В связи с распространением коронавируса в Москве и Подмосковье усилены карантинные меры: с 15 апреля для любых поездок на личном и общественном транспорте необходимо оформлять цифровой пропуск. В первое утро после начала работы пропускной системы на въездах в Москву и в вестибюлях метро скопились очереди из ожидающих проверки. В вестибюлях московского метро возникали скопления людей, в которых не выдерживалась социальная дистанция.
Как сообщает РБК, мэр Москвы Сергей Собянин признал, что очереди в метро образовались из-за проверок, которые проводили сотрудники полиции, и отметил, что в текущей ситуации это может быть «очень критично». Он сообщил, что переговорил с руководством столичной полиции и попросил организовать работу так, чтобы подобные инциденты не повторялись.
«Уязвимость Сложности — вот узел антропологических, экономических и социально-политических рисков, катализатором и триггером которых выступила пандемия. Именно об этом, на мой взгляд, с разных позиций повествуют аналитические тексты Д. Травина и П. Сергоманова. Мы все больше будем расплачиваться за «простые» решения за Порогом Сложности», — утверждает научный руководитель Школы антропологии будущего РАНХиГС, заведующий кафедрой психологии личности факультета психологии МГУ, профессор Александр Асмолов.
Дмитрий Травин, экономист, профессор Европейского Университета:
«То, что происходило с утра в московском метро, где власти искусственно создали огромные толпы и повысили тем самым опасность заражения, говорит нам о возможностях госрегулирования, как таковых. Мы увидели своими глазами то, что обычно скрыто за статистическими сводками. Обывательская логика такова: государство должно решить такую-то проблему, и, если люди у власти ее не решают, давайте найдем других. Демократы при этом предлагают переизбирать, а государственники просят автократа решить проблему с плохими «боярами». Но общим у большинства демократов и государственников является предположение, что государство способно решать проблемы.
Обычно мы можем лишь догадываться о его неспособности по итогам: рецессия в экономике, снижение уровня жизни, коррупция, отток капиталов… Сегодня мы увидели наглядно, что у государства вообще нет механизмов решать сложные проблемы. Прекрасно ведь понимали, что будут очереди. Но в итоге «хотели, как лучше, а получилось, как всегда». Никакое государство не сможет отрегулировать систему, при которой надо следить за передвижением каждого. Можно посадить каждого за решетку. Или можно дать каждому свободу. Наконец, можно большую часть держать за решеткой или на свободе, а у какой-то небольшой части отслеживать передвижение. Но невозможно регулировать всех...
Вот почему я не верю в то, что после пандемии миром будут править диктатуры, контролирующие все, как в кризис. Такой контроль всегда неэффективен. Он может использоваться год-другой во время войн или эпидемий, но никогда не срабатывает в качестве будничного механизма.»
Павел Сергоманов, кандидат психологических наук, доцент, директор Психологического института Российской академии образования, директор Центра развития лидерства в образовании Института образования Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»:
«Я не могу сказать, КАК МЫ БУДЕМ возвращаться к экономической жизни — у каждого субъекта экономической деятельности своя ситуация и она во многом сейчас определяется или уже определилась. Я не специалист в экономике.
А вот как психолог я могу сказать, что каждому человеку сейчас крайне важно и понимать, и осмыслять свою экономическую жизнь В СОЗДАВШИХСЯ УСЛОВИЯХ. И многие это уже поняли. Шок прошел.
«Мир уже не будет прежним» — это не просто слова, это реальность, которую мы уже видим, но пока не можем найти ей слово, не можем пока ее понять. Пост-пандемический мир?
Мы испытываем психологические эффекты кризиса, коронавирусного шока, взгляда человека «изнутри кризиса». И нам, к сожалению, не избежать «ошибок узнавания» — этого «взгляда изнутри» — когда мы новое назовем привычным словом, узнаем в нем старое и сделаем как было. «У нас уже были пандемии и мы знаем как с ими справиться!» — это реакция узнавания. Она как раз и мешает нам принимать решения в НОВЫХ условиях. Мы как бы видим то, чего нет: мы узнаем старое, и новое погибает в этом взгляде. Нужно понять и принять: такого у нас еще не было никогда. Поэтому нужно его изучать. Нужно как можно тщательнее изучать COVID-19: его биологическое, психологическое и социальное измерения и в отдельности, и вместе. Нужно ТОЧНО УЗНАТЬ, как это работает: как ведет себя вирус, как ведут себя люди, как ведут себя общество и экономика. Все будут вести себя по-новому.
«Все новое — это хорошо забытое старое» — это не про реальность, это про нежелание человека видеть новое, признавать новое, давать ему расти и развиваться. Психологам давно известно, что человеку проще расстаться с другими людьми, чем со своими стереотипами восприятия и поведения. И да, это тяжело.
И те, кто отошел от шока, будут понимать тех, кто еще в шоке, ЛУЧШЕ, чем они себя сами. Пережившие смогут помогать им справляться с пониманием новых условий.
Пандемия уже трансформировала многие общественные институты, например, институты регулирования потоков машин и людей. Однако, важно понимать, что это «трансформация первой версии». И совершенно не факт, что она окажется удачной. Нужно понимать, что «игра» только начинается.
Пандемия трансформировала новостные потоки. Однако, мы УЖЕ видим, что «захваченность» людей пандемией — и в смысле инфекции, и в смысле «прилипания к экрану и сводкам» исчерпывается. Мы чувствуем, что говорим старые слова про новую реальность. ??Угроза должна быть конкретизирована и исследована самым тщательным образом. И эти исследования должны идти непрерывно и быть доступны обществу в ясном для общества виде: «какое расстояние у шлейфа инфицированного человека и почему оно такое?»; «как ведет себя вирус в организме человека? от чего это зависит?»; «что точно не помогает при угрозе заражения?»; «какие степени угрозы заражения есть в типичных местах в городе? как их маркировать?» и так далее и так далее. В общем, это несложно — собрать вопросы и опасения людей и задать эти вопросы исследователям и экспертам. В данном случае — людям, пережившим вирус, людям «по ту сторону пандемии».
Самое плохое, что может сейчас происходить — это две вещи:
- Неквалифицированное информирование о поведении вируса, следствиях и эффектах его распространения
- Принятие решений, основанных на «узнавании» в новом старого — вроде того, что «мы это проходили».
Самое плохое — это принятие решений без данных и без исследований, без перепроверки новых знаний о COVID-19: его биологическом, психологическом и социальном измерениях.
Нужно знание прежде действия. И из двух вопросов «Кто виноват?» и «Что делать?» я предпочту третий: «А в чем, собственно, ситуация?»
«Прорыв самоизоляции», я думаю, во многом связан именно с тем, что главный вопрос третий.
И на него мало ответов.»
Фото: Ольга Кожокина / ТАСС
.jpg)
Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый
, чтобы комментировать