У детей, пострадавших от коммерческой сексуальной эксплуатации (КСЭ), существует комплекс проблем, связанных с тем, что они пережили: горе; состояние беспомощности; наркотическая зависимость; разрушенные ценности; несформированные навыки взаимодействия в социуме; отсутствие системы помощи и поддержки от тех, к кому они могут обратиться.
Поэтому, чтобы у ребенка появилась мотивация прекратить участвовать в коммерческом сексе, важно помочь ему преодолеть завесу молчания, вернуть чувство собственной значимости, увидеть цели в жизни и сформировать адекватные модели взаимодействия с окружающими.
Психологическая помощь детям, пережившим коммерческую сексуальную эксплуатацию, включает в себя работу с последствиями насилия, преодолением стресса и ПТСР. Однако основная работа связана с восстановлением искаженной травмой системы ценностей ребенка, вовлеченного в сексуальную эксплуатацию.
Специфика взаимоотношений специалиста с ребенком, пострадавшим от коммерческой сексуальной эксплуатации, в процессе оказания помощи
Работа с детьми, пострадавшими от КСЭД, предъявляет много требований к специалисту и является более трудной, чем работа с детьми, пережившими сексуальное насилие. Многие дети, пострадавшие от КСЭД, замкнуты, проявляют скептицизм, нетерпимость, не склонны к сотрудничеству и непредсказуемы, поэтому работа с ними редко проходит гладко. Но, несмотря на внешне демонстрируемое защитное поведение, эти дети нуждаются в помощи. В связи с этим специалистам важно осознавать, как могут развиваться и строиться взаимоотношения между ними и детьми, пострадавшими от КСЭД.
В своей работе с травмированными детьми специалисты часто сталкиваются с реакциями переноса и контрпереноса, которые могут осложнить взаимоотношения «специалист — ребёнок» в процессе работы.
Понятия переноса и контрпереноса взяты из психоанализа. Перенос в психоанализе рассматривается как появление у ребенка по отношению к специалисту тех чувств, которые уже переживались им ранее по отношению к другим взрослым — родителям, родственникам или лицам, нанесшим ребёнку травму.
В соответствии с теорией Карпмана, отражающей особенности переносов и контрпереносов в работе с пострадавшими от насилия, специалисты, работающие с детьми, в разное время могут играть роли Жертвы, Преследователя, Спасателя или наблюдателя. Эту модель поведения называют «Драматический треугольник Карпмана», или «Треугольник спасательства».
В одних случаях ребенок может «перенести» на специалиста проблемы отношений с родителями, поскольку позиция психолога отчасти напоминает родительскую: специалист, старающийся создать атмосферу безопасности для ребёнка, начинает напоминать большого и сильного родителя, готового взять на себя решение всех проблем. В этой ситуации высок риск того, что ребёнок легко согласится с ролью Жертвы, а специалист примет на себя роль Спасателя. При таком «распределении ролей» процесс реабилитации затруднится, так как ребёнок может начать переживать исключительность своей травмы, «упиваться» ею и требовать к себе особого отношения как к пострадавшему. Может возникнуть и другая ситуация: психолог может быть воспринят в роли Преследователя (отрицательный перенос), в таком случае процесс реабилитации, скорее всего, просто прекратится, так как психолог будет встречать негативизм и сопротивление в процессе общения с ребёнком и, в свою очередь, ощущать себя Жертвой.
Главный феномен «Треугольника спасательства» состоит в том, что он постоянно переворачивается и его участники меняются ролями. Жертва становится Преследователем («Я следовала всем Вашим указаниям, но мне ничего не помогло! Вы плохой!”), Спасатель — Жертвой («Я же хотел / хотела как лучше!»), Преследователь — Спасателем («Ну, раз Вы настолько беспомощны, то пойдите и сделайте так, как я говорю»). Треугольник может поворачиваться бесконечное число раз. Ребенку, пережившему травму, очень трудно выйти из этих ролей без профессиональной помощи.
Привыкнув к определенной ролевой модели отношений «Жертва — Преследователь — Спасатель», дети неосознанно начинают строить свои отношения с любым специалистом по этому образу и подобию. То есть специалисты, работающие с детьми, в разное время могут занимать в глазах детей роли Жертвы, Преследователя, Спасателя. Одним из возможных путей работы с подобными проекциями является четкое понимание той боли, которая стоит за ними. Специалисту важно избежать вовлечения в подобные ролевые отношения, оставаясь в то же время открытым для ребенка. Это поможет сохранить взаимопонимание и доверие. В процессе терапии ребенка должны развиваться и реализовываться ролевые отношения, характеризующиеся равенством и взаимным уважением.
Во время работы с детьми, пережившими КСЭ, специалистам иногда хочется занять позицию адвоката в отношении ребенка. Следует помнить, что при этом ребенок оказывается в положении человека, который не способен на самостоятельные поступки. Чем более беспомощным, зависимым и некомпетентным чувствует себя ребенок, тем более серьезными, как правило, становятся симптомы. Детям важно чувствовать уважение окружающих и знать, что они сами принимают решения и что они самостоятельны. Специалисту важно, владея знаниями об особенностях переноса, вовремя отказаться от доминирования во взаимоотношениях, давать ребенку как можно больше свободы выбора, уважать его самостоятельность и стимулировать их дальнейшее развитие, чтобы в конце терапии ребенок мог стать активным творцом своей собственной судьбы и получать удовлетворение от собственной свободы и самостоятельности.
Травма лишает жертву чувств власти и контроля. Таким образом, основной задачей оказываемой помощи должно стать восстановление у ребенка ощущения собственной силы и контроля над своей жизнью.
Другая особенность динамики взаимоотношений ребенка и терапевта связана с контрпереносом (системой чувств, мыслей, ассоциаций, переживаний и отношений специалиста к ребёнку, которые формируются на основании его собственных взглядов и отношения к детям вообще). Специалист должен отслеживать собственные реакции на истории о травме и на рассказы детей о себе. Подростки часто пытаются проверить взрослых «на прочность», и поэтому развитие умений, которые позволяют специалисту анализировать свои личные реакции, чрезвычайно важно. Хотя понимание «подводных камней» контрпереноса не всегда спасает от них, тем не менее, осознание источников собственных реакций на ребенка — необходимый первый шаг. Чтобы специалист смог использовать свою реакцию контрпереноса во благо, он должен научиться внимательно и толерантно относиться к своим собственным аффектам, а также управлять ими и регулировать их.
На практике могут встречаться варианты закрепления (фиксации) контрпереноса, к примеру такие, как описанные Вилсон, Линди и Рафаель: фиксация, подразумевающая слишком сильное сочувствие ребенку и недостаточную внутреннюю дистанцию (так называемое «эмпатическое сцепление»), или фиксация слишком большой дистанции, потери эмпатии и вовлеченности («эмпатическое подавление»). Обе эти фиксации достаточно рискованны с точки зрения эффективности дальнейшей работы. В тех случаях, когда специалист потерял эмпатию в отношении ребенка и не чувствует вовлеченности, существует риск, что он почувствует разочарование и неудовлетворенность от собственной работы в сочетании с беспомощностью и чувством вины. С другой стороны, когда специалист чувствует слишком сильную эмпатию в отношении ребенка, это может его смущать, ошеломлять, переполнять чувствами и способствовать развитию сопротивления: гнева из-за отсутствия прогресса в работе и чувства беспомощности. Чрезмерное сочувствие может приводить к отказу углубляться в жизненный опыт ребенка из страха причинить дополнительные страдания. Подобные чувства и переживания специалиста могут привести к развитию синдрома «профессионального выгорания» или к вторичному травматическому стрессу.
Для того чтобы избежать ситуации «спасательства», важно, чтобы специалист брал ответственность за свои чувства, вместо того чтобы испытывать их в зависимости от действий другого. Стереотипы «спасательства» следующие:
- непреодолимое желание изменить чувства другого человека или решить его проблему;
- желание облегчить задачу другому человеку (клиенту);
- страх ответной реакции и попытка заставить другого человека чувствовать себя лучше (то есть попытка снижения интенсивности переживаний или конфликта);
- попытки убедить другого человека сделать правильный выбор;
- чувство вины за действия другого человека.
Как избежать «спасательства»:
- не оказывать помощь без контракта (предварительного договора);
- не считать, что ребенок беспомощен (за исключением тех случаев, когда он без сознания);
- побуждать детей, чувствующих себя беспомощными, воспользоваться тем внутренним потенциалом, который у них есть;
- брать на себя не более 50% работы (ответственности), настаивать, чтобы клиент взял на себя хотя бы 50%;
- не делать того, что, по мнению специалиста, не стоит делать.
К чему должен быть готов специалист при работе с жертвами коммерческой сексуальной эксплуатации?
Для детей, которые были вовлечены в КСЭ, достаточно типичны проявления так называемого «поведения отреагирования»: например, побеги, беспорядочные сексуальные связи, отсутствие в школе, употребление наркотиков, совершение правонарушений, суицидальные жесты (или угрозы такого поведения), и специалисту следует это понимать и учитывать. Один психолог сравнил помощь детям с попыткой «бежать рядом с поездом». Тем не менее, несмотря на внешне демонстрируемое защитное поведение и скептицизм, многие дети остаются открытыми новому опыту и хотят его получить.
Дети обладают талантом улавливать фальшь и эксплуатировать ее, поэтому всегда следует быть с ними честным. Также важно быть гибким: легко переходить от вопросов к выслушиванию, ободрять, интерпретировать реальность и даже спорить, когда это необходимо, и устанавливать собственные границы.
Установление автономии является одной из ключевых задач подросткового возраста, и специалист, оказывающий помощь, должен осознавать опасность развития регрессивной зависимости. Дети не только нуждаются в границах, но часто хотят, чтобы они были установлены, и эти границы должны устанавливаться, когда это необходимо для их благополучия и безопасности. Отсутствие границ может восприниматься ребенком как недостаток участия или понимания со стороны взрослых.
Планирование психотерапии с детьми, пострадавшими от коммерческой сексуальной эксплуатации
При оценке состояния детей, пострадавших от сексуальной эксплуатации, важно помнить, что, насколько это возможно, следует предвидеть симптомы и использовать предупреждающий подход. Отсутствие симптомов может означать, что травма еще недостаточно проявилась и требуется время для ее воздействия.
В оптимальном варианте при работе с детьми, пострадавшими от коммерческой сексуальной эксплуатации, имеет смысл сочетать индивидуальные и групповые занятия, так как они направлены на решение различных задач и расширяют спектр возможностей специалистов. Оптимальной является ситуация, когда с ребенком сначала проводится индивидуальная работа, во время которой отрабатываются наиболее сильные чувства и сложные ситуации, что подготавливает к групповой работе. Затем ребенок принимает участие в работе группы, параллельно продолжая получать индивидуальную помощь и поддержку. Реальная ситуация не всегда позволяет придерживаться такой модели, и потому иногда есть возможность оказать ребенку только индивидуальную помощь или только включить его в группу. В любом случае следует понимать, что любая помощь лучше, чем отсутствие помощи вообще.
При проведении как индивидуальной, так и групповой работы с детьми, пострадавшими от КСЭ, необходимо выделение основных направлений работы или психотерапевтических «мишеней». Выделению «мишеней» должна предшествовать диагностика, включающая в себя как наблюдение за ребёнком, беседы с ним, так и использование проективных рисуночных тестов и опросников. В ряде случаев необходимо исследование интеллектуальной сферы, так как дети с задержкой развития и лёгкой умственной отсталостью входят в группу «риска», а наличие у них нарушений развития подразумевает выбор методик и техник, соответствующих возрасту развития, а не биологическому возрасту.
В работе с детьми, пережившими травму, важно соблюдать поэтапность. В первую очередь необходимо работать с ведущими симптомами ПТСР, а затем, при получении положительного результата, планировать работу с менее выраженными проявлениями (следует отметить, что эти проявления при слабой внешней выраженности могут оказывать большое влияние на формирование поведения ребёнка; примером могут служить когнитивные искажения или внутренние эмоциональные переживания).
Исходя из описанных выше последствий коммерческой сексуальной эксплуатации и сексуального насилия, симптомов посттравматического стрессового расстройства, основными проблемами ребёнка могут быть следующие.
1. Поведенческие проблемы: сексуализированное поведение, конфликтность во взаимодействии с окружающими, агрессия, отсутствие самокритичности, эгоцентризм, неуверенность в себе. При превалировании такого рода симптоматики на первых этапах работы уместен выбор техник и методик, направленных на коррекцию поведенческих проблем и формирование навыков общения, использование приёмов повышения самооценки и формирования самоуважения.
2. Эмоциональные проблемы: высокая тревожность, страхи, депрессия, сниженная самооценка, избегание контактов с окружающими, симптом «спутанности чувств» (практически одновременное переживание разнообразных чувств: вины, стыда, страха, злости). Если эта симптоматика является ведущей, то уместно проводить эмоциональное обучение, включающее в себя формирование умений дифференцировать и выражать свои чувства, контролировать проявления злости, гнева и понимать эмоциональные проявления окружающих.
3. Проблемы в когнитивной сфере. Когнитивные искажения могут быть следующие:
- «произвольное отражение» — формулирование выводов при отсутствии свидетельства в их поддержку, например: «я неудачник», «я знаток секса», «я испорчена»;
- «селективная выборка» — построение заключения, основанного на деталях, вырванных из контекста: «меня не любят в школе, так как я из приюта»;
- «генерализация» — построение общих выводов, основанных на одном факте: «мне уже никогда не повезёт», «моя жизнь не сложилась», «у меня никогда ничего не получится»;
- «полярное (чёрно-белое) мышление»: «в этом мире все подлецы», «хороших людей нет»;
- «персонализация» — отнесение событий к собственной личности: «теперь все смотрят на меня так, потому что знают, что со мной произошло»;
- преувеличение негативных событий и минимизация позитивных, что приводит к усилению депрессивной симптоматики.
Подобная симптоматика реже бывает ведущей, чаще всего она сопутствует другим симптомам. Для устранения когнитивных искажений используются техники когнитивно- поведенческого подхода.
Таким образом, алгоритм работы с детьми-жертвами коммерческой сексуальной эксплуатации и сексуального насилия может выглядеть следующим образом.
- Первые сессии / встречи направлены на установление контакта, объединение группы (в случае групповой терапии), идентификацию ведущих проблем, выбор «мишеней» и техник.
- В последующих сессиях ведется работа с применением выбранных техник, после каждой сессии проводится оценка используемых методик в каждом конкретном случае.
- По завершении первого этапа работы подводятся итоги: с какой из проблем удалось справиться, какая нуждается в дальнейшей коррекции. Затем выбираются последующие техники вмешательства в соответствии с выбранными мишенями.
Не бывает универсальных сценариев, техник и алгоритмов, однако при планировании психотерапевтического вмешательства желателен следующий порядок действий:
- идентификация ведущих проблем;
- выбор «мишеней»;
- подбор техник, направленных на работу с выбранными «мишенями»;
- психотерапия с применением отобранных техник;
- оценка эффективности.
Перед началом занятий с каждым ребенком должен быть заключен психотерапевтический контракт, в котором ребенок формулирует свои цели и решает, чего он хочет достичь на занятиях, чему научиться и что он готов для этого сделать. Такой контракт необходим, прежде всего, для самого ребенка, чтобы он четко осознавал собственную ответственность за результат занятий. Кроме того, контракт отражает соблюдение прав и свобод ребенка (каждый ребенок добровольно принимает решение об участии в индивидуальной или групповой работе). Цели, которые ставят дети, могут быть как масштабными (начать учиться и найти хорошую работу), так и краткосрочными (улучшить настроение).
Психотерапевтические подходы, используемые при реабилитации детей, пострадавших от коммерческой сексуальной эксплуатации
Как уже было сказано ранее, дети, пострадавшие от КСЭ, могут испытывать различные типы проблем: поведенческие, эмоциональные, когнитивные. Для преодоления последствий КСЭД требуется использование в реабилитации различных психотерапевтических подходов. Для коррекции поведения используется поведенческая терапия, где «мишенями» выступают изменения поведения. Для работы с аффективными аспектами ПТСР используются психотерапевтические направления, сфокусированные на работе с чувствами, в частности арт-терапия и песочная терапия. Они позволяют ребенку отреагировать имеющиеся негативные переживания и изменить деструктивную систему установок на себя и окружающий мир. Ниже все эти психотерапевтические подходы описаны более подробно.
1. Поведенческая психотерапия детей
При поведенческой психотерапии в качестве «мишени» воздействия выступают неприемлемые формы поведения ребенка и их перемоделирование. Данный подход эффективен в устранении таких форм поведения, как агрессия, непослушание, демонстративно-оппозиционное поведение, а в ряде случаев и сексуализированное поведение с тенденцией к вовлечению и принуждению других детей. При такой работе речь идёт о симптомах и проявлениях, лежащих «на поверхности», и поведенческий подход не решает проблем, связанных с переживаниями различных чувств (вины, стыда, страха и т.п.) или проявлениями ПТСР.
Этапы работы с ребёнком в поведенческой терапии
- Определение действий ребенка, которые требуют коррекции.
- Наблюдение за тем, при каких обстоятельствах ребёнок ведёт себя плохо, и поиск причин этого поведения.
- Планирование пошаговой системы коррекции поведения (первоочередные цели коррекции, дальнейшие «мишени»).
- Установление правил поведения и обсуждение их с ребёнком. Правил должно быть не более 3–4, в противном случае ребёнку будет трудно их запомнить.
- Ведение дневника для фиксации улучшений поведения ребенка и наиболее эффективных стимулов в процессе выработки желаемого поведения.
- Постепенная отмена системы поощрений за проявления позитивного поведения, когда вырабатываемое поведение вошло в привычку.
Существуют две основные формы подкреплений: позитивные и негативные. Позитивные подкрепления — это похвала, поощрение. Похвала бывает обобщённой и конкретной. Обобщённая: «Здорово»; «Молодец»; «Классно» и т.п. Конкретная: «Мне очень понравилось, что ты сегодня не шумишь во время занятий»; «Ты очень спокоен и выдержан сегодня — на это все обратили внимание». Похвала должна сопровождаться адекватной эмоциональной окраской (интонацией радости, гордости, восторга). Похвала, сопровождающаяся нейтральными, сдержанными интонациями в голосе, не всегда воспринимается детьми как позитивное подкрепление их действий, особенно это относится к детям дошкольного возраста, которые часто более чутки к невербальным проявлениям эмоций со стороны взрослых. Недопустима похвала с иронией в голосе: «Ну надо же, как ты сегодня себя хорошо ведёшь, наверное, завтра снег пойдёт». Детям в таком случае непонятно, довольны взрослые на самом деле или нет.
К поощрениям относятся призы, подарки, привилегии (разрешение посидеть за компьютером на час больше, погулять подольше, поход в кино или на каток и т.п.).
Негативные подкрепления — это лишение привилегий, игнорирование, «тайм-аут» (штрафной перерыв). Лишение привилегий предполагает ограничение ребенка в получении дополнительных «бонусов» (походов в кино, лишнего часа игры на компьютере), не предусмотренных в обязательном порядке в повседневной жизни. При этом ни в коем случае лишений привилегий не должно вступать в противоречие с базовыми потребностями ребенка.
Одним из эффективных способов коррекции поведения ребенка является игнорирование, которое не включает в себя физическую агрессию или аутоагрессию.
Каким образом правильно игнорировать ребенка:
- избегать зрительного контакта;
- сохранять невозмутимое выражение лица;
- продолжать заниматься своими делами;
- похвалить другого ребёнка (без сравнения с тем, кого в данный момент игнорируют);
- обратить внимание на игнорируемого ребёнка только после того, как восстановится подобающее поведение.
Другой эффективный способ коррекции поведения — «тайм-аут» (штрафной перерыв) — временное выключение ребенка из общего процесса деятельности. Штрафной перерыв следует применять, когда ребёнок сохраняет активное непослушание, не реагирует на замечания, проявляет агрессию по отношению к окружающим или совершает другие неприемлемые действия (в том числе и вовлечение в игры сексуального характера) или аутоагрессию.
Как правило, применению «тайм-аута» предшествуют беседы с ребёнком, следствием чего становятся определённые договорённости и правила, и только если они активно нарушаются, начинает применяться «тайм-аут». Причём даже перед перерывом ребёнку, как правило, даётся выбор. Например: «У тебя есть выбор (два варианта развития событий и т.п.): или ты прекращаешь бить Петю (снимать с него трусики, ложиться на него и т.п.), или ты уходишь посидеть один в другую комнату». И только после этого, если ребёнок не прекращает негативное поведение, применяется штрафной перерыв.
«Тайм-аут» проводится в свободном пространстве, не содержащем в себе развлекательных средств. Ребёнок усаживается в кресло или на стул. Длительность перерыва может варьироваться от трёх до пяти минут. В это время ребёнок должен находиться в поле зрения воспитателя. В случае, если ребенок не сидит спокойно в специально отведенном для этого месте, рекомендуется обращаться к ребёнку тогда, когда он успокаивается, перестаёт кричать, плакать и т.п., и игнорировать его на протяжении всего периода возбуждения. Важно обратить внимание ребенка на то, что он сам успокоился: «Я вижу, ты смог сам успокоиться, молодец, можешь вернуться играть к другим детям». В случае, если после возвращения в группу детей ребёнок продолжает демонстрировать негативную форму поведения, перерыв дублируется. Количество дублирований жёстко не оговаривается, но в среднем рекомендуется проводить его не более 10 раз.
Ответ на ту форму негативного поведения, которая выбрана в качестве «мишени», должен быть немедленным, простым и одинаковым со стороны каждого взрослого, работающего с ребёнком. Для этого в учреждениях очень важно применять командный подход. Стратегию поведения следует выбирать совместно с другими специалистами, чтобы сформировать одинаковые подходы в устранении неприемлемых форм поведения.
При лишении привилегий обещания должны быть реалистичны. Неприемлемы фразы: «Ты лишён просмотра телевизора на месяц», «Полгода тебе не будет разрешено пользоваться компьютером», «Ты никогда в жизни больше не получишь этот плеер».
При выборе негативных и позитивных подкреплений следует учитывать возрастной фактор. Так, например, «тайм-аут» уместен в дошкольном и младшем школьном возрасте. Для более старших детей чаще применяют лишение привилегий, при этом могут, например, составляться договоры в письменной форме.
Интеллект ребёнка также должен учитываться, так как при использовании поведенческого подхода методы подбираются согласно степени развития, а не биологическому возрасту.
Важно помнить, что ребёнок, несмотря на крайне неприятные для окружающих внешние проявления поведения, находится в кризисной ситуации и поверхностные формы сексуализированного поведения являются защитными проявлениями, поэтому, перемоделируя их, параллельно необходимо проводить работу с его эмоциональным состоянием и самооценкой.
2. Арт-терапия
Арт-терапия обеспечивает положительный эффект благодаря исцеляющим свойствам художественного творчества, дающего возможность выразить и заново пережить внутренние конфликты и травмирующие ситуации. Творчество является мостом между миром фантазии и миром реальности: оно включает элементы и того и другого, позволяя создать некий синтез, которого ни ребёнок, ни взрослый не могут достичь без помощи художественных средств. Порой чувства и мысли, которые пытается выразить ребёнок, требуют символических средств проработки, так как непосредственное их выражение будет слишком болезненным. Помимо важности самой изобразительной деятельности необходимо учитывать, что организация поведения ребёнка и его работы психологом способствует структурированию психического опыта.
Специалист во время занятий предстаёт перед ребёнком как значимый взрослый, с которым последний начинает выстраивать отношения согласно своей привычной схеме, то есть так, как он привык строить отношения со взрослыми. Это позволяет психологу увидеть и откорректировать проблемные моменты. Кроме того, в ходе арт-терапевтических занятий у ребёнка формируются навыки психологической автономности, символической коммуникации и саморефлексии. По мере того как ребёнок переводит свой внутренний опыт в творчество, он часто становится способен описать его. Выражая содержание собственного внутреннего мира, он постепенно приближается к его осознанию. Когда рисунок воплощает чувство и ребёнок начинает активно взаимодействовать с образом, становятся возможными психические изменения посредством самого рисунка. Арт-терапия дает возможность ребенку, пострадавшему от КСЭ, одновременно выступать в качестве «свидетеля» и «непосредственного участника» изобразительной деятельности и осуществлять осознание своего травматического опыта, переводя информацию из эмоционального на сознательный и когнитивный уровни.
В психотерапевтической работе с детьми, пострадавшими от КСЭ, важным является выстраивание временной перспективы, то есть работа с прошлым и будущим ребёнка. Дети, пережившие коммерческую сексуальную эксплуатацию, имеют суженную, ограниченную самым ближайшим будущим временную перспективу и демонстрируют тенденцию жить сегодняшним днём, не заботясь о завтрашнем. Вытесненное, неосмысленное, болезненное прошлое «забывается», в действительности не только искажая поведение и эмоциональную сферу, но и влияя на ценности и мотивационно-волевую сферу ребенка. Задача специалиста — помочь ребёнку восстановить воспоминания, переработать их и включить в целостный субъективный опыт. Также для детей, вовлеченных в КСЭ, характерно отсутствие сформированного образа будущего или его негативное, пессимистичное восприятие: важно уделить внимание формированию позитивного образа желаемого для ребенка будущего.
Перечень примерных тем для арт-терапевтических занятий с детьми, пострадавшими от КСЭ:
- «Автопортрет»
- «Моя мечта»
- «Мое первое воспоминание»
- «Мое самое приятное / самое неприятное воспоминание»
- «Сон, который меня взволновал»
- «Я и мои друзья»
- «Я боюсь»
- «Я такая(ой) довольная(ый), я такая счастливая(ый)»
- «Я в детстве/я сейчас»
- «Плохой мальчик / девочка»
- «Хороший мальчик / девочка»
Существуют общие вопросы, которые помогают психологу получить первичную информацию об изображении, созданном ребенком в ходе психотерапии: «Как бы ты назвал свой рисунок? Расскажи мне о своем рисунке». Или: «Что происходит на рисунке?»
При работе с детскими рисунками следует осторожно формулировать вопросы. Спрашивать ребенка, «почему» он нарисовал конкретный элемент, непродуктивно. Многие дети затрудняются объяснить, почему они это нарисовали, и они будут, как правило, отвечать, что они «не знают», или молчать. В большинстве случаев более корректным является простое описание психологом вслух того, что изображено на рисунке.
Важно предварительно спросить ребенка: «Что это?», указывая на элемент рисунка. Это поможет конкретизировать изображенные предметы и ситуацию, не привнося своих интерпретаций и не искажая изображение. Далее психолог может обратиться к различным, ранее уточненным у ребенка, элементам рисунка, ожидая его реакции. Например, психолог может сказать: «Я вижу мальчика, выглядывающего из окна дома, и дерево во дворе». Или: «Я вижу большой желтый круг с голубыми волнистыми линиями вокруг него», и ожидать реакции ребенка. Обычно ребенок будет добавлять какую-то информацию о рисунке, особенно если взрослый пропустит какие-то явные черты или детали, которые важны.
Можно затем продолжить интересоваться вслух элементами рисунка, говоря, например: «Интересно, о чем думает этот мальчик, когда выглядывает из окна?» (ожидая ответа ребенка или комментариев); «Интересно, что он видит, когда выглядывает?» Или: «Интересно, о чем думает эта собака?» (или чувствует, или делает, в зависимости от ситуации). Этот тип вопросов подразумевает, что специалист отказывается от собственных интерпретаций и установок, и является эффективным приемом для начала обсуждения содержательной и эмоциональной стороны изображения. Если на рисунке имеются объекты (машины, дома, деревья), психолог может также спросить, как себя чувствует каждый из них. Можно предварить некоторые вопросы предложением представить, будто дом, машина или дерево, изображенные на рисунке, могут чувствовать. Если рисунок состоит из разных красок, форм и линий, можно также спросить: «Как себя чувствует эта форма (линия или цвет)?»
Следующие вопросы связаны с выражением эмоций, но они также могут помочь ребенку в рассказе о рисунке: «Что фигуры на рисунке чувствуют по отношению друг к другу? Если бы они могли разговаривать, что бы они сказали друг другу?» Терапевт может также «заговорить» голосом одной из фигур, животных или предметов на рисунке и попросить ребенка отвечать от лица другой фигуры. Такой подход схож с игровой терапией, когда используются игрушки или песочные фигуры, между которыми специалист и ребенок разыгрывают диалоги.
Если спросить ребенка: «Можно ли мне спросить кое-что у маленькой девочки, маленького мальчика, собаки, кошки, дома и т.д.?», то с помощью этих вопросов ребенка можно побудить отвечать за девочку, мальчика, собаку, кошку или дом.
Все вопросы, рассмотренные выше, полезны для рассказа о рисунке. В большинстве вопросов используется принцип «третьего лица», что обеспечивает определенную безопасность и дистанцирование, и в то же время дает возможность детям оставаться «экспертами» при объяснении значения их рисунков. Некоторые дети предпочитают использование посредников, таких как кукла, маска или игрушка, которые выполняют роль рассказчика или отвечают на вопросы, потому что ребенку, может быть, легче говорить таким образом, чем прямо произносить то, что он считает трудновыразимым. Например, терапевт может спросить: «Не хочешь ли ты взять одну из этих кукол, чтобы поговорить? Может, одна из этих игрушек ответит на вопросы, которые я задаю?» Кукла обеспечивает дистанцию, и ребенок чувствует себя в большей безопасности, когда раскрывает некоторые из своих сокровенных секретов. Разговор с ребенком с использованием в качестве посредника либо рисунка, либо куклы, естественным образом снижает стеснительность, тревожность, самокритику, вину и страх с помощью создания персонажа, от имени которого ребенок может говорить без опасений.
3. Песочная терапия
Песочная терапия включает игру с песком и миниатюрными фигурками. Для игр с песком используются два водонепроницаемых лотка/ящика размером примерно 90х50х10. Один лоток заполнен сухим песком, а другой — влажным. Желательно, чтобы внутренняя поверхность ящиков была окрашена в голубой или синий цвет для имитации воды. Размеры ящика имеют важное значение, так как они позволяют охватить песчаный мир одним взглядом без лишнего движения головы. Для терапии ребенку предоставляется возможность сделать выбор из множества миниатюрных игрушек и предметов, которые можно разделить на следующие группы:
- люди: реалистичные, придуманные, мифологические;
- здания: дома, школы, больницы, церкви, замки;
- животные, которые живут в зоопарке, и вымершие;
- монстры;
- средства передвижения: сухопутные, водные, боевые, космические;
- растительность: деревья, кусты, растения, овощные и фруктовые культуры;
- сооружения: мосты, ограды, ворота, порталы, загоны для скота;
- естественные предметы: ракушки, камни, кости, яйца, гнезда;
- символические предметы: источники для загадывания желаний, ящики с сокровищами, драгоценности.
Преимущество песочной терапии состоит в том, что она позволяет ребенку воссоздавать в песке различные аспекты своих проблем, используя символические объекты, которыми можно манипулировать и которые можно легко изменять. Возможность в реальности, но на территории психологической песочницы, проиграть конфликты, продумать и выстроить образ цели и способ ее достижения, увидеть модели новых отношений — всё это способствует нормализации внутреннего мира ребенка, снятию тревог, проработке внутриличностных конфликтов и страхов.
Психологический анализ песочной композиции возможен с точки зрения различных концепций и техник: это может быть техника «активного воображения» К.-Г. Юнга или же классическая юнгианская песочная терапия Доры Кальфф; возможна интерпретация, основанная на методе сказкотерапии, или же символдраматическая интерпретация — подход зависит от квалификации и профессиональных предпочтений психолога.
Функция психолога — сопровождать процесс, доверять бессознательному мнению ребенка и создавать условия для самопознания. Этот процесс игры «продвигает» ребенка, вовлеченного в КСЭ, от ощущения «жертвы» к тому, чтобы чувствовать себя «создателем» своей жизни. Разыгрывая ситуацию в песочнице, ребенок имеет возможность посмотреть на неё со стороны. Это, в свою очередь, позволяет соотнести игру с реальной жизнью, осмыслить происходящее, найти конструктивные, приемлемые способы решения проблемы. Атрибуты разных культур и мифологические персонажи способствуют актуализации врожденного психического опыта и его осознанию, предоставляя ребенку возможность переживать новый психологический опыт и воплощать его в реальной жизни.
Выделяются следующие стадии игры с песком:
1. Хаос. Эта стадия отражает эмоциональное смятение и хаос, доминирующие в настоящее время в жизни ребенка. Эго ребенка находится во власти тревожных чувств. Происходит «проживание» психоэмоционального состояния и освобождение от него. Многократное символическое повторение психотравмирующей ситуации позволяет изменить эмоциональное отношение к ней. Эта стадия может продолжаться от одного до нескольких занятий.
2. Борьба. Эта стадия часто наблюдается у «сложных» детей и подростков — на песочный лист переносятся внутренние конфликты: агрессия, обида, тревога, реальные взаимоотношения и пр. По завершении этой стадии появляются первые признаки равновесия, возникает герой, который побеждает «силы мрака» (то есть деструктивные побуждения).
3. Исход. Жизнь возвращается в нормальное русло. Восстанавливаются порядок и равновесие. Объемная картинка в рамке песочницы представляет собой идиллию.
Началу построения композиции предшествует беседа об актуальном состоянии ребенка, и затем психолог подбирает направление работы в рамках песочной терапии. Инструкции могут быть аналогичны проективным тестам или же быть свободными: «Ты можешь делать в песочнице всё, что пожелаешь».
Варианты формулировок инструкций очень разнообразны, например они могут быть направлены на:
- работу со сновидениями ребенка: «Вспомни самый яркий эпизод сна и создай его в песочнице»;
- работу со страхами: «Выбери несколько самых неприятных для тебя фигурок и располо- жи их в песочнице, создай мир для них»;
- актуализацию ресурсного состояния: «Место, где я отдыхаю», «Праздник жизни», «Удача», «То, что я люблю», «Радость», «Самый счастливый день в моей жизни», «Гармония», «Райское место» и т.п.;
- самоопределение: «Выбери, пожалуйста, одну фигурку и создай для неё комфортную среду», «Представь, что твоя цель достигнута, создай в песочнице образ достигнутой цели», «Вылепи из песка фигуру твоего помощника», «Мудрец на краю вселенной» и т.п.;
- чувственно-смысловое переживание важнейших жизненных ценностей: «Истина», «Любовь», «Покой», «Единство», «Жизнь и Смерть», «Сотрудничество», «Вера», «Смирение», «Я» и пр.
Создание песочных композиций не требует от ребенка каких-либо особых умений, а созданные композиции не могут быть «хуже» или «лучше» других. Основным критерием анализа художественной «продукции», созданной в психологической песочнице, является её аутентичность, переданная в единстве формы, цвета и символического содержания.
Ребенок может свободно работать с песком, строить, лить воду, располагать предметы, фигурки или же обходиться без них. Тем не менее, в использовании материалов есть символическая логика, и даже если картина имеет хаотичный характер, она рассматривается психологом как завершённый образ, фотографируется или зарисовывается, а затем анализируется.
Интерпретация символического содержания песочницы идёт от ребенка. Психолог, задавая наводящие вопросы, оказывает поддерживающую и принимающую функцию, помогая активизировать внутриличностные ресурсы. Интерпретационные, психокоррекционные вопросы по песочной композиции могут быть такого содержания: «Расскажи, пожалуйста, о том, что происходит в твоей композиции», «Что эта фигурка для тебя означает?», «Удобно ли будет обитателям этого мира, если будет так-то и так-то…?», «Что бы ты хотел изменить?»,
«Есть ли здесь фигурка, символизирующая тебя?», «Что чувствует эта фигурка, когда так-то и так-то…?», «Кто здесь самый добрый?», «Кто здесь самый злой?», «Как можно помочь жителям этой страны?», «Скажи, что бы из этого мира тебе хотелось забрать с собой в мир реальный? Может, это ощущения, чувства, мысли, идея, образ — то, что будет полезным для тебя в жизни». Работа, игра продолжается, пока «мир» в песочнице и внутреннее самоощущение ребенка не придут к стабильному состоянию.
Наиболее типичные ситуации, возникающие при индивидуальной работе с детьми, пострадавшими от коммерческой сексуальной эксплуатации, и пути выхода из них
Опыт работы специалистов РОО «Стеллит» в сфере реабилитации детей, пострадавших от КСЭ, а также опыт проведения семинаров, тренингов и других мероприятий со специалистами различных государственных организаций, работающих с детьми, находящимися в трудной жизненной ситуации, позволяют выделить целый ряд проблемных ситуаций, возникающих при индивидуальной работе с детьми, пострадавшими от КСЭ. Эти ситуации зачастую вызывают затруднения у специалистов, а неправильная их реакция на поведение ребенка может снизить эффективность реабилитационной работы. Ниже эти ситуации описаны более подробно. Для каждой из них приводятся возможные мотивы поведения ребенка, неконструктивное и конструктивное поведение специалиста, проводившего реабилитационную работу.
Ситуация: ребенок обвиняет специалиста в том, что его заставляют делать то, чего он не хочет или считает нецелесообразным.
Почему ребенок это делает? Часто обвинения ребенка в адрес взрослых связаны с переносом его прошлого опыта на текущую ситуацию, с потребностью высказать те обиды, которые ему причинили другие («Вы ничем не отличаетесь от остальных: вы так же заставляете меня делать то, что я не хочу»). Ребенок долгое время жил в той реальности, где, с одной стороны, он испытывал насилие и принуждение, а с другой стороны, отсутствовали общепринятые нормы и правила, поэтому у него существуют трудности с соблюдением правил и подчинением требованиям. После высказывания обвинений ребенок ждет от взрослых отмены требований (что даст ему возможность почувствовать власть над взрослыми и не соблюдать установленные ими правила) или агрессии (тогда ребенок почувствует себя в привычной роли Жертвы, где все «негодяи», а он несчастный, но хороший). Поведение, которого ребенок не ждет, — это спокойное, но твердое повторение и разъяснение требований.
Неправильно: обидеться, почувствовать себя виноватым или стать агрессивным по отношению к ребенку.
Как себя вести? Ребенку можно сказать: «Да, я вижу, что тебе это не нравится. Ты можешь злиться, но данное правило (требование и т.п.) необходимо соблюдать. В нашем учреждении так принято», и по возможности разъяснить причину такого правила. Таким образом, важно признать право ребенка испытывать те чувства, которые он испытывает, но в то же время необходимо установить границы, чтобы его чувства не становились разрушительными ни для него самого, ни для окружающих. Также необходимо настаивать на том, чтобы выдвигаемые требования соблюдались. Взрослому важно не чувствовать себя ни Жертвой, ни Преследователем и быть последовательным в своих требованиях и действиях.
Ситуация: ребёнок называет свой опыт вовлечения в коммерческую сексуальную эксплуатацию положительным («Я зарабатывал деньги, мне было хорошо, я делал то, что хотел, и имел все, что хотел, и т.п.», «Я чувствовала себя привлекательной, нужной хоть кому- то»).
Почему ребенок это делает? Это своеобразная форма защиты от реальности, которой ребенок избегал все то время, пока продолжалась его эксплуатация. Подобное поведение позволяло ему выживать в тяжелых условиях. Кроме того, такие высказывания могут быть формой провокации специалистов.
Неправильно: поверить, что это так и есть на самом деле, начать активно переубеждать ребенка и говорить, что все это неправда, а также начать завидовать ему, смущаться.
Как себя вести? Спросить: «Для чего ты мне сейчас это рассказываешь?» Данный вопрос позволит перейти к обсуждению состояния ребенка на момент разговора и позволит прояснить его истинные намерения.
После этого полезно спросить ребенка: «Что нравилось в той жизни? А что было тяжело?» (важно выяснить, что привлекало и было ценным, а что было трудным и неприемлемым). Также можно спросить: «Если это было так здорово, ты посоветовал бы своей сестре/брату/ лучшему другу заняться этим? Если нет, то почему?» Затем важно совместно с ребенком обсудить, каким образом то важное, ценное, «хорошее», что было в его образе жизни, можно получить, не подвергаясь коммерческой сексуальной эксплуатации.
Ситуация: ребенок начал рассказывать о том, как все было ужасно.
Почему ребенок это делает? Можно выделить следующие варианты:
- у ребенка возникли чувства по поводу пережитого, и у него появилась потребность поделиться — это говорит о том, что он стал доверять;
- это манипуляция. Ребенок включился в позицию Жертвы и хочет получить для себя какие-то выгоды: чтобы за него решили проблемы, освободили от обязанностей; пытается внушить специалисту чувство вины, чтобы им управлять.
Как отличить? В первом случае ребёнок хочет именно поделиться, он погружен в себя, мало реагирует на специалиста и его состояние, не пытается его задеть, не следит пристально за его реакцией.
Неправильно: прервать ребенка, отвлечь, перевести разговор на другую тему.
Как себя вести? Внимательно и активно слушать, принимать. Важно не бояться, что ребенку станет плохо (хуже, чем было в его реальности), наоборот, стоит понимать, что, выплескивая свое горе, он от него освобождается. Важно побыть с ним, помочь выразить тяжелые эмоции, поддержать его и дать почувствовать себя в безопасности.
Во втором случае всегда есть скрытая цель. Например, рассказывая о своих бывших страданиях, ребенок ждет особого, привилегированного к себе отношения, позволяющего не соблюдать общепринятые нормы и требования.
Неправильно: идти на поводу и делать то, чего ожидает ребенок (пойти на уступки).
Как себя вести? Важно выразить сочувствие ребенку, но не связывать соблюдение / несоблюдение норм с пережитым ранее травматичным опытом. Ребёнок находится в трудной ситуации, с которой он не умеет адекватно справляться (выполнять обязанности, признавать ошибки, говорить о своих переживаниях). Эта ситуация — важный обучающий момент для него.
Ситуация: ребенок сравнивает специалиста с другими взрослыми: «Вы такая хорошая / плохая, не то, что остальные».
Почему ребенок это делает? Можно выделить следующие причины:
- потребность в обеспечении безопасности («Если я скажу взрослому, что он хороший, то он будет относиться ко мне хорошо и не сделает мне больно»);
- попытка добиться от взрослого определенных выгод, достижения своих целей;
- желание высказать свою благодарность специалисту, которую ребенок не умеет высказать безоценочно, не обижая при этом других людей.
Неправильно (и в первом, и во втором случае): объяснять, чем вы как специалист лучше других взрослых, и радоваться этому в присутствии ребенка; осуждать действия других сотрудников.
Как себя вести? В первом случае: сообщить ребенку, что все специалисты (персонал) одинаково профессиональны, и все сотрудники одинаково заботятся о нем.
Во втором случае задать вопрос ребенку: «Для чего ты мне сейчас это рассказываешь?» Обратиться к актуальным потребностям ребенка. Напомнить ребенку, что требования едины для всех, независимо от того, как они относятся к сотрудникам.
В третьем случае: важно поддержать ребенка в его желании выказывать позитивные чувства к окружающим, но при этом объяснить ему, что, когда хвалишь одного человека, нет необходимости ругать другого.
Ситуация: ребенок не верит в возможность изменения ситуации, испытывает чувство беспомощности.
Почему ребенок это делает? Можно выделить следующие причины: пережитое насилие было длительным и травматичным для ребенка (в его жизни не было опыта преодоления подобных ситуаций); ребенок находится в позиции Жертвы (см.: Раздел «Специфика взаимоотношений специалиста с ребенком, пострадавшим от КСЭД, в процессе оказания помощи»); беспомощность ребенка обусловлена личностной позицией и получаемыми от этой позиции выгодами.
Неправильно: считать, что все усилия бесполезны, и, встав в позицию Спасателя, делать все за ребенка.
Как себя вести? В такой ситуации очень важно опираться на позитивные примеры из жизни других детей, которые смогли справиться с подобной проблемой, и совместно анализировать их, извлекая полезный опыт из каждого конкретного случая.
Преодолевая сомнения в возможности изменения ситуации, начинать нужно с малого — разработать с ребёнком программу его поведения на ближайшее будущее (что он будет делать завтра, послезавтра, через неделю). Выполнение ребёнком простых и конкретных заданий (создание ситуации заведомого успеха, упоминавшейся в разделе «Поведенческая психотерапия детей») формирует чувство, что он может добиваться результатов и решать поставленные перед ним задачи. Рассматривая вместе с ребёнком опыт его самостоятельных достижений, нужно постоянно отмечать даже незначительные позитивные изменения, развивать возможности и сильные стороны ребёнка.
Ситуация: ребенок демонстрирует недоверие к окружающим («Меня никто не любит», «Вам, на самом деле, все равно»).
Почему ребенок это делает? Детям, пострадавшим от КСЭ, пришлось столкнуться с предательством, поэтому вполне естественно, что им свойственно недоверие к окружающим, в том числе к специалистам, которые с ними работают.
Неправильно: обижаться на ребенка, считать его неблагодарным или пытаться любыми способами завоевывать его расположение.
Что можно сделать? Чтобы ребёнок поверил в добрые чувства окружающих, он должен постоянно чувствовать заботу, внимание и желание помочь со стороны персонала учреждения, постепенно осознавать, что он эмоционально защищен и может рассчитывать на поддержку, понимание и отсутствие осуждения, каким бы шокирующим ни было то, что с ним произошло.
Ситуация: ребенок демонстрирует интеллектуальную и волевую пассивность. Пример: жалобы ребенка после участия в психотерапевтической группе: «Вы нас на группе заставляете думать, а я не хочу». Многие дети предпочитают делать то, что проще, например смотреть телевизор, прямо говоря: «Я не хочу напрягаться».
Почему ребенок это делает? Образ жизни, который ребенок вел раньше, предполагал специфические виды активности, направленные в первую очередь на выживание и приспособление, а не на развитие.
Неправильно: обвинять ребенка или оставлять все так, «как есть»; нельзя переставать мотивировать ребенка на интеллектуальное развитие и постановку социально приемлемых целей.
Что можно сделать? Познакомившись с ребёнком поближе, нужно узнать, чем он увлекается, и использовать его интересы при построении программы занятий (его хобби, музыку, которую он слушает, героев любимых кинофильмов). Чтобы пробудить интерес к реабилитационным мероприятиям, нужно опираться на потребности ребёнка и доступность для него тех или иных методик. Для многих детей, особенно младшего возраста, рекомендованы занятия, проводимые в игровой форме.
Хорошие результаты дает использование интерактивных методов. Дети любят смотреть телевизор, поэтому целесообразно использовать показ специальных мультфильмов или кинофильмов, которые можно было бы обсудить впоследствии. Значимые темы обычно не оставляют детей равнодушными, при этом для повышения эффективности подобных занятий во время обсуждения детям необходимы поощрение и поддержка взрослых. Кроме того, чтобы преодолеть инертность ребёнка при участии в занятиях, можно воспользоваться помощью других детей, с которыми он подружился в учреждении и чье мнение является для него авторитетным.
Ситуация: ребенок ожидает чуда: «Все само пройдет и образуется».
Почему ребенок это делает? Большинство детей считает, что сам факт пребывания в учреждении их изменит. У детей нет понимания того, что, не меняя себя и модель своего поведения, невозможно измениться: им трудно принять ответственность за свою жизнь. Кроме того, чувство беспомощности и бессилия часто является следствием продолжительного психологического и сексуального насилия.
Неправильно: соглашаться с ребенком и вместе с ним ждать чудесных изменений.
Не рекомендуется решать за ребёнка те проблемы, в которых он сам может проявить активность и инициативу, так как это закрепляет его позиции беспомощного созерцателя или Жертвы.
Что можно сделать? Помочь детям осознать, что они сами несут ответственность за свою жизнь. Важно поощрять личную ответственность ребёнка за выбор его будущего, активно вовлекать его в обсуждение действий, которые нужно предпринять для изменения ситуации. Это способствует поддержке чувства собственной значимости у ребенка, помогает ему справиться с состоянием беспомощности, обрести чувство собственного достоинства и поверить в свои силы.
Ситуация: ребенок демонстрирует агрессивное, вызывающее поведение, пренебрежительное отношение к общественным нормам и правилам.
Почему ребенок это делает? В некоторых случаях это может быть способом разрядки внутреннего напряжения привычным для ребенка образом. В других случаях подобное поведение может являться провокацией взрослого для достижения манипулятивных целей или с целью привлечения его внимания.
Неправильно: эмоционально реагировать на поступки ребенка или оставлять его без какого-либо внимания.
Что можно сделать? Объяснить ребёнку, что он, как и любой человек, имеет право на выражение чувств, но требования едины для всех, и такое поведение недопустимо: помочь ему понять, что в учреждении у него нет врагов, и каждый специалист старается помочь ему в сложившейся ситуации. Необходимо помочь ребёнку в установлении границ, чтобы его чувства не становились разрушительными ни для него самого, ни для окружающих, то есть научить его социально приемлемым способам выражения чувств. При этом, устанавливая границы и выражая недовольство поведением ребенка, важно разделять его поступки и личность, чтобы он понимал: именно его поведение, а не он сам является причиной недовольства.
Ситуация: ребенок говорит специалистам то, что они, как ему кажется, хотят от него услышать.
Почему ребенок это делает? Ранее умение правдоподобно лгать и предоставлять желаемую для собеседника информацию являлось способом выживания в травматичных условиях и стало для ребенка привычкой. Часто ребенок не говорит правды о произошедшем потому, что щадит взрослого, и боится, что тот не сможет справиться со своими чувствами, когда ее узнает.
Неправильно: предполагать патологическую лживость ребенка и задавать ему закрытые вопросы, предусматривающие только однозначные ответы. Недопустимо обвинять ребенка во лжи, раздражаться и пытаться вызвать его на откровенность, если он к ней ещё не готов. Что можно сделать? Реагировать на выявленные факты лжи ребенка эмоционально ровно, без негативной окраски. Специалист должен быть готов выслушать любые факты и подробности, вне зависимости от их тяжести и/или противоречия с внутренними убеждениями специалиста. Обсуждая с ребёнком его проблему, следует задавать открытые вопросы, а не говорить за него. Можно уточнять, что ребёнок имеет в виду, если он употребляет слишком шаблонные фразы («и тогда у меня появилась неконтролируемая агрессия»). Если возникают сомнения в искренности ребёнка, не стоит торопиться их высказать — возможно, время для разговора ещё не наступило и стоит подождать и вернуться к разговору в другое время.
Ситуация: ребенок относится к проституции как к лёгкому, допустимому способу заработка.
Почему ребенок это делает? Подобные убеждения являются психологической защитой ребенка, нуждающегося в оправдании своего социально неприемлемого образа жизни. Следует учитывать, что у ребенка нет опыта заработка в какой-либо другой сфере.
Важно понимать, что сексуальная эксплуатация сама по себе создает условия для искажения трудовой мотивации:
- получение вознаграждения за оказание сексуальных услуг сразу создает иллюзию постоянного наличия денег. Ребенок не в состоянии планироватьбюджет, но привыкает к быстрому удовлетворению текущих потребностей, в том числе в алкоголе, наркотиках и пр.;
- отсутствует «правильная» трудовая дисциплина, распорядок дня противоречит физиологическим потребностям ребенка (например, ребенок переходит на ночной режим жизни).
- формируются искаженные навыки социализации в «трудовом коллективе». Ребенок способен легко завязывать контакты с сутенером и насильниками, но совершенно беспомощен в установлении трудовых и иных отношений с людьми, не вовлеченными в секс-индустрию.
Неправильно: верить в то, что коммерческий секс — легкая, приемлемая форма заработка.
Что можно сделать? Постараться объяснить ребенку, что сексуальная эксплуатация чрезвычайно травматична и опасна для любого человека, а для ребёнка в особенности. Она равносильна сделке, которую человек заключает со своим телом, при этом за материальные блага он должен расплачиваться его частями. Тело у человека одно и дано ему на всю жизнь — поменять его невозможно. Можно обсудить с ребенком недостатки такого рода деятельности, попросить его вспомнить, было ли в ней что-нибудь, что ему не нравилось, и представить перспективы «карьеры» при подобном образе жизни, в том числе последствия для здоровья. Кроме того, ребёнок должен понять, что проституция тесно связана с риском насилия, бесплодия и заражения инфекционными заболеваниями.
Ситуация: ребенок вербует других детей для занятия проституцией. Уговорами и хвастливыми рассказами о легком заработке («Чуть-чуть потерпишь и сможешь купить всё, что захочешь») дети, вовлеченные в сексуальную эксплуатацию, склоняют других детей к занятию проституцией или участию в порнографических съемках.
Почему ребенок это делает? Во-первых, ребенок часто получает вознаграждение за каждого нового приведенного ребенка. Во-вторых, дети, вовлеченные в сексуальную работу, испытывают стыд и чувство вины, которые ослабевают, когда кто-то еще оказывается в подобной ситуации.
Неправильно: оставлять без внимания попытки вербовать других детей и хвастливые рассказы о преимуществах занятия коммерческим сексом.
Что можно сделать? С детьми, не вовлеченными в КСЭ, должна проводиться профилактическая работа. Необходимо рассказать им о том, к каким последствиям может привести вовлечение в проституцию. Наилучшим путем является пропаганда здорового образа жизни, ценности собственного здоровья, неприкосновенности тела. Нужно научить детей заботиться о себе, любить себя и уметь говорить «нет», когда это необходимо.
Профилактическая работа с детьми, которые являются «вербовщиками», должна включать в себя обращение к их травматическому опыту. Можно побудить их рассмотреть его со следующих позиций: «Чему это может научить? Разве можно сделать этот опыт полезным для других детей?»
Ситуация: ребенок, вовлечённый в КСЭД, считает насильников и сутенёров друзьями, которые заботятся о нем.
Почему ребенок так считает? Сексуальная эксплуатация для детей часто связана с потребностью в заботе и защите. Во многих случаях люди, вовлекшие детей в проституцию, являются единственными, кто обратил на них внимание и о них позаботился. Сутенеры и насильники пользуются детьми для получения выгоды и сексуального удовлетворения, но в глазах детей являются добрыми людьми, рассказывать о действиях которых — предательство. Социальные работники и психологи же, напротив, часто воспринимаются как люди, стремящиеся разрушить устоявшуюся жизнь.
Неправильно: поддерживать ребенка в этом заблуждении.
Что можно сделать? Постараться объяснить ребенку, что насильники и сутенеры — преступники и что они пользовались им в своих интересах, нанося ему ущерб и подвергая опасности. Любящий человек никогда не станет подвергать того, кого он любит, опасности заражения, насилия и пр. Ребенок должен понять, что право на безопасность, как и на собственное тело, является неотъемлемым правом каждого человека, и за безопасность нет необходимости платить ни деньгами, ни сексуальными услугами. Ребенок может использовать это правило как мерило любви: тот, кто действительно любит, никогда не рискует тем, кого любит.
Ситуация: ребенок не считает, что участие в порнографии может быть для него опасно, если он не участвует в реальном половом акте.
Почему ребенок так считает? Ребенок искренне верит, что, поскольку сексуальные действия происходят «понарошку», то это не может причинить ему вреда.
Неправильно: делить детскую порнографию на «опасную» и «неопасную» и считать, что существует «детская эротика».
Что можно сделать? Разъяснить ребенку, что порнографические материалы начинают «жить своей жизнью», которую их производители не могут контролировать. Эти материалы распространяются по различным каналам, включая Интернет, и множество людей сможет их увидеть и узнать ребенка, даже когда он станет взрослым. Основная проблема, с которой сталкиваются дети, участвовавшие в производстве порнографии, не в том, чтобы решить, продолжать ли сниматься для порноиндустрии, а в том, чтобы научиться жить, зная, что порнографические изображения навсегда останутся в распоряжении большого числа людей, часть из которых в любой момент может узнать ребенка и рассказать об увиденном другим.
Ребёнок, столкнувшийся с такой проблемой, особенно нуждается в поддержке специалистов, поскольку осознание этого факта может привести к тяжелым психологическим последствиям, в том числе и к суицидальным попыткам.
Источник: Психологические аспекты оказания помощи детям, пострадавшим от коммерческой сексуальной эксплуатации: Набор методических материалов для учреждений социальной защиты населения «Оказание помощи детям, пострадавшим от коммерческой сексуальной эксплуатации» / Е.В. Забадыкина, А.-М.Л. Храмченкова, О.И. Колпакова, Н.В. Солнцева, М.В. Земляных, Т.Г. Лебедева, Н.Р. Шутер, М.М. Русакова; Ред. О.С. Левина. — Санкт-Петербург, 2011. — 123 с.
Проект «Технология психологической помощи детям, пострадавшим от сексуального насилия и коммерческой сексуальной эксплуатации» (методические материалы) стал победителем XIII Национального психологического конкурса «Золотая Психея» в номинации «Проект года в психологическом образовании».
27 июля 2021 года Елена Владимировна Забадыкина, одна из авторов проекта и комплекта методических материалов, празднует юбилей. «Психологическая газета» поздравляет Елену Владимировну и желает здоровья и долгих лет жизни, успеха во всех начинаниях и легкости бытия!
Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый
, чтобы комментировать