Похвала карантину: доклад Бориса Братуся на Саммите психологов

Во время панельной дискуссии «Страхи и Надежды Человечества. Психология спасет мир?» на Санкт-Петербургском саммите психологов с докладом «Давайте делать паузу в словах, или Похвала карантину» выступил Борис Братусь. Борис Сергеевич Братусь – доктор психологических наук, член-корреспондент Российской академии образования, профессор кафедры общей психологии факультета психологии Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, научный руководитель факультета психологии Московского православного института св. Иоанна Богослова Российского православного университета.

«Начну с известного тютчевского стиха, который всегда завораживает своей поступью:

«Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые –
Его призвали всеблагие
Как собеседника на пир».

Строки эти завораживали, но одновременно и раздражали. Что за перебор прекраснодушный. Война, землетрясение – что еще там роковое? Ничего этого Федор Иванович не переживал. Заграничная дипломатическая карьера, барин, любил и был любим.

Что же можно прозревать особого в этом сомнительном для нас блаженстве «роковых минут»? Если взять смелость ответить, то это, наверное, следующее: 

• во-первых, блаженство серьезного и несуетного размышления, в котором нельзя ограничится эмоциями и восклицаниями (типа: «Не может быть!», «Ужасно!», «Прекрасно!» и т.п.);
• во-вторых, уровень слушателей, экзаменаторов, принимающей стороны, которая сочла тебя достойным беседы и пира;
• в-третьих, заведомая значимость и судьбоносность выводов для понимания настоящего и будущего.

Но – и прошу обратить на это внимание – приглашение, по Тютчеву, получают те, кто посетил сей мир в его минуты роковые, все просто фактом своего присутствия приглашаются к настоящему мужскому зрелому разговору, подразумевающему высокую меру ясности, ответственности, взвешенности слова, что, конечно, требует внутренней работы, большой паузы, изымания из повседневного потока. Словно расшалившегося и набедокурившего малыша, которого препровождают в отдельную комнату и строго говорят: «Посиди здесь и подумай!».

Разумеется, в жизни каждого из нас бывают свои «минуты роковые», которые требуют «посидеть и подумать», но речь сейчас об обращении именно общем, ко всем, возникшем внезапно как гром среди ясного неба и заставившим вздрогнуть и поднять голову вверх от привычных земных забот. 

Словом, «гром не грянет – мужик не перекрестится». И можно даже представить, как всеблагие, устав от напрасных призывов к человечеству «сесть и подумать», ударяют в литавры грома или, вовсе рассердившись, топают ногами так, что это отдается на земле трусом, потопом, нашествием или, как сейчас, моровым поветрием коронавируса.

Мой коллега профессор-эколог Д.Н. Кавтарадзе недавно показывал мне выкладки, согласно которым последние десятилетия число природогенных и техногенных катастроф непропорционально, угрожающе увеличивается. Всеблагие топают ногами, посылают громы и молнии, чтобы увидели, поняли, расшифровали их послания. И пандемия, конечно же, не исключение!

В чем заключается эта шифровка? 

Замечательный философ и психолог Иван Ильин писал когда-то: «Болезнь есть как бы таинственная запись, которую нам надо расшифровать: в ней записано о нашей прежней неверной жизни и потом о новой, предстоящей нам мудрой и здоровой жизни. Этот шифр мы должны разгадать, истолковать и осуществить. В этом – смысл болезни».

Карантин еще полностью не закончился, а уже сейчас, без паузы, наперебой звучат голоса толкователей. Лидируют здесь, как и все последние десятилетия, экономисты и политики, но подтягивают свой голос и психологи. Подавляющее большинство этих рекомендаций связано с актуальной, я бы назвал так, «военно-полевой психологией»: как помочь приспособиться к меняющимся условиям, как восстановить прежнюю форму, как справиться с новыми заботами и делами, которые на нас обрушились, и прочее. Иначе говоря, психология поможет вам начать вертеться столь же быстро, как вертелся до этого мир, и все наконец станет по-прежнему.

Что и говорить – все это нужные вещи. Но какое это отношение имеет к той задаче, о которой писал Иван Ильин: расшифровке записи о прежней и неверной, по крайней мере в чем-то очень важном, жизни и подготовке «предстоящей новой – мудрой и здоровой»?

Между тем, не надо быть особо наблюдательным, чтобы констатировать, что предкарантинный мир не просто обладал некоторыми простительными человеческими недостатками, но опасно накренился и угрожал самому человеку, так что возвращение в прежнее чревато, во многом, обрушением. За неимением времени в качестве беглого примера назову лишь две отрасли, традиционно тесно связанны с психологией. Первая – наша медицина, которая перед коронавирусом упала ниже плинтуса, один за другим «оптимизировались», то есть уничтожались и сокращались, медицинские учреждения и ставки. Дело дошло, чего не было никогда, до забастовок медицинских работников, требующих изменения отношения к себе и больным. Как писал недавно один главный врач: «Люди остаются за чертой всех решений. Мы наблюдаем чехарду в управлении и забвение того, что основное – человек». Хотим ли мы вернутся в ту доковидную медицину? Или положение в образовании, замучившим нас, кадровых профессиональных преподавателей, цифровым идиотизмом и полным забвением человека – что профессора, что студента.

Есть, как видите, для чего «сесть и подумать», прежде чем стремиться к довоенным, докарантинным показателям. Что касается психологии, то позволю обратить сейчас внимание в этом плане лишь на одну линию. 

Где-то в 60-ых замечательны аналитический ум – Гордон Олпорт – констатировал, что психология, прежде всего психология мотивации, эмоций, личности, развивается необыкновенно интенсивно, используя все новые рациональные методы и математические корреляции, но при этом – о, парадокс! – нельзя понять направление и цель такого развития. Олпорт обобщил это в следующей метафоре, используя образ из романа Майн Рида: «Психология личности подобна всаднику без головы, который мчится во весь опор невесть куда». Это было сказано, напомню, в шестидесятых годах прошлого века, но вот сегодня, спустя более полувека наш авторитетный психолог Д.А. Леонтьев констатирует, по сути, то же: «Если открыть практически любой из учебников под названием «Психология личности», «Теория личности» или «Развитие личности», мы найдем там все что угодно от Конституции до смысла жизни. Именно отсутствие четкого представления о специфическом содержании личности… является, на мой взгляд, основным барьером для развития этой области научного знания, которое движется сейчас очень быстрыми темпами, но направление этого движения не совсем понятно». Обратите внимание – концовка выглядит прямо как парафраз олпортовского сравнения психологии с всадником без головы, мчащимся во весь опор неведомо куда.

Возникает, однако, странная ситуация в нашем чудном психологическом королевстве. Всадник без головы не только не сгинул в канаве за минувшее 50-летие, не упал в каньон, учитывая, что это образ из романа Майн Рида, но жив и здоров, благополучен и с еще большим рвением мчит во весь опор невесть куда. И отсюда недоуменный вопрос – как это странное существо остается лишь все более востребованным и популярным?

Ключ к этому парадоксу состоит, на мой взгляд, в следующем: этим всадником без головы является, по большому счету, не психология, а – приглядитесь внимательнее – мир, которому она служит и с которым все более тесно сплетается. Именно мир в целом мчится во весь опор все более быстрыми темпами. А психология при нем как Санчо Панса, оруженосец на подмоге – себе на уме, но старающийся во всем угодить своему безумноватому хозяину. Поэтому психология все более востребована, хорошо оплачивается, особенно в своей практической части. Она скачет невесть куда не сама по себе, а поспевая, приспевая за миром.

На одном семинаре в Германии меня поразили слова одного немецкого теолога. Он сказал, что когда к современному психологу приходит пациент, то он часто жертва общества, воспитания, семьи. Но после того, как он прошел стандартный курс психологической помощи, он невольно становится на сторону своих бывших палачей, т.е. тех неправильностей, от которых сам пострадал. И теперь уже сам начинает менять, калечить других своими воззрениями и действиями. 

Куда же податься бедной психологии, кому же как не миру должна она служить?

Возьмем хоть название нашего Саммита – «Страхи и Надежды Человечества. Психология спасет мир?». Маленький знак вопроса в конце подразумевает скромный, но достаточно весомый ответ – «да». Психология, вообще, на моем веку отвечает лишь «да» на все последние запросы мира. При условии, конечно, последующей оплаты, грантов, площадей и т.п. Вы можете сделать это? «Да!». А это? Тоже «Да!». Ответа «нет», как то бывает в других науках, пока что-то не встречал.

Между тем, говоря о мире и служении ему как настоящему и будущему психологии, мы проходим мимо очень важного, я бы даже сказал, фундаментального различения. Дело в том, что, говоря о служении миру, мы подразумеваем, что он един и безальтернативен. Однако под этим словом кроется не один, а два мира. И на утверждение, что психология служит миру и претендует на то, что спасает мир, мы вправе спросить: какому миру служит и какой мир спасает? 

За словом «мир» кроется два разных понятия. В греческом они обозначены и разными словами – «космос» и «ириния». У нас они пишутся одинаково и различить их можно только по контексту. До реформы русского языка 1918 года они тоже слышались одинаково, но писались различно: одно наименование «мiр», другое как сейчас – «мир». Когда писалось «мiр», подразумевался шаткий, неверный, коварный, колеблющийся мир, который то и дело переходит в войну, горячую или теплохладную. Теперь, чтобы его отличить, надо бы добавить: «мир сей».

А «мир» означает покой, ясность, полноту, всегдашний и ненарушимый мир. «Мир Божий», – скажет верующий. Или, если говорить в светском ключе, мир собственно человеческого в человеке. И если в первом мире критерием является успех, нажива, выгода, польза, то во втором – отдача себя, жертва, любовь, стояние в вере и правде, вопреки «миру сему». Если в первом – победителей не судят, а побежденных не оправдывают, то во втором – победителей могут судить, а побежденных – оправдывать. И неправ марксизм, считающий второй мир надстройкой над первым. И неправ Маслоу с его столь популярной и принимаемой большинством «пирамидой», согласно которой надобно хорошо покушать и почувствовать себя в полной безопасности, чтобы дойти до самоактуализации и духовности. Пирамида эта на самом деле перевернута. Она удерживается в реальности не на массивном основании, а на хрупком острие. И чтоб оставаться человеком, надо, живя в этом мире, «мире сем», опираться на, казалось бы, эфемерные духовные идеи.

У Льва Толстого есть слова о том, что люди только делаю вид, что воюют, торгуют, строят. Главное, что они делают всю жизнь – это решают нравственные вопросы. Именно в этом он видел «главное дело человечества». 

Можно соглашаться с этим, можно не соглашаться, но в любом случае психологу, «посидев и подумав» в карантине, надо решать для себя – как он относится к этим двум мирам, их взаимоотношениям, кому он предпочитает служить, а о ком не радеть. 

Пока же приходится констатировать, что главное для нас – стройка, война и торговля. А расплата по-прежнему одна – человеческими душами, слишком часто искалеченными, уведенными во мрак судьбами. И никакая стремительно растущая армия психологов и психотерапевтов не спасет, пока она будет служить перевернутой в нравственном отношении действительности».