Душа человека: возвращение из изгнания

Монография академика РАО, доктора психологических наук, профессора Владимира Дмитриевича Шадрикова «Возвращение души: теоретические основания и методология психологической науки» участвует в Национальном конкурсе «Золотая Психея» по итогам 2021 года в номинации «Проект года в психологической науке». Предисловие к книге, которое мы предлагаем вниманию читателей, было написано академиком РАН, академиком РАО, доктором психологических наук, профессором Анатолием Лактионовичем Журавлевым и доктором психологических наук, профессором Владимиром Александровичем Мазиловым.

Каждый выхватывает свой собственный фрагмент мира и сооружает для своего частного мира собственную частную же систему, зачастую с герметическими стенами, так что через некоторое время ему кажется, будто он познал смысл и структуру мира. Конечное никогда не обоймет бесконечное. Мир психических явлений есть лишь часть мира в целом, и кое-кому может показаться, что как раз в силу своей частности он более познаваем, чем весь мир целиком. Однако при этом не принимается во внимание, что душа является единственным непосредственным явлением мира, а следовательно, и необходимым условием всего мирового опыта.

К. Г. Юнг

В последние годы В.Д. Шадриков опубликовал ряд новаторских работ, открывших новые перспективы психологической науки. Достаточно назвать его недавние книги по проблемам совести (2018), способностей и одаренности (2019), труды, посвященные психологии мысли (2016, 2018), понимания (2020), духовных способностей (2020).

Книга «Возвращение души (теоретические основания и методология психологической науки)», которую мы представляем читателю, вполне может стать научным бестселлером. Монография, несомненно, будет иметь сторонников, разделяющих взгляды автора, возможно, вызовет чье-то несогласие и явится поводом для научных дискуссий, но никого не оставит равнодушным. Причина вполне понятна: это книга, напоминающая психологам, что они, временно покинув душу как предмет своих исследований, должны рано или поздно вернуться к оставленному, хотя бы для подтверждения собственной принадлежности к этой великой науке, ибо в точном соответствии с этимологией «психология» означает наука о душе.

Заметим, что это касается идентичности всех психологов. И тех прагматиков из рядов академической науки, кто уже готов «перекреститься» в служителей «нейронауки» или «когнитивной науки», и романтиков, хранящих верность идеалам юности, когда был сделан выбор в пользу лучшей из наук. И даже практико-ориентированных психологов — их лидеры сохраняли мудрость и от понятия «душа» не спешили отказываться, выгодно отличаясь тем самым от части представителей научной психологии, которая приобретала все больше «научности» и все меньше «жизненности».

Авторы предисловия видят свою задачу не в том, чтобы прокомментировать те или иные положения книги В.Д. Шадрикова. Книга перед читателем, каждый, кто возьмет на себя труд прочесть новую монографию психолога, неизбежно вынесет собственные суждения и оценки. Нам представляется важным показать значение этой небольшой по объему, но крайне значимой монографии для дальнейшего развития психологической науки. Значение книги велико и для российской психологии, и для мировой психологической науки, поскольку наука, в том числе и психологическая, не имеет национальных границ, а проблемы современной психологии в XXI столетии общие (Журавлев, 2018а, с. 698–713; 2018б, с. 57–70).

Дело в том, что «душа» — совершенно особый термин. Именно с понятия души, попытки понять ее тайну, начинается многовековой путь познания самого загадочного в человеке. Начиная с Гераклита, который первым в европейской традиции сделал психе — душу — предметом своих философских размышлений, во все века душа представляла собой главную загадку, вызывающую жгучий интерес. Известные историки и теоретики психологии утверждают, что «в эпоху Возрождения, когда студенты какого-нибудь университета хотели с первой лекции оценить профессора, они кричали ему: «Говорите нам о душе!» (Петровский, Ярошевский, 1996, с. 416).

Напомним, что на протяжении многих столетий предметом размышлений и рассуждений философов (философских психологов) была душа. Еще древние греки различали душу и дух, поскольку они имели разное происхождение: душа изобретается, дух открывается. Душа понималась как источник активности, тогда как дух обнаруживался, когда человек находился в особом состоянии (Хёйстад, 2018). Аристотель в своей трактовке разумной души душу и дух фактически соединил.

Магистральным направлением формирования психологического знания на протяжении многих веков было философско-психологическое исследование, использующее методы рассуждения и интерпретации, что можно обозначить как философскую психологию. Главным содержанием философской психологии были рассуждения о душе, ее структуре и свойствах. Появление так называемой эмпирической психологии в рамках философской психологии картины принципиально не изменило. Как проницательно отметил П. Фресс, «оставаясь эмпирической в отношении источника идей, вся эта школа развивает психологию своим анализом психической жизни, который всем еще обязан проницательности философа, склонного к созданию стройных систем» (Фресс, 1966, с. 18).

Владимир Дмитриевич Шадриков

лауреат по итогам 2021 года

Возвращение души: теоретические основания и методология психологической науки

Читать дальше

Отметим, что в рамках философской психологии впервые происходит выделение собственно предмета психологии. В XVIII в., благодаря усилиям Х. Вольфа, психология заявила о себе как самостоятельная философская дисциплина, которая на какое-то время даже стала центральной частью философии. По Вольфу, психологий было две — эмпирическая и рациональная, причем различие между ними было чисто методологическим: исследовалась одна и та же душа в разных отношениях (Мазилов, 1998). Таким образом, был сделан важный шаг на пути конструирования предмета — он был сделан философом, упорядочивающим массив знаний и строящим систему наук.

Первым психологом, реально выделившим предмет психологии, явился И. Гербарт, приложивший к психологии фихтеанское наукоучение, в частности, учение об основании науки. Напомним, по Гербарту, в качестве основания выступают факты сознания (там же).

В истории психологии зафиксировано несколько попыток отказа от использования души как центрального понятия психологии. Первая по времени представляла собой отказ от попыток рассматривать душу как предмет исследования и переход к изучению душевных явлений как в большей степени доступных для эмпирического исследования.

Наибольшую известность получил проект создания научной психологии В. Вундта, предложившего в качестве предмета физиологической психологии «непосредственный опыт» и провозгласившего физиологическую психологию самостоятельной наукой независимой от философии. Характерно, что Вундт от понятия души не отказался, но «сместил акценты».

Физиологическая психология исследовала лишь элементарные психические явления, поэтому охватывала только ощущения и произвольные движения. Соответственно, все высшие психические функции в сферу ее исследований не попадали. Таким образом, предметное поле новой науки было чрезвычайно сужено. Естественно, что при таком подходе можно было настаивать на тезисе, что это наука без всяких «метафизических допущений». Обратим внимание, что и это в полной мере не удалось. Вундт прекрасно понимал, что сознание целостно. Никакие ассоциации не в состоянии объяснить, как из элементов складываются целостности. Вундту приходится постулировать наличие закона творческого синтеза и, как следствие, выводить из него апперцепцию. Апперцепция — некая сила, локализующаяся в лобных долях, способная организовывать элементы опыта в целостности.

Обратим внимание на важный момент. Проект Вундта, хотя он не состоялся в той мере, в какой мыслился автором, был первым вариантом последовательной эмпирической психологии. Предполагалось, что данные о предмете будут получены непосредственно. Субъективный метод критиковался, поэтому данные о предмете (непосредственном опыте) получались, по Вундту, только тогда, когда испытуемый проходил специальное обучение, в процессе которого он научался выделять в самонаблюдении то, что соответствовало пониманию предмета. К аналогичным выводам пришли ученые Вюрцбургской школы, испытуемыми в их работах были лишь профессиональные психологи, знающие, что нужно описывать. При этом исходили из принципиального допущения, что предмет обнаруживается, непосредственно «является», т.е. выступает как явление, феномен. Это в равной степени относилось к вариантам и субъективной, и объективной психологии. В первоначальных вариантах последней полагалось, что изучается поведение, которое непосредственно является наблюдателю. Достаточно скоро выяснилось, что это не вполне так.

Однако со времени появления основных школ психологии (начало ХХ в.) стало ясно, что это допущение неоправданно: реальный предмет как явление исследователю недоступен, он конструируется исследователем. Впервые с этим феноменом, как можно полагать, столкнулись в психоанализе и Вюрцбургской школе, так как вытесненные в бессознательное переживания и детерминирующие тенденции непосредственному исследованию были недоступны. В психологии началась новая эпоха.

Необходимо подчеркнуть следующее. В рамках философской психологии душа понималась как принципиальная целостность, включающая психический мир человека целиком. Это было очень значимое положение, поскольку в единстве рассматривались и познание, и чувства, и воля, объединяемые тем, что они принадлежат душе. Обратим внимание и на то, что в учениях о душе — по крайней мере с Фомы Аквинского — присутствовало положение о простоте души. Подчеркнем, что она трактовалась как простая сущность. Если этот тезис нуждается в пояснении, то подход к душе как простой можно уподобить античному пониманию атома как далее неделимого. Иными словами, это положение устанавливало естественный предел познания, за который человеческая мысль двигаться не могла. Подчеркнем, что эта простота никоим образом не препятствовала выделению видов души, а также использованию различных классификаций. Если кому-то последний тезис покажется противоречащим идее простоты, напомним, что, по Демокриту, существовали разные атомы, хотя все они были «далее неделимыми». Еще одно важное обстоятельство: трактовка души как простой не позволяла ее редуцировать к каким-то ограниченным моделям, ибо сущность души как целого, как простой сущности не могла быть сведена к другой сущности.

Вторая волна отказа от термина «душа» прошла позднее. На этот раз душа совсем изгонялась из научной психологии, поскольку полагалась анахронизмом. Психологи сами отказались от использования понятия души, это было принципиальное решение самих представителей психологической науки, которые руководствовались лучшими побуждениями.

Приведем пример. А.Ф. Лазурский написал учебник психологии, в котором, естественно, было упоминание о душе (Лазурский, 1915). Можно в качестве иллюстрации к рассматриваемому вопросу привести историю переизданий именно этого учебника. Третье издание оказалось уже «бездушным». В 1924 г., переиздавая учебник Лазурского (по второму изданию 1915 г.), Л.С. Выготский как редактор выбрасывает упоминания о душе (студенты должны по какому-то учебнику учиться, а новых пока что не написано). Выготский поясняет в своем предисловии купюры и вставки в труд Лазурского, в частности, указывая: «Еще выпущена одна страница из главы I — “Предмет и задачи”, где автор вразрез с общей своей точкой зрения защищает право науки на введение гипотез и утверждает, что в этом смысле понятие души как основы наблюдаемых нами психических процессов имеет полное право на существование. Это отбрасывает нас так далеко назад в прошлое даже по сравнению с эмпирической психологией, этой психологией без души, что прозвучало бы несомненным и резким диссонансом в курсе научной психологии» (Выготский, 1982, с. 65). Подчеркнем, что отказ от «души» был результатом самоопределения психологов. Никакого внешнего или идеологического давления первоначально не было. Ученые посчитали, что так будет удобнее. И их можно понять: успехи естественной науки вызвали у психологов чувство, близкое к зависти. Они захотели быть «как все» (представители естественных наук).

Было тем самым снято ограничение на познание, открывшее дорогу самого разного рода редукциям. Подчеркнем: отказ от души означал тем самым и отказ от идеи принципиальной целостности.

В научной психологии (представители разных направлений идентифицировали себя именно так) возникло множество различных подходов, каждый из которых позиционировал себя как новый, современный, правильный, подлинно научный. К альтернативным подходам (так же, как и к концепциям прошлого) отношение было снисходительным, как к «кладбищам феноменологии». Сторонник каждого подхода исходил из своего понимания предмета психологии, который трактовался как подлинно научный и поэтому неизбежно ограниченный, одномерный (Мазилов, 2017). Новаторы, как правило, полемизировали с Вундтом, находя недостатки в его системе, отталкивались от его учения, акцентируя тот или иной недостающий элемент. Тем самым была заложена традиция, которая жива до сих пор: конструировать простые научные предметы.

Внутри каждого из множества подходов (это и основные школы, и другие, менее известные подходы в психологии) происходила определенная эволюция. В целом можно выделить две важные, связанные, но различные тенденции.

1. Экспансия, т. е. попытка экстенсивно расширить свою частную трактовку предмета на как можно большее научное пространство. Такая эволюция идеи прекрасно описана Л.С. Выготским в «Историческом смысле психологического кризиса» (Выготский, 1982).
2. Эволюция подхода (условно говоря, интенсивная), связанная с его развитием и углублением: если подход существовал достаточно долго, намечалась стихийная интеграция, т.е. выход за рамки исходных представлений, заимствование и использование понятий из других направлений (тенденция, хорошо известная в истории психологии — см. историю и происхождение неофрейдизма, необихевиоризма и т.д.).

Не имея возможности развивать эту тему в рамках настоящего текста дальше, отметим только, что внутри этих подходов формировались теории тех или иных психических явлений (восприятия, мышления, памяти, личности и т.д.), которые их авторам представлялись общими научно-психологическими теориями, тогда как реально они неизбежно были частными теориями, поскольку были сформулированы в рамках ограниченно понимаемого предмета.

Нельзя не отметить, что широкое распространение получила идея в качестве целого (психики) использовать единицы, что, несомненно, упрощало проведение психологического исследования, но делало проблематичным решение общей задачи познания психического.

Для того чтобы обозначить, как указанные теории относились к предшествующим и альтернативным, рожденным в других подходах, воспользуемся описанием А.В. Юревича: прошлое психологии «обычно предстает как скопление ошибок, нагромождение артефактов, паутина тупиковых направлений исследования или, в лучшем случае, как беспорядочное накопление феноменологии, которое по отношению к психологии грядущего призвано сыграть ту же подготовительную роль, какую философия сыграла по отношению к науке. Именно в силу такого отношения к прошлому психологическое знание не кумулятивно, а любое новое направление психологической мысли уверенно отметает все предыдущие, видя в них только “кладбища феноменологии”, фон для оттенения своих достоинств и иллюстрации чужих ошибок» (Юревич, 2008, с. 5). Таким образом, психология — в том числе и современная — представляет совокупность различных подходов, теорий, практически не соотнесенных между собой.

До недавних пор было справедливо разграничение, разделяемое подавляющим большинством отечественных психологов, согласно которому термин «психика» используется в научной психологической литературе, а «душа» преимущественно в теологической и философской. В последние десятилетия некоторые представители научной психологии все чаще обращаются к термину «душа». Сторонником возвращения души был известный психолог В.П. Зинченко, в частности отмечавший: «У меня хватает чувства юмора, чтобы не определять душу. Более того, едва ли возможно ее определение. Это не столько понятие, сколько некоторый культурный концепт» (Зинченко, Подорога, 2005, с. 34).

Здесь пора сказать, в чем состоит главная, на наш взгляд, заслуга автора представленной книги. В.Д. Шадриков не просто заявляет, что душа должна стать предметом научной психологии, он реально осуществляет это. Монография, которую держит в руках читатель, возможно, ознаменует поворот, который сделает психологическая наука, возвратившись на путь, предначертанный историей. Оставаясь в полном смысле научным психологом, используя методы научной психологии, ученый делает предметом рассмотрения и анализа душу в ее научном понимании как внутренний мир человека.

Такая установка исследователя полностью соответствует мечте-идее А. Маслоу, поскольку он убедительно показал, что именно наука должна обратиться к исследованию собственно человеческих феноменов, делающих человека человеком: «…[науке] не нужно ограничиваться ортодоксальным подходом. Ей не нужно отрекаться от проблем любви, творчества, ценностей, красоты, воображения, нравственности и „радостей земных“, оставляя их „неученым“ — поэтам, пророкам, священникам, драматургам, художникам или дипломатам. Любого из этих людей может посетить чудесное озарение, любой из них может задать вопрос, который следует задать, высказать смелую гипотезу и даже в большинстве случаев оказаться правым. Но сколь бы он ни был убежден в этом, ему вряд ли удастся передать свою уверенность всему человечеству. Он может убедить только тех, кто уже согласен с ним, и еще немногих. Наука — это единственный способ заставить нас проглотить неугодную истину. Только наука может преодолеть субъективные различия в нашем видении и в убеждениях. Только наука может питать прогресс. Однако факт остается фактом: она действительно зашла в своеобразный тупик и (в некоторых своих формах) может представлять угрозу для человечества или, по крайней мере, угрозу самым возвышенным и благородным качествам и устремлениям человечества. Многие восприимчивые люди, особенно люди искусства, опасаются угнетающего воздействия науки, ее стремления разделять, а не соединять вещи, то есть — разрушать, а не создавать…» (Маслоу, 1997а, с. 18). Книга В.Д. Шадрикова нацелена на то, чтобы создавать, поскольку, на наш взгляд, внутренний мир человека как предмет психологии может явиться той объединяющей платформой, на которой возможно аккумулирование психологических знаний, в чем остро нуждается современная психология.

Путь В.Д. Шадрикова к таким решениям, которые зафиксированы в его новой книге, был достаточно долгим. Вероятно, первые шаги были сделаны в маленькой, но важной книге В.Д. Шадрикова «Духовные способности», которая была опубликована в далеком уже 1997 г. Затем последовала резонансная статья в издании «Психология. Журнал ВШЭ» в 2004 г., известная монография 2006 г. «Внутренний мир человека».

Согласно В.Д. Шадрикову, «внутренний мир человека — это живой мир, и потребностно-эмоционально-информационная субстанция, представляющая внутренний мир — это живая субстанция.

Можно сказать, что эта потребностно-эмоционально-информационная субстанция и есть душа человека. Эта душа живет в единстве с телом и относительно независима от внешнего мира. Подчеркнем, что душа живет и может сама себя рефлексировать, может в каждый момент времени проживать всю жизнь или отдельные события. С этой точки зрения душа живет вне времени». Заметим, что термин «субстанция» используется автором в том смысле, который придавал ему С.Л. Рубинштейн в своей последней работе (Рубинштейн, 2012, с. 24).

Обратим внимание, что в основу рассмотрения автор положил «мысль» как ведущую категорию мира внутренней жизни человека, которая позволяет показать его генезис этого мира и определить понятие души человека. В.Д. Шадриковым рассматривается структура души и ее проявления в различных психических явлениях, деятельности и общении. Подчеркнем, что работу выгодно отличает возможность органично вписать дух, духовное начало в структуру внутреннего мира человека.

В приложении приводятся конкретные исследования автора, в которых показана возможность эмпирического изучения мысли как основного компонента мира внутренней жизни.

Работа В.Д. Шадрикова имеет, на наш взгляд, большое методологическое значение. Как можно полагать, она вызовет дискуссии и обсуждения, что стоит расценивать как несомненное достоинство книги, ибо далеко не каждому научному труду выпадает счастливая судьба «будить» мысль коллег и вызывать споры.

Можно полагать, работа автора в данном направлении продолжается и будет продолжаться. Поэтому наивно было бы думать, что в одной книге найдутся ответы на все возможные вопросы. К тому же полезно помнить, что не на все вопросы наука может ответить в тот или иной момент времени. Проблема души, несомненно, относится к числу междисциплинарных. Междисциплинарность в психологии неизбежна, принципиально междисциплинарными, по сути, являются попытки понять природу психического (Журавлев, 2007, с. 15–32).

В качестве пожеланий сформулируем следующее. В последующих работах (и переизданиях этой книги — авторы предисловия абсолютно не сомневаются в том, что они будут) хотелось бы увидеть отражение позиции автора монографии по ряду вопросов. Первоочередной задачей психологии, как представляется, является исследование того, как внутренний мир человека — психологическая функциональная система — порождает и обеспечивает функционирование образа мира. Хотелось бы, чтобы автор посвятил специальный раздел обсуждению и выяснению того, что психологическая наука может дополнительно конструктивно и эвристично использовать из многовекового опыта изучения души философскими и этнокультурологическими методами. Неизбежным является также вопрос о соотношении исследований души в рамках теологии и научной психологии. Автором монографии представлена убедительная структура внутреннего мира и его уровневое строение, показана роль мысли как основной категории внутреннего мира человека. Однако, учитывая несомненный факт уровневого строения внутреннего мира и, в частности, наличие неосознаваемых уровней, уместно, вспомнив К. Г. Юнга, предположить, что не последняя роль в его функционировании принадлежит также эмоциям и переживаниям.

Хочется пожелать книге доброй встречи с широким кругом читателей — профессиональных психологов, представителей гуманитарных и естественных наук. Многоуважаемому автору В.Д. Шадрикову — дальнейшего проникновения в тайны души и новых публикаций по этой захватывающей теме.