«Наслаждение неизъяснимое»: доклад Вадима Петровского

С докладом «“Наслаждение неизъяснимое”, с посвящением А.С. Пушкину» выступил Вадим Артурович Петровский, профессор, доктор психологических наук, член-корреспондент Российской академии образования, научный руководитель Центра фундаментальной и консультативной персонологии Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики». Соавтор доклада: Александр Сергеевич Огнев — профессор, доктор психологических наук, декан факультета психологии и педагогики Российского нового университета (РосНОУ). Во время панельной дискуссии «Страхи и Надежды Человечества. Психология спасет мир?» на Санкт-Петербургском саммите психологов Вадим Артурович предложил несколько гипотез, почему люди нарушают запреты и ведут себя неадаптивно:

«К счастью, сейчас не чума. Но пир где-нибудь на тусовке – это можно. Да и потанцевать в знак протеста – это нормально. Включаются, конечно, защитные механизмы, обесценивающие опасность. Но есть что-то еще, что вызывает тягу к «запретному плоду». Причины этой тяги мы не знаем, но она усиливается тем, что угроза совершенно невидима.

Гипотезы, почему люди иногда ведут себя неадаптивно, которые я хотел бы осветить, не конкуренты друг другу, они пересекаются друг с другом, дополняют друг друга. И, будем честны, они все остаются гипотезами. Мы назовем их семь.

1. Танатос, инстинкт смерти.

Экспериментально не доказано, но исключить нельзя. На одной из психологических конференций Фрейд услышал эту идею от россиянки Сабины Шпильрейн. Фрейд не прислушался, проигнорировал. Он переоткрыл для себя эту идею через много лет и честно написал об этом Шпильрейн. Мы все слышали о танатосе, читая Фрейда, но насколько точно мы понимаем Фрейда, подход обыденным представлением? Инстинкт смерти, говорят нам, это потребность в агрессии… Но что такое танатос на самом деле? Это стремление к возвращению, возвращению в то самое первоначальное состояние покоя, с которого все начиналось – и наше личное существование, и жизнь вообще. К тому самому состоянию, когда жизни еще не было, когда природа была еще не живой. Это регрессия в состояние покоя. Лермонтовский парус ищет бури именно потому, что буря – это пролог к покою.

2. Скрипт.

Трагический сценарий, по Эрику Берну. Он основан на посланиях, которые дети получали от тех, кто их воспитывал, или думали, что воспитывающий эти послания им дает. Какие послания? «Не живи», «не радуйся», «не будь собой», «не чувствуй» и т.д. Такой сценарий, живущий в детской части личности, может прикрываться контрсценарием: например, «будь сильным». Это понятия транзактного анализа Берна. Иногда происходят, как он говорил, «прорывы сценариев», «бунт против сценария». С помощью особой методики мы показали, что «рискуны» – люди, у которых детская часть личности вступает в противоборство с родительской частью.

3. Порыв.

Экзистенция, отстаивающая себя перед лицом смерти. Борьба бытия против небытия. Что это значит? Нам надо соприкоснуться с небытием, мы хотим уничтожить то, что уничтожает нас. Нам нестерпимо ощущать в себе присутствие смерти, и поэтому некоторым из нас хочется лицом к лицу встретиться с ней, чтобы ее уничтожить. Нам хочется символически ее победить. Альберт Камю писал о том, что перед лицом возможной смерти мы остро ощущаем: «я есть». В русском фольклоре: «Прямо страху в глаза, и страх смигнет». Это победа над страхом. И таков для нас «бессмертья может быть залог», по Пушкину. 

4. Субъектность.

Ежечасно, постоянно мы теряем свою субъектность как способность, в частности, контролировать происходящее, потому что субъектности без этого контроля нет. Единственный способ вернуть себе чувство субъектности – это ставить перед собой цели с неконтролируемым исходом достижения. Вот мы и ставим перед собой такие цели, идя на риск – причем вполне добровольно и бескорыстно!

5. Преадаптивность.

Преадаптивность – это источник многообразия: сегодня она не адаптивна, а завтра она становится нормой или, по словам одного из исследователей, переадаптацией. Я бы предпочел термин «трансадаптация», т.е. «за пределами адаптации». В данном случае это адаптация, которая следует за другой адаптацией, таким образом, появляется внятный ответ на вопрос: «Зачем все это происходит?». Сегодня – странно, завтра – нормально, правда, не всегда. Иногда преадаптивность оборачивается дезадаптивностью, самодеструктивностью. Преадаптивность может стать дизадаптивностью – способностью освободиться от функции адаптироваться к окружающему.

6. Свобода воли.

Пушкин писал: «На свете счастья нет, но есть покой и воля». У меня есть воление к действию, но могу ли я себе это позволить? Единственно возможный ответ – позволить. Другого пути нет: я должен позволить себе эту свободу проявить, тогда я могу почувствовать себя свободным.

7. Чувство собственной уникальности.

Я настолько уникален, что не хочу себя повторять. Философ Штайнер спрашивает: «Как человеку жить – по правилам или против правил?» и отвечает: «Между». А как это – «между»? Никто кроме вас не ответит».

«На чем строится прогресс человечества? По-моему, на двух основаниях. Первое основание для того, чтобы прогресс был – запретный плод сладок. А второе – дурной пример заразителен».

Из-за технических неполадок Александр Огнев не смог присоединиться к докладу на Саммите психологов. «Психологическая газета» опубликовала совместное выступление Вадима Петровского и Александра Огнева. Читать полностью...