Психофизиологические и социально-психологические аспекты сексуальных инвектив и «матерной речи»

18 мая 2021 года исполняется 90 лет доктору психологических наук Леониду Александровичу Китаеву-Смыку, создателю генеральной концепции стресса. В этот день «Психологическая газета» публикует статью, посвященную вопросу использования матерной речи представителями разных слоев общества в разных ситуациях, побуждениях к мату и его положительному и отрицательному влиянию...

Матерная речь и матерная ругань современной России

Статья посвящена проблеме возрастания социокультурной значимости «матерной речи» в «культурных слоях» населения современной России и адаптационным функциям скабрезных инвектив (ругательств) при эмоциональном стрессе. Исследования психофизиологических влияний матерной речи проводились в хирургическом отделении Института им. Н.В. Склифосовского и в боевых условиях на Северном Кавказе, при подготовке межпланетного полета и в российских тюрьмах. Анализируются побуждения к матерной лексике, ее позитивное и негативное влияние.

При подготовке первого полета на планету Марс в корабле с искусственной силой тяжести (в 60-х годах XX века) нами проводились многонедельные, месячные эксперименты в наземном динамическом имитаторе межпланетного корабля (в квартире-центрифуге диаметром 20 м). Живя и работая в ней подопытные люди (испытуемые) оказывались в состоянии тяжелейшего непрерывного стресса-кинетоза («болезни укачивания-укручивания»). У них были мучительные тошнота, рвота, головные боли, общая слабость, ощущение ломоты в теле, ухудшение настроения и взаимоотношений.

Кратковременные эмоциональные, эротически окрашенные переживания уменьшали выраженность этих симптомов. Эротические переживания могли возникать у испытуемых во время посещений вращающейся квартиры кем-либо из числа обслуживающих эксперименты врачей-женщин, психологов-женщин, но только, если эти женщины вызывали симпатии у испытуемых. В подобных случаях (в отличие от «генеральских визитов») положительный эффект сохранялся долго — до конца дня, в течении ночи, а подчас и на следующее утро без синдрома «отдачи».

Психофизиология матерщины

Венгерские нейроэндокринологи К. Лишшак и Э. Эндреци (Лишшак К., Эндреци Э., 1967) обнаружили антагонизм между мужскими половыми гормонами (андрогенами) и «гормонами стресса» (кортикостероидами). Это объясняет уменьшение симптомов дистресса при эротическом возбуждении, описанном выше. С таким антагонизмом, вероятно, связана возникавшая при дистрессе у некоторых испытуемых склонность к скабрезному ерничеству, «матерщине», совершенно не свойственная им в нормальной, обыденной жизни.

Есть еще один нейро-химический механизм антистрессового действия матерщины. Известно, что в критических ситуациях, когда, несмотря на боль из-за ранений, надо действовать, сохраняя жизнь, в организмах людей и животных вырабатываются обезболивающие вещества — эндорфины. Их выброс в кровяное русло сопряжен с эмоциями трех видов: с гневом, либо со смехом, или с сексуальным возбуждением. Эти эмоции усиливают продуцирование эндорфинов и их обезболивающее, бодрящее, рождающее смелость действие. Все три эндорфинных эмоции бывают при матерщине: матерная ругань — зла, матерные шутки — юморны и эротичны. Итак, мат блокирует гормоны стресса и уменьшает боль.

Матерная речь в космосе?

В связи с обнаружением «матерного феномена» мы провоцировали у некоторых «экипажей» вращающегося имитатора межпланетного корабля создание «матерной атмосферы» (лихого использования нецензурных скабрезностей), т.е. юморной «матерной речи», но не агрессивной «матерной ругани». Была отмечена тенденция снижения многих негативных симптомов стресса-кинетоза у «матерных экипажей» по сравнению с «благопристойными» (Китаев-Смык Л.А., 1983).

Однако, при очень тяжелых формах кинетоза (многократная изнуряющая рвота, головная боль, чувство мучительной тяжести в эпигастрии (в верхней части живота), депрессивный дискомфорт и т.д.) склонность к нецензурной сексуальной лексике уже не способствовала улучшению состояния испытуемых и угасала из-за общей слабости человека.

Нужен ли мат в космосе, уменьшит ли он стресс космонавтов — это решать им в полетах.

Больничный мат

Изучение влияния эротических стрессоров на здоровье мы продолжили в травматологическом отделении Института имени Н.В.Склифосовского. Там врачи заметили, что в одних палатах раны у больных заживают в несколько раз быстрее, чем в других. Наши исследования обнаружили, что раны рубцевались, а кости срастались быстрее в палатах, где мат звучал с утра до ночи. В них могли оказаться и рабочие, и интеллектуалы. А вот где лежали «чистюли без мата», заживление было небыстрым.

Почему? Потому что разговор с постоянным матерным сексуальным подтекстом способствует выделению обезболивающих эндорфинов и мужских половых гормонов — андрогенов. Они являются мощными противниками (антагонистами) гормонов, вызывающих воспаление, кроме того, андрогены ускоряют восстановление (регенерацию) тканей.

Вот пример того, как матерная речь участвовала в излечении. В шестикоечной палате было только одиннадцать тонких одеял. И вновь прибывшему травматику досталось только одно. Под одним одеялом зимой было холодно. И тут рядом с новичком начинали развиваться драматические события. Один из выздоравливающих орал нечто следующее (размахивая костылями):

— Что же вы, такие-растакие, всех вас растак-разэтак, парня заморозить хотите! Вот ты, — обращался он к одному из больных, — здоровый тра-та-такой, отдавай одеяло для нового, тра-та-та его!

В результате такого матерного монолога вновь прибывший чувствовал, что его приняли в мужскую компанию, заботятся о нем, а сексуальная подпитка эмоций мобилизовала его андрогены.

Спустя три недели роль правдоискателя уже играл бывший новичок. Когда привезли нового травмированного парнишку, упавшего на стройке дома с высоты, врачам не удавалось вывести пострадавшего из шока. «Правдоискатель», ритуально сражаясь под звуки матерной речи с остальными больными, накрыл новичка вторым одеялом. До парнишки начало доходить, что из-за него в палате возник как бы скандал. Приходя в себя, он услышал:

— Смотрите-ка, кудрявого привезли! Здоровенного. Он тут всех медсестер тра-та-та…

Палата грохнула от смеха. Парнишка слабо улыбнулся. Тут сообщили, что к потерпевшему скоро придут с работы инженеры по технике безопасности. Один из выздоравливающих радостно заявил:

— Если б ты, парень, такой-растакой, долетел бы с твоего двенадцатого этажа до низа, то твои техники безопасности, так их растак, долго бы тебя от асфальта отскребали.

Палата загремела от смеха. Когда инженеры по технике безопасности вошли, придавленные своей ответственностью, парнишка еле слышно прошептал:

— Если бы я долетел до низа, то вы бы долго от асфальта меня отскребали, так вас растак.

Хохот сотрясал больничную палату. Из коридора стали заглядывать и смеяться другие больные.

Потерпевший оказался неожиданно выдвинутым на роль победителя в своей рабочей среде и социально-приобщенным к больничному окружению. При этом он оказался наделен правом пользования запретной, кастово-мужской речью. До сознания парнишки стала доходить значимость его мужских качеств, а это всегда мощный восстановитель психологического комфорта. Андрогены укрепляли его мужественность, эндорфины помогали победить страдание от травмы.

Жены, подруги, матери, посещая больных в «матерных палатах», чувствовали себя совершенно «не в своей тарелке», хотя при них никто не использовал нецензурных выражений. Женщины-посетительницы говорили своим мужчинам: «Что здесь за компания? Куда ты попал? С тобой невозможно разговаривать!» — и старались скорей уйти, отторгнутые чисто мужским, энергичным выздоравливающим братством.

На женщин мат действует иначе. У них он тоже способствует выработке андрогенов, но у нормальной женщины андрогенов не должно быть много. Косметологи обратили внимание на то, что у женщин и девушек из компаний, где мат — обыденный язык, тело обрастает волосами и начинает, как у подростков, ломаться голос. Если мужчина не хочет причинить девушке и женщине вред, при них «выражаться» нельзя, потому что матерная речь им вредна, провоцируя гормональные нарушения. Особенно опасно увлечение ею в подростковом возрасте. Сексуально-скабрезные ругательства вредно влияют на растущий детский организм и становление неокрепшей психики ребенка.

Что касается мужчин, то распространять матерную речь шире критических ситуаций, требующих мужества, — значит превращать свою жизнь и жизнь окружающих в больничную палату института им. Н.В. Склифосовского.

Матерные частушки после боя

Еще пример. Автор был свидетелем того, как в 2000 году рота российской армии была выведена из многосуточного боя в Аргунском ущелье (в Чечне) с большими потерями. Мальчишки — солдаты-срочники в полном унынии, грязные, голодные — падали от изнеможения. Офицеры войсковой службы воспитательной работы (бывшие «политруки») подогнали к солдатам грузовую машину с откинутыми бортами. С нее, как со сцены, бригада «песенников-контрактников» 15 минут пела ядреные матерные частушки. За это время солдаты преобразились. Они смеялись, хохотали, их лицам вернулась индивидуальность, прямо на глазах восстанавливалась боеспособность. Ни сон, ни еда, ни отдых не дали бы столь интенсивного рекреативного эффекта (Китаев-Смык Л.А., 2001).

Побуждения и пути к матерной лексике

«Матерную атмосферу» в экспериментах и в повседневности мы классифицировали по типам ее происхождения (Китаев-Смык Л.А., 2005).

• скабрезная окраска речи может быть обыденной у тех, кто пользовался ею раньше и всегда;
• матерная речь может неожиданно стать доминирующей в изолированных мужских контингентах во время опасных ситуаций, при боевой обстановке, на охоте и еще в больничных палатах;
• матерные речь и инвективы (ругательства) — нередко продукт сексуальной озабоченности, она бывает, в частности, при незавершенности детского «пенис-вагинального» периода (Фрейд З., 1990);
• акцентуация мышления и речи на вторичных половых признаках обоих полов может быть при психосексуальной недоразвитости личности, претенциозно-агрессивно, истероидно защищающейся от собственного опасения перед сексуальными неудачами;
• ременисцентная матерная речь в критических ситуациях и у больных после травмы как бы всплывает из глубин памяти, когда-либо слышанная;
• конформистски-подстраивающийся мат возникает у личностей, опущенных на нижнюю ступень социальной иерархии;
• демонстративная матерная речь у, так сказать, культурных мужчин — признак снижения у них сексуальной потенции. Они, не осознавая того, во-первых, пытаются восстановить потенцию, стимулируя себя сексуальными парадигмами, во-вторых, инфантилизируются (одитячиваются), делая якобы оправданной игру в запретные слова;
• командный мат& — это архаическое, зооантропологическое проявление латентной гомосексуальности* как символизации доминирования в стаде среди других особей мужского пола. В стае животных самцы утверждают свое господство иногда не в битве, а гомосексуальным* актом;
• убогая нецензурщина восполняет скудность языка при дебильности, как словесными протезами.

Матерная речь различалась в наших экспериментах и в больничных палатах по эмоциональности:

• наиболее часты два вида ее звучания — радостно-смешливый и боевито-задорный. Их провоцировало естественное снисхождение окружающих здоровых людей к больным-травматикам. При этом право на бодрящие скабрезности «выскальзывало» из-под этических запретов и условностей. Говоря языком психоанализа, оздоравливающая мужская лихость как принадлежность «Я» освобождалась от давления «сверх-Я»;
• агрессивно-защитная матерная речь больных была на пути к такому освобождению «Я» от запретов «сверх-Я». Она прикрывала личностную слабость и неуверенность в себе;
• междометийный мат был у людей с неразвитой речью и заполнял интервалы подыскивания нужных слов и выражений;
• наконец, были замечены случаи эхолалийного мата как спонтанные повторы дебилами вслед за чьим-либо произнесением скабрезности. Ее эмоциональность возбуждала дебила к речевой активности, к участию в беседе. Но так как ему нечего было добавить, то он спонтанно повторял слово-возбудитель.

Матерная брань как этнический феномен общения

У многих народов (алтайских, индейских, у древних англичан и др.) были мужские и женские разговорные языки. Мужчины, чтобы сохранить достоинство, могли говорить на своем, а женщины использовали женские выражения. Русский мат — это сугубо мужская речь. Важнейшая его особенность — парадоксы суждений, парадоксальные сочетания сексуальности с адресацией ее к обыденной жизни и с характеристиками конкретных людей. Матерная речь — это не просто скабрезные ругательства. Это еще и эмоциональная беседа мужчин в критических ситуациях. Исконной матерной речью пользовались в мужских компаниях, и не для того, чтобы обругать друг друга, а чтобы весело, быстро, понятно и эмоционально объясниться друг с другом в экстремальных условиях, в опасных ситуациях. Такая речь обладает мощным не только психологическим, но, как показано выше, и физиологическим действием. Заметим, что у некоторых народов сексуальные инвективы (ругательства) обращены не к матери, а к отцу (у казахов) либо к виновникам родственного кровосмешения — инцеста (у вайнахов).

Объект, доминирующий в структуре ругани у конкретного народа, весьма значим для него: у вайнахов (чеченцев и ингушей), живших небольшими семейными общинами в горных ущельях, был важен запрет кровосмешения; у обитателей степей (казахов) особенно значимым был образ отца-прародителя; у восточных славян доминантой сексуальных инвектив стал образ оскверненной матери. По мнения выдающегося мыслителя второй половины XX века В.И. Володковича: «Матерщина, возможно, стала последствием “родового феминизма” амазонок, некогда существовавшего у народов, населявших юго-восточную Европу. Победа матриархального феминизма и, напротив, протест против засилья амазонок могли породить лексическую значимость “матери” в сексуальных инвективах» (Володкович В.И., 1991).

«Матерщинные диспуты-соревнования», практиковавшиеся в минуты отдыха в русских артелях, сходны своими парадоксальностями с дзен-буддистскими диалогами, в которых натренированный интеллект использует множественные озарения (микроинсайты) для постижения окрыляющей искомой истины. Но в дзенских парадоксах нет сексуальности, активизирующей выброс в кровь андрогенов, устраняющих утомление и уныние, нейтрализуя кортикостероиды («гормоны стресса»).

Не следует идентифицировать с эротическими инвективами народные свадебные песни-инструкции для брачующихся, обучающие молодых сексуальной жизни, освобождающие от юной стеснительности и стыда перед сексуальным актом.

Антистрессовое действие сексуальных инвектив

Упомянем такой эротико-лексический феномен, как «постельный мат».К нему может побуждать не только сниженная сексуальная потенция. «Нецензурная» сексуальная лексика брачующихся обостряет эротические ощущения приглашением в потаенный, запретный мир сексуальных образов (Кундера М., 2005). Постельный мат — это еще и шаги к сближению, единению сексуальности «его» и «ее», и обмен сексуальным опытом.

Профессор В.И. Желвис отмечает адаптивное (антистрессовое) действие сексуально-вербальных инвектив («матерной ругани») благодаря их:

• табуированию — нарушение запрета их гласного употребления создает у говорящего и у слышащих экстаз прорыва в недозволенное;
• эмоциональной разрядке — будоражащие сознание сексуальные образы оживляют настроение и самочувствие;
• агрессивности — Словесная агрессия подменяет реальную, это освобождает субъекта от угнетенности невозможностью оскорбить противника действием;
• театрализации сексуально-эмоциональных действий — благодаря им субъект включен в «театр жизни»;
• претензии на захват субъектом статуса в социальной иерархии путем использования скабрезных ругательств;
• ритуальной сущности этих ругательств, потребной, в частности, во многих экстремальных ситуациях;
• возможности эмоционально демонстрировать ксенофобию, используя интернациональные сексуальные образы (Желвис В.И., 2001).

Христиано-интеллектуалы XVIII-XIX веков, сделав матерную речь сначала наказуемой, а потом и непечатной, почти убили ее. Выжила только матерная ругань.

Гендерная специфика сексуальных инвектив

В русской народной лексике и сейчас различается использование словесной эротики женщинами и мужчинами, т.е. гендерные различия сексуальной лексики. С.Б. Адоньева, работавшая в фольклорной экспедиции Санкт-Петербургского государственного университета, отметила различия эротических песенных частушек и бранной лексики в северных русских деревнях (Адоньева С.Б., 2005). Первые определяются там как «смешные». Их могут исполнять женщины, так как эпатируют публику описанием сексуальных сцен, избегая предосудительных и бранных слов. Но даже это позволительно лишь пожилым женщинам, но не девушкам, хотя слушают «смешные» эротические частушки все. А вот сексуальная бранная лексика (матерная с названиями физиологического низа тела) позволительна только мужчинам. И «смешные», и бранные выражения знают все, но допустимость их определена статусом говорящего и составом слышащих.

В русских народных говорах с их моральным цензом эротические «смешнушки» и матерная брань — это один из способов утверждения социального доминирования. «В культуре, где главным инструментом управления является стыд, страх перед стыдом становится мощным регулятором власти» (Адоньева С.Б., 2005). Но у женщин и мужчин остаются разными сексуально-словесные способы-манеры доминирования. Замечено, что этим способам с их регламентацией допустимости-недопустимости в деревнях обучаются с детства.

Обыденное использование матерной лексики свойственно некоторым прослойкам общества в рабочей среде и в сельской местности. Чаще мат используется как междометия, но все же наделенные бодрячеством эротики. Реже — как побуждение к действию, к работе либо как порицание.

Для налаживания рабочих контактов с группами-артелями, для эффективного управления ими бывает нужен командный мат (для признания начальника за «своего человека», для напоминании о своем лидировании, для угроз). Надо признать, что командный мат действует за счет зоологического механизма с использованием латентной гомосексуальности* для подавления сексуальности конкурента. В женской среде мат — это проявление неосознаваемых претензий на мужские роли.

Интересны случаи, когда в рабочей среде начальником (хозяином, лидером) оказывается женщина. Нередко только после ее командного («трехэтажного») мата артельщики признают в ней «хозяйку» и потом работают беспрекословно; повторные матерные тирады бывают не нужны (разве что в крайних случаях — при неповиновении артельщиков).

Матерщина как средство активизации «экспансии» нашего подсознания

Затронем еще один аспект, связанный с проблемами, создаваемыми и решаемыми матерной речью. Матерная речь, как и иные эмоциональные изъяснения, часто вспыхивают у говорящего, чтобы возбудить других людей, чувственно накалить их до своей возбужденности. Чтобы душевно приблизить их к себе, увлечь за собой в свое видение текущих событий.

В 70-х годах прошлого века мы изучали особенности восприятия после информационных микрострессов: якобы досадная ошибка диктора («накладка»), нарочито-случайная скабрезность, эмоциогенные слова («убийство», «кровавый», «изнасилование» и т.д.) (Китаев-Смык Л.А., Хромов Л.Н., 1981). Было обнаружено, что в первые секунды после микрострессора информация усваивается почти бесконтрольно. Это может использоваться для формирования «собственного мнения» людей помимо их воли. Независимо от того, что испытывают люди, услышав скабрезность (резкое неприятие, смущение, бурное одобрение, эротическое возбуждение), информация, предъявленная им после скабрезности, будет воспринята и может вспоминаться как то, что «я сам так думаю» или «я это и раньше знал». Таким образом, матерная речь, скабрезности могут использоваться для не вполне осознаваемого людьми влияния на их умонастроение, на формирование мнения о чем либо.

Похожие психологические процессы возникают и при эпатировании людей «агрессией» авангардистских произведений искусства (Тыртышкина Е.В., 2005).

Эпохально-цивилизационные «побуждения» к матерной лексике

В исторические, «переходные» периоды у части общества возникает массовая дебилизация. При этом наименее защищенные социальные слои (молодежь и люди с недостаточным образованием) вынуждены использовать эротизацию своей вербальной активности как культурную (антикультурную!) защиту. Их речь изобилует словесными протезами — сексуально-скабрезными выражениями (как неосознаваемый протест против социального давления). И, наверное, не случайно сексуальные образы, посылы, считавшиеся еще недавно непристойными («нецензурными»), сейчас проникают на экраны телевизоров, на сцены театров, на страницы книг и газет одновременно с возрастающей модой на авангардистское искусство. Возрастает потребность и в том, и в другом у небольшой, но активной, «европейски цивилизованной» части общества. Заметим, что представители «исламской цивилизации» все более активно и агрессивно отстаивают традиционную пристойность в быту и ограничения в освещении средствами массовой информации сексуально-интимных проблем.

В современной российской действительности распространению мата в разговорной речи предшествует увлечение словечками тюремного жаргона («кинули», «стрелка», «замочили», «малява» и т.п.). Конечно, причина не только в том, что через тюрьмы проходит много людей. Криминальное арго и матерная речь сейчас превращаются из тайного языка замкнутых групп в протестный язык населения, демонстрирующего аморальностью мата (сексуальными непристойностями) и тюремной лексикой свою несгибаемость перед усиливающимся давлением чиновничьей и олигархической власти.

Заметим, что стресс тюремной изоляции вынуждает к строжайшей регламентации матерщинной лексики. Сексуально-словесное унижение личности в тюрьмах неписанными законами запрещено и наказуемо. Однако, оно используется для отторжения из «достойного» тюремного сообщества индивидов, изменивших ему, и чрезмерно слабых личностей. Вероятно, в основе этого способа социальной селекции лежит необходимость изгнания перед сражением слабаков и потенциальных предателей. Ведь тюремная жизнь — это постоянное состояние перед битвой.

На особом месте в подверженности матерной речи и матерным ругательствам стоят милиция, судейский корпус и органы охраны мест заключения, контактирующие по долгу службы с криминальным миром, социальными низами и с деклассированными элементами. Однако, у правоохранительных органов, как правило, есть профессиональный «иммунитет» против мата.

Массированное использование матерщинной лексики художественной элитой и журналистами как частью общества, наиболее чувствительной к любой беде, также несет протест против череды несчастий. Итальянский культуролог М. Маурицио, анализируя российскую действительность, пишет: «Любой автор, любое течение, ставящее себя как альтернативное доминирующему руслу, играли либо на противопоставлении себя общепринятым в культурной и эстетической доминанте тенденции, либо на утрировании и ироническом преувеличении характерных для доминанты черт» (Маурицио М., 2005). Какова же эта доминанта? Можно сказать, что матерная речь теперь «направлена не столько против свыше установленных иерархий, как бывало раньше, сколько против ожиданий читателя (зрителя, слушателя), теми же иерархиями порожденного» (там же с. 207). Одна из доминант, вызывающих общественный протест, — трудности российской жизни, неуклонно ведущие к депопуляции (вымиранию) российского этноса. Эротизация речи (матерщинность) — это не контролируемый индивидуумами процесс в общественном сознании, направленный, возможно, и на сексуальное воспроизводство населения.

Странная потребность в речевой недозволенности способствует распространению мата и тюремного арго. Они вышли на улицы не площадной бранью и не тайной речью, а в виде эфимизмов-междометий, то есть как бессодержательные слова-подмены. Пожалуй, наиболее распространенным стало слово «блин», и многие, произнося его, не вдумываются в то, что оно порождено бранным «б..дь».

Матерщина молодежи и инфантилизированной интеллектуально-художественной элиты — это игра, направленная не только на быструю передачу главного смысла (исконное предназначение мата), сколько на отсев всего формального, обыденного; это издевательство над навязыванием населению социальных штампов-оков и политического давления. Нынешняя матерная лексика — это создание своего рода культурного («некультурного») ареала, зоны недопустимости, укрывающей интеллектуалов от давления трудностей российской жизни.

Можно сожалеть, что современная российская психология и культурология мало уделяют внимания негативным и позитивным — антистрессовым функциям матерщины. «Возможно, дело в том, что современная психология слишком увлеклась так называемыми “глубинными проблемами личности”, забыв на некоторый промежуток времени о целостности личности, о сложнейшем взаимодействии между внешним и внутренним, наконец, о том, что сущностные свойства личности находят в самых разных способах бытия человека, в том числе через его экспрессивный репертуар» (Лабунская В.А., 1999). А ведь еще Сергей Волконский в начале XX века обращал внимание на увеличение экспрессивности внешних проявлений личности, возможно, в связи с начавшимся (как и сейчас) «переходным периодом» в истории России (Волконский С. Выразительный человек, 1913).

Однако, можно согласиться с теми, кто полагает, что мат, как социокультурная «норма» (аномалия) в художественной литературе, в СМИ ведет к деградации русского языка, к разрушению традиций, быта, на фоне депопуляции этноса, что матерщина — маркер культурной деградации.

Сакральность матерщины

Сакраментальную сущность сексуальных инвектив раскрывает концепция Владимира Ивановича Володковича: «Важнейшими факторами биосферы на нашей планере являются всевозможные ограничения жизни и попытки экспансии живых организмов, существ и личностей для прорыва этих ограничений. Мы ограничены физическими факторами (атмосферой, гравитацией и пр.), биологическими (наследием биологической эволюции, особенностями наших организмов, питательными веществами и др.), историческими (традициями, верованиями и т.п.) и, наконец, социальными и психологическими ограничениями (от архаических запретов виде табу до морали и этикета). Для продолжения жизни нужны и табу, и прорывы табуирования.

Матерная речь, сексуальные инвективы всегда были нарушением табуирования институциировавшего сексуальную активность и половую жизнь. Без такого табуирования этносы вырождались. Но прорывы сексуальных запретов нужны для рекреации как психологическая, эмоциональная, гормональная разрядка при стрессе. И здесь важна роль сексуального тотема. Вспомним, что символом победного апофеоза были и есть обелиски — изображение аписа. Архаически не менее важен тотем матери, таинственно воспроизводящий жизнь. Мат — не только протест против “узурпации” женщиной права на сексуальное удовлетворение мужчины и на создание его потомства; матерщина в древности — и обличение порочащей наследственности, и восхищение сексуальной привлекательностью женщин-матриархов, и еще многое, ныне утраченное» (Володкович В.И., 1991).

Допустимо ли массовой увлечение матерщиной? Вопрос, по мнению Володковича, некорректен: непременный фактор природы — колеблемость в ее динамике. Это не только смены зимы на лето и лета на зиму. Зерно, брошенное в землю (как бы похороненное, умершее), возрождаясь прорастает, даря людям хлеб и жизнь. Старение и возрождение претерпевают народы и государственные устои, вспомним: «Король умер, да здравствует король!» Так и бесконечная нравственность блекнет, с нею костенеет жизнь. Тогда массовые нарушения нравственности оживляют не только плебс, но и элиты. И лишь затем возвращается запрещение бесчинств. Табуирование должно быть во всем, но не исчезнут прорывы запретов. И все же, плодотворна жизнь между запретами и уходом от них. Бесчинства матерщины — плод социальных государственных аморальностей. Упавшие на нашу землю, они сменятся достоинством и честью моральных устоев. Нравственность вернется и наши усилия — гарантия ее возврата» (там же).

Заключение

Обобщим, отчасти повторяясь, причины использования матерной речи в разных социальных слоях современного российского общества, в его мiрах (общинах).

1. Адаптивное действие мата проявляется при стрессе, особенно, в закрытых мужских сообществах: в тюрьмах, в казармах.
2. В рабочей среде мат бытует: а) как средство эмоционально-эротического усиления значимости речи, б) для опознания «своего» человека, в) для утверждения командной роли, г) чтобы снять усталость и стресс, д) как фольклорное, творческое развлечение.
3. В подростковом возрасте и у инфантилизированной молодежи мат может сопровождать, маркировать пробуждающуюся, неудовлетворенную сексуальность.
4. В интеллигентной среде массовое увлечение матерной речью — признак стресса из-за политического и экономического давления. Мат интеллектуалов — это еще и проявление деградации словесности и культурных традиций.
5. Во властных элитах командный мат — это отголоски зоологических способов гомосексуального* подавления соперников.
6. Надо ли бороться с агрессивным засорением матерщиной (сексуализированными инвективами) русского языка? Да! Со всей решительностью используя учебно-воспитательный процесс и средства массовых коммуникаций. Сексуализация речи целесообразна только при стрессе в сугубо мужских сообществах, но вредна во всем многообразии нормальной обыденной жизни.

Литература

1. Адоньева С.Б. Матерные частушки и частушки «с картинками», брань и доминирование // Речевая агрессия в современной культуре. Челябинск: Изд. ЧГУ.2005. С. 167-170.
2. Волконский С. Выразительный человек. СПб, 1913.
3. Володкович В.И. Рекреативная роль инвектив в динамике цивилизации // Личный архив, 1991.
4. Желвис В.И. Поле брани: сквернословие как социальная проблема в языках и культурах мира. М: Ладомир, 2001.
5. Китаев-Смык Л.А. Психология стресса. М.: Наука, 1983.
6. Китаев-Смык Л.А. Сексуально-вербальная защита и агрессия (матерная речь и матерная ругань) // Речевая агрессия в современной культуре. Челябинск: Изд. ЧГУ, 2005. С. 17-21.
7. Китаев-Смык Л.А. Стресс войны: фронтовые наблюдения врача-психолога. М.: РИК, 2001.
8. Китаев-Смык Л.А., Хромов Л.Н. Использование микроструктуры эмоционального стресса для формирования целеполагания // IX Всесоюз. симпоз. по кибернетике. Т. 1. М. : Науч. совет по комплекс. пробл. «Кибернетика» при Президиуме АН СССР, 1981. С. 72-74.
9. Кундера М. Неведение. СПб: Азбука-классика, 2005. С. 167-168.
10. Лабунская В.А. Психология выражения и проблемы формирования экспрессивного «Я» личности // Прикладная психология, 1999, №5. С. 53-62.
11. Лишшак К., Эндреци Э. Нейроэндокринная регуляция адаптивной деятельности. Будапешт: Академия наук, 1967.
12. Маурицио М. Агрессивность между Союзом и Россией: некоторые соображения или к постановке проблемы // Речевая агрессия в современной культуре. Челябинск: Изд. ЧГУ, 2005. С. 206-212.
13. Тыртышкина Е.В. Агрессия авангардистсткого текста: цели и функция (теоретические заметки) // Речевая агрессия в современной культуре. Челябинск: ЧГУ, 2005. С. 228-230.
14. Фрейд З. Психоанализ детских неврозов // Фрейд З. Психология бессознательного. М.: Просвещение, 1990. С. 37-199.

Статья была опубликована в журнале «Вопросы психологии» № 6 / 2007, с. 120-128, под названием «Социально-психологические аспекты матерной речи».

Источник: сайт Китаева-Смыка Леонида Александровича http://kitaev-smyk.ru/

* ЛГБТ-движение признано экстремистской организацией и запрещено в России. — прим. ред.