Держа руку на пульсе

Мы продолжаем знакомить вас, дорогие читатели с вашими коллегами — умными и интересными людьми, которые сделали психологию не только своей профессией, но и делом, приносящим удовлетворение и дающим возможность постоянно самосовершенствоваться. Сегодня мы встретились с Еленой Николаевной Морозовой, петербургским бизнес-тренером, консультантом по управлению персоналом и кадровому аудиту. Елена Николаевна считает, что рекрутинг — прекрасная стартовая площадка для молодых психологов, руководствуется в своей работе правилом Парето и недавно вернулась из Таиланда, где провела корпоративную программу с группой топ-менеджеров.

Елена, вы известный тренер в бизнес-среде, ведете много семинаров. Скажите, Вы делаете тренинги по запросу компании или предлагаете перечень хорошо известных, обкатанных тем потенциальным заказчикам?

Я отошла от стандартных тем довольно давно, несколько лет назад. Сейчас мне интересно работать по запросу организации, создавая каждый раз что-то новое. В самом деле, все организации не похожи одна на другую, и перед ними стоят разные, уникальные задачи. Именно это и вызывает у меня наибольший интерес. Если, планируя и проводя тренинг, я работаю именно на задачи организации, то я чувствую наиболее полное удовлетворение. Можно вести стандартные программы, но чаще это бывает тогда, когда ко мне приходят слушатели на сборные семинары и тренинги. Я, в принципе, считаю, что продуманный тренинг — тот, который имеет запланированные результаты, то есть мы точно знаем, что хотим получить в итоге. Я сажусь, например, с директором организации, которая заказывает тренинг, и спрашиваю: «Что вы хотите получить в результате этого тренинга? Какие изменения? Как вы можете это увидеть? Как вы это будете оценивать?» Дальше я говорю, за что я готова браться, а что зависит от руководителя, от того, как он будет использовать эти изменения.

Тренинг — психологическая технология, но испытывали ли вы когда-нибудь потребность в каких-либо еще знаниях — технических, экономических?

Это очень забавно. Я имею высшее техническое образование — инженерное физико-химическое.., кроме того, у меня есть психологическое образование, есть двухгодичное образование в Институте тренинга. Еще 1,5 года назад я проходила повышение квалификации по профессии бизнес-тренер в Москве у Бориса Мастерова и Натальи Тумашковой, с которыми теперь успешно сотрудничаю. Я постоянно чувствую, что нужно что-то делать, развиваться. Недавно я снова пошла на курсы английского языка и нашла для себя массу новых интересных вещей, о которых я вообще не знала. Это очень важно — все время держать руку на пульсе. Это образ жизни, с помощью которого приходит умение быстро перерабатывать информацию от окружающего мира.

Мир не стоит на месте, все постоянно меняется. Программу подготовки руководителей, которую я вела в ИМАТОН с 1998 года, я переписывала, наверное, раз шесть. Фактически, каждый раз я понимаю, что это уже устарело, нужно делать что-то другое. Вот, например, от программы «Ресурсы руководителя» я вообще даже хотела отказаться, сказала: «Я провожу ее в последний раз. Хватит. Уже на зубах навязла!» Потом посмотрела на эту программу по-другому, решила сделать ее заново. Участники, приехавшие на этот тренинг, получили, с одной стороны, современные технологии управления, с другой — развитие личных ресурсов, а я как тренер получила такую отдачу, о которой даже не подозревала. Я не думала, что группа может давать такую удовлетворенность от работы. Несмотря на то что это были очень плотные три дня работы, было ощущение, что я могу еще ночь танцевать. Мне помогала Елена Чернова — моя коллега, директор по персоналу одной из петербургских компаний.

Это был тренинг с соведущей? Часто ли вы используете вы помощь ко-тренеров?

Да, я часто это делаю. Приглашаю своих коллег-профессионалов, если есть такая возможность.

Я отвечаю за результат всего тренинга и могу пригласить их на определенную часть, поскольку мне лично интересна парная работа. Это также бывает очень полезно и участникам. В бизнес-коммуникациях очень многое происходит в диалоге. Когда люди слышат и хорошо понимают друг друга, рождаются новые идеи. Например, когда ведущие работают в паре и находятся в постоянном контакте друг с другом, это мотивирует аудиторию тоже постоянно находиться в контакте, рассматривать разные точки зрения, с уважением принимать уникальность каждого из коллег, его опыт, его взгляды — этого можно достичь за счет использования ко-тренера.

Кстати, насчет программ. Программа вашего семинара «Эффективные переговоры в рекрутинге» показалась немножко манипулятивной, потому что во всем, что касается, например, профессионального отбора людей, прогнозировать успешность практически невозможно. И еще получается, что в рекрутинге мы специалиста продаем как товар. Может быть, как психологу, вам стоило преподнести это более гуманистически?

Как психолог я понимаю вашу точку зрения. По поводу прогнозирования успешности — это правда. Любой человек — это вселенная, мы никогда не узнаем на сто процентов, что он сделает в следующий момент, мы не узнаем, как изменится его жизнь. И при этом я семь лет работала менеджером по персоналу, знаю, прежде чем подбирать кого-то, надо планировать, какие навыки нужны обязательно, какие навыки желательны, чему можно обучить, а чего не должно быть категорически. Можно работать по этой схеме в процессе профессионального отбора и прогнозировать успешность кандидатов где-то процентов на восемьдесят. Здесь работает правило Парето: двадцать процентов усилий приносит восемьдесят процентов результатов.

В рекрутинге все давно отошли от применения психологических тестов, чаще используют систему профессиональных компетенций, которые необходимы для данной должности: выявляют, есть у кандидата эти профкомпетенции или нет. И психологическая устойчивость — это такая же профкомпетенция. Если она присутствует, то, по крайней мере, можно предполагать, что если у человека что-то случается в личной жизни, он будет адекватен, способен объяснить руководителю, что происходит, и найти способ, чтобы решить личные проблемы не за счет организации.

Теперь по поводу технологичности этой программы. С первого взгляда она может показаться чуточку манипулятивной. Я готовила программу для рекрутеров три года, обсуждая с ними актуальные проблемы и рабочие ситуации. Сами рекрутеры часто говорят, что ими манипулируют. Заказчики не всегда понимают, в чем заключается сама услуга, предлагают заплатить меньшие деньги за фактически выполненный заказ. Трудности возникают еще и из-за дефицита специалистов на рынке труда. Как удержать кандидата, который, вроде бы, хочет сменить место работы, но потом отзванивается и говорит, что ему предложили на старом месте на х долларов больше, поэтому он остается.

Мы здесь не уникальны. Я смотрела материалы к американским семинарам, там тоже свои технологии — как удержать кандидата: сколько раз ему надо звонить, как его мягко подтолкнуть к тому, чтобы он пошел к своему руководителю говорить о намерении перейти в другую компанию, как «подать» этого кандидата, чтобы его «купил» заказчик.

Эта программа сделана по запросу реальных работающих рекрутеров, она призвана облегчить им жизнь. Мне бы хотелось, чтобы они в большей степени осознавали, как можно сотрудничать в работе с сильными заказчиками и кандидатами, за счет чего они могут увеличить свое влияние и авторитет.

Неравенство позиций не может быть вызвано тем, что в законодательстве не прописаны взаимоотношения рекрутеров и заказчиков?

Я бы сказала, что законодательство позволяет работать эффективно. По крайней мере, Гражданский кодекс дает все основания для этого. А грамотно составить юридические договоры — это ответственность рекрутеров, чтобы каждый пункт этого договора был понятен, обоснован и, самое главное, его можно было бы объяснить заказчику.

Рекрутерами работают в основном не психологи?

Много не психологов, но много и психологов. Профессия рекрутера довольно сложная, потому что требует специфических компетенций. В первую очередь, это знания в области маркетинга, то есть хорошее понимание рынка труда и рынка компаний, с которыми мы сотрудничаем. Как правило, небольшие рекрутинговые компании выбирают четкие сегменты рынка, потому что это очень удобно. Понятно, как себя позиционировать, как работать с такого типа компаниями, есть база данных специалистов, мы знаем, какие проблемы и задачи у них бывают. Вторая компетенция — это, конечно, навыки специалиста по продажам. Потому что продажи в рекрутинге происходят постоянно. Продажа себя, своих услуг, своей компании клиенту, продажа вакансии кандидату, продажа кандидата, как бы цинично это ни звучало. И плюс навыки самоменеджмента, умение организовать свою работу самостоятельно. И в дополнение к этому нужны навыки хорошего переговорщика. Если последнее отсутствует, то чаще всего до серьезных переговоров с заказчиками вас в рекрутинговой фирме и не допустят.

Важно ли, какое образование у рекрутера?

Это не имеет значения совсем. Готовность к постоянным изменениям, гибкость, ориентированность на партнеров, умение быть в диалоге и стрессоустойчивость, умение брать на себя ответственность за свои решения — это основные качества рекрутера. Нет никакой гарантии, что ты приведешь кандидата, а тебе не скажут, что он уже больше не нужен либо нужны какие-то другие. Поэтому очень важны умение контролировать свои эмоции и управлять собой, быть готовым к таким ситуациям, быть готовым отстаивать свои интересы, учитывая интересы заказчика и интересы компании.

То есть молодые специалисты-психологи, не нашедшие для себя должности с названием «психолог», вполне могут быть востребованы как рекрутеры?

Более того, они там получат прекрасный опыт и дальше смогут заниматься маркетингом или продажами, потому что у них неизбежно появятся определенные навыки работы с компаниями-заказчиками. Для молодых психологов, которые закончили вузы, работа в рекрутинге может быть очень хорошей стартовой площадкой. Компании ждут этот молодой приток кадров, эти специалисты востребованы.

На какой уровень оплаты можно рассчитывать, только придя в рекрутинг?

Многое зависит от самого рекрутера, потому что, как правило, основная часть оплаты — это не оклад, а процент. Реально начать где-то с трехсот долларов и зарабатывать до тысячи и выше. Западные рекрутинговые компании платят больше, чем российские, но им легче работать на рынке, потому что они обычно имеют западных клиентов, которые приучены к услуге, они понимают, сколько стоит такая услуга, сколько надо затратить времени, чтобы найти необходимого кандидата. У них эта услуга давно понятна, они подписывают договор и его выполняют, платят деньги полностью, поэтому сотрудники западных компаний, как правило, не испытывают таких больших стрессов в отличие от сотрудников российских рекрутинговых компаний. Наши компании, как правило, работают с российскими заказчиками, и там возникают другие проблемы: нужно объяснить, что мы не продаем воздух. Сложно бывает обосновать свой выбор кандидата. Кроме того, стоимость услуги всегда имеет нижнюю планку безубыточности — затраты на амортизацию, звонки, встречи и т.д. Обычно наши организации берутся за подбор кандидата, если гонорар будет составлять не менее 600 долларов, иначе нерентабельно.

Занимаются ли рекрутинговые агентства трудоустройством психологов?

Психологов можно трудоустраивать, только если они в дополнение к своему психологическому образованию имеют хорошие знания и навыки, полученные в определенной профессиональной области. Например, если психолог обладает хорошими знаниями и навыками работы в управлении человеческими ресурсами. Работодателю не нужен просто психолог, нужен профессионал, который умеет делать конкретные вещи, которые принесут пользу компании.

Елена, а вы можете подсказать, что востребовано? Психолог-консультант, психолог-тренер, психолог-специалист по работе с персоналом, коуч?

Вы практически и назвали все сами. Это — специалист по управлению персоналом, бизнес-тренер или внутренний тренер организации. Если пройти несколько методических тренингов: социально-психологический и тренинг продаж, — то уже можно себя предлагать в качестве тренера для обучения продавцов, а потом уже расти внутри организации. Психолог-коуч — это востребовано, но для того чтобы стать коучем, нужно быть достаточно зрелым, иметь опыт управления. Просто так, после института коучем не становятся.

И это все? А если, например, психолог — человек хороший?

Человек хороший — это не профессия. Могут взять на стажировку, на подготовку в какой-то компании именно в расчете на «белый лист бумаги», когда компания сама говорит: мы будет обучать, будем развивать, нам нужны люди гибкие, восприимчивые, лояльные к нашей организации, и тут может подойти кто угодно - психолог, социолог, филолог. Молодой специалист, таким образом, может попасть в сеть McDonaldТСs, Metro, и там не будут смотреть вообще на то, где он учился. Будет влиять само наличие диплома о высшем образовании.

Хорошо, а над чем вы сейчас работаете, что «носится в воздухе»?

Появилась и по-новому зазвучала тема — технологии сервиса. Россия резко отличается от многих стран мира именно по уровню и по качеству сервиса. Чиновники об этом вообще пока не думают. Если прийти в любую районную организацию, например, в паспортный стол, мы там можем встретить такой «сервис», о котором будем долго вспоминать... Коммерческие компании все чаще задумываются, как превратить обслуживание клиента в свое весомое преимущество перед конкурентами.

Психологи могут повлиять на эту ситуацию? Ведь голос одного тренера Елены Морозовой никто никогда не услышит. Нет ли у вас потребности в объединении с другими психологами, чтобы в рамках общественных организаций заявлять о чем-то и продвигать разные проекты?

Мне интереснее решать эти задачи совместно с топ-менеджерами крупных компаний, сетевых магазинов. Кроме того, я сотрудничаю с профессиональным клубом «Кочубей», с клубом HR-менеджеров «Вектор», конечно, общаюсь с клубом тренеров в Москве. Я думаю, этого достаточно.

То есть потребность в профессиональном общении у вас все-таки есть?

Она не такая большая, но все-таки приятно иногда встречаться с коллегами. Нет, например, потребности в балинтовской группе. Чаще возникает потребность просто пообщаться с коллегой, который меня хорошо понимает и может подсказать что-нибудь полезное.

Личностных ресурсов хватает на то, чтобы не пользоваться услугами психотерапевта, консультанта, коуча?

Услугами коуча я не пользовалась никогда. Как любой нормальный специалист, работающий с людьми, периодически прохожу личную терапию. На Западе — это стандарт работы для врачей, учителей, психологов. А вот что я делаю постоянно лично для себя — нахожу интересные группы личностного роста. Темы могут быть самые разные: «Обретение внутренней силы», «Жизнь и смерть», «Любовь без страданий». Это может быть пятидневное погружение, или даже выезд, например, в Подмосковье и на Байкал.

Для читателей газеты это очень важный момент. Мне хочется, чтобы наши коллеги понимали, что психолог имеет право иметь проблемы, что это нормально обращаться к консультанту, психотерапевту с ребенком, с мужем.

Я однажды обращалась к семейному психотерапевту с дочкой-подростком, и для меня это абсолютно нормально. Более того, я уверена, что это интересно и полезно, дает возможность взглянуть по-новому на старую жизненную ситуацию и что-то в ней изменить в лучшую сторону.

Елена, вы часто упоминаете Москву. Считаете ли Вы, что здешние тренинги сильно отличаются от столичных?

Питер действительно отличается от Москвы, тем, что в Москве тренинг делают, в первую очередь, под результат, под задачу организации, у нас почему-то рассматривают тренинг как какое-то необходимое лечение сотрудников или руководителей.

Скажите, а по России ситуация кардинально отличается от Петербурга и Москвы?

То, что касается бизнес-структур, все-таки Питер и Москва — это как другая планета. Я бы не сказала, что регионы отстают, но они идут другим путем. Они более прагматичны, реалистичны, иногда очень сильно продвинуты в плане обслуживания клиентов. Проблемы у них совершенно отличные от наших, потому что они поставлены в более сложные условия. Но, несмотря на это, они не только выживают, но и умудряются развиваться. Сейчас в регионах появились очень большие запросы на тренинги, обучение персонала, обучение самих тренеров, они очень активно приглашают специалистов из Питера и Москвы, готовы платить деньги такие же, как здесь. Я думаю, что с этим связан экономический прорыв наших регионов в будущем. А что касается рынка психологических услуг, может быть я не так сильно знакома с региональными рынками. Могу сказать, что далеко не всегда можно найти грамотного психолога для работы с организациями. Психологов много, но грамотных психологов, которые умеют пользоваться современными методиками, мало. Очень трудно найти хороших рекрутеров, очень сложно найти хороших бизнес-тренеров, их по пальцам можно пересчитать. Соответственно, большая часть тренеров, которые на слуху, зарабатывают хорошие деньги, получили добротное образование в Питере или в Москве. Вот такая ситуация в регионах.

Вы ездите со своими тренингами по другим городам?

Да, я недавно ездила во Владикавказ. По миру я только начинаю ездить, недавно вернулась из Таиланда, где принимала участие в проведении эксклюзивной программы «Лидерство в ситуации изменений» для группы топ-менеджеров. Начинаю расширять горизонты своих поездок по стране — скоро еду в Красноярск, на очереди Казань и Краснодар.

Беседовала Мария Зайцева