единой общепринятой концепции агрессии и агрессивного поведения. Вместе с тем в настоящее время существует огромное количество теорий, сущность которых изложена в работах отечественных и зарубежных авторов, таких как: М.В. Алфимова, В.И. Трубников (2000) [1], Р. Бэрон, Д. Ричардсон (2001) [3], С.Н. Ениколопов (2001) [8], Д. Креч, Р. Кратчфилд, Н. Ливсон (1992) [10], А.А. Реан (1996) [14] и многие другие.

В связи с отсутствием единой общепринятой теории агрессии и ее нарастающего распространения зарубежные (L. BaronL & M.A. Straus (1988) [19], K.A. Dodge, J.D. Coie (1987) [20], M. Hogben, D. Byrne, M.E. Hamburger & J. Osland (2001) [22] и др.), а затем и отечественные авторы (С.Н. Ениколопов (2008) [9], Н.П. Цибульский (2008) [9], Т.В. Шипунова (2002) [18] и др.) подняли тему взаимосвязи агрессии и ее оправдания, то есть легитимизации.

Предметом данного исследования стали социальные представления профессиональных военнослужащих и военнослужащих-призывников о легитимизации агрессии.

Не останавливаясь подробно на анализе различных концепций о социальных представлениях (они достаточно представлены в социально- психологической литературе [2, 4, 5, 7 и др.]), выделим лишь те моменты, которые, по нашему мнению, имеют отношение к рассматриваемой нами проблеме особенностей становления социальных представлений в социальном пространстве.

В психологии известно три основных подхода к исследованию социальных представлений. Это женевская школа, связанная в первую очередь с именем В. Дуаза, который внес значительный вклад в изучение указанного конструкта. Им было показано, что социальные представления (далее — СП) не существуют сами по себе. Проявления социальных представлений необходимо описывать не только семантически, но и как существующую объективную реальность, ибо они запечатлеваются и проявляются в человеческих отношениях [6, с. 19–21]. Это запечатление автор называл анкеровкой. Он писал: «...индивидуальное значение тех или иных СП всегда наслаивается или «укрепляется» на некоторой более общей системе значений, опосредующей коммуникации и отношения, свойственные данному социальному пространству» [6, с. 19]. Таким образом, по мнению В. Дуаза (и с ним нельзя не согласиться), до того как стать индивидуальными или личными, социальные представления первоначально обязательно присутствуют в системе значений этого социального пространства.

Вторым подходом к пониманию социальных представлений является так называемая парижская школа, более всего связанная с именем Ж. Жоделе, которым было выделено пять основных свойств социальных представлений. С его точки зрения, социальное представление «всегда является представлением об объекте, имеет образный характер и свойство делать взаимозависимыми чувственное и мыслительное, перцепт и концепт, носит символический и обозначающий характер, обладает конструктивным характером, обретает свойство автономности и креативности» [4, с. 311–315]. Итак, социальное представление — это всегда сплав эмоционального и когнитивного (мыслительного) о каком-то объекте, другими словами, это всегда осознанный и эмоционально окрашенный образ, носящий символический характер.

Наконец, третий подход к пониманию социальных представлений — так называемая школа Экс-эн-Прованса. Она связана с именем Ж.-К. Абрика, который дает следующее определение социальному представлению: «Представление — это организованная совокупность мнений, установок, верований и информации, относящихся к объекту или ситуации. Оно детерминировано одновременно самим субъектом, социальной и идеологической системой, в которую он включен» [21].

Автором была сконструирована структура СП, состоящая из ядра СП и его периферии. При этом ядро СП — это образования, которые присущи всем членам общества, имеющие социокультурную природу, так как порождены его историей и культурой, а периферия состоит из изменяемых под влиянием обстоятельств элементов, помогающих адаптироваться в новых условиях.

Как видно из приведенного краткого анализа, социальные представления не возникают сами по себе, они формируются на глубокой социокультурной основе у каждой отдельной личности.

Как известно, ведущим ученым, разработавшим эту концепцию, является французский психолог С. Московиси. Ученый изучал особенности влияния общества на сознание людей [12]. Социальные представления определяются им как «набор понятий, убеждений и объяснений, возникающих в повседневной жизни по ходу межличностных коммуникаций», также он называет их «современной версией здравого смысла» [цит. по: 7]. Он считал, что социальные представления — это феномен массового сознания, который проявляется на уровне социума, но первоначально возникает в индивидуальном сознании конкретных индивидов [12].

Социальные представления — это некие когнитивные системы с собственной логикой, которые разделяются многими членами общества, что заставляет других людей усваивать эти представления с целью адаптации к группе [14]. Поле представлений — индивидуальная структура, которая формируется в группе. Для целей нашего исследования это положение в теории социальных представлений является очень важным, так как оно дает возможность показать, что легитимизация агрессии может носить групповой характер и быть специфичной для отдельных социальных групп.

Важен также вопрос о функциях социальных представлений, который особенно глубоко был проанализирован в работах А.И. Донцова, Т.П. Емельяновой [5], а также И.Б. Бовиной [2]. Авторами были выделены следующие функции социальных представлений: они сохраняют более или менее стабильную когнитивную структуру как человека, так и группы; облегчают взаимодействие внутри группы; детерминируют поведение людей, выполняют защитную функцию, вводят новые социальные факты, позволяющие сделать непонятное, неопределенное понятным и знакомым.

Выделяют три основных измерения социальных представлений: информация, поле представления и установка. С. Московиси в своей теории выделяет следующие типы социальных представлений: 1) полемические — создаются в межгрупповых конфликтах и не разделяются всеми членами общества; 2) эмансипированные — представления, связанные с определенной эпохой, разделяются разными группами людей; 3) руководящие — разделяются всеми членами данного общества в конкретный временной период (И.Б. Бовина, 2010).

Наиболее значимое качество социальных представлений для эмпирического исследования — противоречивость элементов социальных представлений, которые, как считает С. Московиси, помогают субъекту функционировать в различных группах и находиться в социальном контексте [23]. Более того, порождаясь в сознании людей, социальные представления детерминируются когнитивными, культуральными и, что очень важно, групповыми факторами.

Итак, проведенный теоретический анализ конструкта «социальные представления» позволяет выделить следующие основные свойства и характеристики социальных представлений:

  • социальные представления — это часть объективной реальности, которая запечатлевается и проявляется в человеческих отношениях;
  • индивидуальное значение социальных представлений формируется на основе более широкой системы значений, опосредующей общение и отношения, присущие определенному социальному пространству;
  • социальное представление — это всегда осознанный и эмоционально окрашенный образ, носящий символический характер;
  • социальное представление — это «организованная совокупность мнений, установок, верований и информации, относящихся к объекту или ситуации. Оно детерминировано, с одной стороны, субъектом, а с другой — социальной системой, в которую он включен» (Ж.-К. Абрик);
  • социальные представления — это феномен массового сознания, который проявляется на уровне социума, но первоначально возникает в индивидуальном сознании конкретных индивидов;
  • социальные представления полифункциональны, они позволяют сохранять стабильность и целостность когнитивной структуры как человека, так и группы, включены во взаимодействие людей внутри группы, детерминируют их поведение, выполняют защитную функцию и позволяют сделать непонятное и неопределенное понятным и знакомым.

Исходя из всех изложенных характеристик социальных представлений сделаем вывод о том, что социальные представления о легитимизации агрессии первоначально возникли в индивидуальном сознании отдельных индивидов, затем стали проникать в различные социальные группы и восприниматься как часть объективной реальности, детерминирующей человеческие отношения и общение, и, наконец, появились в виде совокупности мнений, установок, верований и информации в более широком социальном контексте, проникая все глубже в массовое сознание людей.

Итак, социальные представления не возникают сами по себе, они формируются на глубокой социокультурной основе у каждой отдельной личности.

В связи с этим актуальным становится вопрос о том, почему в нашем обществе вдруг стали говорить о легитимизации агрессии? Какими факторами она детерминируется в обществе? Ответить на этот вопрос достаточно сложно, однако можно констатировать, что в современном обществе агрессивность и насилие в последние десятилетия резко возросли, причем в самых разных общностях и социальных структурах, начиная от буллинга в школе, «дедовщины» в армии и заканчивая все возрастающим количеством насильственных преступлений, включая убийства на самой разной почве. Именно поэтому вопрос о легитимизации агрессии в обществе и его различных социальных общностях приобретает особую актуальность.

С нашей точки зрения, легитимизацию агрессии можно рассматривать как социальное представление, имеющее место в разных общностях и слоях социальной структуры общества.

В связи с актуализацией агрессии в современном обществе и попытками ее легитимизации, особенно в такой сложной деятельности, как служба в Вооруженных силах РФ, под нашим руководством было проведено небольшое эмпирическое исследование, основная проблема которого касалась изучения представлений о легитимизации агрессии у профессиональных военнослужащих и призывников в связи с их базовыми убеждениями.

В исследовании приняли участие 80 военнослужащих мужского пола в возрастном диапазоне от 18 до 30 лет. При этом 40 из них являются призывниками, а 40 — профессиональными военнослужащими с профильным высшим образованием.

В связи с поставленной проблемой нами было выдвинуто два основных предположения. 1. Социальные представления о легитимизации агрессии у профессиональных военных и у призывников могут различаться по уровню сформированности. 2. Уровень агрессивности, наличие деструктивных установок на межличностные отношения и склонность к легитимизации агрессии у призывников и профессиональных военнослужащих могут быть взаимосвязаны с базовыми убеждениями.

С целью проверки выдвинутых гипотез были использованы следующие методики: опросник уровня агрессивности БассаПерри; шкала базовых убеждений Р. Янов-Бульман в адаптации О.А. Кравцовой; методика определения деструктивных установок в межличностных отношениях В.В. Бойко.

Исследование проводилось посредством сравнительного анализа результатов двух групп испытуемых: профессиональных военных и рядовых военнослужащих по каждой методике с помощью непараметрического U-критерия Манна — Уитни, а также посредством корреляционного анализа Спирмена между всеми полученными показателями в названных группах испытуемых.

Первоначально была проведена диагностика показателей агрессивности в двух группах испытуемых. Сравнительный анализ показал, что уровень агрессивности по шкалам «физическая агрессия», «гнев» и «враждебность» у солдат срочной службы значимо выше, чем у профессиональных военных.

Значимые различия показателей диагностики в двух группах испытуемых отражены на рисунке 1.

Таким образом, призывники значительно чаще используют физическую силу, у них значительно выше выражена враждебность, негодование, недоброжелательное отношение, готовность или желание причинить вред, чем у офицеров.

Затем была проведена диагностика базовых убеждений по методике Р. Янов-Бульман. Как видно из полученных данных, здесь имеет место противоположная тенденция (рис. 2).

Итак, для офицеров характерны: более благосклонное отношение к обществу и миру в целом, уверенность в доброте людей, вера в справедливость жизни и контролируемость событий, убеждение в ценности собственной личности и в возможности влиять на происходящее, нежели у призывников, причем, как видно из рисунка, все различия высокозначимы.

Результаты сравнительного анализа данных по методике определения деструктивных установок в межличностных отношениях В.В. Бойко оказались весьма неожиданными. Они показали, что у офицеров значительно сильнее выражены скрытые и открытые негативные оценки по поводу большинства окружающих, негативные, деструктивные установки в общении с окружающими, чем у солдат срочной службы, причем по шкалам «Завуалированная жестокость», «Открытая жестокость» и «Негативный личный опыт общения с окружающими» различия носят высокозначимый характер.

Полученные результаты позволяют предположить, что офицеры, несмотря на менее выраженный характер агрессии, проявляют большую склонность к легитимизации агрессии, что проявляется в их отношениях и в общении с людьми.

Затем был проведен анализ уровня легитимизации агрессии у военнослужащих. Для этого мы учитывали только те ответы, которые непосредственно имели отношение к легитимизации агрессии в жизни: о принципах взаимоотношений с окружающими, о составлении собственного мнения об окружающих, об анализе собственного и чужого поведения на основании жизненного опыта, о дающих оценку своему мировоззрению и т.д.

Как и предполагалось, результаты показали, что уровень склонности к легитимизации агрессии у призывников значительно ниже, чем у профессиональных военнослужащих (p ≤ 0,01).

Таким образом, четко прослеживается более высокий уровень деструктивных установок и легитимизации агрессии у профессиональных военнослужащих по сравнению с призывниками.

Итак, результаты данного этапа исследования позволяют сделать следующие обобщения: во-первых, призывники склонны проявлять высокий уровень агрессии, но в связи с низким уровнем сформированности такого базового убеждения, как ценность собственной жизни и личности, а также с несформированностью убеждения, связанного с осмысленностью жизни, их агрессия, скорее, носит адаптивный, приспособительный характер, во-вторых, что касается профессиональных военных, можно предположить, что они тоже достаточно агрессивны, но при этом умеют контролировать свою агрессивность, несмотря на наличие негативного опыта в межличностном взаимодействии.

Высказанные предположения проверялись на следующем этапе исследования, где был проведен корреляционный анализ между полученными показателями всех методик в группе призывников и в группе профессиональных военнослужащих.

Корреляционный анализ позволил установить взаимосвязи между группами показателей в каждой категории и построить корреляционные матрицы.

Результаты корреляционного анализа в группе призывников выявили взаимосвязи как между внутренними шкалами каждой методики, так и между показателями разных методик.

Как видно из полученной матрицы, у солдат срочной службы обнаружены две не связанные между собой группы взаимосвязанных качеств. С нашей точки зрения, важным здесь является тот факт, что гнев, физическая агрессия и враждебность отрицательно взаимосвязаны с уровнем осмысленности жизни. Таким образом, как мы и предположили, тенденция проявлять агрессию обусловлена некоторым инфантилизмом, порожденным низким уровнем осмысленности жизни, а агрессия здесь существует как защитная реакция при недопонимании обстоятельств, ситуации, требований и т.п.

Вторая группа качеств может свидетельствовать о том, что существует взаимосвязь между низким уровнем убежденности в ценности собственной жизни, негативным опытом общения, разными видами проявления жестокости и деструктивными установками в общении. Видимо, негативный опыт общения, связанный с низкой оценкой ценности своей личности и жизни в целом, порождает жестокость как защитную реакцию в ответ на негативное общение с другими людьми. Таким образом, полученные данные позволяют сделать общий вывод о том, что наличие агрессивности в поведении у призывников связано не с оправданием или легитимизацией агрессии, по меньшей мере на данном этапе их личностного развития, а с низкой оценкой ценности собственной жизни, сложившимися деструктивными установками в общении, негативным опытом общения и проявляется как защитная реакция на негативное отношение со стороны окружающих.

У профессиональных военнослужащих картина совершенно иная (рис. 5).

На рисунке видны три не взаимосвязанных между собой плеяды качеств. У профессиональных военных убежденность в ценности собственной личности сильно взаимосвязана с осмысленностью жизни и представлениями о благосклонности мира. Однако этот паттерн совершенно не мешает существованию агрессии, даже физической, и враждебности. И третий паттерн свидетельствует о том, что в этой группе имеют место деструктивные установки в общении, позволяющие им проявлять как завуалированную, так и открытую жестокость.

Итак, у профессиональных военных, в отличие от военных призывников, существует склонность к легитимизации агрессии, но она не зависит от базовых установок личности, касающихся осмысленности жизни и ценностного отношения к своей личности.

Общий вывод, который позволяют сделать полученные результаты, заключается в том, что призывники, несмотря на сильно выраженную агрессивность, по сравнению с профессиональными военными, не склонны к легитимизации агрессии, хотя способны ее проявлять.

У профессиональных офицеров все выглядит значительно сложнее. Согласно полученным данным, у них менее выражена агрессивность, но это не означает, что у них ее нет, так как у них сильнее выражены негативные установки в общении. Видимо, эта группа испытуемых лучше умеет контролировать свое поведение в силу более высокого уровня осмысленности жизни и убежденности в ценности своей личности. Вопрос заключается лишь в том, насколько профессиональные военные способны контролировать свои агрессивные проявления и не распространять их на окружающих, не включенных в их профессиональную жизнь, поскольку, как показал анализ, профессиональные военные, в отличие от призывников, имеют более выраженные деструктивные установки на отношения и склонны к легитимизации агрессии. Итак, проведенное исследование показало, что выдвинутые гипотезы подтвердились.

Основной вывод, который позволяет сделать проведенное исследование, заключается в том, что у профессиональных военных сформировано социальное представление о легитимизации агрессии, так как развиты оба компонента этого конструкта: эмоциональный и когнитивный. Это входит в особенности их профессиональной подготовки и, следовательно, профессиональной деятельности. При этом они свою агрессию могут контролировать и ей в достаточной степени управлять.

У солдат срочной службы, как показывают данные, такой конструкт полностью не сформирован. На уровне эмоций и поведения они в большей мере склонны допускать агрессию и агрессивное поведение, однако на когнитивном уровне нельзя сказать, что представление о легитимизации агрессии у них развито. Проведенное исследование позволило прийти к выводу о том, что, поскольку у призывников представления о легитимизации агрессии еще не полностью сформировались, они могут являться той группой риска, которая в дальнейшем будет проявлять агрессию и ее оправдывать. В связи с этим необходимо конструировать и внедрять технологии, направленные на снижение уровня агрессивности у молодежи, поскольку можно предположить, что эмоциональные и поведенческие проявления агрессивности являются предикторами формирования легитимизации агрессии в обществе.

Таким образом, полученные данные свидетельствуют о том, что целесообразно разрабатывать методы профилактики агрессии как для призывников, так и для профессиональных военных, но эти методы должны быть различными.

Библиографический список

  1. Алфимова М. В., Трубников В. И. Психогенетика агрессивности // Вопросы психологии. 2000. № 6. С. 112–121.
  2. Бовина И. Б. Социальные представления о здоровье и болезни: структура, динамика, механизмы: автореф. дисс. … д-ра психол. наук. М., 2009. 48 с.
  3. Бэрон З. Р., Ричардсон Д. Агрессия. СПб, 1997. 336 с.
  4. Вербицкий Р. Ю. Социальные представления как предмет социальной психологии // Вестник университета ГУУ. 2015. № 11. С. 311–315.
  5. Донцов А. И., Емельянова Т. П. Концепция социальных представлений в современной французской психологии: учеб. пособие. МГУ, 1987. 128 с.
  6. Дуаз В. Явление анкеровки в исследованиях социальных представлений // Психологический журнал. 1994. Т. 15, № 1. С. 19–21.
  7. Емельянова Т. П. Социальное представление — понятие и концепция: итоги последнего десятилетия // Психологический журнал. 2001. Т. 22, № 6. С. 39–47.
  8. Ениколопов С. Н. Понятие агрессии в современной психологии // Прикладная психология. 2001. № 1. С. 60–72.
  9. Ениколопов С. Н., Цибульский Н. П. Изучение взаимосвязи легитимизации насилия и склонности к агрессивным формам поведения // Психологическая наука и образование. 2008. Т. 13, № 1. С. 90–98.
  10. Креч Д., Кратчфилд Р., Ливсон Н. Элементы психологии. НьюЙорк. 1974 // Вопросы психологии. 1992. № 1-2. С. 84–98.
  11. Лоренц К. Агрессия. М.: Римис, 2009. 349 с.
  12. Московиси С. От коллективных представлений к социальным (к истории одного понятия) // Вопросы социологии. 1992. Т. 1, № 2. С. 83–95.
  13. Московиси С. Социальные представления: исторический взгляд // Психологический журнал. 1995. Т. 16, № 2. С. 3–14.
  14. Реан А. А. Агрессия и агрессивность личности // Психологический журнал. 1996. Т. 17, № 5. С. 3–18.
  15. Рягузова Е. В. Репутация личности: риски и опасности // Социальная психология и общество. 2014. Т. 5, № 3. С. 5–14.
  16. Фрейд З. Психопатология обыденной жизни. М.: Азбука-Аттикус, 2018. 192 с.
  17. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М.: АСТ, 2004. 635 с.
  18. Шипунова Т. В. Агрессия и насилие как элементы социокультурной реальности // Социологические исследования. 2002. № 5. С. 67–76.
  19. Baron L. & Straus M. A. Culturaland economic sources of homicide in the United States // The Sociological Quarterly. 1988. V. 29. № 3.
  20. Dodge K. A., Coie J. D. Socialinformation-processing factors in reactive and proactive aggression in children’s peer groups // Journal of Personality and Social Psychology. 1987. V. 53/6. P. 1146–1158.
  21. Fiedler P. E. Contingency model of effectiveness leadership. In: Advances in experimental social psychology. L. Berkowitz (ed.). Vol. 1. N. Y.: Academic Press. P. 149–190.
  22. Hogben M., Byrne D., Hamburger M. E. & J. Osland. Legitimized aggression and sexual coercion: Individual differences in cultural spillover // Aggressive Behavior. 2001. V. 27. P. 26–43.
  23. Moscovici S. Social Representations Theory. 2000.

Источник: Скрипкина Т.П. Социальные представления о легитимизации агрессии у военнослужащих с разным профессиональным статусом // Прикладная юридическая психология. 2022. №1(58). С. 06–18. DOI: 10.33463/2072-8336.2022.1(58).006-018

Опубликовано 24 июля 2023

В статье упомянуты

Материалы по теме

С.Н. Ениколопов: «Общество нельзя приучить к насилию»
15.11.2022
Психологию развития правосознания обсудили в МПГУ
12.10.2023
Когнитивные компоненты радикальных установок и готовности к экстремальному поведению: разработка рабочей модели
29.09.2023
Современный радикализм: феноменология, происхождение, механизмы
07.09.2023
Интервью с С.Н.Ениколоповым о будущем психологии
30.08.2023
Из опыта профилактики экстремизма в молодежной среде в Приднестровье
06.08.2023
Агрессия как объективный фактор современного общества
23.07.2023
Этноконфессиональная специфика видеообраза в судебно-психологической экспертизе
02.04.2023
Демографическая ситуация в контексте (не)здоровья, (не)безопасности и психологического (не)благополучия женщин
10.02.2023
Учиться преодолевать идеологию ксенофобии
08.02.2023
Теоретико-методологические обоснования психологии девиантного поведения
11.01.2023
Экранное насилие и психопатология: не пора ли прозреть?
26.12.2022

Комментарии

Оставить комментарий:

9 декабря 2023 , суббота

В этот день

Елена Михайловна Разумова празднует юбилей! Поздравить!

Нина Валентиновна Бордовская празднует день рождения! Поздравить!

Наталия Бонифатьевна Кедрова празднует день рождения! Поздравить!

Ирина Викторовна Бирюкова празднует день рождения! Поздравить!

96 лет назад родился(ась) Юрий Федорович Поляков.

77 лет назад родился(ась) Петр Викторович Морозов.

Скоро

10 декабря
Санкт-Петербург

Конференция «Букет помогающих практик»: «Особенности онлайн и офлайн консультирования, групповой работы и коучинга»

15 — 16 декабря
Москва, online

Международная научно-практическая конференция «Язык и личность: социокультурные и психологические трансформации»

19 декабря
Сергиев Посад, online

Всероссийская научно-практическая конференция с международным участием «Комплексное сопровождение детей и молодых инвалидов со сложными сенсорными и множественными нарушениями: традиции и перспективы развития»

25 декабря
Москва

Всероссийский конкурс региональных моделей психологической службы в системе общего образования

25 — 26 декабря
Москва, online

Научно-практическая конференция с международным участием «Научное наследие В.И.Лубовского и современная специальная психология»

8 — 12 января
Ставрополь

30-й Международный фестиваль «Святочные встречи»: «НОРМАЛЬНО?»

11 — 13 февраля
Санкт-Петербург

X Зимний фестиваль Психологической газеты «Счастливая семья — это...»

15 февраля
Online

III Всероссийская межведомственная научно-практическая конференция «Клиническая психология в здравоохранении, образовании и социальной сфере»

28 марта
Санкт-Петербург

XXI Мнухинские чтения «Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) и другие актуальные психические расстройства: вызовы современной реальности»

9 — 10 апреля
Москва

XVII Международная научно-практическая конференция «Подросток в мегаполисе — 2024»

20 — 21 июня
Казань

Всероссийская научно-практическая конференция с международным участием «Психиатрия в эпоху перемен»

24 — 25 октября
Томск, online

IV Российская конференция с международным участием «Психическое здоровье семьи в современном мире»

Весь календарь
9 декабря 2023 , суббота

В этот день

Елена Михайловна Разумова празднует юбилей! Поздравить!

Нина Валентиновна Бордовская празднует день рождения! Поздравить!

Наталия Бонифатьевна Кедрова празднует день рождения! Поздравить!

Ирина Викторовна Бирюкова празднует день рождения! Поздравить!

96 лет назад родился(ась) Юрий Федорович Поляков.

77 лет назад родился(ась) Петр Викторович Морозов.

Скоро

10 декабря
Санкт-Петербург

Конференция «Букет помогающих практик»: «Особенности онлайн и офлайн консультирования, групповой работы и коучинга»

15 — 16 декабря
Москва, online

Международная научно-практическая конференция «Язык и личность: социокультурные и психологические трансформации»

19 декабря
Сергиев Посад, online

Всероссийская научно-практическая конференция с международным участием «Комплексное сопровождение детей и молодых инвалидов со сложными сенсорными и множественными нарушениями: традиции и перспективы развития»

25 декабря
Москва

Всероссийский конкурс региональных моделей психологической службы в системе общего образования

25 — 26 декабря
Москва, online

Научно-практическая конференция с международным участием «Научное наследие В.И.Лубовского и современная специальная психология»

8 — 12 января
Ставрополь

30-й Международный фестиваль «Святочные встречи»: «НОРМАЛЬНО?»

11 — 13 февраля
Санкт-Петербург

X Зимний фестиваль Психологической газеты «Счастливая семья — это...»

15 февраля
Online

III Всероссийская межведомственная научно-практическая конференция «Клиническая психология в здравоохранении, образовании и социальной сфере»

28 марта
Санкт-Петербург

XXI Мнухинские чтения «Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) и другие актуальные психические расстройства: вызовы современной реальности»

9 — 10 апреля
Москва

XVII Международная научно-практическая конференция «Подросток в мегаполисе — 2024»

20 — 21 июня
Казань

Всероссийская научно-практическая конференция с международным участием «Психиатрия в эпоху перемен»

24 — 25 октября
Томск, online

IV Российская конференция с международным участием «Психическое здоровье семьи в современном мире»

Весь календарь