Необходимость обращения к теме психоэтики, исследования семантики этого емкого понятия и переформатирования его содержания в соответствии с актуальным социальным запросом, связана со следующими обстоятельствами:

Одно только перечисление интенсивно используемых психотехнологий с очевидно деструктивным вектором влияния на психику человека убедительно показывает, что эта сфере должна,во-первых, адекватно исследоваться и оцениваться соответствующими экспертными группами. А во-вторых - четко регулироваться с использованием экологически выверенных инструментов такого гуманитарного контроля.

Так, например, Узлов Н.Д. (2011), обозначает следующие психотехнологии, ограничивающие свободу человека: социальное влияние, манипулирование личностью, манипуляция сознанием, скрытое управление человеком, тайное принуждение личности, контроль сознания, промывание мозгов, рефлексивное управление, психоинжиниринг, психологическое кодирование, программирование, зомбирование, шизофренизация массового сознания, теневая психология.

В то же время, наиболее резонансные публикации последних лет, включая и выступления лидеров культурно-интеллектуальной элиты РФ в медийном пространстве, однозначно указывает на совершенно беспрецедентные и растущие масштабы использования деструктивных психотехнологий (например, создание виртуальных «групп смерти», компьютерной игры «синий кит» и пр.) и актуальный социальный запрос на адекватное регулирование данной сферы активности профессионалов и парапрофессионалов.

Другой импульс к исследованию рассматриваемой темы исходит уже от профессионального сообщества специалистов психологического и психотерапевтического профиля, озабоченного проблематикой отделения «зерен» собственно профессиональных, экологически выверенных технологий - от «плевел» парапрофессиональной практики.

При этом некоторое недоумение вызывает стремление профессиональных лидеров решать эту проблему упрощенно - за счет жесткого ограничения допуска к профессиональной психологической и психотерапевтической деятельности, игнорируя факт того, что пространство «нелегализованных» психотехнологий с сомнительным вектором влияния на психику человека в этом случае будет только лишь увеличиваться.

Далее следует иметь в виду достижения современных нейронаук (в частности, такой «модной» науки как нейроэкономика), которые убедительно показывают абсолютную бесперспективность выстраивания каких-либо экологических моделей поведения современного общества при отсутствии или слабости механизмов жёсткого нормативного прессинга. Основной тезис нейроэкномики — доминирование ситуативных (здесь и теперь) над стратегическими (там и тогда) выгод и поддержка закономерной активностью нейронных сетей человека именно такого выгодного поведения — полностью объясняет провалы некомпетентной политики и обосновывает практику жесткого нормативного регулирования сферы психотехнической деятельности.

И, наконец, следует иметь в виду неутешительный итог комплексного и многолетнего исследования проблемы деструктивных социальных эпидемий (А.Л. Катков. 2013), демонстрирующих глобализацию проблематики тотальной зависимости современного человека — не в последнюю очередь за счет бесконтрольного использования агрессивных психотехнологий — и необходимости пересмотра функционального содержания категории индивидуальной и социальной свободы. В данном исследовании обосновывается позиция того, что в свете современных реалий категория свободы должна с необходимостью включать и высокий уровень индивидуальной и социальной устойчивости к агрессивному информационному воздействию. В противном случае процесс искусственного отбора, который в настоящем и будущем будет определять основные направления эволюционного развития человека, может зайти в опасный тупик. В связи с этим, само по себе понятие свободы - по своему актуальному функциональному содержанию — следует понимать, как фундаментальный параметр порядка, обеспечивающий перспективу развития человечества как биологического вида. Отсюда выводятся и функциональные основы категории этики, в частности, психоэтики, являющейся, в этом смысле, практикой приверженности принципам свободного и безопасного развития человека, методологией и практикой обеспечения обозначенного сверхактуального параметра порядка в глобальном мире.

В связи со всем сказанным, психоэтика определяется нами как: учение о нравственной (экологической) стороне психотехнической деятельности человека, имеющей прямое отношение к процессу выживания человека в агрессивной среде.

В историческом контексте психоэтика является закономерным и актуальным «продуктом» развития классической этики и биоэтики, имеющим важные содержательные и качественные отличия от своих предшественников.

В то же время, психоэтика. до некоторой степени, повторяет сценарий развития биоэтики — в той части, когда понятие биоэтики, впервые обнародованное в первой половине прошлого века, оказалось востребованным лишь в 70-е годы XX века - при наличии реальной угрозы от бесконтрольного производства и употребления лекарственных средств (к примеру, именно в это время появились случаи массовых дефектов у новорожденных детей при употреблении матерями в период беременности непроверенных лекарственных препаратов).

В контексте функциональной взаимообусловленности психоэтика является важнейшим системообразующим концептом еще более широкого и объемного понятия «психоэкология», которое в отсутствии данного стержневого концепта лишается своего подлинного теоретического содержания и институционального потенциала (т. е. практики дисциплинарного правоприменения).

В аспекте взаимодействия с разработанными психогигиеническими и психопрофилактическими подходами психоэтика является важным теоретическим, нормативным и практическим стимулом к качественному обогащению и существенному росту эффективности в использовании данных подходов.

Психоэтика, как понятно из всего сказанного, определяет формирование нормативной базы всех дисциплин и практик, подпадающей под определение «психотехнологии».

Таким образом, психоэтика, так или иначе, является действенным этико-экологическим концептом психотехнической деятельности человека во всех ее наиболее важных аспектах, обеспечивающим безопасность и максимальную эффективность данной деятельности в долговременной перспективе.

Содержательные компоненты, выводимые из приведенных концептуальных характеристик психоэтики, выглядят следующим образом:

Тематические исследования: данный компонент, во-первых, должен выстраиваться в соответствии с общей методологией формирования Базисной научно-исследовательской программы (раздел психотехнологий), реализуемой по профилю авангардного направления развития наук о психике; а во-вторых, предусматривать разработку специального методологического инструментария, использование которого, в том числе, предусматривает специфику информационного (медийного и Интернет) пространства. Далее, должны быть разработаны и оформлены этические правила проведения тематических исследований в сфере психотехнологий, которые в максимальной степени учитывают специфику таких исследований. Первые шаги, сделанные в данном направлении, показывают необходимость и перспективу адекватной разработки данного содержательного компонента (Назаров М.М., 1999, Катков А.Л. 2013).

Идентификация, картирование (систематизация) и постоянный мониторинг используемого ассортимента психотехнологий, в том числе и за счёт реализации соответствующего фрагмента Базисной НИП: данный компонент психоэтики позволяет уточнить характеристики основной точки «приложения» данной мета-дисциплины, что, собственно, является прологом эффективного контроля в сфере использования как нормативных, так и деструктивных психотехнологий.

Разработка методологии и широкомасштабная практика проведения комплексной экспертизы используемых психотехнологий на предмет выявления спектра их воздействия на психику человека: данный компонент, помимо необходимости разработки соответствующей методологии проведения комплексной гуманитарной экспертизы, должен предусматривать и формирование должного количества подготовленных экспертных групп, и, следовательно, разработку программ их подготовки (Леонтьев Д.А., Иванченко Г.В., 2008).

Формирование устойчивости к агрессивному влиянию информационной среды: данный компонент представляет собой «другую сторону» психоэтики, поскольку направлен на обеспечение психологической безопасности за счёт повышения индивидуальной и социальной устойчивости, а не только за счёт уменьшения агрессивности информационной среды; реализация данного компонента тесно увязывается с разработкой обязывающих норм в области развития индивидуального и социального психологического здоровья (или, правильнее сказать, соответствующих качественных характеристик психического здоровья). Следует специально отметить, что к настоящему времени вопросы теории и практики формирования высоких уровней индивидуального и социального психического здоровья, в частности, с использованием мета-модели социальной психотерапии, в основном, решены (Катков А.Л. 2015).

Профессиональная этика специалистов помогающего и развивающего профиля, а также специалистов, действующих в сфере информационных психотехнологий: данный компонент психоэтики к настоящему времени проработан явно недостаточно, особенно в последней части; понятие этической нормы такого рода профессиональной деятельности — для того, чтобы эффективно воплощаться — должно быть тесно увязано с юридической нормой, устанавливаемой на законодательном уровне. Однако первые шаги в этом направлении уже делаются. (Малюк А.А., Полянская О.Ю., Алексеева И.Ю, 2016).

Нормотворчество и нормативное регулирование: данный компонент, по сути, является основным действенным практическим инструментом психоэтики и требует исключительной профессиональной компетенции в разработке соответствующих законодательных и рабочих норм (системы профессиональных стандартов, порядок разработки и утверждения которых также определяется законодательно). Специально следует отметить, что именно в период 2017 года, по всей видимости, будет разработан и принят Федеральный закон РФ «О психологической помощи», в котором рассматриваемый компонент психоэтики может быть представлен только лишь с узкопрофессиональных позиций, предусматривающих ограничение допуска к оказанию психологической помощи для многих профессиональных групп с недостаточной — по требованию данного закона — подготовкой. Либо готовящийся законопроект будет охватывать проблематику психологической безопасности в более или менее ёмких масштабах, соответствующих актуальному социальному запросу. В последнем случае «цена» вопроса эффективного нормативного управления качеством психологической помощи и психологической безопасности ещё более повышается. Отсюда необходимость форсированного продвижения в методологии управления (регулирования) психотехнической деятельностью.

Координация и организация: данный компонент психоэтики должен быть разработан и представлен в проекте Федерального закона, регулирующего вопросы оказания психологической помощи и психологической безопасности - в одноименном разделе; в соответствии с важностью вопросов координации и организации профессиональной деятельности в рассматриваемой сфере, в готовящемся законопроекте должно быть предусмотрено создание уполномоченного федерального орган (например, профильного координационного комитета с правом принимать юридически обоснованные решения по вопросам, входящим в сферу компетенции данного комитета). Кроме того, должна быть обозначена и прописана обширная сфера компетенции профильных общественных (саморегулируемых и иных) организаций, способных осуществлять оперативный контроль в области психотехнической деятельности.

В заключение укажем на важность адекватной разработки всех поименованных содержательных блоков психоэтики, поскольку именно таким образом и может быть сформирована концептуальная платформа безопасного и развивающего информационного пространства, необходимая для жизнедеятельности современного человека.

 

Катков А.Л. Интегративная психотерапия (философское и научное методологическое обоснование) / - Павлодар: ЭКО, 2013. – 321 с.

Катков А.Л. Деструктивные социальные эпидемии. Монография. – Павлодар: ЭКО, 2013. – 567 с.

Катков А.Л. Качество психического здоровья (системные характеристики феномена по результатам комплексного исследования)// Теория и практика охраны психического здоровья. - 2015. - №1 (1). - С.2-88.

Леонтьев Д.А., Иванченко Г.В. Комплексная гуманитарная экспертиза//Москва. - Смысл . - 2008. - 133 с.

Малюк А.А., Полянская О.Ю., Алексеева И.Ю. Этика в сфере информационных технологий//Москва. - Горячая линия — Телеком. - 2016. - 344 с.

Назаров М.М. Массовая коммуникация в современном мире (методология анализа и практика исследования)//Москва. - 1999. - 239 с.

Узлов Н.Д. Психотехнологии: к проблеме определения понятий//2011