Мир как живое движение: структурная физиология

2021-й год — год 125-летия Николая Александровича Бернштейна, доктора медицинских наук, члена-корреспондента Академии медицинских наук СССР, психофизиолога, создателя нового научного направления — физиологии активности. О Н.А. Бернштейне канд. психол. наук, доктором философии, ведущим научным сотрудником Центра истории организации науки и науковедения Института истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова РАН Ириной Евгеньевной Сироткиной была написана книга «Мир как живое движение: Интеллектуальная биография Николая Бернштейна», отрывок из которой мы предлагаем вниманию читателей...

Глава 5. Структурная физиология

Специально для участников XV-го Международного физиологического конгресса, в Москве в Большом театре дали концерт с великолепной программой. Играл Давид Ойстрах, танцевала молодая Галина Уланова, пела народные песни Ирма Яунзем... Младший коллега Бернштейна, Лев Лазаревич Шик¹, вспоминал, как после концерта они возвращались домой. Был теплый августовский вечер. Оба находились под впечатлением от концерта. Неожиданно Николай Александрович, в хорошем расположении духа, спросил:

— Вы что-нибудь знаете про Галля?²

— Типичная натурфилософия, идеализм.

— Галль был глубоким материалистом, может быть, с оттенком механицизма. В его время пытаться определить психические структуры исходя из материальных признаков было очень смелой идеей. Мы еще и сейчас до нее не дошли в нашей архитектонике мозга. Сама идея глубоко интересна; дефект Галля — в том, что он искал локализованным, какие категории. Мы сейчас ищем в двигательной зоне коры представительство большого пальца — возможно, мы тоже ищем неправильно. Вот почерк, например, у людей одинаков, независимо от того, пишет ли он рукой или ногой. Надо искать тип организации, особый стиль. Я написал об этом статью³.

Бернштейн имел в виду статью «Проблема координации и локализации», напечатанную в первом номере «Архива биологических наук» за 1935 год⁴. Уже в ее названии утверждалось, что поиск нервного субстрата должен начинаться с ответа на вопрос, что локализовано. Иными словами, прежде чем исследовать мозг, необходимо определить те категории, ко­торые могут быть в действительности локализационно отображены в нервной системе. Или, совсем просто: до того, как искать мозговой центр, надо покорректнее сформулировать, центры чего именно вы ищете. «Никто не думает сейчас, — записывает свою мысль в статье Бернштейн, — что френология была обречена на неудачу потому, что самый принцип мозговой локализации ложен. Никто не припишет ее поражения тому обстоятельству, что Галль локализовал скупость или честолюбие не в тех участках, где они локализуются в действительности. В теории Галля порочна не указанная им топика, а принцип выбора тех категорй, которые он думал найти раздельно локализованными в коре».

Сама постановка вопроса о категориях для физиолога оригинальна и неожиданна. Вопрос этот теоретический и — бери выше! — методологический, и чтобы его поставить, надо выйти за рамки привычного для этой науки эмпирического мышления. Обычно физиологов больше заботят лабораторные опыты и получение надежных, повторяемых результатов. Вопрос о категориях проходит по другой области — мышления. Задать его мог только метафизиолог — человек с мышлением на порядок выше эмпирического, много занимающийся теоретизацией и рефлексией. Недаром хорошо знавший Бернштейна Лев Шик назвал его ум «математическим».

Кроме теоретической, философской жилки поставить этот вопрос ученого подтолкнуло его недовольство состоянием физиологии как науки. В духе времени, он призывает ее революционизировать, пишет о «науке будущего». В отличие от старой, механистической, физиологии, новую науку он называет «структурной». Она не будет основана, как павловское учение, на идее механического замыкания нервных связей, идее ассоциации. Она будет изучать и двигательные акты, и их анатомический субстрат как структуры разного рода. А значит, и принципы их соответствия, отображения структуры двигательного акта в структурах мозга должны быть иными. Перемена взгляда, смена операторов отображения должна устранить многие проблемы старой теории локализации. С точки зрения структурной физиологии легко решается, в частности, «вопрос, так сильно беспокоивший наших дедов-физиологов в связи с опрокинутостью изображения на сетчатке… — о том, попадает ли это изображение точно так же опрокинутым в кору головного мозга». Современники еще помнят — иронизирует Бернштейн — «как иные предлагали для объяснения мыслить душу находящейся в мозгу вверх ногами, не определяя, впрочем, что такое ноги души».

Один из источников «структурной физиологии» — Gestalt-Psychologie, гештальт-психология, над которой с 1913 года работали психологи Макс Вертгаймер (1880–1943), Курт Коффка (1886–1941), Вольфганг Кёлер (1887–1967) и другие, главным образом немецкие и австрийские ученые. Сторонниками гештальтизма были неврологи Адемар Гельб (1887–1936), уроженец Москвы, а впоследствии — директор психологического института во Франкфурте, и Курт Гольдштейн, знакомый нам по предыдущей главе. Другое название этой концепции — структурная психология. Создатели этой теории видели психику, мозг и мир в целом как собрание гештальтов, или структур, — психологических, физиологических, физических. Именно на этом основании можно установить соответствие между ментальной функцией и ее анатомическим субстратом: психологические гештальты, или структуры, подобны, или «изоморфны», физиологическим, а и те и другие вместе изоморфны гештальтам физического мира.

Влияние гештальтизма ощущалось не только в Германии, но и в Советской России⁵. Глубокий интерес вызывала эта теория у Льва Семеновича Выготского и Александра Романовича Лурии⁶, близких Бернштейну. Сам он вполне мог познакомиться с этими идеями еще в ходе первых своих исследований в области психофизики и психологии восприятия. В гештальт-психологии много исследовали восприятие звуков и ритма, и молодой ученый вполне мог узнать о гештальт-психологии еще в 1921–1922 годах, когда экспериментировал со слуховым восприятием. Но вероятнее всего он познакомился с ними во время работы в Институте психологии в середине 1920-х. В институтском сборнике за 1926 год опубликован перевод одной из статей Коффки. В ней автор пишет: «сознательные процессы являются частичными процессами больших целых и что, указывая, на другие части этого же целого, они свидетельствуют перед нами о том, что физиологические процессы являются такими же целыми, как и процессы психические»⁷. Но физиологическое целое — это как раз то, что увидел Бернштейн при анализе двигательного акта. На любое изменение во внешней среде движение реагирует как целое, писал он еще в 1923 году в первых своих работах об ударе молотобойца. «Мы убедились, что движение ру­ки с молотком напоминает игру в бирюльки: нельзя изменить ни од­ной детали, чтобы не изменилась вся конструкция, и причем вполне регулярным образом. Ударное движение при рубке есть монолит, очень чутко отзывающийся весь в целом на каждое изменение одной из частей. Можно было бы сказать, что движение реагирует, как живое существо»⁸. И еще одна фраза Коффки, которая могла резонировать с собственными мыслями Бернштейна, который в 1926 году записывал игру пианиста в ГИМНе: «Движения пальцев пианиста на клавиатуре, — пишет Коффка, — являются следствием его настроения, претворением этого настроения в новый материал, ритм настроения, например, переходит при посредстве пальцев в музыку и воспринимается симпатически-расположенным музыкальным слушателем опять как настроение»⁹.

В 1934 году, когда Выготский, как и Бернштейн, стал сотрудниками московского ВИЭМ, он обращался к гештальт-психологии дважды: в докладе «Психология и учение о локализации психических функций»¹⁰ и в предисловии к книге Коффки «Проблема развития в структурной психологии»¹¹. Бернштейн, вероятнее всего, знал и ту, и другую работу и, возможно, обсуждал их с Выготским на конференциях ВИЭМ. Оба — Выготский в своем докладе, Бернштейн в статье, вышедшей в 1935 году, — упоминают Курта Гольдштейна и Карла Лешли, наиболее влиятельных неврологов, специалистов в области локализации. Оба ставят методологический вопрос о категориях, отображающихся в головном мозгу. Разница между ними в том, что Выготского больше всего интересует сознание человека, а Бернштейна — его движения. Поэтому первый везде, где возможно, подчеркивает отличия человека от животных. Принципы локализации психических функций человека иные, чем у животных, настаивает он. На том же основании Выготский критикует структурную психологию — она должна признать качественную разницу между психическими структурами животных, с одной стороны, и структурированным сознанием человека, с другой. Свое предисловие к книге Коффки он заключает словами: «Мы должны попытаться по-новому решить проблему осмысленности человеческого сознания, которая только по имени напоминает осмысленность, с которой начинает и которой кончает структурная психология, как по выражению Спинозы, созвездие Пса напоминает собаку, лающее животное».

Бернштейн с сознанием человека пока еще не работает. Он пытается приложить идеи гештальта и целостности к другой сфере — двигательной. Примерно в одно время с ним такую попытку сделал лейпцигский психолог Отто Клемм (1884–1939). В вышедшей в 1934 году статье (написанной в соавторстве)¹² Клемм вводил понятия “motorische Gestalt” и “Bewegungsgestalt” — «моторный» и «двигательный» гештальт. Относились они к плавному, слитному выполнению движения под влиянием нервного импульса. «Целостность и структурная сложность живого движения» — так озаглавлен один из главных разделов статьи Бернштейна. В этой короткой фразе автор связывает гештальт-теорию, философию холизма и понятие структуры. Он ищет способ осмыслить и концептуализировать ту богатую феноменологию движения, которую открыла циклограмметрия, и не скупится на эпитеты: «сложное», «целостное», «слитное», «структурное», «живое» движение. Локализация такой сложной функции должна быть не менее изощренной.

Здесь Бернштейн встает на ту же точку зрения, которой придерживается в этом вопросе Выготский: раз и навсегда закрепленной структуры, схемы протекания акта, будь он двигательным или психологическим, в мозгу не существует¹³. Двигательный и всякий другой акт человека строится с использованием готовых структур, но каждый раз — заново. В рукописи «Современные искания в физиологии нервного процесса» Бернштейн сочувственно цитирует харьковский доклад Выготского. «Хроногенность локализации, — пишет он, — т.е. разные локализационные соотношения одной и той же функции в разные периоды ее развития, очень выразительно иллюстрируется наблюдениями Выготского и глубоким найденным им законом развития и распада психических функций»¹⁴. Бернштейн работал над книгой через два года после того, как Выготский ушел из жизни. Он прочувствованно замечает: «Этот безвременно скончавшийся замечательный ученый установил, что очень сходная по симптомам картина мозгового заболевания может наблюдаться при одной локализации очага у ребенка и при существенно другой — у взрослого. Наоборот, одинаково локализованные поражения могут привести у ребенка и у взрослого к совершенно различной симптоматической картине».

Показательно, что координацию движений в 1935 году Бернштейн определяет совсем не так, как это прозвучит десятилетием позже в его монографии «О построении движений», в виде канонической формулы: «координация — преодоление излишних степеней свободы». Пока же, под знаком гештальта, координация для него — «именно эта целостная слитность движения». Это удивительное качество он обнаружил еще в первых своих опытах в ЦИТе. Он почти слово в слово повторяет сказанное за десять лет до этого: «Движение никогда не реагирует на деталь деталью. На изменение каждой малой подробности оно откликается как целое, обнаруживая с наибольшей выпуклостью изменения в тех частях, которые иной раз далеко отстоят от первично измененной детали как в пространстве, так и во времени».

В первую треть ХХ века понятия «гештальт», «структурный», «целостный» семантически сближались друг с другом, а на противоположном полюсе находились такие понятия, как «элемент», «ассоциация», «механический». Когда психолог Эдуард Шпрангер (1882–1963) называл свою теорию индивидуальных типов «структурной психологией», он связывал индивидуальный тип со специфическим мировоззрением и «формой жизни». Другие подходы Шпрангер считал «механицистскими» и критиковал за то, что в них «индивид рассматривается как нечто измеряемое и выраженное в числах, а как не структурный принцип души»¹⁵. Иначе говоря, «структурный» здесь означало не составленный механически из частей, а — целостный. Говоря о «гештальте», «архитектонике», «структуре», подчеркивали «целостность», органическое единство элементов. Функция гештальта в психологии восприятия, пояснял психиатр Карл Ясперс, состоит «в установлении архитектонической связи между сенсорными и моторными элементами с целью превращения воспринимаемого объекта и осуществляемого движения в некое осмысленное единство»¹⁶. Или целое, которое больше суммы составляющих его частей.

Философская категория целостности — старше гештальта. Понятие “integritas” существовало еще в средневековой философии и эстетике¹⁷. В физиологию оно попало позже, как реакция на механицизм, захвативший эту науку в середине XIX столетия¹⁸. По существу, физиология начала ХХ века, совершив круг или виток в своем развитии, вернулась к натурфилософии эпохи Романтизма. В ней считалось, что в природе нет ничего изолированного — все связано с предшествующим и последующим, с тем, что находится рядом, снизу и сверху. Художники по-своему выражали идею целостности. «Отдельное слово, отдельный жест ничего не стоит, — писал Гуго фон Гофмансталь в эссе «Танцовщица». — Мы не воспринимаем менее сложную весть, чем образ целостного существа Мы хотим прочесть целостные иероглифы»¹⁹. Немецкий теоретик и практик движения Рудольф Боде (1888–1970) не только спекулировал о совместном движении тела, души и духа, но и использовал упражнения, включающие в движение все тело в своей «выразительной гимнастике». Проникнутая идеями Серебряного века, российская танцовщица-«пластичка» Людмила Алексеева (1890–1964) требовала «тотальности — чтобы танцевало все тело»²⁰. Физиологи тоже заявили, что «изолированное движение противоречит природе» (“L’action isolée n’est pas dans la nature” — слова французского врача Дюшенна де Булонь²¹). Мышца никогда не выступает как «изолированный индивидуум» — парафразировал его Бернштейн.

В начале ХХ века Чарльз Шеррингтон (1857–1952) нашел физиологические механизмы того, что называл «интеграцией», а его российский коллега, Алексей Алексеевич Ухтомский (1875–1942), разработал концепцию «доминанты» — своего рода центра притяжения в коре мозга, который сообщал единство поведению. Бернштейн хорошо знал работы не только Шеррингтона и Ухтомского, но и труды биолога Якоба фон Икскюля (1864–1944). Тот занимался исследованием движения беспозвоночных животных, физиологией мышечного сокращения и нервного возбуждения, но стал известен главным образом благодаря понятию “Umwelt” — «окружение, окружающий мир». Умвельт — это субъективный мир животного, поведенческое пространство жизни, его значимая среда. Икскюль не считался гештальтистом — его философию скорее можно назвать «холизмом» (от слова “whole” — целый, целостный). Но, как мы видели, понятия эти были не так уж далеки друг от друга. Бернштейн использует в качестве синонимов такие термины (предложенные немецкими психологами и неврологами), как “Bewegungsgestalt” («двигательный гештальт», или «моторный образ движения»), “Bewegungsformeln” («формулы движения») и «проект движения». Размышляя о том, где и как может быть локализован этот гештальт / формула / проект, он высказывает предположение о том, что в мозге отображены не мышечные схемы — последовательность активации конкретных мышц, а характеристики моторного поля — отображение пространства, освоенного, обжитого организмом²². А это смыкается с понятием Umwelt’a.

Но статья Бернштейна не стала бы вехой в развитии науки о движениях, если бы была написана только с позиций гештальта или холизма. Его структурная физиология — это наука об управлении. Управлении двигательным аппаратом со стороны нервной системы, но и управления в целом. И потому смыкается с другими новыми науками ХХ века: с одной стороны, с предшествующей ей тектологией, «всеобщей организационной наукой», с другой — с возникшей после нее кибернетикой, наукой о саморегулирующихся системах. Корни структурной физиологии уходят в середину XIX века, когда Герберт Спенсер сформулировал принципы организации, казавшиеся ему универсальными, включая закон о соответствии структуры и функции, а также термин «интеграция»²³. Философа много переводили и издавали в России, хотя цитировали подчас критически²⁴.

В начале нового столетия к созданию «организационной науки» приступили революционеры жизни, идеологи «пролетарской культуры» Александр Богданов, Павел Керженцев и Алексей Гастев. Пролеткульт они представляли как культуру самоорганизующегося рабочего класса. Богданов предложил проект всеобщей организационной науки — тектологии²⁵. «Тектон» — по-гречески, плотник; этот корень входит в слово «архитектура». До Богданова «тектологией» назвался один из разделов морфологии организмов — учение о формах живого. Тектология рассматривала организм с точки зрения его строения, как собрание форм, каждая из которых — тоже организм, но низшего уровня. Богданов перенес этот принцип с органического мира на весь мир — материальный, человеческий, социальный. В его онтологии не существует ничего, кроме организованностей разного порядка и уровня. Организованности высшего порядка состоят из более примитивных организованностей, которые тоже могут быть представлены как автономные существа, или индивиды. У человечества же, утверждал Богданов, «нет иной деятельности, кроме организационной, нет иных задач, кроме организационных»²⁶.

В беседе Бернштейна с Львом Шиком, с которой мы начали эту главу, встречается еще одно слово с корнем «тектон» — «архитектоника» (коллеги говорят об «архитектонике мозга»). В то время термин «архитектоника» был более распространен, чем сейчас, и означал «костяк», «скелет», трехмерную основу здания или сооружения. То есть примерно то же самое, что и термин «структура», которому он предшествовал и с которым какое-то время сосуществовал. «Архитектоника создает рамы, костяк, намечающий границы пространства, — говорится в соответствующей статье «Словаря художественных терминов», составленного ГАХН. — Из сплошных стен, вырезающих кусок пространства, структивное построение выделяет решающие грани, создавая скелет активных членов, доводимых до возможного минимума»²⁷. Хотя существительного «структура» в статье еще нет, оно намечается в виде эпитета «структивный». «Структивное построение» — образец ясности, рациональности и обозримости. Автор цитируемой статьи, Н.И. Брунов, напоминает: понятие архитектоники — часть художественных идей Возрождения, эпохи, стремившейся разъяснить мир, сделать его понятным для человека.

Сноски

1. Лев Лазаревич Шик (1911–1996) — физиолог, выпускник Московского университета, в 1931–1935 годах – старший научный сотрудник Института охраны труда, с 1935 возглавил там же физиологическую лабораторию. В 1934–1937 годах — ассистент кафедры физиологии МГУ. В 1937 году защитил кандидатскую диссертацию о роли зрения и проприоцепции в образовании двигательных навыков. Занимался физиологией дыхания. После образования АМН СССР стал работать в Институте физиологии при этой академии. В 1953 году, во время печально известного «дела врачей», его вынудили оттуда уйти. С 1956 года работал в Институте хирургии, а в 1965 году возглавил кафедру живых систем МФТИ.
2. Франц Галль (Franz Josef Gall, 1758–1828) was a neuroanatomist, physiologist, and pioneer in the study of the localization of mental functions in the brain. Claimed as the founder of phrenology, Gall was an early and important researcher in his fields.
3. Л.Л. Шик, личное сообщение.
4. Бернштейн Н.А. Проблема взаимоотношений координации и локализации // Архив биологических наук. 1935. №1. С. 1–34.
5. См.: Scheerer, E. Gestalt psychology in the Soviet Union // Psychological Research. 1980. 41 (2-3), 113–132.
6. Ясницкий А. К истории культурно-исторической гештальтпсихологии: Выготский, Лурия, Коффка, Левин и др. // Психологический журнал Международного университета природы, общества и человека «Дубна». 2012. №1. С. 60–97.
7. Коффка К. Самонаблюдение как метод психологии (1924) // Проблемы современной психологии. Под ред К.Н. Корнилова. Вып. 2. Л., 1926. С. 176–191.
8. Бернштейн Н.А. Биодинамическая нормаль удара // Исследования Центрального института труда. 1924. Т. 1. Вып. 2. С. 101.
9. Коффка К. Самонаблюдение как метод психологии.
10. Выготский Л.С. Психология и учение о локализации психических функций (1934) // Собр. соч. Т. 1. М.: Педагогика, 1982. С. 168–174.
11. Выготский Л.С. Проблема развития в структурной психологии. Критическое исследование (1934) // Собр. соч. Т. 1. М.: Педагогика, 1982. С. 238–290.
12. Otto Klemm, Hans Volkelt, Karlfried Graf v. Dürckheim-Montmartin (Hrsg.): Ganzheit und Struktur. Festschrift zum 60. Geburtstage Felix Kruegers. In: Neue psychologische Studien. Band 12, 1. Heft, 1934, S. 65–81 (72).
13. Выготский Л.С. О психологических системах (1930) // Собр. соч. Т. 1. М.: Педагогика, 1982. С. 109–131 (129).
14. Бернштейн Н.А. Современные искания в физиологии нервного процесса (1936) / под ред. И.М. Фейгенберга, И.Е. Сироткиной. М.: Смысл, 2003. С. 234.
15. Spranger E. (1921) цит по: Ash M. G. Gestalt Psychology in German Culture, 1890–1967: Holism and Quest for Objectivity. Cambridge: CUP, 1995. P. 290.
16. Ясперс К. Общая психопатология, гл. 2.
17. Эко У. Эволюция средневековой эстетики. СПб: Азбука-классика, 2004 С. 168–169. Оригинальное издание: Eco, Umberto. Sviluppo dell'estetica medievale // Momenti e problemi di storia dell'estetica. Milano: Marzorati, 1959. С. 168–169.
18. Cм. о холистической биологии и ее связи с нацизмом: Harrington A. Reenchanted Science: Holism in German Culture From Wilhelm II to Hitler. Princeton: Princeton University Press, 1996.
19. Г. фон Гофмансталь цит. по: Раев А. От «танцующих одежд» к «игровому телу». Костюм и движение в театре русского авангарда // Русский авангард 1910–1920 годов и театр / отв. ред. Г.Ф. Коваленко. СПб: Дмитрий Буланин, 2000. С. 47–58 (52).
20. Алексеева Л.Н. Двигаться и думать. М., 2000.
21. Дюшенн де Булонь цит. по: Мейерхольд и другие. Документы и материалы. Мейерхольдовский сборник. Вып. 2 / ред.-сост. О.М. Фельдман. М.: ОГИ, 2000. С. 727.
22. Бернштейн Н.А. Очерки по физиологии движений и физиологии активности. М.: Наука, 1966. С. 68–69.
23. В трактате “First Principles” (1862); см. Starobinski J. Action and Reaction. P. 149.
24. Gordin M.D. “What a Go-a-Head People They Are!”: The Hostile Appropriation of Herbert Spencer in Imperial Russia // Global Spencerism: The Communication and Appropriation of a British Evolutionist. Ed. by Bernard Lightman. Leiden: Brill, 2015: 13–34.
25. Богданов А.А. Тектология: всеобщая организационная наука. Издание третье, заново переработанное и дополненное. М.: 1989. URL: http://gtmarket.ru/laboratory/basis/5909 (1-е издание: Берлин — СПб, 1922).
26. Богданов А.А. Очерки организационной науки. Что такое организационная наука. 1922. http://www.uic.unn.ru/pustyn/lib/bogdanov.ru.html
27. Брунов Н.И. Архитектоника // Государственная академия художественных наук. Словарь художественных терминов. 1923–1929 / под ред. И.М. Чубарова. М.: Логос-Альтера, Ecce Homo, 2005. С. 44–45 (44).

Источник: Сироткина Ирина. Мир как живое движение: Интеллектуальная биография Николая Бернштейна. 2-е изд., испр. и дополн. / Отв.ред. А.Г. Асмолов. М.: Когито-Центр, 2020. С. 110–115.