Артур Александрович Реан, профессор, доктор психологических наук, академик Российской академии образования, директор Центра социализации, семьи и профилактики асоциального поведения, заведующий кафедрой психологии воспитания и профилактики девиантного поведения Московского педагогического государственного университета, председатель Федерального научно-координационного совета РАО по вопросам семьи и детства, представил на 16-м Санкт-Петербургском саммите психологов доклад «Жизнь и развитие в пространстве агрессии».
«Человек не перестает ненавидеть, пока его учат, что ненависть создается импульсами и механизмами. Но это он сам ненавидит!» (Виктор Франкл). Эти слова мне бесконечно дороги, бесконечно близки, я их исповедую и проповедую многие годы.
Но события, которые происходят последние годы, и не только последние годы, позволяют по-другому взглянуть или заставляют хотя бы задуматься: почему же, если все внутри нас и все зависит от нас, агрессия не просто такая живучая, а является атрибутом жизни и существования человека и человечества.
Другой взгляд, не внутриличностный, а эволюционный, состоит в том, что эволюция — распространение генов победителей, об этом писал В. Эфроимсон. Он рассуждает на эту тему в книге «Генетика этики и эстетики», хотя тема книги другая, но очень много обсуждается эволюционная природа агрессии.
Но если есть победители, значит, есть побежденные. Значит, есть причинение вреда. По классическому определению, агрессия — это намеренное причинение вреда другому человеку или группе людей, когда они стремятся причинения вреда избежать. Итак, в основе нашей эволюции — агрессия, отбор по этому признаку и его закрепление.
Поэтому агрессия часто рассматривается как атрибут силы. К этому есть и психологические, и психофизиологические корреляты, хотя исследования о корреляции тестостерона с агрессией и т.д. сейчас сильно раскритикованы, что это слишком упрощенный взгляд на агрессию. Но сугубо психологические исследования, что агрессия и сила, уверенность в себе коррелируют, достаточно доказательны.
А с другой стороны, сильные — всегда добрые, такую позицию более склонны проповедовать в жизнь писатели гуманистического толка. Но ведь писатели — тоже исследователи души. Сегодня мы все про душу говорим. Спасибо, Светлана Николаевна, что подняли эту тему, про душу.
Татьяна Владимировна Черниговская сегодня вспомнила Владимира Петровича Зинченко, бесконечно дорогого мне человека, у него была статья «Психология без души», причем две статьи — и научная, и публицистическая.
Жизнь в пространстве травмы и жизнь в пространстве агрессии — в определенном смысле можно между ними ставить знак равенства. Ибо травматический опыт в ситуации агрессии приобретает не только жертва, но и агрессор. А также свидетели, наблюдатели. Хороший, хотя и частный пример этого — ситуация буллинга.
Важный момент. Агрессия к своим может быть? Может. Но, как правило, эта тенденция не является распространенной. Все-таки для того, чтобы проявлялся акт агрессии, сначала надо человека или группу людей признать чужаком. Отсюда происходит важность социально-психологической атмосферы на макроуровне, мезоуровне и микроуровне и соответствующего отношения к другому: «мы здесь все свои», или, по Киплингу, «мы с тобой одной крови, ты и я».
Укоренение такого тезиса как в общественном дискурсе, так и на уровне индивидуального сознания, конечно, на мой взгляд, является центральным фактором профилактики и предупреждения агрессии.
Много других есть способов, конкретные методы и методики разработаны, но, мне кажется, эти технологические вещи не будут работать, если нет базовой основополагающей установки в сознании или в целом в обществе.
Признание чужаком, на самом деле, тоже не автоматически ведет к актам агрессии. Триггером безусловным будет признание не просто чужаком, а чужаком враждебным. А этот шаг — следствие ксенофобии на любых уровнях.
Профилактика агрессии и деструктивного поведения молодежи: анализ мирового опыта
Перехожу к теме развития агрессии в детском, подростковом возрасте. Это крайне фундаментальная вещь, важная для понимания и агрессии общества, и агрессии взрослой личности. Я не сторонник идеи, что до 5 лет личность формируется и потом всё уже, но то, что многие вещи личностного плана, и особенно агрессивность личности, закладываются в подростковом и раннем юношеском возрасте, — это для меня безусловно. Потом, конечно, они необязательно будут проявляться в социальном поведении сплошь и рядом, но очень многое будет зависеть от социальной ситуации: будет ли она подталкивать к проявлению агрессии или будет нивелировать, сдерживать эти проявления агрессии. Будет ли это такая социальная ситуация, которая одобряет проявления агрессии. Мы знаем по опыту многих ситуаций, когда одна и та же объективная социальная ситуация ведет к разному поведению с точки зрения агрессии личности: одни с энтузиазмом включаются в эти агрессивные акты и становятся не только их сторонниками и проводниками, а движущими личностями такого движения, другие протестуют, активно спорят с такими агрессивными действиями. Это может быть на любом из уровней. И есть третья группа людей, которые остаются свидетелями возникающих актов агрессии, но свидетелями пассивными, не включаются в этот процесс ни с позитивной, ни с негативной стороны.
Есть много исследований, как зарубежных, так и проведенных в нашей стране, в том числе исследования нашего центра, о том, что агрессивность прямо и достаточно сильно коррелирует с экономическим состоянием семьи, её социальным статусом.
Была установлена значимая отрицательная корреляционная связь между школьным климатом и агрессивностью школьников. Иначе говоря, чем хуже был школьный климат — тем выше уровень агрессивности. Кроме того, были выявлены высокие значимые положительные интеркорреляции между показателями школьного климата: безопасностью школы и отношением учителей с учащимися.
С одной стороны, чем лучше школьный климат, тем ниже агрессивность. С другой стороны, возможна и обратная связь, отражающая социально-перцептивный компонент агрессии: чем выше агрессивность, тем в худшем виде воспринимается школа и её психологический климат, отношения учеников между собой, а также с учителями.
Это важный вопрос еще и потому, что наша система образования до сих пор, хотя пытались какие-то подвижки сделать, но все-таки до сих пор ориентирована на интеллектуальное развитие и критерием успешности работы образовательного учреждения являются знания, умения и навыки, приобретаемые там, что выражается в ЕГЭ. По результатам ЕГЭ оценивается, хорошо или плохо работает данный коллектив, а на наш взгляд — тех ученых, кто занимается этой проблемой, — кроме ЕГЭ должны быть другие показатели оценки эффективности школы и уровень развития личности, уровень климата школы тоже является важнейшим показателем и должен войти в такие критерии оценки. Легко ли это сделать? Конечно, нет. Если по ЕГЭ столько вопросов, правильно ли они измеряют знания, то представьте себе, сколько возникает вопросов по оценке школьного климата.
Одно дело мы методики по оценке школьного климата пишем в диссертациях, другое дело — предложим какие-то методики, на основе которых будут оцениваться уже целые учреждения, да еще и по всей стране. Надо понимать ответственность нашу для разработки такого инструментария и надо понимать степень противодействия такому подходу.
Оценки степени комфортности для ученика климата школы связаны с составом его семьи и уровнем её благосостояния. Ученики из семей с низким материальным статусом значительно ниже более обеспеченных учащихся оценивают качество отношений как с учителями, так и с одноклассниками. Они считают школу гораздо менее справедливым и безопасным местом. Также ученики с низким материальным статусом семьи значительно чаще вовлечены в ситуации травли в роли жертвы.
В чем отражается отрицательный или позитивный школьный климат?
Отрицательная корреляция уровня агрессивности обнаруживается с такими параметрами школьного климата.
Мои учителя…
- всегда могут меня подбодрить;
- делают так, что учиться становится интересно;
- замечают, если у меня что-то хорошо получилось, и хвалят;
- если что-то у меня не получается, учитель всегда готов помочь;
- готовы оставаться со мной после уроков, если нужно с чем-то помочь;
- им не все равно, что со мной происходит.
В моей школе…
- я могу найти возможность поговорить с учителем один на один;
- учителя относятся к ученикам уважительно;
- у учителей хорошие контакты между собой, многие дружат;
- взрослые по отношению к ученикам в школе ведут себя справедливо.
Мы все время говорим о профессионализме, о том, что повышение профессиональных компетенций, повышение психологической компетентности педагогов — это панацея, которая спасет если не весь мир, то наше подрастающее поколение.
Оказалось, всё не совсем так. Учителя с более высокой категорией хуже замечают акты буллинга, ситуации проблемного взаимодействия среди подростков, чем менее опытные, более молодые педагоги.
Мне кажется, надо думать, какие тут могут быть интерпретации. Две мне приходили на ум. Во-первых, возможно, работает закономерность, что молодые ближе по возрасту к старшеклассникам, лучше помнят свое школьное детство и лучше чувствуют по неявным признакам акты напряжения.
Это можно связать с меньшим возрастным разрывом между ними и учащимися, что способствует более тесным социальным педагогическим отношениям, актуализирующим схему «субъект — субъект».
Другая интерпретация иного толка. Мне кажется, что это может быть связано с профессиональным выгоранием педагогов. Потому что чем выше профессиональный стаж, тем выше профессиональное выгорание. В связи с этим актуализируется потребность в самосохранении, потребность в психологической защите, которая может срабатывать через неосознанное игнорирование происходящих актов буллинга. То есть включаются социально-перцептивные механизмы, обеспечивающие «незамечание» актов буллинга либо их интерпретацию как безобидных и недеструктивных возрастных особенностей поведения.
От кого родители узнают о проблемах, связанных с агрессивным поведением, о травле? По данным исследования, в подавляющем большинстве случаев родители узнают о травле от собственного ребенка. От классного руководителя о травле узнало менее 5% опрошенных, от школьного психолога — менее 1%. Наиболее частотный вариант в категории «другое» — родители других детей (друзей ребенка).
Здесь можно сказать, что и педагоги, и психологи всё замечают, но просто действуют по принципу «нельзя выносить сор из избы». Возможно такое? Конечно.
Но возможен и другой путь: действительно плохо замечают, потому что недостаточно психологического знания не только у классных руководителей, но и у самих школьных психологах о феномене агрессии.
Не так давно проведенные исследования, присутствующая здесь Лариса Александровна Цветкова была одним из участников этого исследования, показали, что действительно сами психологи как одну из актуальных проблем, где им не хватает знаний, называют работу с девиантными подростками.
Понимая, что агрессия — это феномен психологический, я в этом уверен, а укрепляет в этой уверенности почти столетней давности высказывание Бертрана Рассела, хочу заметить, что нет оснований для панпсихологизма, это опасно на самом деле, потому что феномен агрессии очень многогранен и является многофакторно обусловленным.
Социальное научение агрессии, а также профилактика агрессии через социальное научение толерантному поведению — вот центральные механизмы. Понятно, что в основе социального научения агрессии или неагрессивному поведению роль психологии гигантская, но не единственная.
И происходит это социальное научение на разных уровнях:
- на микроуровне (семья, класс, неформальная группа и пр.);
- на мезоуровне (местное сообщество, школа, «двор», район);
- на макроуровне (социум в целом, агрессивный дискурс, TV, интернет, ксенофобия / терпимость на этническом, профессиональном, социально-статусном, социально-ролевом, гендерном уровне).
Есть эмпирические обоснования, хоть и некоторые данные несколько противоречивые: когда агрессия канализируется, она не столько редуцируется, сколько эскалируется. В краткосрочной перспективе — редукция, в долгосрочной — эскалация. При этом неважно, на какие группы мы искусственным образом канализируем агрессию: маргиналы, мигранты, двоечники, отличники… Идет усиление агрессии в обществе в целом.
Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый
, чтобы комментировать