Новая субкультура. Надо ли бояться «пауков» и как остановить драки «Рёдан»?

Недавние драки подростков в торговых центрах Москвы, Санкт-Петербурга и других российских городов стали одним из самых острых и загадочных событий. В массовых драках было задержано около 450 несовершеннолетних. Большинство из них — участники «ЧВК Рёдан», вышедшей из аниме-субкультуры. Наши эксперты разбираются, с каким явлением мы столкнулись.

Заряженная информация

Насколько это масштабное сообщество и развитая субкультура?

Владимир Кудрявцев, доктор психологических наук: Масштабов этой субкультуры общество не знает. Реальной статистикой наверняка обладают силовые структуры, но они не афишируют цифры. Хотя драки произошли в нескольких городах почти одновременно, я не склонен к каким-то конспирологическим выводам, что всеми верховодил некий центр. У подростков бывает так: один начал и пошло-поехало...

Екатерина Мизулина, директор Лиги безопасного интернета: Но давайте задумаемся: как «ЧВК Рёдан» из локального течения за несколько дней февраля стало чуть ли не всероссийским? Только в Telegram появилось больше 100 каналов, не меньше в «ВКонтакте». И они продолжают набирать миллионную аудиторию. Не будем себя обманывать: многие из них сделаны самими подростками. Виртуальные ячейки «Рёдана» растут от Владивостока до Калининграда как грибы после дождя. И в этом есть наша прямая вина: «хайп» и бесконтрольное распространение информации в соцсетях, а теперь и медиапространстве свидетельствуют: такой рост «влияния» возможен и для других субкультур.

Владимир Кудрявцев: Подросткам, несомненно, важно, чтобы их потасовку видели многие. Для подросткового возраста вообще очень важна публичность. Ее и обеспечивает интернет, ты выкладываешь ролик с дракой в Сети. На худой конец устраиваешь ее в большом торговом центре. Вспомните, раньше, чтобы показать, какие мы крутые и взрослые, брали с собой за гаражи группу поддержки.

Урван Парфентьев, координатор Центра безопасного интернета, ведущий аналитик РОЦИТ: Но я бы обратил внимание на то, что с привыканием людей к мессенджерам растет одно тревожное явление: большинство обитателей соцсетей получают идеологически заряженную информацию. Она вероятного характера, но подается как достоверная, а то и единственно верная. А блогеры, стримеры и ЛОМы (лидеры общественного мнения) часто бывают цементом среды манипуляторов. Они и вбрасывают сомнительные инфоповоды, которые подхватываются «своими» — субкультурными пользователями соцсетей. И фейки порхают по сетям как «истина». Метод обработки сознания прост — замена «скучных» фактов эмоционально нагруженными мифами. Например, через аниме или лично снимаемые экспресс-истории, выкладываемые в TikTok. Эти облака мифотворчества уводят нас от анализа к накалу эмоций и игнорированию причинно-следственных связей.

Конкретно о «пауках». Субкультура «Рёдан» выросла из японского аниме?

Урван Парфентьев: Интернет-сообщества «Рёдан» объединяют поклонников комиксов-манги «Хантер х Хантер», которые выходят в журнале Weekly Shonen Jump с 1998 года. В них антигероем выступает преступная группа под названием «Геней Рёдан». Поклонники еще называют ее «Труппой теней» или «Пауком». А сокращение ЧВК в названии сообщества означает «частная военная компания». Якобы это «шутка» «пауков». Но, увы, факт: значительная часть «анимешников», несмотря на стереотипы об их «мимимишности» или привлекательности этой субкультуры, исповедует насилие и готова его применить.

Владимир Кудрявцев: Да, аниме — это только с виду симпатичные мордашки, а внутри — культ смерти и агрессии. Даже по отношению к самому себе. Построенная по японским канонам, эта субкультура по всему миру расползается именно в такой противоречивой логике. Это закон жанра. А его апологеты до конца не дают себе в этом отчета. К тому же аниме-стилистика очень хорошо ложится на подростковые проявления псевдовзрослости. С ничем не аргументированным культом силы.

Илья Слободчиков, доктор психологических наук: Аниме-сюжеты и их герои обычно становятся близки подросткам в раннем возрасте — с 10–12 лет. Дело в том, что аниме чисто графически просто для восприятия. Это специфическая графика, в ней заметна некая близкая подросткам угловатость. И да, вокруг этих картинок из Японии уже сформировался огромный пласт культурных явлений. Как с куклой Барби в свое время. Сейчас она всем кажется «никакой», но поветрие-то было будь здоров. И аниме — тоже поветрие, быстро захватывающее подростковую популяцию, потому что оно хорошо трансформируется, видоизменяется и сюжетно, и с героями, и визуально.

Урван Парфентьев: Но облако «смыслов» аниме-субкультуры в целом деструктивно. Пора перестать закрывать на это глаза.

Илья Слободчиков: Но не надо при этом забывать, что деструкция для подростков — очень важный элемент жизни. Они живут в резкой реальности, немножко напоминающей театр абсурда и гротеска одновременно. В нашей новой книге о подростках я посоветовал художникам — никаких цветов! Исключительно графика, причем перьевая. Черное-белое — это про них.

Но это же не повод согласиться с их драками?

Екатерина Мизулина: Конечно. А если у нас начнут расти субкультуры, пропагандирующие диверсии и теракты? Запрос на агрессию в молодежной среде есть.

Илья Слободчиков: Выброс агрессии нужно жестко останавливать. Тут я поддерживаю действия правоохранительных органов: надо искоренять все, что нарушает элементарную безопасность.

Но кроме этого надо пытаться понять, что стоит за этим явлением. А за ним стоит подростковая среда, которую мы не знаем.

Это история про «гадкого утенка»

Объясните, почему они так «кучкуются»?

Илья Слободчиков: Группирование со сверстниками — это классическая реакция для этого возраста, описанная известным ленинградским психологом и психиатром Андреем Личко еще в 1980-х годах. Подросткам нужно частично противопоставлять себя взрослому сообществу, до которого они еще не доросли. И у них формируются собственная ниша, собственное объединение. Никакой политической или общественной опасности в этом, как правило, нет. Это объединения в сообщества по принципу подобия: они такие же, как я.

Подростковую дружбу, феномен, прекрасно описанный известным социологом Игорем Коном, тоже никто не отменял. И она необходима подростку, через нее он учится проявлять эмоции, выстраивать отношения — это модельные вещи, на которых потом строится все его будущее взрослое миропонимание.

Подросток — это особый мир. У него очень сложное пространство экзистенциальных переживаний — представлений о себе, о мире. И все очень неустойчивое, хрупкое, с огромным количеством страхов, комплексов. От которых в своей компании проще «закрываться».

А ещё подростковый возраст — это активация переживания одиночества, что естественно в возрасте, когда у тебя меняется все: и тело, и обстоятельства жизни. И от этого тоже иной раз хочется убежать. Так что основания для формирования подростковых компаний более чем естественны.

Кстати, острое переживание одиночества нередко возникает из-за недостаточности принятия и понимания и из-за «невостребованности». Подростку, включенному в реальную деятельность, в общение (если ему комфортно и вокруг значимые люди, референтная группа, те, кто его слышит и с ним считается, и с кем он считается), все эти «пауки» не слишком нужны. Ему и без них есть чем заняться. Но выстроить глубокие социально и психологически значимые взаимоотношения с подростками, создать ситуацию безусловного доверия очень сложно. Это особая воспитательная задача, неважно — в школе или семье. И колоссальный труд, терпение, внимание, деликатность. Ну не вписываются они в стандартную норму и не могут вписаться. Это история про гадкого утенка, который выламывается из всех нормативов. Не соответствует. И это несоответствие предъявляет.

Чем слабее взрослый мир, тем драчливее и агрессивнее будет подростковый. И это не история, показанная в фильме «Чучело». Бьют уже не «белую ворону», а все равно кого

Владимир Кудрявцев: И поэтому я бы дал прогноз, что подобные драки подростков будут повторяться и даже учащаться.

Драки — это выражение силы. Подросткам кажется, что так нужно делать, если ты самостоятельный и сильный. Так они отстаивают свой образ взрослости (как они его себе представляют), потому что это права, преференции, статус. Но беда в том, что в современном обществе и взрослые ведут себя как капризные дети, которым все можно. Мы проводили исследование с американскими психологами. Результат неутешительный: люди в возрасте вступления в брак не готовы к ответственности за другую жизнь. И эта тенденция идет по нарастающей. Взрослый мир обретает подростковые черты. А чем слабее взрослый мир, тем драчливее и агрессивнее будет подростковый. Нынешний культ силы и издевательства — совсем не та история, что показана в «Чучеле» Ролана Быкова. Там били «белую ворону, а тут все равно кого.

Это ненормально...

Владимир Кудрявцев: Раньше бы по поводу того, что мы сейчас наблюдаем, сказали бы: это «безумный-безумный мир». Но сейчас совершенно нормально многое. При ребенке, без «закрытой двери», придя с работы, родитель выкладывает, кто его «пробуллил» и кого он «подставил». «Кто, с кем и когда», начиная с политики и заканчивая похождениями марьиванны из 6-го подъезда. Не осознавая, что все это очень привлекательно для детей. При наличии интернета они с удовольствием противопоставят себя слабакам взрослым, этим нерешительным неудачникам. А противопоставлять себя кому-то проще всего в сообществах, будь то футбольные фанаты или более интеллектуальные «Рёдан».

Немаркетинговый ход

Кто-то твердит, что «Рёдан» — это всего-навсего раскрутка торговой марки одежды спортивного вида с пауками и цифрой 4 на спине. Подростки — важная маркетинговая аудитория?

Илья Слободчиков: Подростки — сложная аудитория для продаж. У них довольно специфическая вкусовая история. Линейка их желаний очень широка, от «не выделяться совсем» до «быть не таким, как все». И тут очень сложно, что называется, «попасть в цвет»...

Но ясно, что одежда для подростков должна быть по-настоящему удобна, комфортна, повседневна. Поэтому так кстати оказался спортивный стиль и вся эта история с худи с капюшонами.

Но для любого подростка очень значим символизм и объединение по символическому признаку. Оно вносит определенную осмысленность в их существование и взаимодействие. Отсюда у субкультур символика в одежде и всякие ритуалы. В том числе и ненормативного характера. К сожалению, субкультура —не всегда безобидная штука.

Понятно, что подросток в субкультуре ищет защиты. Но как быть с деструктивностью явления. Например, с игрой с темой самоубийства?

Илья Слободчиков: Увы, подростки довольно нередко не только думают в эту сторону, но и экспериментируют в разных вариантах. Но все же суицид для подростка, как и для любого нормального человека, — скорее исключение, чем правило. Но, конечно, надо учитывать, что подростки, попадающие в неформальные объединения, обычно эмоционально неустойчивые, возбудимые. Многое в их представлениях связано с фантазией, воображением, желанием видеть себя исключительным. Но и за этим — переживание собственной невостребованности, незначимости, невключенности в социальные и психологические процессы.

Что с этим делать? Достаточно ли того, что этим занимается СК?

Илья Слободчиков: СК, при всем к нему уважении, все-таки один эту проблему не решит. Да и внимание, привлеченное излишним противодействием субкультуре, вызовет, скорее, подражание ей — это же подростки, им только повод дай.

Поэтому надо изучать субкультурные явления. Глубоко разбираться в них и выстраивать грамотную систему профилактики. Она не менее важна, чем запретительные меры. Вообще по-настоящему, без манипулирования, найти общий язык с другим человеком, тем более с подростком, и так, чтобы он захотел тебя слушать и что-то делать вместе с тобой, — это целое искусство. Которым у нас мало кто владеет. Но если государству нужны будущие неинфантильные взрослые, оно будет искать возможность общения с ними через своих представителей. И создавать им условия для развития. Нужна целая система и дополнительного образования, и действительной, а не мнимой социализации. Нужна модель, концепция этого образования как система социально-педагогического и социально-психологического сопровождения. Без формальностей и пустого трепа.

Некие консультативные центры, подростковые территории, которые создает детский омбудсмен Мария Львова-Белова?

Илья Слободчиков: Думаю, да. В Туле есть интересный опыт с «точками кипения», инновационными пространствами. Подростку нужны всевозможные креативные пространства. Если ему будет где и в чем реализовываться, он быстро поймет, что «паучьим» стаям есть альтернатива. Но для этого нужна, в первую очередь, просветительская работа психологов, педагогов, социальных педагогов. Но пока у нас нет эффективных психологических служб. Один психолог на школу — это ничто.

Мальчики, живущие в Сети

Урван Парфентьев: Но создавать новые общественные институты социализации детей, которые бы давали им смыслы, нужно в «живой» и мобильной, как «цифра», молодежной упаковке. И очень важно, чтобы конструировалась заряженная позитивом молодежная среда. Однако пока фокус внимания удерживают виртуальные ЛОМы, заряженные мифами и фейками. Они и выигрывают конкурентную борьбу за внимание и лояльность молодежных целевых аудиторий у семьи, школы и улицы.

Что могут предложить мамы, папы и школы в соцсети, где места уже заняты блогерами, стримерами и прочими ЛОМами?

Урван Парфентьев: Для начала отнять у сетей свою семейную функцию. Ведь сила виртуальных манипуляций часто в том, что все те же ЛОМы через мифы-фейки так подкидывают пользователям «креатив», что дети считают, что сами до всего додумались. Это поднимает необоснованную самоуверенность, которая может обернуться готовностью к суициду, протестам, дракам.

Екатерина Мизулина: Но помимо создания позитивных смыслов через систему воспитания и образования, нужно и жесткое превентивное реагирование: недопущение сборищ, их профилактика и идейное наступление на всех этих «пауков». Есть вопросы и к работе закона о «самоконтроле» соцсетей. Нужно ввести ответственность за нарушение закона, потому что никакой самостоятельной модерацией соцсети не занимаются. Причем штрафы для IТ-платформ должны быть оборотными.

Лига безопасного интернета уже направила запросы тем, кого государство наделило полномочиями по мониторингу деструктивного контента среди молодежи — Росмолодежи и Центру изучения и сетевого мониторинга молодежной среды (ЦИСМ), с вопросами о том, что было сделано и делается для того, чтобы остановить продвижение опасных субкультур.

Владимир Кудрявцев: Но я хочу сказать, что эта субкультура — привилегия людей определенного возраста и уровня развития — конечно, пройдет, так же, как «Синие киты». Но взрослым, да, нужно интересоваться, где и как их неадекватно взрослеющие дети проводят свободное время.

Владимир Емельяненко, Елена Новоселова, Елена Яковлева

Источник: «Российская газета»