Психологическое время личности в практике психотерапевта

Суть понятия времени

Субъективное восприятие времени является одной из характеристик, существенным образом определяющих содержание переживаний. Изменение субъективного восприятия времени в процессе психотерапии может быть как психотерапевтической мишенью, так и косвенным критерием эффективности проведенной психотерапии. В рамках настоящей публикации мы попытаемся рассмотреть некоторые прикладные аспекты восприятия времени во взаимосвязи с задачами психотерапии.

Традиционно различают время как математическую функцию, неизменный компонент физических и математических формул, время как физическую функцию, отражающую протяженность протекания физических процессов, их длительность, топологическое время, отражающее соотношение между вещами, и субъективное психологическое время, являющееся психологическим отражением объективно существующего физического времени, представленностью времени в человеческой психике (Михальский А.В., 2016).

Понимание времени как физической функции менялось с развитием науки. В классической, ньютоновской, физике время рассматривалось как абсолютная категория, физическая константа, данность, исходящая непосредственно от Создателя, имеющая константные характеристики и неизменная. Лейбниц сформулировал относительную (релятивистскую) концепцию времени, в которой время выступало в качестве функции, отражающей отношения между вещами, последовательность их совместного существования. В релятивистской физике было доказано, что под влиянием больших энергий и гравитационного поля больших масс течение времени способно искажаться, и время больше не могло рассматриваться в качестве константы, уступив место скорости света. В квантовой механике течение времени определяется нарастанием количества квантовых корреляций. Тем не менее, объективное время обладает рядом важных универсальных характеристик: оно вечно для мира (хотя и в бытовом сознании, и в научных теориях рассматривается концепция начала времен), но конечно для любой вещи и индивида, ни одна вещь не обладает бесконечной протяженностью во времени; оно непрерывно и не может быть разделено на независимые друг от друга отрезки; оно длительно, имеет протяженность и, соответственно, может быть измерено физическими приборами.

Концепция психологического времени

Субъективное восприятие времени во многом детерминировано культурально. Так, в традиционном европейском понимании стрела времени направлена из прошлого в будущее, при визуальном отображении в европейской традиции она будет направлена слева направо, у индейцев аймара прошлое находится скорее впереди, в архаических традициях время скорее носит циклическую природу, совпадая с циклами смены сезонов и отражаясь в традиции ритуалов «смерти-возрождения», самым распространенным из которых стало повсеместное празднование Нового года с присущим ему обилием ритуальных ограничений и повсеместным легитимным оживлением в этот период архаического мышления.

Отношение ко времени также детерминировано субъективной семантикой языка. Так, в экспериментах Дэниэла Казантана (2010) исследовались особенности оценки англо- и испаноязычными испытумыми. Казантан опирался на тот факт, что носители английского языка говорят «долгое время» («a long time»), в то время как испанцы говорят «много времени» («a lot of time»). Он предлагал оценивать возможные времязатраты, демонстрируя испытуемым линии либо заполненные контейнеры. Англичане оценили как более длительную работу манипуляцию с линиями, в то время как испанцы — заполненные контейнеры. Исследование субъективного восприятия времени с естественно-научных позиций совпадает с началом развития современной психологии. Так еще Г. Спенсер в 1855 году связывал представления о времени с необходимостью адаптации к условиям среды и синхронизации внутренних процессов организма и изменяющихся условий среды. Более поздние исследователи (Креч и Крачфилд, 1948; Фресс, 1963) подчеркивали согласованность внутреннего психического времени с объективным физическим, при одновременном отсутствии специфического органа, ответственного за восприятие времени, которое носит системный характер и связано с процессом переработки сомато-сенсорных, проприоцептивных и интероцептивных сигналов и преобразования их в согласованные с объективным течением времени хронобиологические ритмы, определяющие субъективное восприятие течения времени. Понятие циркадного ритма стало ключевым для рассмотрения индивидуальных хронобиологических ритмов, подробно изучаемых в широком диапазоне предметных областей — от космической медицины до современной сомнологии.

В отечественной психологии временная перспектива личности также является важной характеристикой личностной зрелости. Зрелая личность способна к осмыслению собственного жизненного пути, его проспективной и ретроспективной оценке, плотность переживания времени напрямую связана со смыслообразованием (Абульханова-Славская К.А., 1970, 2001). Чем выше способность к приданию смысла текущей деятельности, тем интенсивнее переживается время, ярче ощущение и активность субъективного времени. Личностная незрелость характеризуется пассивным отношением ко времени, когда его структурирование зависит от других людей и обстоятельств, а способность к осмыслению собственного жизненного пути и его стратегическому планированию не развита. В результате развивается феномен «запаздывания», когда задачи жизненного пути решаются несвоевременно возрасту, а психологический возраст значительно отстает от биологического. Подобного рода инфантилизм отражает дефициты личностной структуры и создает благоприятную почву для последующей социальной и психологической дезадаптации, развития зависимых форм поведения. Жизненный мир такой личности оказывается очень хрупким и уязвимым, ему не хватает целостности и взаимосвязи различных временных пластов и отношений (Титаренко Т.М., 1991), в результате чего нормативные личностные кризисы переживаются значительно более остро, сопровождаясь расстройствами адаптации.

Время как экзистенциальная рамка

В традиции экзистенциально-гуманистической психотерапии время выступает в качестве одной из основных данностей существования. Согласно экзистенциальной философии, мы вброшены в вечный и бесконечный мир конечных форм. Несмотря на бесконечность сущего в пространстве и времени, любое постоянство формы является конечным, не существует ни одного бесконечно длящегося процесса, сущее подвержено процессу постоянных перемен, любое постоянство, соответственно, является иллюзорным. Тем не менее, наше жизненное пространство ограничено временной рамкой, так как время существования личности является конечным, вполне определенным, однако преимущественно неизвестным для сознающего индивида пределом. С этой точки зрения, индивидуальное время жизни является главным исчерпываемым ресурсом, вмещающим в себя определенное количество трансакций, задач, возможных ресурсов, определяемых жизненным циклом, возрастной периодизацией индивидуального развития, физиологическими ограничениями (такими как период фертильности, ограниченный менопаузой, или критические периоды развития речевой функции, формирования социальных и коммуникативных навыков). Зрелость личности, согласно представлениям феноменологического подхода, определяется, в том числе, и компетентностью во времени, способностью к соотнесению собственных потребностей с временными периодами их реализации, способностью к рефлексии времени, осознанию временных ограничений, способностью к предвосхищению последствий собственного поведения (антиципации). Личностное развитие, таким образом, тесно связано с временной компетентностью, способностью быть своевременным, уместным текущим задачам индивидуального жизненного цикла. Эффективная психотерапия приводит к росту временной компетентности.

Время в психотерапии

Родоначальницей современной психотерапии, как известно, была гипнология, в рамках которой с конца 18 века широко использовались приемы возрастной регрессии (возврата в гипнотическом трансе к переживаниям прошлого) и, несколько позже, временной прогрессии (представления в трансе возможных событий будущего с целью моделирования поведения и переживания). Использование гипнокатарсиса (отреагирования в условиях транса переживаний, связанных с психическими травмами прошлого) широко практиковалось в клинике Сальпетриер. Подобного рода понимание мы можем до сих пор встретить в бытовой психологии и народной мифологии, оно носит универсальный характер и корнями уходит в архаические практики знахарства и традиционной магии. Согласно этим представлениям, причиной актуального поведения являются психические травмы и эмоционально негативные воздействия прошлого. Если данная причина будет установлена, она может быть изгнана из психики путем ее выделения из тела (собственно, само слово «катарсис» по-гречески означает очищение желудка). Разница в том, что знахарь это делает с помощью магических средств (выливание воска, высасывание чужеродной энергии через трубку, уничтожение определенных вещей, рвотные церемонии), а психотерапевт, практикующий катарсические методы, — путем эмоционального катарсиса, восстановления связи эмоции с воспоминаниями, с одной стороны, и эмоциональной экспрессии, с другой. Катарсический аспект психотерапии до сих пор формирует представления о ней в бытовом сознании и является существенным элементом некоторых методов (психодрама, терапия первичным криком Артура Янова, телесно-ориентированная психотерапия, гештальт-терапия, эмоционально-фокусированная терапия, схема-терапия, аналитико-катарсическая терапия Александрова). Таким образом, в истории психотерапии западноевропейская стрела времени имплицитно предопределила акцент на прошлом времени как источнике проблем настоящего. Это отношение ко времени унаследовал классический психоанализ, совершивший эволюционный переход от катарсиса и примитивной теории психической травмы к теории влечений и теории интрапсихической конфликтности, положив начало психодинамическому направлению в целом. До определенного периода, до начала пятидесятых годов прошлого века, классический психоанализ, оставаясь доминирующим методом психотерапии, был сфокусирован преимущественно на событиях прошлого в поисках понимания природы актуальных интрапсихических конфликтов. Провозвестником перемен стал выдающийся практик эмпирической и родоначальник групповой психотерапии Я. Л. Морено, встроивший в практику групповой психодрамы работу с воображаемым будущим в рамках предлагаемой им техники сверхреальности, благодаря которой можно было пережить и представить еще не случившиеся события. Благодаря кипучей энергии и новаторству Морено, а также интересным практическим результатам новую технику было трудно игнорировать довольно высокомерному академическому психотерапевтическому ссобществу, состоявшему, в основном, из сторонников психоанализа или бихевиоризма.

Примерно в это же время стали активно развиваться идеи немецкой гештальт-психологии, предшественницы современной когнитивной психологии, поставившей во главу угла восприятие и когнитивную переработку перцептивных сигналов. Экстраполируя идеи физики на функционирование психического аппарата и руководствуясь представлениями о целостности функционирования психического, Курт Левин предложил рассматривать формирование жизненного пространства личности с учетом временной перспективы. Согласно представлениям теории поля, поведение и переживание личности детерминировано взаимодействием контекста актуальной ситуации и целостного организма, включающего переживание «прошлого-помнимого-сейчас» и «будущего-предвидимого сейчас». Таким образом, и в теоретической психологии, и в практической психотерапии акцент стал смещаться из области прошлого в область настоящего и будущего. Согласно Левину, временная перспектива личности отражает степень дифференцированности мотивационно-потребностной сферы, поведение личности является тем более последовательным и непротиворечивым, если оно учитывает как условия актуальной ситуации, так и иерархию предшествующих мотивов и ценностей конкретной личности. Под влиянием идей гештальт-психологии из психодинамического направления выделился интегративный метод, построенный на творческом синтезе идей гештальт-психологии, философской феноменологии и психоанализа и практики психодрамы и телесной терапии, получивший название гештальт-терапии. Ключевым теоретическим конструктом данного метода стало понятие творческого приспособления, отражающее современность механизмов алаптации целостного организма по отношению к условиям среды. Согласно данной точке зрения, многие виды дезадаптации и психопатологии предопределены анахронистичностью приспособительного поведения («сегодня приспособление, завтра сопротивление росту и развитию, послезавтра проблема»). Таким образом, психическое страдание возникает в попытке сохранить старую конфигурацию системы отношений в изменившихся условиях среды. Психическая боль и субъективное страдание возникает как следствие инерции психического аппарата, и степень их выраженности прямо пропорциональна ригидности приспособительных механизмов. Люди, обладающие зрелостью, имеют достаточно протяженную временную перспективу и способны к прогнозированию отдаленных последствий собственного поведения. Основным техническим приемом собственно гештальт-терапии стала техника челночного связывания событий прошлого и переживаний настоящего, направленная на выявление повторяющихся паттернов построения контакта с объектом потребности в ситуации вспоминаемого прошлого, переживаемого настоящего и воображаемого будущего. Большое внимание уделялось работе с воображаемым будущим и так называемыми катастрофическими фантазиями. Но отличительной особенностью философии данного метода стала фиксация на текущем переживании настоящего момента, «здесь-и-сейчас» терапевтической ситуации. Во многом такая центрация на настоящем обусловлена принципами философской феноменологии. Согласно феноменологии, полное понимание другого является недостижимым ввиду разности переживаний. Но вчувствование и интуитивное схватывание содержания переживаний другого становится возможным благодаря феноменологической редукции, сведению сложных оценочных концепций рефлексивной феноменологии до уровня соразделяемых феноменов, когда становятся возможны интуирование, феноменологический анализ и непосредственное схватывание сути ситуации. Согласно представлениям представителя немецкой феноменологической школы А. Schutz (1991), полное понимание Другого невозможно, потому что Другой исходит из иной временной перспективы. В процессе подлинного диалога происходит сближение двух временных перспектив и происходит синхронизация двух потоков сознания. Это дает возможность более глубинного понимания, основанного на соразделенном переживании. Гештальт-терапия и традиция эсаленских семинаров стали также своего рода культурным челноком, связавшим западную практическую психологию с восточными практиками (медитации и осознанности). Под влиянием событий Второй мировой войны хрупкость человеческой жизни стала очевидна многим, и это предопределило рост понимания ценности жизни и ее скоротечности как таковой. Идея «здесь-и-сейчас» стала значимым элементом культурной революции шестидесятых.

Параллельно с широким распространением ценности переживания настоящего в культуре начала меняться психоаналитическая традиция. Еще до начала Второй мировой войны Ш. Ференци стал практиковать взаимное свободное ассоциирование пациента и аналитика, фокусированное на «здесь-и-сейчас» терапевтической ситуации. А с конца 40-х годов прошлого века феномен переноса перестал рассматриваться исключительно как элемент сопротивления, а начал восприниматься как один из основных инструментов анализа. В дальнейшем концепция интерсубъективности стала активно прорастать в теорию и практику школы объектных отношений и интерсубъективного психоанализа, и психоанализ стал фокусироваться на настоящем не в меньшей степени, чем на прошлом. В частности, современные методы психодинамического направления, такие как перенос-фокусированная терапия Кернберга — Йоманса — Кларкина, интерсубъективный психоанализ Столороу — Атвуда в значительной степени опираются на анализ «здесь-и-сейчас» терапевтической ситуации для реконструкции значимых отношений личности и достижения личностной интеграции. Исследователь ранней коммуникации и одновременно теоретик современного психоанализа Д. Н. Стерн (1990), рассматривая способность к подлинному пониманию как результат интерсубъективной соотнесенности, подчеркивал, что только момент настоящего «кайрос» открывает возможность соразделяемого переживания, благодаря которому возникает новый опыт и становится возможной регинтеграция фрагментов эмоциональной и процедурной памяти.

Временная перспектива личности стала основной мишенью интервенций и в подходе Ф. Зимбардо, который предложил собственный опросник для диагностической оценки временной перспективы, состоящий из 6 шкал:

• позитивное прошлое — фиксация на приятном прошлом (позиция, свойственная обсессивным и истерическим личностям);
• фиксация на негативном прошлом — фокусировка на том, что в прошлом пошло не так (позиция, свойственная депрессивно-организованным личностям);
• фиксация на гедонистическом настоящем — поиск удовольствий, новых ощущений и избегание боли (позиция зависимых);
• фаталистическое настоящее — все предопределено, решения не имеют значения (основа переживания безнадежности у лиц с депрессией и суицидентов);
• фиксация на социальном будущем — планирование будущего и ориентация на результат (свойственна лицам с нарциссическими чертами)
• ориентация на трансцендентное будущее — такие люди строят планы на жизнь после смерти (позиция, свойственная шизоидным характерам).

Коррекция и гармонизация временной перспективы, таким образом, становится мишенью личностно-ориентированной психотерапии. Временная перспектива является значимой характеристикой не только индивида, но и общности, допустим, организации. Стабильность общества также влияет на восприятие временной перспективы. Так, жители КНР имеют горизонт планирования в 25 лет, в то время как российские граждане в постсоветский период сократили горизонт планирования до 3–5 лет (Нестик Т.А., 2011), что, по мнению экономистов, наряду с инфляционными рисками тормозит развитие инвестиционной активности и появление «длинных денег» в экономике и является одной из причин нарастающего технологического отставания.

Реклама imaton.com

Оптимизация функционального состояния

«Встреча с целителем»

Трансово-медитативный аудио-сеанс

Подробнее

В отечественной практической психотерапии коррекцию отношения к будущему применительно к проблеме психосоматических расстройств разрабатывал в рамках собственного метода В.А. Ананьев (1998). Основываясь на экстраполяции идей пригожинской синергетики на область психосоматики, он предложил концепцию структурного аттрактора болезни. Развитие психсоматических заболеваний, как известно, мультидетерминировано и до какого-то периода является обратимым, но при прохождении «точки бифуркации» процесс становится закрытым от внешних влияний и, соответственно, более недоступным психотерапевтическому воздействию. Для факторов развития психсоматоза болезнь, возможная в будущем, является структурным аттрактором примерно в той же степени, как для молекул ДНК и белковых последовательностей человеческого эмбриона таковым является будущее лицо младенца. Прохождение «конуса аттрактора» напоминает горизонт событий черной дыры, точку бифуркации, после прохождения которой развитие процесса становится необратимым. Соответственно, в рамках первичной профилактики важно не дать всем факторам собраться вместе, чтобы их взаимовлияние не привело к точке бифуркации. При психосоматических расстройствах этиопатогенетические факторы удивительным образом взаимовлияют друг на друга, приводя к развитию заболевания. Так, личности типа «А» (склонные к коронароспазму), описанные Ф. Данбар, выбирают должности, требующие административного контроля, склонны к систематической перегрузке, плохо делегируют полномочия, прибегают к употреблению алкоголя и стимуляторов. Между этими факторами создаются связи циркулярной причинности, и развитие заболевания прогрессирует. Психотерапия может способствовать уменьшению значимости одного из факторов, что отклоняет процесс жизни от попадания в «воронку» структурного аттрактора. Допустим, осознание невротических мотивов гиперкомпенсации в процессе психотерапии может привести к снижению систематической перегрузки, улучшению способности к делегированию, а это, в свою очередь, снизит риск коронароспазма в будущем. Можно отметить, что идеи В.А. Ананьева удивительно созвучны классическим работам Людвига Сонди, концепциям генотропизма и генетической судьбы, в рамках которых он пытался анализировать возможную судьбу, исходя из конституционально заложенных биологических склонностей и ведущих психодинамических тенденций, которые могут быть скорректированы по вектору в процессе психологической проработки. Таким образом, образ будущего поведения и осознание временной перспективы позволяют скорректировать поведение в настоящем, минимизируя его негативные последствия. В современной терапии акцент на «сейчас-ради-потом» становится все более весомым, что, безусловно, отражает растущее качество жизни, растущую продолжительность времени активной жизни и относительную независимость социального прогнозирования от стихийных факторов прошлого (в частности, эпидемий и частых разрушительных войн).

Время в психопатологии

Переживание времени при острой психической травме

Когда психика сталкивается с риском витальной угрозы, переживание времени существенно изменяется. Отмечается увеличение продолжительности субъективного времени по отношению к времени объективному. Так, автомобиль, попавший в ДТП, может находиться в заносе в течение 3 секунд, а водитель субъективно оценит это время как 15 секунд. Под влиянием стресса с витальной угрозой происходит ускорение психических процессов, начинают активно работать нейроны внутритеменной борозды, отвечающие за антиципацию. Острая психическая травма связана с неконтролируемостью стресса (Абабков В.А., Перрэ М., 2004). Повторная и серийная травматизация приводит к активации механизма выученной беспомощности, а это, в свою очередь, способно активировать паттерн безнадежности. Безнадежность характеризуется сужением временной перспективы, при посттравматических расстройствах отмечается доминирование негативного прошлого и фаталистического настоящего (Слабинский В.Ю. и др., 2018). Кумуляция травматических событий низкой интенсивности способствует росту экстернальности, отказу от активных форм совладающего поведения, пассивности и безинициативности в отдаленные периоды психической травмы. Отказ от активного совладания с травмирующими ситуациями при доминировании в переживании стресса внешнего локуса контроля способствует закреплению патологической роли жертвы и, при присоединении механизмов вторичной выгоды, становится благодатной почвой для развития невротических депрессий, неглубоких хронических расстройств настроения (Третьяк Л.Л., 2007).

Восприятие времени при расстройствах настроения

Для эндогенных депрессий характерна замедленность темпа психических процессов (брадифрения и брадикинезия). При тоскливых, меланхолических депрессиях время кажется замедленным, мучительно тянущимся, мир воспринимается неизменным. Одним из методов экспресс-диагностики депрессии является тест на длительность индивидуальной минуты. При выраженных депрессиях пациенты субъективно воспринимает минуту объективного времени в полтора или два раза длительнее (90–120 секунд). Характерный для депрессии паттерн безнадежности характеризуется доминированием негативного прошлого и фаталистического настоящего. Больные склонны воспринимать себя более старыми, будущее кажется моновариантно негативным. Больному депрессией кажется, что от его действий ничего не зависит, он переживает себя неспособным повлиять на окружающие обстоятельства, отказываясь от любых действий по изменению ситуации как заведомо безрезультатных. Сужение временной перспективы приводит к нарастанию беспомощности и значительно повышает риск суицидальных действий. Главной мотивацией суицидента является желание прекращения невыносимого психического страдания, которое кажется ему неизменным и мало зависящим от его активности. Именно поэтому поведенческая активация и структурирование при тяжелых депрессивных состояниях является необходимым элементом психотерапии, предшествующим работе с когнитивными и эмоциональными процессами. Тоска как аффект связана с утратой самоценности и динамически направлена в прошлое. Иногда при психогенной провокации удается использовать эмоцию тоски как проводник и тем самым обнаружить ключевое событие, запустившее массивное разочарование в себе и спровоцировавшее развитие идей виновности. Но чаще утрата функции и потеря самоуважения проходят для страдающего депрессией незаметно, аффективная доминанта депрессии притягивает негативные события прошлого, как магнит металлическую стружку. Это становится поводом для негативных руминаций, болезненных для пациента мыслительных пережевываний событий прошлого, связанных с его собственным ошибочным поведением. При тревожных депрессиях будущее время воспринимается как фаталистическое и несущее угрозу потери. Как писал Ю.Л. Нуллер, «…депрессивный пациент просыпается с мыслью о том, что самое плохое уже случилось, но ему пока не успели это сказать». Тревога при депрессии является вторичной эмоцией, маскирующей прорывающиеся на поверхность сознания аффекты тоски и вины.

Для оценки субъективного восприятия времени при депрессиях Л.И. Вассерманом с соавторами (2005) было предложено использовать методику семантического дифференциала времени (СДВ). Она служит дополнительным психологическим инструментом для оценки тяжести депрессии, дифференциальной диагностики психогенных и эндогенных депрессий, оценки эффективности психотерапии. Субъективная семантика восприятия времени отражает структуру переживания. Так, паттерн безнадежности, характерный для эндогенных депрессий, характеризуется уменьшением показателей восприятия будущего времени, при психогенных депрессиях показатели восприятия будущего времени меняются значительно меньше. В 2006 году нами (Третьяк Л.Л., Чугунов Д.Н., 2006) было проведено исследование динамики субъективного восприятия времени у пациентов с депрессивными расстройствами невротического уровня в процессе групповой гештальт-терапии (см. рис. 1).

Рис. 1. Динамика восприятия времени больными невротической депрессией в процессе психотерапии

Условные обозначения: АВП — активность прошлого, ЭВП — эмоциональность прошлого, ВВП — величина прошлого, СВП — структура прошлого, ОВП — ощущение прошлого, ИВП — итоговый показатель прошлого, АВН — активность настоящего, ЭВН — эмоциональность настоящего, ВВН — величина настоящего, СВН — структура настоящего, ОВН — ощущение настоящего, ИНН — итоговый показатель настоящего, АВБ — активность будущего, ЭВБ — эмоциональность будущего, ВВБ — величина будущего, СВБ — структура будущего, ОВБ — ощущение будущего, ИВБ — итоговый показатель будущего.

Согласно данным анализа интертестовых корреляций до и после проведения терапии, в процессе групповой гештальт-терапии увеличивается дифференциация в сознании психотравмирующих воспоминаний и эмоционально нейтрально окрашенного прошлого, что подтверждается появлением корреляционных связей шкалы депрессии MMPI с факторами прошлого времени. Выход из депрессии сопровождается уменьшением контакта с депрессогенными воспоминаниями, что подтверждается отсутствием после терапии связи ощущения прошлого с другими параметрами. Ощущение настоящего после психотерапии связано с величиной и эмоциональностью будущего, что можно объяснить как переориентацию вектора субъективного времени в будущее. Структурированность настоящего, усиливающаяся в ходе терапии, связана со структурой и величиной будущего, а также с параметром цели теста смысложизненных ориентаций (СЖО) Д.А. Леонтьева. Деятельность начинает осуществляться исходя из учета объективных условий достижения цели (актуального поля), а не только из субъективных идеализированных представлений. Локус контроля «Я — хозяин жизни» после терапии взаимосвязан с ощущением настоящего, параметрами будущего, что может говорить о возрастающей поленезависимости пациентов, росте ощущения контроля над событиями настоящего и будущего. Исчезает корреляция между активностью будущего и локусом контроля — жизнь, это можно объяснить уменьшением зависимости от внешних влияний, проецируемой в будущее, уменьшением фатализма и негативного восприятия будущего пациентами в процессе психотерапии.

Расширение временной перспективы имеет важное значение и в профилактике суицидального поведения. Суицид является драматическим способом избегания психической боли, душевного страдания (Моховиков А.Н., 2001). В классическом варианте профилактического вмешательства, предложенном А. Т. Беком с соавторами (1979), при наличии суицидного замысла пациенту создаются условия для безопасного раскрытия содержания суицидальных фантазий, затем раскрывается, какие проблемы пациент пытается решить при помощи суицида, а в дальнейшем проводится диверсификация суицидального намерения со склонением весов в пользу жизни и дальнейшей когнитивной репетицией противостояния наплыву суицидальной идеации. Расширяя и диверсифицируя временную перспективу личности, предлагая многообразие возможных поведенческих реакций для разрешения субъективного страдания, мы уменьшаем степень выраженности субъективного переживания безнадежности, делающего реализацию суицидального замысла возможным, способствуем редукции замысла как такового и активизации проблемно-решающего поведения с большим разнообразием защитно-совладающего репертуара.

Реклама imaton.com

Диагностика особенностей личности

Личностный опросник MMPI

Диагностика психологических особенностей личности

Подробнее

Для маниакальных состояний характерно ускорение темпа психических процессов, время воспринимается пациентами как быстро летящее, в то время как жизнь кажется практически бесконечной, конечность существования отрицается, собственный возраст кажется более юным, они склонны отрицать возрастные и временные ограничения, переоценивают собственные возможности. Гиперактивность и гипербулия приводят к плохой переносимости периодов ожидания. Субъективная длительность индивидуальной минуты сокращается до 45 секунд. Другие воспринимаются ими как медлительные, занудные, нерасторопные, что становится дополнительным фактором для гневливых реакций. Будущее окрашено исключительно оптимистично, кажется наполненным сплошными перспективами и лишенным ограничений. Нереалистичность и склонность к переоценке собственных перспектив закладывает основы для последующего глубокого разочарования в себе и своих возможностях, стыда за собственную переоценку, составляющих значительную часть психической боли при последующей смене аффективной фазы. Современное общественное сознание предлагает нам гипоманикальность в качестве идеальной модели существования. Подобный нереалистичный Эго-идеал и возросшая нарциссическая нагрузка, вызванная культом индивидуального успеха, видимо, является дополнительным фактором роста распространённости в популяции непсихотических депрессий.

Время компульсивных

Как известно, психодинамическую основу компульсивности составляет защита от чувства вины, повышение самоуважения через деятельность. При помощи избыточного действия компульсивные личности пытаются аннулировать чувство вины за предшествующее поведение и собственные подавляемые деструктивные импульсы. Нарушение способности к отвержению, склонность к некритической интроекции приводит к систематической перегрузке, и при помощи механизма реактивного образования сопротивление навязанной деятельности превращается в навязчивую одержимость ею (Наранхо К., 2011). Появляется компульсивная жажда деятельности, ориентация на событийную насыщенность в краткие промежутки времени, стремление сделать много за один раз. Сопротивление внутреннему насилию может принимать характер компульсивной медлительности (прокрастинации), задержек и срывов сроков исполнения задач, что пытаются компенсировать жестким и ригидным структурированием с четкими интервалами. Время воспринимается сквозь призму сроков, как давящее и принуждающее, его практически никогда не хватает. Отмечается компульсивная ярость в случае нарушения сроков исполнения, нарушения обязательств. Личное время сокращается, приоритет отдается рабочим задачам. Дефицит личного времени приводит к сокращению времени сна, перееданию и другим видам компульсивной компенсации. Усилению компульсивной тревоги в современных обществах способствует возросшая скорость информационных потоков, деловой коммуникации и отношение ко времени в так называемых аддиктивных организациях. Для них характерны короткий горизонт планирования, ориентация на максимальную прибыль любой ценой в краткосрочной перспективе, склонность к избыточной эксплуатации, нереалистичность планирования, «оптимизация» нагрузки за счет сокращения должностей, экономия фонда оплаты труда за счет дублирования функционала сотрудников, их систематической перегрузки и, как следствие, высокая текучесть кадров, избыточный мелочный контроль сотрудников, «двойная мораль» руководителей по отношению ко времени (очень ценят собственное время, злоупотребляют личным временем сотрудников), частота авралов и срывов сроков исполнения, плохой учет текущей загруженности, затягивание встреч и совещаний. Так, по данным недавних исследований отношения ко времени в российской деловой культуре (Нестик Т.А., 2011), время само по себе редко воспринимается как ценный ресурс, его ценность определяется давлением сроков, для руководителей характерна двойная мораль. Пунктуальность зависит от социального статуса и характера сложившихся отношений. Чем более высокое положение руководителя, тем дороже его время, тем более он пунктуален. По отношению к нижестоящим (подчиненным, партнерам) пунктуальность не является обязательной. Подобная деловая культура существенно повышает риски профессионального выгорания и способствует развитию компульсивных неврозов и аддикций.

Время обсессивных

Для лиц с обсессивными чертами свойственно преобладание размышления над действием. Из-за постоянной загруженности мышления материалом навязчивых размышлений настоящее воспринимается недостаточно четко (что играет определенную роль в развитии навязчивостей повторного контроля). Для лиц с обсессивными чертами личности характерно преимущественно положительное в целом отношение к прошедшему времени. Одной из динамических основ обсессивности является стремление к ясности и четкости, проявляющееся в навязчивой тенденции к структурированию окружающего пространства, предметов, настоящего времени, поступающей информации. Это структурирование, согласно психоаналитическим представлениям, направлено против собственных деструктивных импульсов, периодически прорывающихся на поверхность сознания в форме навязчивых опасений. Люди с обсессивными чертами стремятся достигнуть совершенства окружающего, придать всему статическую ясную форму. Однако в природе нет ни одной постоянной формы, вся природа находится в непрерывном процессе перемен. Перемены воспринимаются такими людьми негативно, так как угрожают устоявшемуся порядку вещей. Будущее воспринимается как неопределенно опасное, с возможным страхом потери достигнутого, риском неопределенности, страхом потерять достигнутое под влиянием не формы (по фон Гебсаттелю), с последующим чувством вины за собственные просчеты. Остановка при переходе к действию приводит к гиперрефлексии, жизнь превращается в подготовку к ней, будущее постепенно наполняется содержанием катастрофических фантазий, настоящее практически не переживается полностью из-за доминирования фоновой тревоги. В неопределенное будущее проецируется страх вины, страх наказания за возможную ошибку либо за собственное сопротивление к выполнению задачи. Обсессивная подготовка к будущему заключается в мысленном пережевывании различных вариантов собственного поведения в проблемной ситуации с полным отказом от каких-либо реальных действий, пусть даже и незначительных. Вместо реальных действий для защиты от чувства вины и получения внутренней моральной индульгенции совершаются действия заместительного характера с последующим смещением мотива на цель. Так, при работе над диссертацией аспирант занимается подготовкой к литобзору, но затем компульсивно накапливает литературные источники, раскладывает по папочкам, изобретает собственный литературный каталог либо программу для извлечения необходимого источника, но практически не читает отобранные источники и не может написать ни одной строчки литобзора. В связи с этим психотерапия лиц с обсессивными чертами так или иначе сфокусирована на усилении способности к действию и эмоциональному переживанию. Чем выше становится способность к риску и более прямой становится экспрессия аффекта, тем более безопасным начинает восприниматься будущее.

Время зависимых

Характеризуется преобладанием гедонистического настоящего при резком сокращении временной перспективы. Девиз панк-рока «Жить быстро, умереть молодым» наиболее полно характеризует отношение ко времени у людей с проблемами зависимости. Они стойко фиксированы на поиске текущих источников удовольствия, практически не способны переносить периоды постоянного напряжения, ищут более легких путей решения задач и достижения целей. В отличие от компульсивных они значительно менее склонны к самопринуждению, стремятся вовлечь других людей в решение собственных задач с помощью социальной манипуляции. Прошлое либо окрашено негативно, либо активно отрицается за счет аннулирования, что делает невозможным критический анализ событий прошлого, будущее кажется потенциально более привлекательным и одновременно отрицаются будущие последствия текущего поведения. Так, человек, употребляющий внутривенные наркотики, может прекрасно знать, что из тех десяти человек, с которыми пять лет назад он начал употребление, в живых осталось только трое, но иллюзия собственной исключительности позволяет ему отрицать этот факт. Именно поэтому реконструкция механизмов регуляции социальных аффектов (стыда и вины) с возвращением возможности критического анализа ошибок прошлого является значимым элементом реабилитационных программ в лечении зависимостей. Не менее важным является работа по восстановлению временной перспективы, способности к долгосрочному планированию, позволяющая добиться улучшения способности к контролю импульсов и дифференциации мотивов поведения. Именно протяженная временная перспектива позволяет добиться способности к откладыванию сиюминутных удовольствий ради долгосрочных целей, которая не была сформирована у зависимых в результате патологических форм воспитания, отчуждающих ответственность и способность к самоконтролю.

Восприятие времени при нарциссизме

Люди с преобладающими чертами нарциссизма стремятся компенсировать собственную уязвимость и дефицит самопринятия за счет создания социально привлекательного облика. Время при нарциссизме переживается как особо ценный ресурс, необходимый исключительно для социальных достижений. Все, что не способствует социальному успеху и достижению, дискриминируется. Потерянным считается время, проведенное с друзьями и близкими, детьми. В недавно вышедшей книге «Неразделимая природа любви и агрессии» (2021) Отто Кернберг описывает феномен разрушения времени при нарциссизме. Он ссылается на Хартоколлиса (2013), который отмечает, что люди с нарциссической организацией на ранних стадиях психоаналитической терапии чрезвычайно сопротивляются свободному ассоциированию, воспринимая эту процедуру как бессмысленную потерю времени. Ценным является только то время, которое направлено на решение задач, в свою очередь направленных на поддержание социально привлекательного образа. Можно сказать, нарциссически организованная личность полностью откладывает жизнь сейчас ради последующих достижений. Характерной чертой восприятия времени у нарциссов также является страх перед последствиями старости, приводящий иногда к драматическим последствиям операций по улучшению внешности или риску развития онкологических заболеваний под влиянием «анти-эйджинг» вмешательств, терапии с использованием стволовых клеток и гормонов. Невозможность пережить удовольствие от достигнутого вследствие хронического обесценивания и токсической зависти приводит к глубокому разочарованию в жизни, которая ретроспективно оценивается как пустая и бессмысленная. Выраженность субъективного страдания при одновременной склонности к обесцениванию делает этих клиентов сложными для психотерапии. В контрпереносе терапевт может ощущать желание поспешности, ускорение темпа коммуникации под влиянием повышенных требований к немедленной эффективности, ожидания эффективной работы и манипуляций, связанных с нарциссическими контролем, и скрытых компонентов обесценивания со стороны клиента в вербальной и невербальной форме. Контрпереносная нарциссическая тревога проявляется в страхе обнаружить собственную неэффективность и столкнуться с болезненным обесцениванием со стороны клиента. Эта же особенность определяет стремление к затягиванию времени сеанса со стороны терапевта в попытке доказать собственную эффективность клиенту, демонстрирующему скрытое обесценивание. Признание объективных ограничений, связанных со временем, старения как объективного ограничения возможностей может спровоцировать тяжелый кризис самооценки, который либо проявляется непосредственно в форме апатической субклинической депрессии, либо косвенно в форме невротической ипохондрии, смещая озабоченность в сферу телесного функционирования.

Восприятие времени у лиц с пограничной организацией

Для людей с пограничной организацией характерно «черно-белое» время, чередование светлых и черных полос как отражение циклов идеализации и обесценивания. У них встречаются периоды мучительного бездействия, во время которых под влиянием аффективной бури останавливается любая деятельность, появляется стремление «убить время», потратить его на малозначимые достижения. Они сменяются периодами гиперактивности, совпадающими по времени с циклом идеализации, когда время течет быстро и его не хватает. Восприятие прошлого негативно окрашено, но, как правило, слабо дифференцировано, многие события частично амнезированы и перемежаются с содержанием собственных актуальных фантазий, могут встречаться ложные воспоминания, возникающие под влиянием аффективной переработки текущих переживаний. Отмечается рассогласование эмоциональной и событийной памяти, например эмоции, относящиеся к определенному периоду времени, вспоминаются хорошо, а сами события их вызвавшие, плохо. Диффузия идентичности и структурные дефициты определяют крайне непоследовательное отношение ко времени у этой группы пациентов. Они могут быть крайне пунктуальными и чувствительными к нарушению собственных временных границ, однако позволяют себе систематически нарушать временные границы окружающих. Тенденция к нарушению сеттинга требует особых условий психотерапевтического контракта и повышенной внимательности к его соблюдению именно у этой группы пациентов.

Восприятие времени в пожилом и старческом возрасте

Старение также сопровождается замедлением темпа психических и физиологических процессов. Реакции становятся замедленными и уровень общей активности снижается. Как это звучит в известном афоризме, «Старость — это когда, наклонившись, ты начинаешь искать, что еще можно сделать на этом уровне». Существенно снижается скорость переработки поступающей информации (Мелехин А.И., 2015), в связи с чем пожилой человек воспринимает время как быстротечное, не успевает справляться с объемом привычных домашних обязанностей. В связи с этим время начинает восприниматься ими как более быстро проходящее, они склонны переоценивать временные промежутки, времени не хватает даже для того, чтобы справиться с привычными обязанностями. Пожилые воспринимают будущее чаще как неопределенно опасное, больше ценят настоящее, а окраска восприятия прошлого зависит от благополучия в настоящем. Однако при нейродегенеративных процессах и депрессиях пожилого возраста также отмечается субъективное замедление течения времени, преобладает негативная окраска настоящего и будущего. Восприятие времени во многом определяется текущим эмоциональным состоянием, сохранением коммуникативных возможностей и поддержкой на достаточном уровне информационного обмена. Чем больше новой информации получает пожилой человек, тем сохраннее когнитивные процессы. И, напротив, искуственная сенсорная и стимульная депривация способствует ускорению дегенеративных процессов. Стареющий человек не может найти себя в настоящем и компенсаторно фиксируется на событиях прошлого, память на которые, согласно закону Рибо, может даже оживляться, при том что недавние воспоминания затруднены.

Список литературы

1. Абульханова К.А., Березина Т.Н. Время личности и время жизни. СПб: Алетейя, 2001.
2. Балашова Е.Ю., Портнова Г.В. Возрастные особенности психического отражения времени // Психология зрелости и старения. 2006. №3. С. 5–23.
3. Бек А., Раш А., Шо Б., Эмери Г. Когнитивная терапия депрессии. СПб: Питер, 2001.
4. Бергсон А. Длительность и одновременность. — СПб: Питер, 1998.
5. Вассерман Л.И. и др. Семантический дифференциал времени как метод психологической диагностики при депрессивных расстройствах: учебное пособие. СПб: СПб НИПНИ им. В.М. Бехтерева, 2005.
6. Гебсаттель В. Э. Мир компульсивного // Экзистенциальная психология. Экзистенция. — М.: Апрель-Пресс, ЭКСМО-Пресс, 2001. С. 287–307.
7. Головаха Е.И., Кроник А.А. Психологическое время личности. М.: Смысл, 2008.
8. Зимбардо Ф, Бойд Дж. Парадокс времени. Новая психология времени, которая улучшит вашу жизнь. СПб: Речь, 2010.
9. Кернберг О.Ф. Неразделимая природа любви и агрессии М., 2021.
10. Креч Д., Крачфилд Р., Ливсон Н. Восприятие движения и времени. СПб: Питер, 1969.
11. Мелёхин А.И. Восприятие и познание времени в пожилом и старческом возрасте: обзор зарубежных исследований // Современная зарубежная психология. 2015. Том 4. №2. С. 11–19
12. Микеладзе Л.И. Клинико-психологические аспекты проблемы переживания времени в позднем возрасте // Знание. Понимание. Умение. 2014. №3. С. 354–367.
13. Михальский А.В. Психология времени (хронопсихология). М., 2016.
14. Моховиков А.Н. Суицидальный клиент: взгляд гештальт-терапевта// Суицидология. Прошлое и настоящее: проблема суицида в трудах философов, социологов, психотерапевтов и в художественных текстах. М.: Когито-Центр, 2001. С. 453–462.
15. Муздыбаев К. переживание времени в период кризисов // Психологический журнал. 2000. №4. С. 5–21.
16. Нестик Т.А. Отношения ко времени в малых группах и организациях. М., 2011.
17. Нуллер Ю.Л. Депрессия и деперсонализация. Л., 1981.
18. Слабинский В.Ю., Воищева Н. М., Чехлатый Е.И., Подсадный С.А. Профессиональное выгорание и восприятие времени при посттравматическом стрессовом расстройстве // Экология человека. 2018. №2. С. 45–50.
19. Стерн Д. Н. Момент настоящего в психотерапии и повседневной жизни. М.: Добросвет, 2016.
20. Титаренко Т.М. Пространственно-временные измерения жизненного мира личности в онтогенетической плоскости // Психология личности и время: В 2 ч. Ч. 1. Черновцы: ЧГУ, 1991. С. 17–19.
21. Третьяк Л.Л., Чугунов Д.Н. Динамика восприятия времени больных психогенными депрессиями в процессе групповой гештальт-терапии // Вестник клинической психологии. 2006. №3. C. 38–46.
22. Третьяк Л.Л. Гештальт-подход в патогенетической психотерапии психогенных депрессий невротического уровня: дисс. … канд. мед. наук. СПб: ВМедА, 2007.
23. Элькин Д.Г. Восприятие времени. М.: АПН РСФСР, 1962.
24. Friedman W. J., Janssen S. Aging and the speed of time // Acta Psychologica. 2010. Vol. 134, no. 2. Pp. 130–141.