Моральное самосознание личности

Моральное самосознание как категория общего самосознания рассматривается сравнительно недавно. Моральное самосознание включено в самосознание личности как его органическая составляющая, хотя, в рамках всевозможных концепций самосознания исследовались самые разнообразные феномены, но практически игнорировалось самосознание нравственное или моральное¹.

И если «Я» физическое, экономическое и иные представления о себе вполне определены концептуально и терминологически, то с моральным самосознанием сложнее. Иногда под феноменом понимается самосознание с определенными моральными характеристиками либо обращенное на субъект нравственное сознание. Чаще моральное самосознание рассматривается как аспект общего феномена.

Более подробное определение, с указанием структурных особенностей, дается О.Г. Лященко, в котором нравственное самосознание — это осознание человеком себя как личности, своих ценностных ориентаций; оценка своего нравственного облика и интересов, идеалов и мотивов поведения в процессе своей деятельности, констатирующая взаимность внутреннего «Я» и внешнего «Я»².

Так же сложно определить понятия «мораль» и «нравственность». Идея о том, что «Я-концепция» состоит из двух основных компонентов — представление о личностном «Я» и социальном «Я», некоторыми авторами распространяется в полной мере и на моральное самосознание³. Л. Мак-Фолл также прямо говорит о двух смыслах понятия морали — одна личная, другая — социальная, и между ними может существовать конфликт⁴. В английском языке нет прямого разделения на «мораль» и «нравственность», есть просто термин «morality», и обычно уточняется, о какой морали идет речь —социальной, или личной. Вообще есть мораль, как ее определял еще Ж. Пиаже, автономная — собственные правила субъекта, и есть мораль гетерономная — внешняя.

Аналог российской терминологии — нравственность и мораль; нравственность — это сфера свободы, или личностное ценностное самосознание; мораль имеет социально-групповой характер, или социальное самосознание в ценностных вопросах. Примерно такое же определение дается А.Н. Фалеевым⁵: моральное самосознание отражает общее в «Я», или процесс самоидентификации с другими. Д.С. Шимановский также субъектом морального самосознания считает классы, народ, нацию и иные группы, тогда как субъект нравственного самосознания и деятельности — отдельный человек⁶. А.А. Гусейнов указывает на то, что понятия «мораль» и «нравственность» синонимичны, но приобрели различные смысловые оттенки. Так, сказать «этические нормы», «моральные нормы», «нравственные нормы» — значит сказать одно и то же⁷.

В современном русском языке все три термина содержательно перекрещиваются и в принципе являются взаимозаменяемыми. Таким образом, в условиях неопределенности терминологии, по словарному определению в дальнейшем «мораль» и «нравственность» используются как синонимы. Нравственность определяется как понятие, являющееся синонимом морали, русским вариантом «морали», происходящим от слова «нрав»⁸. Тем более что в исследовании очень трудно вообще априорно определить, с каким феноменом мы имеем дело — с нравственным самосознанием «свободного человека» или его социальным моральным «Я».

Отдельные аспекты морального самосознания рассматривались в рамках общих проблем. Однако стоит коротко определить подходы основных психологических школ к пониманию механизмов формирования и функционирования морального самосознания.

Мораль, как ее понимают в психоанализе, — это мораль воздержания. Положительный вклад нравственности в систему культурных ценностей общества признается явно недостаточным для изменения изначально дикой и варварской природы человека. А значит, стремление к идеальному — есть одно из заблуждений человека, и от него следует отказаться. З. Фрейд предлагает устранить с дороги человека всякий намек на идеал. Психоанализ ограничивается рассмотрением только одной функции морали — регулятивной. Для выполнения моралью этой функции недостаточно только внешнего принуждения. В качестве инстанции, осуществляющей внутреннее принуждение поступать согласно моральным правилам, З. Фрейд вводит совесть, но уклоняется от конкретно-содержательного анализа совести, формально сводя ее к чувству вины.

В теории, которую можно определить как теорию идентификации, предполагается, что ребенок имитирует поведение взрослых. Предполагается, что, выйдя из младенческого возраста, люди в большинстве своем приобретают способность принимать некоторые решения, соответствующие воображаемым пожеланиям близких людей в данных условиях. Они как будто говорят себе что-нибудь вроде следующего: «Я должен так поступить, потому что этого потребовал бы мой отец⁹. Если я поступлю иначе, он нахмурит брови, как это бывало в детстве». Чувство «должного» внедряется столь глубоко, что становится частью психической структуры человека.

Бихевиористы, в частности Э. Торндайк, полагают, что наше поведение влияет на наши чувства более, чем чувства влияют на поведение¹⁰. Таким образом, совесть человека — не создатель, но создание его деятельности. Нравственность создается из привычек к действию, и нет иного пути обеспечить привычки к действию, как только посредством самих действий. Мы становимся правдивыми, говоря правду, смелыми, смотря в глаза опасности. Лучшее средство против скупости — это давать, против жестокости — добрые и милосердные поступки.

Когнитивную теорию морали, в которой моральные суждения рассматриваются как прогрессия стандартных, последовательных стадий, предлагает Л. Колберг¹¹. Моральное развитие соотносится с общими процессами когнитивного развития, и в этой системе координат представляется описание стадий морального суждения. Таким образом, согласно Л. Колбергу, ошибочно интерпретировать «усиление внутренней ориентации» в моральном развитии просто как результат прямой интернализации культурных норм. Скорее, внутренняя моральная ориентация представляет собой зрелый плод естественного развития. В этом процессе Дж. Джиббс с соавторами подчеркивают роль децентрации — развитие зрелых моральных суждений отражает конструктивный когнитивный процесс децентрации — внимание к множественным характеристикам ситуации и соотнесение их между собой¹².

По мнению некоторых исследователей гуманистического направления (К. Роджерс и А. Маслоу), человек в процессе актуализации прислушивается только к самому себе, исходит из своего собственного «Я», которое отличается от других, и поэтому он не может быть конформным. Далее наблюдаются наибольшие расхождения во мнениях. Если самореализация — это выражение подлинной природы человека, то вопрос в том, какова она, эта природа? По убеждению одних — слаба, порочна и безнравственна, других — позитивна и социально ориентированна¹³.

Из этой теории можно вывести практически все что угодно. Человек свободен для того, чтобы реализоваться и осознанно стать тем, кто он есть. О. Клэпп, рассматривая возможность всеобщего утверждения своего «Я», согласно своим представлениям, говорит о возможности полной анархии. Кто-то может вернуться на лоно природы, но возможно и преступление¹⁴. В экзистенционализме близкая точка зрения на моральное самосознание. Это спонтанные порывы экзистенциональной личности. Фактически универсальная природа морального самосознания состоит в самореализации. И с этой точки зрения уже и неважно, к чему именно стремится человек.

Развивая тезис Л.С. Выготского о социальном характере психики ребенка, отечественные психологи рассматривают нравственное развитие как присвоение ребенком моральных норм, их обобщение и превращение во внутренние «инстанции» (личностное нравственное «Я»), реализуемые в нравственном поведении.

Как самосознание в целом, моральное (нравственное) самосознание может делиться на когнитивный и эмоциональный уровни. М.С. Каган считает, что самосознание (моральное) двухуровневое и членится также на самочувствие и самоосмысление (осознание ценностного смысла собственной жизни)¹⁵. Ценностное самоосознание так же необходимо, как и мировоззрение, поскольку без постоянного самооценивания личность не может совершенствовать свою жизнедеятельность, а в случае необходимости и радикально ее изменить. Этой цели служит самокритика, которую осуществляет в сознании индивида одно из его «Я» в полемике с другими в ходе внутреннего диалога. Иногда структура содержит поведенческий аспект. Из современных психологов такой точки зрения придерживается Й. Раншбург, который разделяет мораль на два элемента: один из них — нравственное сознание, то, что мы знаем о морали, и наше восприятие нравственного поведения, другой — это нравственное поведение. При этом он подчеркивает, что эти два элемента не всегда соответствуют один другому¹⁶.

В философии сложилась относительно детальная система категорий, в терминах которых рассматривается моральное сознание и самосознание. А.И. Титаренко так описывает основные звенья или элементы, которые, по его мнению, существенно характеризуют моральное сознание как структурно-функциональную ценность¹⁷. Прежде всего, это ценностная ориентация (категория аксиологии — содержание и иерархия ценностей), во-вторых, категория деонтологии — понятия о долге, императивность морали. Е.Л. Дубко также на первое место при анализе любых концепций морали ставит указанные категории¹⁸.

Однако она добавляет к ним такие категории, как аретология (добродетели и пороки, моральные качества личности, или вопрос «каким должен быть человек?»); фелицитология (учение о достижении счастья, в частности — вопросы о любви, дружбе, наслаждении); танатология (наука о жизни и смерти, включающая в себя вопрос о смысле жизни).

Особняком в философских концепциях нравственного сознания стоит проблема морального конфликта и выбора. Выбор в гораздо меньшей степени соотносится с другими категориями морали, не определяется четко и его место в структуре нравственного сознания. В определенной степени это вызвано сложностью самого феномена, который характеризуется, помимо всего, выраженной динамикой. С другой стороны, нравственный выбор относится скорее к психологическим, чем к философским проблемам.

Объектом оценки морального сознания и самосознания могут быть не только межличностные события, но и факты общественной жизни, или отношения типа «общественный институт — индивид» (или группа, класс, слой и т.д.). В последнем случае отношения оцениваются, согласно мнению ряда авторов, по особым принципам, отличным от принципов оценки межличностных отношений.

В узком смысле этого слова, по принципам справедливости — дистрибутивной, атрибутивной и ретрибутивной (распределения добра и зла, прав и обязанностей, наказаний и поощрений)¹⁹. Однако, вопрос о роли этих категорий в структуре морального самосознания личности практически не поднимается не только психологами, но и философами. Дополнительно К.А. Абульханова ведущими характеристиками морального сознания считает не представления о добре и зле, как это принято обычно считать, даже не представления о справедливости, а прежде всего чувство ответственности и совесть²⁰.

Среди психологов акцент ставится скорее на эмоциональный компонент нравственного самосознания, а также на процессуальный аспект феномена. И.Н. Михеева к моральному самосознанию относит такие феномены, как чувство вины, включающее в себя сложный комплекс чувств и переживаний.

В частности, это угрызения совести, снижение самооценки. В моральном самосознании отражаются внутренние преграды морального характера, их противоборство в реальном или воображаемом поступке, которые, по мнению И.Н. Михеевой, являются основой саморефлексии — главной составляющей смысла «Я». При этом в саморефлексии выделяется две основные стороны: когнитивная и эмоциональная²¹. Признаком развитого морального самосознания иногда предполагается способность к рефлексии социального характера; это не осознание себя с позиций самого себя, а взгляд на себя с точки зрения другого, соответственно, гипотетическая моральная самооценка²².

Стыд как один из важных аспектов морального самосознания иногда рассматривается как эмоция, вызванная социальным контекстом ситуации²³. Альтернативная точка зрения предполагает, что стыд — атрибут негативной оценки, направленной на себя при несоответствии собственным идеалам. Или стыд рассматривается как глобальная эмоция, целостная оценка своего «Я», тогда как вина — специфическая эмоция, фактически частная негативная самооценка в конкретной ситуации.

Роль нравственных убеждений подчеркивает В.Э. Чудновский²⁴. Именно они составляют «психологическую опору» смысла жизни, в определенной мере гарантируют от искажений жизненного смысла, его неадекватности, от деструктивных последствий, которыми чреват ложный жизненный смысл. Часто используют понятие «жизненные принципы», которые включают в себя нравственные принципы²⁵. В них представлены важнейшие смысловые ориентации личности, ее жизненная философия, идеология. Фактически, здесь в нравственное самосознание включается проблема жизненных ориентаций — целей и смыслов жизни, организации жизни и личностного саморазвития.

Если в результате процесса идентификации человек может принять нормы определенной группы, то какие это нормы — вопрос весьма актуальный, когда речь идет о моральном самосознании. Аморализм может быть сознательным, возможна «идентификация» с агрессором, многие люди принимают демоническое в себе²⁶. Очарование демонизма усиливается тем, что появляются новые модели для подражания, которые ранее считались недостойными, и сейчас собственные деструктивные импульсы принимаются без ощущения вины.

Гипотезы относительно психологических механизмов аморализма выдвигают многие авторы. Так, психологи под девиацией понимают отклонение от нравственных норм общества²⁷. Они выделяют следующие механизмы «эго-защиты»: попытка сохранить ценность мотива; не было выбора; оправдание внутренним состоянием, которое не подлежало контролю (расстройство, опьянение)²⁸.

Это возложение вины на саму жертву (« это он начал, я всего лишь мщу», «я защищал себя, своих близких»; обстоятельства («у меня не было другого выбора»); принятые нормы («все так делают», «я поступал по закону»); возвеличивание вышестоящих (подчинение воле другого человека, обычно начальника)²⁹. Формами самооправдания или прощения самого себя являются намерения возместить вред или измениться в будущем³⁰.

Конфликт бессознательный еще трудно однозначно рассматривать как моральный конфликт. Анализ литературы показывает, что некоторые авторы считают бессознательный конфликт только как своего рода предпосылку к реально осознаваемому. Другие рассматривают его как особую форму морального конфликта. Практически не вызывает возражений мнение Г.М. Штракса, что конфликт возникает тогда, когда «… противоречие созрело (или перезрело)…»³¹. Наиболее существенной чертой морального конфликта является осознание личностью такой ситуации, в которой она поставлена перед необходимостью выбора между добром и злом, между различными нравственными ценностями.

Под моральным выбором можно понимать выбор: системы ценностей, определенной линии поведения, отдельного поступка. Хотя мнения расходятся, А.И. Титаренко подчеркивает, что все же поступок — сердцевина морального выбора³².

Одними из центральных категорий этики являются такие понятия нравственного сознания, как добродетели и их оппозиция — пороки. Эта фундаментальная этическая проблема иногда определяется как аретология³³. Главным вопросом аретологии является вопрос «каким должен быть человек?». Мораль здесь понимается как совокупность свойств, нравственных качеств и особенностей индивида, которые морально так или иначе оцениваются, подлежат оценке. К нравственным свойствам и качествам относят, правда, не только то, что оценивается положительно, но и то, чему дается отрицательная оценка.

В категорию танатологии включают проблему как жизни (целей и смыслов, концепций, миссии), так и смерти.

Проблема жизненных смыслов рассматривается в соотнесении с такими категориями самосознания, как время и пространство, биография и события жизни. В отличие от ценностей, своего рода смысловых универсалий, смыслы уникальны для каждого человека и каждого момента его жизни. Смыслы рождаются, трансформируются в зависимости от возраста, обстоятельств, состояний и отношений. Причем последние являются одной из важных характеристик личности, так как представляют субъективную сторону ее связи с предметами, явлениями — ее внутреннее ядро.

На формирование жизненных смыслов личности оказывают влияние, прежде всего, социально-психологические и социокультурные условия (факторы). Вместе с тем наблюдаются специфические особенности жизненных смыслов по возрастным (когортным), профессиональным, этническим и иным признакам.

Как считает Н.И. Сидоренко, идеалы, принципы и нормы отличаются друг от друга функциональным назначением³⁴. Если идеал или ценность как нормативное образование лишь приблизительно очерчивает границы желательного, то принципы служат определенными границами и, вместе с тем, необходимыми основаниями достижения желательного. В иерархии этих требований идеалы занимают высший уровень и выступают своеобразной формой разрешения противоречия между должным и сущим, принципы — промежуточный, а нормы — низший. В зависимости от ситуации грани между принципами, нормами и идеалами могут становиться подвижными, они могут изменять свое место в иерархии и выполнять роль, предназначенную друг другу.

Среди простых норм выделяется полунормативная сфера деликатности и тактичности. Конечно, все «простые» нормы к вежливости не сводятся; есть специфические нормы поведения в производстве, личной гигиене, моде и т.д., обладающие многими, если не всеми характеристиками простых норм.

Этикет — смежный феномен, который следует отличать от собственно норм вежливости, деликатности и тактичности. Внешние формы этикетных норм часто очень сходны с проявлениями вежливости, но имеют разную психологическую мотивацию. Этикет четко классифицирует правила обхождения с представителями различных классов и сословий, с должностными лицами в соответствии с их рангом (кому как следует себя вести, как кого должно титуловать), правила поведения в различных кругах. Фактически, это во многом средство идентификации с социальной группой. В настоящее время, при стирании жестких социальных границ, требования тактичности приобретают относительно универсальный характер и не несут в той же степени функции идентификации с социальной ролью.

Таким образом, этикет — это отдельная и неоднородная категория морального самосознания, хотя часто рассматривается как отдельный аспект самосознания либо в рамках иных концепций. С точки зрения теории социальной идентичности, люди должны соответствовать социальным нормам для поддержания своей групповой идентичности³⁵. С точки зрения другой когнитивной теории — самокатегоризации, — представления о должном поведении напрямую обусловлены отнесением себя к группе, восприятию себя ее членом.

Особую роль в структуре самосознания и идентичности личностным нормам отводит М.И. Бобнева³⁶. По ее мнению, подлинно личностные нормы являются по сути дела интегративной характеристикой субъективного мира личности. Они абсолютны для данной личности. В отличие от «внешних», распространенных в популяции норм, личностная норма тесно связана с внутренним миром личности. Личность, если она является идентичной самой себе, не может не следовать своим личностным нормам. Всякое отклонение от подлинно личностных норм ведет к дезинтеграции, нарушению личности.

Личностные нормы соотнесены с представлением человека о самом себе. Предвидимое или реальное нарушение нормы может проявляться в возникающем у человека чувстве вины, самоосуждении, протесте против своих собственных действий, потере уважения к себе. Наоборот, следование личностной норме связано с чувством гордости, высокой самооценкой, самоуважением, уверенностью в правильности своих действий и позиций.

Сходной точки зрения из зарубежных авторов придерживается Л. Мак-Фолл, который в качестве «стержня» личной идентичности также предлагает набор принципов, которые делают нас теми, кто мы есть. Эти принципы не обязательно должны быть моральными по своей природе, и сознательный аморализм также должен считаться равноценным принципом. Принципы могут быть самыми разнообразными. Это то, за что человек готов умереть³⁷.

Анализируя ряд концепций относительно происхождения нравственности, Н.И. Губанов и Н.Н. Никольская приходят к выводу, что происхождение нравственности в антропосоциогенезе происходило в двух формах³⁸. С одной стороны, отбор отдельных индивидов, успешно конкурирующих в борьбе за существование, в результате которого формировались задатки эгоистических качеств. С другой стороны, шел биосоциальный отбор, отбор групп, первобытных стад, которые успешнее других групп вели борьбу за существование благодаря лучшей сплоченности.

Примечания

¹ Иванова А.А. Психология этнической идентичности личности. – Краснодар: КГУ, 2001. – С. 90.

² Ляшенко О.Г. Влияние средств массовой коммуникации на формирование нравственного самосознания: Автореф. дис. ... канд. филос. наук. – Ставрополь, 2003. – С. 13.

³ Kagitcibasi C. Autonomy and Relatedness in Cultural Context: Implications for Self and Family // Journal of Cross-Cultural Psychology. – 2005. – Vol. 36. – № 4. – P. 403–404.

⁴ McFall L. Integrity // Ethics and personality: Essays in moral psychology / Ed. by J. Deigh. – Chicago; London: The university of Chicago press, 1992. – P. 88.

⁵ Фалеев А.Н. Морально-ценностные факторы становления и развития нравственного самосознания в условиях современной цивилизации: Автореф. дис. … канд. филос. наук. – М., 1992. – С. 17.

⁶ Шимановский Д.С. Моральное самосознание. Этико-философский аспект. – Киев: Вища школа, 1986. – С. 22–27.

⁷ Гусейнов А.А. Великие моралисты. – М.: Республика, 1995. – С. 5.

⁸ Словарь по этике / Под ред. И.С. Кона. – 5-е изд. – М.: Политиздат, 1983. – С. 224.

⁹ Берн Э. Введение в психиатрию и психоанализ для непосвященных: Пер. с англ. – СПб.: МФИН, 1992. – С. 93.

¹⁰ Торндайк Э. Принципы обучения, основанные на психологии: Пер с англ. // Основные направления психологии в классических трудах. Бихевиоризм. – М.: АСТ–ЛТД, 1988. – С. 179.

¹¹ Kohlberg L. Moral stages and moralization: the cognitive-developmental approach // Moral development and behavior: theory, research, and social issues / Ed by T. Lickona. – New-York etc.: Holt, Rinehart and Winston, 1976. – P. 31–53.

¹² Gibbs J.C., Basinger K.S., Fuller D. Moral maturity: measuring the development of sociomoral reflection. – Hillsdale (New Jersey) etc.: Lawrence Erlbawm association, 1992. – XII, 218 p.

¹³ Дерманова И.Б., Коростылева Л.А. Некоторые аспекты феномена самореализации // Психологические проблемы самореализации личности / Под ред. А.А. Крылова, Л.А. Коростылевой. – СПб.: СПб.У, 1997. – С. 25–26.

¹⁴ Klapp O.E. Collective search for identity. – New-York: Holt, Rinehart and Winston, 1969. – Р. 185.

¹⁵ Каган М.С. Философская теория ценности. – СПб.: Петрополис, 1997. – С. 159.

¹⁶ Раншбург Й. Формирование и развитие морали // Раншбург Й., Поппер П. Секреты личности: Пер с венг. – М.: Педагогика, 1983. – С. 100–110.

¹⁷ Титаренко А.И. Специфика и структура морали; проблемы структуры нравственного сознания // Мораль и этическая теория / Под. ред. О.П. Целиковой. – М.: Наука, 1974. – С. 42.

¹⁸ Дубко Е.Л. Анализ фундаментальных этических идей: Автореф. дисс. ... докт. филос. наук. – М., 1989. – С. 5.

¹⁹ Гринберг Л.Г., Новиков А.И. Критика современных буржуазных концепций справедливости. – Л.: Наука, 1977. – 172 с.

²⁰ Абульханова К.А. Российский менталитет: кросс-культурный и типологический подходы // Российский менталитет: вопросы психологической теории и практики / Под ред. К.А. Абульхановой, А.В. Брушлинского, М.И. Воловиковой. – М.: ИП РАН, 1997. – С. 23.

²¹ Михеева И.Н. Я-концепция и конфликт в сфере нравственной жизни личности // Самосознание и защитные механизмы личности. Хрестоматия / Ред.-сост. Д.Я. Райгородский. – Самара: БАХРАХ-М, 2003. – С. 244.

²² Lewis Y. The Self as a Moral Concept // British Journal of Social Psychology. – 2003. – Vol. 42. – P. 2. – P. 232.

²³ Harris N. Reassessing the dimensionality of the moral emotion // British Journal of Psychology. – 2003. – Vol. 94. – № 4. – P. 458.

²⁴ Чудновский В.Э. Смысл жизни и судьба. – М.: Ось-89, 1997. – С. 133.

²⁵ Низовских Н.А. Психосемантическое исследование ценностно-мотивационных ориентаций личности // Психологический журнал. – 2005. – Т. 26. – № 3. – С. 26.

²⁶ Schneiderman L. The psychology of social change. – New–York: Human sciences press, inc., 1988. – Р. 105–106.

²⁷ Прошкина В.М. Особенности психологической защиты при нравственных девиациях у студентов: Автореф. дис. ... канд. психол. наук. – М., 1990. – 20 с.

²⁸ Михеева И.Н. Психология морального конфликта // Мораль: противоречия и конфликты / Под ред. Н.А. Головко. – М.: ИФ АН, 1987. – С. 42–43.

²⁹ Шихирев П.Н. Психика и мораль в конфликте (О воспитательной силе зла) // Общественные науки и современность. – 1992. – № 3. – С. 30.

³⁰ Hall J.H., Fincham F.D. Self-Forgiveness: The Stepchild of Forgiveness Research // Journal of Social and Clinical Psychology. – 2005. – Vol. 24. – № 5. – P. 623.

³¹ Штракс Г.М. Социальное противоречие. – М.: Мысль, 1979. – С. 26.

³² Титаренко А.И. Сущность поступка и его место в структуре морального выбора // Моральный выбор / Под ред. А.А. Гусейнова и др. – М.: МГУ, 1980. – С. 105.

³³ Дубко Е.Л. Анализ фундаментальных этических идей: Автореф. дис. … докт. философ. наук. – М., 1989. – С. 29.

³⁴ Сидоренко Н.И. Социальные нормы и регуляция человеческой деятельности. – М.: РЭА, 1995. – С. 83–84.

³⁵ Christensen P.N., Rothgerber H., Wood W., Matz D.C. Social Norms and Identity Relevance: A Motivational Approach to Normative Behavior // Personality and Social Psychology Bulletin. – 2004. – Vol. 30. – № 10. – P. 1295–1297.

³⁶ Бобнева М.И. Социальные нормы и регуляция поведения. – М.: Наука, 1978. – С. 94–95.

³⁷ McFall L. Integrity // Ethics and personality: Essays in moral psychology / Ed. by J. Deigh. – Chicago; London: The university of Chicago press, 1992. – P. 87–89.

³⁸ Губанов Н.И., Никольская Н.Н. О природной и социальной детерминации нравственности и криминального поведения // Философские науки. – 2002. – № 2. – С. 100–101.

Источник: Гаджимурадова З.М., Курбанова Ж.Т. Самосознание личности: теории, аспекты и методы исследования: Монография. М.: Парнас, 2018. С. 126–137.