Памяти Исаака Нафтуловича Шпильрейна (к 130-летию со дня рождения)

В 2021 г. исполнилось 130 лет со дня рождения Исаака Нафтуловича Шпильрейна (1891–1937), известного психологическому сообществу в качестве талантливого лингвиста и психолога, организатора и председателя Всесоюзного общества психотехники и прикладной психологии (ВОП и ПП), одного из лидеров отечественной прикладной психологии двадцатых-тридцатых годов XX столетия. Его судьба, как и судьба психотехники в нашей стране, оказались трагичными, и тем более, научная и организаторская деятельность ученого, несомненно, заслуживают нашей благодарной памяти и внимания.

Жизнь и творчество Исаака Нафтуловича были обстоятельно описаны в статье, опубликованной по инициативе А.В. Брушлинского (Кольцова В.А. и др., 1990), подготовленной на основе материалов личного архива, переданного родственниками в ИП АН СССР (ИП РАН). Обращение к анализу научной биографии и творческого наследия И.Н. Шпильрейна важно не только для истории отечественной психологии, но также может быть полезным для современной прикладной психологии.

О семье, детстве и юности И.Н. Шпильрейна

И.Н. Шпильрейн родился 27 мая 1891 г. в Ростове-на-Дону в интеллигентной семье. Мать, Ева Марковна, работала врачом-дантистом, отец, Исаак Николаевич, был биологом, агрономом, широкообразованным человеком.

В семье было пятеро детей, три сына и две дочери, все они (за исключением младшей, умершей в детском возрасте) получили достойное образование и стали крупными учеными.

Исаак был отчислен из ростовской гимназии за участие в революционном движении (состоял в партии эсеров в 1906–1909 гг.); в этой связи завершать среднее образование юноше пришлось уже за границей, где находилась, старшая сестра Сабина Николаевна Шпильрейн. Она в это время, пройдя курс лечения от невроза в швейцарской клинике у Карла Густава Юнга, увлеклась психоанализом, окончила медицинский институт в Швейцарии, была принята в психоаналитическое общество, общалась с К. Г. Юнгом и З. Фрейдом. Ее переписка с этими классиками психоанализа, случайно обнаруженная в подвале Института Ж.-Ж. Руссо в Женеве, вызвала интерес в кругах психологов и публицистов. В начале 1920-х годов Сабина Николаевна успешно занималась вопросами детского психоанализа в Москве; во второй половине 20-х годов она вернулась в Ростов-на-Дону. В 1942 г. во время войны с фашистами была расстреляна в Змеёвской балке вместе с двумя дочерьми как лицо еврейской национальности. В настоящее время многие работы С.Н. Шпильрейн переведены на русский язык и опубликованы (Шпильрейн С.Н., 2004; 2006; 2008); к 85-летию со дня ее рождения в Ростове-на-Дону открыт мемориальный музей в доме Шпильрейнов (ул. Пушкинская, д. 83).

До начала Первой мировой войны Исаак Шпильрейн обучался в Гейдельбергском и Лейпцигском университетах (освоил курс В. Вундта, защитил в 1914 г. докторскую диссертацию по философии, содержание которой было связано с эмпирической дифференциальной психологией). Получив предложение занять кафедру психологии в Австралии, он предпочел вернуться на родину (Кольцова В.А. и др., 1990). Последнее оказалось делом непростым, так как во время войны он, как российский подданный, находился в положении гражданского пленного. После окончания Первой мировой войны, в 1921 г. И.Н. Шпильрейн вернулся с семьей (женой и дочерью) на родину, сначала в Грузию, где работал в представительстве РФ под началом С.М. Кирова, по рекомендации которого он вступил в ряды ВКП (б). Группа Кирова вскоре была отозвана в Москву, и вместе с нею здесь оказался и И.Н. Шпильрейн. В Москве он работал некоторое время переводчиком — в Народном Комиссариате иностранных дел. Семья проживала по адресу ул. Волхонка, д.14, строение 6; на стене этого здания недавно установлена памятная табличка, свидетельствующая об этом. Однако, ученый стремился найти возможность для профессиональной деятельности в качестве психолога, хорошо ориентированного в идеях и практике научного управления, получивших развитие в Западной Европе и США.

Профессиональная деятельность И.Н. Шпильрейна

И.Н. Шпильрейн справедливо рассматривал индустриальную психотехнику в качестве важного направления, которое было порождено тейлоризмом как за рубежом, так и в Советской России, он был приглашен в качестве эксперта по психотехнике в Совет по НОТ при НК РКИ СССР (другими экспертами в области психотехники в СОВНОТЕ были А.А. Толчинский и Ф.Р. Дунаевский). И.Н. Шпильрейн участвовал в работе 2-й Всероссийской конференции по научной организации труда (НОТ) и производства в Москве в 1924 году (Шпильрейн, 1924а). Вместе с П.М. Керженцевым (экономистом и публицистом, пропагандировавшим идеи научного управления) И.Н.Шпильрейн был одним из организаторов общества «Лига-Время». Идея создания этой организации возникла после публикации 18 июля 1923 г. статьи Керженцева в газете «Правда» — «Время строит аэропланы» (Научная организация …, 1965, с. 681) .

Лига «Время» издавала свой журнал, в котором публиковали статьи авторитетные общественные деятели того времени (В.М. Бехтерев, Г.М. Кржижановский, В.В. Маяковский, А.В. Луначарский, Н.К. Крупская, Н.А. Семашко, С.Г. Струмилин и др.), И.Н. Шпильрейн был членом редколлегии этого журнала (Научная…, 1965, с. 685). Задачи Лиги «Время» состояли в пропаганде тейлоризма в среде рабочих, организации рабочих кружков и ячеек Лиги «Время», представители которых должны были научиться на своих рабочих местах искать причины потери рабочего времени, заниматься рационализацией труда и производства, не дожидаясь инициативы со стороны администрации. Опыт такого рода рационализаторских предложений публиковался в журнале «Время», и вызывал удивление, восторг и зависть деятелей научного управления и индустриальной психотехники капиталистических стран. Примером может служить работа ячейки Лиги «Время» на Казанском телеграфе, где «в результате работ по рационализации оборудования расход рабочей силы сократился вдвое, а месячная затрата времени на прохождение телеграмм сократилась в 4 раза» (Научная организация…, 1965, с. 682).

С 1922 г. И.Н. Шпильрейн занимался вопросами научного управления и прикладной психологии, сначала в психотехнической лаборатории Центрального института труда (ЦИТ); здесь, однако, вскоре обнаружились противоречия его взглядов с позицией директора ЦИТа — А.К. Гастева (в частности, Гастев выступал против идей дифференциальной психологии и практики сортировки людей по их качествам, считая, что нужные в работе качества могут и должны быть, прежде всего, продуктом профессионального обучения). В итоге Шпильрейн ушел из ЦИТа, организовал и возглавил психотехническую лабораторию при НК труда СССР (1923 г.), которая через 2 года трансформировалась в отдел психологии труда в составе Московского государственного института охраны труда. Этот институт обслуживал НК труда СССР, и Шпильрейн был здесь востребован (в 1925–1929 гг.) как специалист в области психотехники и научного управления. Институт охраны труда стал площадкой для выполнения заказов многих предприятий, и, таким образом, И.Н. Шпильрейну и его коллегам не нужно было заниматься рекламой своих возможностей. Для доказательства своей полезности практике имелось множество реальных заказов, где требовалось научное обоснование подбора кадров, их обучения, рационализация труда, но требовалось также обоснование эффективности рекомендаций психологов (индустриальных психотехников). Таким образом, Институт охраны труда стал методической базой для психотехнической практики в области хозяйственной жизни.

Одновременно в 1923 г. И.Н. Шпильрейн организовал и возглавил сектор психотехники в Государственном институте экспериментальной психологии в Москве. Здесь в период с 1923 по 1933 г. проводились научные исследования, разрабатывались вопросы теории и методологии психотехнической практики с опорой на достижения научной психологии. Шпильрейн принял активное участие в подготовке и проведении первой Всероссийской конференции по психофизиологии труда и профессиональному отбору (Москва, 1927 год), где было принято решение об организации Всероссийского общества психотехники и прикладной психофизиологии (ВОП и ПП, далее также психотехническое общество).

Исаак Нафтулович был избран председателем этого общества. В этом качестве он выполнял функции теоретика и методолога психотехнического движения в Советской России, а в период с 1928 по 1934 г. был главным редактором журнала «Психофизиология труда и психотехника» (менявшего впоследствии свое название — «Психотехника и психофизиология труда», «Советская психотехника»). Исаак Нафтулович достойно представлял советскую психотехнику на многих международных конгрессах и конференциях.

В 1930 г. на VI Международной психотехнической конференции в Барселоне И.Н. Шпильрейн был избран Президентом Международной психотехнической ассоциации, под его председательством в сентябре 1931 г. в Москве состоялась VII Международная психотехническая конференция.

Тематика исследований и основные научные достижения И.Н. Шпильрейна

Не претендуя на всесторонний охват научного творчества ученого (объем его научных публикаций превышает 240 наименований, полный список трудов можно найти в архиве И.Н. Шпильрейна в ИП РАН), в данной статье хотелось бы остановиться на тех его идеях и положениях, которые представляются наиболее ценными для современной прикладной психологии. В частности — для психологии труда, инженерной психологии, эргономики, организационной психологии, социальной психологии, психолингвистики и политической психологии.

Слабость и односторонность как отечественных, так и зарубежных общепсихологических концепций начала 1920-х годов вполне осознавалась психотехниками. Другими словами, отрыв психотехники от общей психологии действительно имел место, но был закономерным следствием неадекватности сложившихся научных теорий новым задачам практики. Нежелание прикладных психологов брать в качестве теоретической основы общепсихологические концепции, явно не адекватные задачам практики (так, например, невозможно было применить к изучению другого человека-профессионала метод интроспекции в его классической форме), приводило к тому, что прикладная психология (психотехника) объявлялась лишь техникой, свободной от теории и философии. Эту позицию разделял, в частности, О. Липман, с ней был согласен и И.Н. Шпильрейн; так в 1924 г. он написал в одной из своих работ, что психотехника подобна винтовке, которая может быть одинаково полезной и красным, и белым (Шпильрейн И.Н., 1924б, с. 4).

К концу 20-х гг. накопленный собственный опыт, а также изменение социально-политической обстановки в стране, развернутые философские дискуссии, направленные на освоение деятелями всех наук положений диалектического материализма, способствовали тому, что Шпильрейн стал подчеркивать важность разработки теоретических основ психотехники, увязанных с положениями общей психологии, важность рефлексии выбранных психотехником философских позиций (Шпильрейн, 1930а; 1931а; 1931б). Центральная мысль доклада И.Н. Шпильрейна на VII Международной конференции, вызвавшая острую дискуссию и неприятие зарубежных участников, состояла в том, что, исследуя социальные явления в классовом обществе, психолог не может сохранять классовую, политическую нейтральность, классовая позиция его должна быть осознана и публично заявлена (Шпильрейн, 1931а).

Шпильрейн провел полезную критическую переоценку накопленного психотехниками исследовательского, методического и практического опыта, обозначил недостатки, заблуждения, ошибки прикладных психологов (Шпильрейн И.Н., 1931б), предложил пересмотренную в контексте актуальных целей страны в реконструктивный период ее развития программу практических задач психотехники (Шпильрейн И.Н., 1930а).

Под руководством ученого было проведено специальное исследование (его аспирантом И.О. Макаровым) всей совокупности тестов оценки интеллекта, наиболее распространенных в стране, было доказано, что все они не могут различать диспозиционно обусловленные способности и успешность, порожденную влиянием культурной среды, классовой принадлежности обследуемых лиц (Шпильрейн, 1930б). Психотехникам было предложено вместо задач сортировки и подбора персонала — сконцентрировать свои усилия на проблемах развития профессионально-важных качеств, способностей, совершенствовать методы профессионального обучения. Если в 20-х годах Шпильрейн разделял позицию В. Штерна (Stern W., 1911) о биологических детерминантах способностей, о существовании биологически обусловленного «предела» в их развитии для каждого человека (Руководство…, 1929), то в 1930-е годы он склоняется к тому, что влияние биологических детерминант сложно отделить от социально-культурных воздействий. Но при этом он уже учитывал результаты исследований своего ближайшего коллеги, С.Г. Геллерштейна, который интерпретировал «плато» на кривой упражнения ПВК не как биологически регламентированный «предел», но как творческую паузу в развитии упражняемого свойства, наличие или отсутствие которой связано с творческим отношением личности к освоению навыка (Hellerstein S., 1930).

Шпильрейн подчеркивает в 30-е гг. социальную природу труда, важность учета отношения работника к профессии, к делу, интерес, мотивы. Рассматривая феномены профессионального утомления, Шпильрейн вводит понятие «психогенная усталость» (Шпильрейн И.Н., 1931в), отмечая ведущую роль сознания, интереса, отношения к делу. Он пишет о том, что если интерес выражен, переживание усталости человека может быть минимальным при объективно большей проделанной работе и наоборот. Тем самым преодолевалось представление о работающем человеке как «живой машине», продуктивность которой зависит преимущественно от биологически регламентированных энергетических ресурсов (Шпильрейн И.Н., 1931б). Теория психотехники, согласно Шпильрейну, в этой связи должна в первую очередь опираться на социальные науки и лишь учитывать сведения из наук биологических; так он понимал термин «биосоциональная» наука (Шпильрейн И.Н., 1931а).

Понятие «профпригодности» Шпильрейн предлагает пересмотреть, ибо профпригодность можно, по его мнению, «…не только установить, ее можно также развить, во многих случаях даже создать» (Шпильрейн И.Н., 1931б, с. 282).

Психотехники выстраивали на собственном опыте методологию психологического изучения своеобразия психики профессионалов, вырабатывали подходы, позволяющие косвенно судить о высших психических функциях взрослых людей в условиях, когда общая психология (как отечественная, так и зарубежная) считала эту задачу делом безнадежным. Большинство психологов тех лет (включая Л.С. Выготского) полагали, что у взрослых людей высшие психические функции приобретают автоматизированную форму, становятся своего рода «окаменелостями», слабо поддающимися изменениям, развитию, труднодоступными для научного изучения (Выготский Л.С., 1930). Шпильрейну удалось наметить продуктивный подход в этом направлении, опираясь на положения функциональной психологии, а также опыт, накопленный в изучении профессий трудовым методом (Шпильрейн И.Н., 1925; 1928б). В 1929 г. он выступил с докладом, где был представлен метод деавтоматизации, позволяющий сравнивать автоматизированные и деавтоматизированные формы поведения и строить соответствующие им модели функционирования человеческой психики (Шпильрейн И.Н., 1930в). Идеи сравнения автоматизированных и деавтоматизированных форм трудовой активности человека, представленные И.Н. Шпильрейном, были, несомненно, результатом обобщения значительного опыта психологического анализа разнообразных профессий, выполненного самим ученым и его сподвижниками (Трудовой метод …, 1925; Шпильрейн И.Н., 1928б). Можно предположить также, что концепция деавтоматизации в психотехнике складывалась под влиянием совместной работы И.Н. Шпильрейна и Н.А. Бернштейна сначала в Центральном институте труда, а затем в Московском государственном институте охраны труда и в Государственном институте экспериментальной психологии. Свидетельством рабочих и дружеских контактов этих ученых может быть их совместное исследование труда вагоновожатых московских трамваев. Шпильрейн лично осваивал эту профессию трудовым методом, гордился полученным опытом самостоятельного вождения трамвая. Он обнаружил особую трудность этой профессии — необходимость сохранять самообладание в опасных нестандартных ситуациях, когда нужно принимать решение — увеличить скорость и миновать возникшее препятствие или остановить трамвай. Составленная Шпильрейном профессиограмма деятельности вагоновожатого (Шпильрейн И.Н., 1928в) была использована для анализа и реконструкции его рабочего места, выполненных Н.А. Бернштейном (Бернштейн Н.А., 1928).

И.Н. Шпильрейна можно считать одним из основателей отечественной прикладной психолингвистики и политической психологии. Он был автором и руководителем масштабного исследования, выполненного по заказу Политуправления РККА в 1923 г., заинтересованного в повышении эффективности деятельности агитаторов и пропагандистов, проводивших лекции и беседы с красноармейцами (Шпильрейн И.Н. и др., 1928а). Продуктом труда этих профессионалов были признаны сдвиги в содержании сознания красноармейцев под влиянием политзанятий. Индикаторами таких сдвигов были выбраны варианты понимания бойцами значения слов, использующихся политработниками. Были составлены анкеты с тестовыми заданиями, содержащими несколько значений тестового слова, от респондента требовалось выбрать то значение, которое он считал правильным для тестового слова. Таким образом, изучался пассивный словарь языка красноармейца. Активный словарь исследовался на основе изучения текстов писем красноармейцев в газету «Красная звезда». Эта работа была одной из первых в секторе психотехники Государственного института экспериментальной психологии, ее результаты были опубликованы в книге, получившей высокую оценку М.В. Фрунзе, Н.К. Крупской и других видных деятелей руководства страны (Шпильрейн И.Н., 1928а). Следует отметить, что исследование проводилось анонимно и никак не влияло на статус и судьбу опрошенных бойцов. Методика и процедура исследования Шпильрейна не может быть аналогом осужденного психологической и партийной общественностью позже «теста коллизий», который использовался для оценки мировоззрения и социальных установок конкретной личности.

Второе исследование в интересах Красной Армии было выполнено в начале 1934 г., когда И.Н. Шпильрейн был приглашен на работу в Научно-исследовательский институт военной промышленности. Научно-методический и организационный опыт ученого оказался полезным в анализе содержания и методов обучения «учлетов», т.е. будущих военных летчиков в школе подготовки военных пилотов в г. Ейске. В составе исследовательской бригады под руководством И.Н. Шпильрейна было четверо психологов и военный врач.

Подробности этого исследования описаны в мемуарах В.М. Когана и Л.И. Селецкой (см. архив С.Г. Геллерштейна) (Коган В.М. и др., 1983). Проблема состояла в том, что сложившаяся система подготовки военных летчиков была низкоэффективной: из 100 учлетов к концу обучения оказывались пригодными к летной службе лишь 9–10 человек. Все члены бригады И.Н. Шпильрейна изучали профессию военного летчика (применительно к самым тихоходным самолетам У-2) трудовым методом.

Ниже приводится фрагмент дневника, который вел В.М. Коган: «Моим руководителем был шеф-пилот Федоренко. Мы с ним направились в ангар, где находился готовый к вылету самолет У-2. Инструктор занял переднее место, а я, учлет, заднее. Когда мы поднялись на высоту около 1000 метров, вдруг я услышал неожиданную команду: «Передаю управление» и увидел за спиной инструктора поднятые руки. Я инстинктивно схватил ручку рычага, который находился на уровне колен, и стал беспомощно осматриваться. Я кое-что слышал о горизонте, по которому надо ориентировать машину, но не понимал, где искать этот горизонт. К счастью, тревожно оглядываясь, я заметил в зеркале, повешенном справа от места пилота, улыбающееся лицо Федоренко. Невольно тревога снизилась. Раз опытный человек смеется, значит, опасности нет, и я стал осторожными движениями перемещать рычаг по кругу, не соображая, какое влияние это оказывает на машину. Вместе с тем, я старательно вглядывался в горизонт, не зная, как соотносить линию горизонта с плоскостями биплана. Не имея понятия о правильности моих действий, я с радостью услышал приказ: «Беру управление на себя». Полный желания поговорить с инструктором, я был безмолвен, так как телефонная связь была односторонней — только от инструктора к учлету.

После интересного для меня маневра я оказался на твердой почве аэродрома и смог поговорить со своим учителем. Я ему высказал недовольство методом обучения, так как я еще не имею никаких понятий об ориентирах и не знаю приемов регулирования хода машины. Инструктор Федоренко, вместо того, чтобы ответить на мои недоуменные вопросы, сказал: «А вы, товарищ начальник, хорошо себя вели, из вас может выйти толк. Другие пугаются, прижимают рычаг к животу и машина задирает нос и падает вниз в штопор, а вы не испугались». На мой вопрос, что же вы делаете, чтобы спасти себя, учлета и машину, инструктор ответил: «Я вынимаю рычаг из крепления, поворачиваюсь на сидении и бью учлета по голове, иначе — «по кумполу». Следовательно, этот первый урок был испытанием моих качеств профпригодности» (Коган В.М. и др., 1983, с. 38–39).

Отважные психологи, обсудив собранные материалы, рекомендовали ввести цикл наземной практической подготовки пилотов, с тем чтобы в первом полете их самостоятельные действия пилотирования были адекватны требованиям профессии. Рекомендации психологов были приняты авиационным командованием (Коган В.М., 1981, с. 290–292). Таким образом, Исаака Нафтуловича Шпильрейна и его сподвижников можно отнести к пионерам отечественной авиационной психологии первой половины 30-х годов.

Социальная история психотехники. О государственном управлении наукой

Творческая деятельность И.Н. Шпильрейна протекала в течение двух разных периодов гражданской истории нашей страны — в годы «новой экономической политики» (НЭП) и предвоенное десятилетие (реконструктивный период). Попытаемся кратко обозначить их отличия, и если не принять, то, по крайней мере, понять целесообразность принятых мер в управлении обществом.

К 1928 г. И. Сталину удалось выйти победителем в противоборстве с Л. Троцким, и в 1929 г. в СССР был взят курс на построение социализма в отдельной стране в условиях капиталистического окружения. НЭП (новая экономическая политика) была свернута, на смену ей вернулась политика чрезвычайных мер эпохи гражданской войны, политика диктатуры пролетариата. Это не было результатом злой воли неких лиц, произвольно принимающих решение, но представлялось необходимым в условиях обострения классового противостояния значительной части сельского населения, негативно настроенного к массовой коллективизации. В 1926 г. в стране был принят новый Уголовный кодекс, который уже включал статью 58, предусматривающую политические преступления и соответствующие формы наказания виновных лиц. Это помогло руководству страны ввести в годы первых пятилеток режим единоначалия на социалистических предприятиях при замене хозяйственного расчета технологиями государственного централизованного планирования и военно-бюрократического управления. Новые принципы управления в условиях предвоенной мобилизации затрагивали не только экономику, но все стороны общественной жизни (Носкова О.Г., 1997).

Прикладная психология в начале 1930-х годов не могла оставаться в тех организационных формах, которые сложились в период НЭПа, неизбежно должно было измениться и ее проблемно-тематическое содержание. Эту масштабную задачу Шпильрейну, на наш взгляд, удалось осознать и внести необходимые коррективы в собственную научную работу, а также в деятельность своих ближайших коллег и единомышленников, но он не мог обеспечить «поворот» сложно управляемой «машины» психотехнического движения в масштабах огромной территории СССР (Шпильрейн И.Н., 1931б). Надо полагать, Шпильрейн понимал ограниченность своих возможностей контроля, управления работой психотехников, но он понимал также, что отвечать за любые промахи придется именно ему. Психологи знают, что это — классическая ситуация развития острейшего психологического стресса, в этой связи Исаак Нафтулович неоднократно, но безуспешно предлагал руководству страны ввести государственную регламентацию работы психотехников, упорядочить систему подготовки психотехнических кадров, однако подготовленный им проект психотехнического института как учебно-научного учреждения, финансируемого заинтересованными ведомствами, не был принят. После очередной «чистки» работников Института психологии, педологии и психотехники (ГИППП, переименованного из Государственного института экспериментальной психологии) в 1933 г. секция психотехники в стенах этого учреждения была закрыта. Причинами такого решения, по нашему предположению, явились не только недостатки и ошибки психотехников, в которых ученый публично признался и готов был их преодолеть (Шпильрейн И.Н., 1931б). В частности, имелась в виду система идеалистических ошибок, связанная с его ориентацией на концепцию дифференциальной психологии и персонализма В. Штерна (Stern W., 1906; 1923–1924).

Необходимо принять во внимание, помимо этого, обострение идеологических требований к деятелям науки в ситуации прихода к власти в 1933 г. национал-социалистов в Германии. Немецкие фашисты взяли на вооружение достижения генетики и евгеники в решении задач практической реализации человеконенавистнических расовых программ, в которых утверждалось, якобы, биологически обоснованное превосходство личностных и деловых качеств арийцев над представителями других, якобы менее ценных, рас и народов. Таким образом, еще до публикации Постановления ЦК ВКП(б) о педологии (4 июля 1936 г.) (О педологических …, 1952) теория и практика прикладной психологии, использующие учение о роли наследственности в поведении людей, особенностях их психики, и тесты как методы установления межиндивидуальных психологических отличий оказались идеологически уязвимыми. Этот вывод становится очевидным, если учесть кардинальное отличие социальных задач СССР, направленных на создание Нового человека, адекватного идеалам социализма и коммунизма, и целей национал-социализма. Партийное руководство СССР, ориентируясь на положения марксистской философии, считало главной своей целью изменение мировоззрения, содержания сознания граждан, которое как компонент «надстройки» порождается общественным «базисом» и обслуживает их жизнедеятельность, управляет их целенаправленным поведением. Содержание сознания каждого человека рассматривалось в духе марксистской философии как продукт воспитания, общественных воздействий, как проявление совокупности отношений личности с обществом, обусловленных ее классовой принадлежностью, но никак не факторами биологическими, наследственными.

В СССР как стране многонациональной к началу 30-х годов обучение в общеобразовательных школах проводилось на 70-ти языках, предполагалось, что Новый человек (гражданин СССР, советский человек) как носитель коммунистического мировоззрения, интернационалист мог сформироваться на основе убеждений, впитанных с детства адекватно своему классовому статусу. Считалось, что человека «заблудшего», но «классового близкого» пролетариату, можно перевоспитать, особенно если это молодой человек, а не зрелый. В этой связи ставились цели, во-первых, ликвидировать социальную базу классовых групп населения, уравнять все население по этому признаку, сломив сопротивление несогласных вплоть до их выдворения из страны или физического уничтожения. Во-вторых, выдвигались цели и задачи деятелям образования, искусства, СМИ, руководителям всех уровней власти — формировать и поддерживать адекватные намеченным социальным задачам параметры жизни людей, способы их существования, организации. Эта культурная программа партии должна была идейно сопровождать центральную задачу — создание материально-технической базы социализма и оборонной мощи, достаточной для противостояния и победы в будущей практически неизбежной войне со странами капитализма. Для достижения этой грандиозной, первой в истории человечества цели за предельно короткий отрезок времени руководство партии было готово на любые жертвы. Отсюда понятны жесткие сроки и жестокость проведения планов социалистической индустриализации и массовой коллективизации, привлечение необходимого объема рабочей силы (до 7 млн чел.), обеспечивавшего рост экономики дополнительными кадрами, послушными и дешевыми. Жесткая социально-правовая регламентация, страх оказаться в числе арестованных дополнялись с 1935 г. новыми моральными и материальными стимулами. Указанные нововведения объясняют, почему с начала 1930-х годов ликвидируется НОТовское движение в стране, почему перепрофилируются научные институты, занимавшиеся вопросами рационализации труда, производства, социального управления. Одновременно проводится критика и, по сути, ликвидация научных дисциплин (охраны труда, психофизиологии и гигиены труда, технического нормирования и др.), сложившихся в структуре НОТовских учреждений. В 1930 г. ликвидируются биржи труда, безработица исчезает благодаря огромным темпам индустриализации, практика профотбора оказывается невозможной, ибо отбирать кадры не из кого. Индустриальная психотехника и прикладная психофизиология в этих условиях лишаются социальной базы, социального заказа (применительно к задачам профотбора) (см. Носкова О.Г., 1997).

В этих непростых условиях, находясь в позиции лидера психотехнического движения, И.Н. Шпильрейн как убежденный коммунист стремился честно выполнить свою миссию, и до последнего момента сохранить службу прикладной психологии в стране.

Арест И.Н. Шпильрейна и его ближайшие причины

В январе 1935 г. И.Н. Шпильрейн был арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности, в 1937 г. расстрелян, в 1957 г. полностью реабилитирован. Реальных оснований для ареста И.Н. Шпильрейна могло быть несколько, в частности, ему были предъявлены обвинения в шпионаже, ибо он многократно выезжал за пределы СССР, представляя советскую психологию на международных съездах (1924, 1929, 1927, 1929, 1930 и др. гг.)¹, избирался президентом Международной психотехнической ассоциации (1930–1931 гг.), привлек свыше 100 зарубежных делегатов для участия в 7-й Международной психотехнической конференции в Москве (сентябрь 1931 г.). Но ближайшей причиной было обвинение в контрреволюционной деятельности, а именно в троцкизме. Это обвинение базировалось, во-первых, на том, что в издании книги «Язык красноармейца…» в 1928 г. (Шпильрейн И.Н. и др., 1928а) Шпильрейн как автор и редактор издания не убрал ссылку на публикацию Л. Троцкого и эта ссылка открывалась читателю уже на первых страницах книги. А между тем, Л.Троцкий в это время уже был лишен всех постов, исключен из коммунистической партии и выслан в Среднюю Азию. Идейная близость ученого троцкизму могла быть, по мнению его обвинителей, связана с тем, что И.Н. Шпильрейн был видным сторонником НОТовского движения (движения за внедрение идеи научного управления в труде и производстве), к становлению которого Л. Троцкий также был, несомненно, причастен. Л. Троцкий (в статусе Народного комиссара путей сообщения), в частности, был инициатором подготовки и проведения Первой Всероссийской инициативной конференции по научной организации труда и производства зимой 1921 г. в Москве (см. Том VI материалов конференции). Троцкий поддерживал психотехнику, содействовал организации лаборатории профотбора в Красной Армии еще в 1920 г. В письмах, приведенных в качестве приложения к уже упоминавшейся статье, сам ученый дает достаточно развернутый перечень обвинений, предъявлявшихся ему следствием (Кольцова В.А. и др., 1990).

И.Н. Шпильрейн был тем психологом, усилия которого содействовали формированию прикладной психофизиологии и индустриальной психотехники в рамках сети научных учреждений страны, занимавшихся в 1920-е годы теорией и практикой рационализации труда и производства.

В начале 1930-х годов НОТовское движение было свернуто, практика хозяйственного расчета, научного управления была ликвидирована и заменена методами военно-бюрократического управления, а лидеры НОТовского движения во второй половине 1930-х гг. были репрессированы (среди них — А.К. Гастев, И.М. Бурдянский, О.А. Ерманский, А.И. Розенблюм и др.).

Обстоятельства ареста, жизни в период заключения и дату смерти ученого авторам (Ю.Н. Олейнику) удалось уточнить в 1988 г. после обращения в Центральный архив КГБ, в результате которого была получена справка о полной реабилитации И.Н. Шпильрейна (первое обвинение, вынесенное Особым совещанием от 20 марта 1936 г. было отменено коллегией по уголовным делам 30 мая 1956 г.; второе обвинение — приговор Военной коллегии по вновь открывшимся обстоятельствам от 26 декабря 1937 г.² — отменено Военной коллегией 25 июня 1957 г. «за отсутствием в его действиях состава преступления»).

Заключение

Психологическое наследие И.Н. Шпильрейна поучительно для современных прикладных психологов, так как демонстрирует стремления ученого, психолога служить интересам своей страны. Деятельность И.Н. Шпильрейна — пример способности ученого в самых трудных рискованных ситуациях сохранять мужество, гражданскую и научную честность, самокритику. Для психологов наших дней также важно опираться на найденное Шпильрейном понимание тесной взаимосвязи задач практики, за которые берутся психологи, и адекватных им научных теорий. Именно идеи Шпильрейна, на наш взгляд, были положены в основу программы конструктивного развития психотехники на пороге второй пятилетки, представленной в статье его соратника и единомышленника — С.Г. Геллерштейна, программы, имеющей методологическое значение и для современной прикладной психологии (Геллерштейн С.Г., 1932).

Сноски:

¹ 1924 г. — Международный съезд по НОТ в Праге, 1927 г. — 3-я Международная психотехническая конференция в Париже (Франция), 1929 г. — Международная психотехническая конференция в Утрехте (Голландия), 1930 г. — Международная психотехническая конференция в Барселоне (Испания) и др.

² В соответствии с приговором расстрел состоялся в тот же день, 26 декабря 1937 г.

Литература:

1. Бернштейн Н.А. Проект переустройства рабочего места московского вагоновожатого // Психотехника и психофизиология труда. 1929. № 1. С. 21-30.
2. Выготский Л.С. Проблемы высших интеллектуальных функций в системе психотехнического исследования. Доклад на VI Международной психотехнической конференции в Барселоне (23-27 апреля 1930 г.) // Психотехника и психофизиология труда. 1930. № 5. С. 373-384.
3. Геллерштейн С.Г. Проблемы психотехники на пороге второй пятилетки // Советская психотехника. 1932. № 1-2. С. 7-36.
4. Из воспоминаний доктора психологических наук В.М. Когана о командировке бригады психологов в апреле-мае 1934 г. в Ейскую летную школу для изучения летного труда (8 ноября 1978 г.) // К истории отечественной авиационной психологии. Документы и материалы / Отв. ред. К.К. Платонов. М.: Наука, 1981. С. 290-292.
5. Коган В.М., Селецкая Л.И. Воспоминания о лаборатории психологии труда. М. 1983. — 62 с. (Машинописная рукопись) (Архив С.Г. Геллерштейна в ИП РАН).
6. Кольцова В.А., Носкова О.Г., Олейник Ю.Н. — И.Н. Шпильрейн и советская психотехника // Психологический журнал. 1990. Т. 11. № 2. С. 111-133.
7. Научная организация труда двадцатых годов. Сборник материалов и документов / Составитель и автор примечаний Н.С.Ильенко; ред. М.М. Вассер. Казань: ВНИИ охраны труда в г. Казани, 1965.
8. Носкова О.Г. История психологии труда в России (1917–1957). М.: Изд. Моск. ун-та, 1997.
9. «О педологических извращениях в системе Наркомпросов». Постановление ЦК ВКП(б) от 4 июля 1936 г. // Сборник руководящих материалов о школе. М.: Издательство АПН РСФСР, 1952. С. 95-99.
10. Руководство по психотехническому профессиональному подбору / Под ред. И.Н. Шпильрейна. М.-Л.: Госиздат, 1929.
11. Трудовой метод изучения профессий: Сборник / Под ред. И.Н. Шпильрейна. М.: НКРКИ, 1925.
12. Шпильрейн И.Н. Научная организация психотехники // Время. 1924а. № 4. С. 19.
13. Шпильрейн И.Н. Предисловие к книге Э. Штерна «Прикладная психология. Методы и результаты. М.: Красная новь, 1924б. С. 3-4.
14. Шпильрейн И.Н. Что такое трудовой метод изучения профессий? // Трудовой метод изучения профессий / Под ред. И.Н. Шпильрейна. М.: НК РКИ СССР, 1925. С. 7-35.
15. Шпильрейн И.Н., Рейтынбарг Д.И., Нецкий Г.О. Язык красноармейца. Опыт исследования словаря красноармейца Московского гарнизона // Из работ Гос. ин-та экспериментальной психологии, секции психотехники / Под ред. И.Н. Шпильрейна. М.-Л.: Госиздат, 1928а.
16. Шпильрейн И.Н. Основные вопросы профессиографии. Доклад на IV Межд. психотехнической конференции по психотехнике в Париже, 10-14 октября 1927 г. // Психофизиология труда и психотехника. 1928б. Вып. 1. С. 31-40.
17. Шпильрейн И.Н. Психотехническое изучение профессии вагоновожатого // Рабочие трамвая. Сборник / Под ред. И.Н. Шпильрейна. М.: Изд. НКВД, 1928в. С. 1928.
18. Шпильрейн И.Н. Психотехника в реконструктивный период. Стенограмма доклада в Коммунистической академии и прений по докладу 2 декабря 1929 г. М.: Изд. Комм. академии, секция техники и Института философии. М.: Изд. Комм. академии, 1930а. 95 с.
19. Шпильрейн И.Н. Классовые различия в тестовых испытаниях интеллекта // Психотехника и психофизиология труда. 1930б. № 1. С. 3-8.
20. Шпильрейн И.Н. Метод искусственной деавтоматизации в психологическом исследовании // Психотехника и психофизиология труда. 1930в. № 2-3. С. 105-128.
21. Шпильрейн И.Н. К вопросу о теории психотехники. Доклад на VII Международной психотехнической конференции в сентябре 1931 г., Москва // Психотехника и психофизиология труда. 1931а. № 4-6. С. 286-299.
22. Шпильрейн И.Н. О повороте в психотехнике // Психотехника и психофизиология труда. 1931б. № 4-6. С. 247-285.
23. Шпильрейн И.Н. Что такое утомление? // Психотехника и психофизиология труда. 1931в. № 1. С. 67-75.
24. Шпильрейн С.Н. Над временем и судьбой. Ростов-на-Дону, 2004.
25. Шпильрейн С.Н. (1885-1942). Материалы к биобиблиографии / Сост. и редактор С.Ф. Сироткин. Ижевск: ИД ERGO, 2006.
26. Шпильрейн С.Н. Психоаналитические труды / Перев. с нем., франц., англ., научн. ред. С.Ф. Сироткин, Е.С. Морозов. Ижевск: ERGO, 2008.
27. Hellerstein S.. The Problem of the Training of the intellectual Funktions // Ninth International Congress of Psychology (1-5.09.1929). Proceedings and Papers. Princeton, New Jersey, USA, 1930. P. 218-219.
28. Stern W.. Die differentielle Psychologie in ihren methodischen Grundlagen. Leipzig, 1911.
29. Stern W. Person und Sache. System der philosophischen Weltanschauung. Leipzig, 1906.
30. Stern W.. Person und Sache. System des kritischen Personalismus. Bd.1-3. Leipzig? 1923-1924.