К вопросу о психологической составляющей семейной медиации

В последние годы на практике все чаще используются альтернативные способы урегулирования правовых конфликтов, законодательной базой которых является Федеральный закон Российской Федерации №193-ФЗ «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» (далее — Закон о медиации)¹. Данная процедура может применяться к спорам, возникающим из гражданских правоотношений, в том числе в связи с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности, к спорам, возникающим из трудовых правоотношений и семейных правоотношений, а также в иных случаях, предусмотренных федеральными законами (ч. 2, 3 ст. 1 Закона о медиации). Процедура медиации — способ урегулирования споров при содействии медиатора на основе добровольного согласия сторон в целях достижения ими взаимоприемлемого решения (п. 3 ст. 2 Закона о медиации). Процедура медиации проводится при взаимном волеизъявлении сторон на основе принципов добровольности, конфиденциальности, сотрудничества и равноправия сторон, беспристрастности и независимости медиатора (ст. 3 Закона о медиации).

Статистика эффективности процедуры урегулирования споров с участием медиаторов до 2015 года отражалась на сайте Верховного суда Российской Федерации. Так, в 2014 году спор с помощью медиации был урегулирован в 0,01% случаев от рассмотренных дел. В 2015 году путём проведения медиации спор был урегулирован в 0,007% случаях от числа рассмотренных дел. Категории дел, в которых спор был урегулирован путём проведения медиации, включали в основном семейные споры: о расторжении брака супругов, имеющих детей; cпоры, связанные с воспитанием детей; дела по спорам о разделе совместно нажитого имущества между супругами².

В связи с рассматриваемым вопросом интересны данные статистики Центра урегулирования конфликтов «Контакт» (подразделение СПб ГБУ «ГЦСП»). За период январь — декабрь 2020 г. в центр обратились клиенты по следующим семейным спорам: по поводу урегулирования порядка общения отдельно проживающего родителя с ребенком — 67%; для урегулирования детско-родительских отношений — 17%; для определения места жительства ребенка — 4%; в ситуации развода — 5%; по поводу споров об имуществе и алиментах — 6%; по поводу лишения родительских прав — 1% (рис.1).

Удалось достигнуть примирительного соглашения в ходе семейной медиации только в 17% случаях (рис. 2).

За первый квартал 2021 г. статистические данные этого центра примерно сохраняют процентное соотношение видов семейных споров, в связи с которыми были обращения, но количество урегулированных споров с помощью процедуры семейной медиации снизилось до 9%.

Возникает вопрос, почему в России юридически закрепленная на законодательном уровне процедура медиации дает столь низкий процент урегулирования семейных споров? В связи с этим представляется важным проанализировать ситуацию с разрешением семейных споров с помощью альтернативных способов в других странах.

В ряде стран оформилась семейная медиация как самостоятельный социальный институт, так как она существенно отличается по своим требованиям от медиации по другим спорам, возникающим из гражданских правоотношений. Все шире распространяется идея о развитии семейной медиации как отдельной системы, имеющей преимущества по сравнению с судебной системой в решении семейных споров. «Особенности правового регулирования семейной медиации во многих странах заключаются, прежде всего, в том, что в исключение из принципа добровольности процедуры медиации, государство активно использует данную процедуру в качестве обязательного этапа в разрешении споров, вытекающих из семейных правоотношений» [2]. Программы семейной медиации, охватывающие определенный круг семейных споров, во многих странах поддерживаются достаточно широким государственным финансированием. Например, Консультативный совет медиаторов в Австрии финансируется, в основном, государством. В Англии определена бесплатная семейная медиации категории лиц, чье материальное положение соответствует ряду критериев. Все супружеские пары имеют право на бесплатную медиацию в Ирландии. В Дании определенной категории лиц предоставляется бесплатная досудебная и судебная медиация. В Норвегии бесплатная семейная медиация предоставляется при разводе супругам, имеющим детей в возрасте до 16 лет [6, 9].

Интересен опыт Германии, где современная система семейной медиации складывалась после ее объединения. С 1993 года заочный специализированный университет Хагена начинает исследовать семейную медиацию в рамках совместного проекта Министерства юстиции и Министерства семейной политики. А в 1999 году принимается закон об обязательных примирительных процедурах в семейных спорах. Например, при обращении с иском о воспитании детей в суд семья в обязательном порядке направляется в специализированный центр по досудебному урегулированию семейных споров. В программу работы центра входит глубокое обследование семейной ситуации и особенностей родителей, схожее с процедурой экспертного исследования в рамках судебной экспертизы. В результате обследования индивидуально-психологических особенностей членов семьи, семейного конфликта специалисты диагностируют причины конфликтной ситуации, на основании чего определяют индивидуальную программу примирения. По окончанию работы более 50% семей в суд не возвращаются и отзывают иск [4].

В большинстве государств ярко выражена тенденция на профессионализацию семейной медиации: разрабатываются стандарты обучения специалистов, ориентированные на серьезную психологическую подготовку, вводятся процедуры государственной аккредитации семейных медиаторов. В Австралии достаточно широко распространена ко-медиация, когда семейную медиацию проводят два специалиста — психолог и юрист. В США в зависимости от штата к семейным медиаторам предъявляются различные требования, связанные с образованием в области психиатрии, психологии, психологического консультирования и семейной терапии [10].

Таким образом, международный опыт подтверждает, что семейная медиация является действенным инструментом разрешения семейных споров и важным институтом профилактики социальных последствий семейных конфликтов. Ее развитие связано с активным участием государства через введение правил ее обязательности по определенным видам семейных споров и для определенной категории граждан, обеспечение правового регулирования и государственного финансирования, а также подготовку семейных медиаторов, направленную на освоение психолого-ориентированных технологий. Методика семейной медиации не регулируется законом ни в одной из стран, но специфика подходов для урегулирования семейных споров очевидна.

Возвращаясь к отечественному законодательству, следует отметить, что основные принципы медиации: добровольность, конфиденциальность, сотрудничество и равноправие сторон, — по большей части не соответствуют природе семейных споров. Чаще всего споры между супругами возникают потому, что они не способны на данном этапе к сотрудничеству и взвешенному, уважительному разговору. В эти споры, как правило, включены другие люди: родители супругов, другие члены семьи, новые партнеры, друзья, адвокаты, педагоги и т.д. Конфиденциальность может быть соблюдена только со стороны медиатора, который не может регулировать влияние других лиц, косвенно (а зачастую, и напрямую) участвующих в споре.

Опираясь на свой пятнадцатилетний опыт в сфере судебно-психологической экспертизы и исследуя в среднем до 150 высококонфликтных разводов в год, мы с уверенностью можем констатировать возможность успешности медиации при наличии соответствующей базовой подготовки медиатора. При одних и тех же внешних признаках конфликтной ситуации причинами ее могут быть различные механизмы реагирования каждого из родителей, обусловленные их индивидуально-психологическими особенностями. Именно индивидуально-психологические особенности, являясь устойчивой личностной характеристикой, обуславливают характер эмоционального реагирования и направленность мотивационной сферы супругов. Для того чтобы повлиять на мотивационную сферу взрослого человека и «сподвигнуть» его на кардинальное изменение позиции в споре, необходимо эти особенности, прежде всего, глубоко изучить.

Алгоритм исследования особенностей членов семьи и их взаимодействия, включая анализ конфликтной ситуации, достаточно сложен и трудоемок (рис. 3). Но именно такой комплексный подход к диагностике семейной ситуации дает возможность проникнуть вглубь семейной системы, найти слабые и ресурсные точки и выработать программу по урегулированию спора.

Особое место в диагностике семейной ситуации занимает изучение индивидуально-психологических особенностей родителей. В чем же особенность тех родителей, которые идут с проблемой в суд, который зачастую затягивается на несколько лет, нанося серьезный вред психике всех участников процесса, но в первую очередь — детей. Многолетний опыт работы с данной категорией дел в качестве специалиста и судебного эксперта позволяет сделать статистический анализ психологических особенностей сторон. Проведенный анализ 100 семей позволил выделить у родителей высокую степень выраженности следующих особенностей: высокая активность — 66,18%; склонность к доминантности — 31,58%; эгоцентричность — 51,56%; демонстративность — 48,67%; сниженная способность к эмпатии — 48,43%; повышенная чувствительность к реальным и мнимым обидам — 41,16%; склонность к внешнеобвиняющим реакциям — 35,87%; личностная незрелость — 45,83%; импульсивность — 25,68%.

Если говорить о гендерных особенностях, то среди женщин чаще встречаются демонстративные личности с высоким уровнем мотивационного контроля и зависимые личности, а среди мужчин — паранойяльные и гармоничные личности. Демонстративным личностям с высоким мотивационным контролем свойственна высокая активность, эгоцентричность, доминантность, большая чувствительность к эмоциональным нюансам, личностная зрелость. Для демонстративных личностей с низким мотивационным контролем характерны личностная незрелость, нечувствительность к эмоциональным нюансам, эгоцентричность, повышенная чувствительность к реальным и мнимым обидам, импульсивность, склонность к внешнеобвиняющим реакциям. Для паранойяльных людей характерны высокая активность, доминантность, ригидность, нечувствительность к эмоциональным нюансам, эгоцентричность, склонность к построению труднокорригируемых идей и концепций, внешнеобвинительная позиция. Зависимые личности — это люди астенические, часто с выраженными демонстративными, шизоидными чертами, с низкой активностью, повышенной чувствительностью к эмоциональным нюансам, сензитивностью, высоким уровнем эмпатии и высоким мотивационным контролем. Зрелые, гармоничные личности обладают личностной зрелостью, высоким мотивационным контролем, высокой активностью при отсутствии доминантности, высокой чувствительностью к эмоциональным нюансам, эмпатичностью, гибкостью. Очевидно, что при наличии столь разных характеристик у двух людей процесс переговоров сложен, а иногда и невозможен. С каждым из родителей необходима работа, направленная на смену позиции в споре, ориентацию на интересы ребенка с учетом его индивидуально-психологических особенностей.

Другой психологический аспект развода связан с тем, что расставание воспринимается участниками конфликта как тяжелейшее событие в жизни, вызывая порой сильнейшую психическую травму. Интенсивность переживаний при разводе сопоставима с ситуацией переживания смерти близкого человека. Процесс разрыва семейных отношений можно рассматривать на примере модели переживания утраты Э. Кюблер-Росс [3]. Сначала супруги переживают отрицание реальности происходящего, затем наступает стадия озлобленности. На этом этапе чаще всего дети вовлекаются в конфликт, становясь средством манипуляции. Комплекс чувств и эмоций, связанных с утратой доверия, разочарованием, переживание горя, обиды, гнева, вины не позволяют участникам конфликта трезво воспринимать ситуацию, обсуждать будущее, учитывая интересы детей. На следующей стадии — стадии переговоров, как правило, подключаются родственники, друзья. Предпринимаются попытки восстановить отношения с помощью убеждения, давления, угроз, манипуляций. Если это не приносит никаких результатов, наступает стадия депрессии — снижается уровень самооценки, возникает чувство отвержения и угнетенное настроение. И только пройдя все эти стадии, человек начинает смиряться с ситуацией разрыва семейных отношений и адаптироваться к ней. Соответственно, технология медиации на каждой из этих стадий будет иметь свою специфику, направленную на снижение эмоционального напряжения, поддержание осознанности, принятия супругами ситуации и выработку решения в интересах детей. Если же реакция на развод у человека протекает по типу травматического стресса, то в этом случае вообще происходит дезинтеграция и диссоциация личности, что в принципе делает переговорный процесс невозможным. В этом случае супруг (супруги) переживает симптомы посттравматического стрессового расстройства (эмоциональное оцепенение на фоне повторных переживаний травматического события, склонность к избеганию всего, что напоминает травмирующее событие и т.д.), что резко сужает сознание, снижает уровень критичности личности, делает ее отстраненной от происходящих событий. Таким образом, успех семейной медиации определяется, в том числе, умением медиатора работать с состояниями нервно-психической дезадаптации. «В хорошо проведенной семейной медиации встречные уступки воспринимаются сторонами скорее как проявление доброй воли и взаимные дары, чем результат жесткого торга» [1].

Семейная медиация ориентирована на разрешение спора, однако, именно она использует подходы семейной психокоррекции и психотерапии, например, теорию семейных систем [5], краткосрочную экзистенциональную терапию [7], элементы нарративной практики [8]. Таким образом, психологическая составляющая семейных конфликтов значительно отличает семейную медиацию от медиации в сфере гражданско-правовых или трудовых споров, предъявляя требования к образованию медиаторов в области психологической диагностики, семейного консультирования, психологической коррекции и психотерапии, клинической и судебной психологии.

С этой точки зрения интересен анализ программ подготовки семейных медиаторов в России. Базовая программа подготовки медиаторов, являясь дополнительной профессиональной образовательной программой переподготовки на базе имеющегося высшего образования, была утверждена приказом Минобрнауки РФ №187⁴. Программа состоит из трех образовательных программ повышения квалификации: «Медиация. Базовый курс» (120 ч.), «Медиация. Особенности применения медиации» (312 ч.), «Медиация. Курс подготовки тренеров медиаторов» (144 ч.). Что касается семейной медиации, то в рамках второй квалификационной программы выделен модуль «Особенности применения медиации при разрешении семейных споров» в объеме 36 ч. без определения его содержания. Профессиональный стандарт «Специалист в области медиации (медиатор)» утвержден приказом Министерства труда и социальной защиты РФ №1041н⁵. Согласно этому стандарту, семейная медиация относится к специализированным сферам деятельности, соответствует 7 уровню квалификации специалиста, предъявляет требования к образованию (не ниже специалитета), опыту практической работы (не менее двух лет в сфере специализации) и возрасту (не менее 25 лет). Профессиональный стандарт устанавливает требования к знаниям и умениям медиатора в специализированной сфере, а также, в том числе, в области социальной, гуманистической, когнитивной психологии, психологической коррекции установок, восприятия, эмоционального реагирования.

Анализ программ подготовки медиаторов, предлагаемых вузами РФ, свидетельствует об отсутствии программ подготовки медиаторов в специализированных сферах, в том числе, и в области семейной медиации. В основном программы охватывают базовый курс подготовки медиаторов с элементами различных специализированных знаний. Так, например, Институт практической психологии «Иматон» в рамках программы «Профессиональная медиация. Подготовка специалистов по урегулированию конфликтов и проведению примирительных процедур» рассматривает вопросы использования техник психологической коррекции и психотерапии в медиации.

Данная ситуация ставит перед юридической психологией вопрос о необходимости разработки методологических и технологических основ семейной медиации. Закон позволяет специалистам по альтернативному урегулированию конфликтов распланировать процедуру до шести месяцев, что делает возможным проведение глубокого анализа конфликтной ситуации и разработки индивидуальной программы помощи в разрешении конфликта. На наш взгляд, в семейной медиации методологически обоснованна процедура, включающая в себя два этапа: диагностический и примирительный. На этапе психологической диагностики необходимо изучить содержание конфликта, индивидуально-психологические особенности личности его участников, стадию и специфику их переживания конфликтной ситуации и на основании этого разработать программу примирительного этапа. Примирительный этап предполагает оказание психологической помощи участникам конфликта (снижение эмоционального напряжения, осознание стратегий поведения и принятие конфликтной ситуации, выбор приоритета ценности интересов детей) и подписание примирительного соглашения. В технологическом плане приемы семейной медиации тесно связаны с техниками семейной психодиагностики, семейного консультирования и психотерапии, что предъявляет требования к базовому уровню высшего образования медиатора и опыту его работы.

Конструктивное разрешение правовых семейных конфликтов имеет высокую социальную и экономическую цену, что определяет необходимость организации государственной системы подготовки семейных медиаторов, ориентированной на использование психолого-ориентированных моделей медиации с введением соответствующих образовательных стандартов.

Примечания

¹ Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации): Федеральный закон от 27.07.2010 г. №193-ФЗ (ред. от 23.07.2013 г.; с изм. и доп., вступающими в силу с 01.09.2013) // Собрание законодательства РФ. 2010. №31, 2 авг. Ст. 4162.

² Справка о практике применения судами Федерального закона от 27 июля 2010 г. №193-ФЗ «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» за 2015 год. http://supcourt.ru/documents/all/15173/

³ Русаковская О.А. Комплексная психолого-психиатрическая экспертиза в судебных спорах о воспитании и месте проживания ребенка: Диссертация на соискание ученой степени кандидата медицинских наук. – М., 2011. – 213 с.

⁴ Приказ Минобрнауки РФ от 14 февраля 2011 г. №187 «Об утверждении программы подготовки медиаторов».

⁵ Приказ Министерства труда и социальной защиты РФ от 15 декабря 2014 г. №1041н «Об утверждении профессионального стандарта «Специалист в области медиации (медиатор)».

Список литературы

1. Гордийчук Н.В. Медиация как «обмен дарами»: к вопросу о защите интересов ребенка в семейных спорах // Вестник Федерального института медиации. – 2017. – №1. – С. 109-122.
2. Здрок О.Н. Семейная медиация: мировой опыт и перспективы развития в Республике Беларусь // Право в современном белорусском обществе: Сб. науч. тр. Вып.10 / Нац. Центр законодательства и правовых исслед. – Мн.: Бизнесофсет, 2015. – С. 316-323.
3. Кюблер-Росс Э. О смерти и умирании / пер. с англ. – М.; Киев: София, 2001. – 316 с.
4. Михель Д.Е. Развитие медиации в Германии как социального и правового института // Северо-Кавказский юридический вестник. – 2018. – №4. – С. 50-58.
5. Паркинсон Л. Семейная медиация. – М.: МЦУПК, 2016. – 314 с.
6. Разрешение семейных конфликтов. Руководство по международной семейной медиации / под ред. Каратш С. – М.: МЦУПК, 2015. – 104 с.
7. Стрэссер Ф., Рэндольф П. Медиация: психологический взгляд на разрешение конфликтов. – М.: МЦУПК, 2015. – 192 с.
8. Уинслэйд Дж., Монк Дж. Нарративная медиация: новый подход к решению конфликтов. – М.: Центр «Судебно-правовая реформа», 2009. – 356 с.
9. Усманова Е.Ф. Зарубежный опыт работы в области семейной медиации и требования, предъявляемые к медиаторам // Вопросы российского и международного права. – 2019. – Том 9. – №9А. – С. 24-30.
10. Худойкина Т.В., Сайфетдинова А.Ф. Требования, предъявляемые к медиаторам в России и за рубежом // Бюллетень науки и практики. – 2018. – Том 4. – №6. – С. 324-327.

Источник: Пряхина М.В., Потлачук Н.В. К вопросу о психологической составляющей семейной медиации // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2021. №2(90). С. 230–237.