О душе, о духовности

― Можно ли вместить в науку душу? ― задается вопросом профессор Б.С. Братусь в своем докладе «Христианская психология как современное научно-практическое направление», прозвучавшем в рамках 11-го Санкт-Петербургского саммита психологов.

― Можно!!! ― утверждает доктор психологических наук Л.Н. Собчик в ответ на электронный выпуск «Психологической газеты» с публикацией видеозаписи доклада.

О душе, о духовности

Являясь специалистом в области изучения личности методами психодиагностического исследования, призванного приблизить научное направление психологии к формализованным показателям и математическому анализу, могу сказать, что этот подход позволяет достичь большей объективности и исключить (по возможности) влияние на результаты обследования личностных особенностей и недостаток опыта специалиста-психолога. Как уже было сказано, психодиагностика выявляет в виде формализованных показателей генетически переданный, заложенный в темпераменте тип реагирования, получающий свое развитие в виде черт характера, личностных свойств и социальной направленности, на основании которого можно обрисовать эмоциональную, мотивационную, когнитивную, деловую и поведенческую структуру конкретного человека. Этот подход уже давно и успешно применяется психологами как в повседневной практической работе, так и в научно-исследовательской деятельности. Однако при этом остается не выявленным тот нравственный стержень обследуемого лица, который определяет его поступки и лежит в основе его достоинства, благородства, искренности, нравственной содержательности, всего того, что обычно называют духовностью. Эта сфера понятий, характеризующая душевные качества человека, проявляется нравственной насыщенностью его сознания и богатством эмоциональных переживаний, то есть теми высшими категориями человеческой сущности, которые Выготский называл «вершинными уровнями личности».

Духовность, на взгляд автора, представляет собой высший уровень самосознания человека. Ее нельзя подменить высоким интеллектом и эрудицией. С одной стороны, склонность к поискам высшего смысла жизни кроме прагматической необходимости, направленность интересов на иные сферы познания, наблюдательность и терпимость в отношениях с людьми, идущая от сердца доброта и сострадание вполне могут быть свойственны и малообразованным людям. С другой стороны, нередко поверхностная атрибутика интеллигентности служит лишь инструментом для достижения отнюдь не самых высоких целей, когда индивид в качестве непременного "джентльменского набора" считает необходимым блеснуть какими-то знаниями и псевдофилософскими сентенциями по поводу доброго, вечного только для того, чтобы окружающие восприняли его как начитанного, гуманного человека, думающего о благе людей. При этом цели такого «гуманиста» могут быть только эгоцентрическими, примитивно-потребностными, а декларация духовных ценностей служит лишь одним из способов для завоевания авторитета, власти, богатства, то есть сугубо прагматических целей. Такого рода культурный багаж следовало бы назвать не иначе как «псевдодуховность».

Однако не исключены и такие вполне справедливые обстоятельства, когда жизненные блага и власть судьба бросает к ногам человека, который все это заслужил, будучи на самом деле личностью с величайшим духовным богатством. И все же чаще наиболее достойные люди как раз и отличаются тем, что не ради конкретных благ они совершенствуют свое Я, стремясь к высоким идеалам. Для них духовно наполненная жизнь и есть стиль существования.

Духовность человека ― это умение выйти за рамки узко-эгоистического стремления выжить, преуспеть, защитить себя от невзгод. Наполненная духовным богатством жизнь ― это не только включение в образ собственного Я огромной (вширь и вглубь) информации об окружающем мире, но и способность рассматривать свое Я в контексте мироздания. При этом человек выступает не в качестве пассивного звена, а в роли субъекта деятельности. Духовно богатая личность ― это личность, пытающаяся понять свое предназначение в этом мире, стремящаяся наполнить свою жизнь определенным смыслом и активно реализующая свой потенциал во имя неких идеалов, как правило, не в эгоистических целях. В противовес обыденным интересам, направленным на то, чтобы ублажать человеческую плоть и самолюбие, духовность означает направленность человека на иные, нематериальные ценности.

Подтверждается идея Артура Шопенгауэра, который условно делил все человечество на сочувствующих и агрессивных. Именно первые из них, сочувствующие, априори обладают высокой готовностью к обогащению своего духовного мира, к формированию высших ценностей, которые ничего не стоят материально, но для человека ― дороже всего на свете. Менее всего склонны к духовному обогащению прагматично-потребностные агрессивные личности, у которых в иерархии ценностей собственные желания и побуждения ставятся превыше всего. Однако и «сильные» личности с достаточно выраженной тенденцией к жесткому самоутверждению могут иметь задатки к развитию этих свойств; при надлежащем воспитании эти задатки могут быть почвой для развития нравственных основ ядра личности, обеспечивающего духовное развитие человека, хотя таким людям все же труднее преодолевать свои эгоистические установки.

Лучше всех о тонких душевных чувствах сказал Николай Гумилев. В противовес обыденным интересам, направленным на реализацию прагматических потребностей, он привлекает наше внимание к иным ценностям такими словами:

Прекрасно в нас влюбленное вино
И добрый хлеб, что в печь для нас садится,
И женщина, которою дано,
Сперва измучившись, нам насладиться.
Но что нам делать с розовой зарей
Над холодеющими небесами,
Где тишина и неземной покой,
Что делать нам с бессмертными стихами?
Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать...
...Так, век за веком, — скоро ли, Господь? —
Под скальпелем природы и искусства,
Кричит наш дух, изнемогает плоть,
Рождая орган для шестого чувства.

Вопреки эгоизму, жадности, агрессивности и другим негативным свойствам, которые не украшают людей и приносят в мир страдания и разрушение, человечество развивается и совершенствуется благодаря иным, лучшим качествам человеческой души: способности жертвовать собой ради других, умению любить и сопереживать.

Самоотверженность и альтруизм в противовес самоутверждающемуся эгоизму — это противодействие всегда будет выражаться во внутренней борьбе индивида с самим собой. Что победит в этой борьбе, первое или второе, ― определит то, что в быту обычно называют порядочностью.

В сложных жизненных перипетиях, в условиях беззакония и вседозволенности человек может попасть в такие обстоятельства, когда на кону стоят не только его собственное благополучие и жизнь, но существование дорогих и близких людей, за которых человек в ответе… и тогда даже благородный и честный человек, страдая, может себе изменить, поступить вразрез со своими идеалами. А может и выстоять!

Видимо, здесь уместно высказаться о той духовной стороне человеческой натуры, которая относится к вере и к религии, что следует разделять, так как это не одно и то же. Можно и нужно с уважением относиться к вере, которая приносит утешение и дает людям силы переносить житейские невзгоды. Но сложнее терпимо относиться к тем религиозным догматам, которые извратили Христовы заветы и руководствуются мотивами подавления и устрашения по отношению к человеку, принижая роль личности. Если присмотреться, то некоторые клерикалы взяли на себя роль института, дозволяющего властным структурам перекладывать ответственность за свои промахи и ошибки на волю Всевышнего.

В то же время, если опираться на учение Христово (не важно, собирательный или исторический это образ), то оно несет в себе уважение к человеку, справедливость, нравственную чистоту и … любовь. Вспомним 66-й сонет Шекспира (Перевод С. Маршака):

Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж
Достоинство, что просит подаянья,
Над простотой глумящуюся ложь,
Ничтожество в роскошном одеянье,
И совершенству ложный приговор,
И девственность, поруганную грубо,
И неуместной почести позор,
И мощь в плену у немощи беззубой,
И прямоту, что глупостью слывет,
И глупость в маске мудреца, пророка,
И вдохновения зажатый рот,
И праведность на службе у порока.
Все мерзостно, что вижу я вокруг...
Но как тебя покинуть, милый друг!

Заключительная формула 66-го Сонета исключительно сложна для перевода. И она Маршаку явно не удалась. Как перевести это щемящее «to leave my love alone», как найти русский эквивалент этому переливающемуся всеми тайнами печали английскому «my love»?!

Мне кажется ― так:

От мерзости людской готов я мир отринуть,
Но есть еще любовь, смогу ль ее покинуть?!     

Что имеется в виду под таким емким понятием «любовь»? В контексте данной темы любовь ― это все лучшее.  

Но здесь мы касаемся уже тех проблем, которые уместно обсуждать не в рамках компетенции психолога, а за ее границами, в области философского подхода и большой политики. Психолог о прочности нравственных основ индивида может судить на основании некоторых косвенных критериев, связанных с социальными и биографическими моментами в жизни человека: это семейные традиции, ценностная ориентация, уровень воспитания. Огромное значение имеет значение и начитанность.

Особенно велик вклад русских писателей-классиков в духовное развитие человечества, что давно уже признанно во всем мире. Трудно себе представить человека, который глубоко проникся идеями нашей классической литературы или лучших произведений музыкального и изобразительного искусства, но при этом пренебрег нравственными установками, повел себя непорядочно из корыстных соображений или пошел на поводу своей агрессивности. Поэтому успешно сданный экзамен по ЕГЭ ничего не говорит нам о духовном содержании человека. Намного важнее отложившиеся в памяти образы из «Повестей Белкина» А. С. Пушкина, добрые и трогательные рассказы А. П. Чехова, размышления о судьбе Анны Карениной и переживаниях статского советника Каренина, о нравственных терзаниях Феди Протасова и графа Неклюдова у Л. Н. Толстого, или Родиона Раскольникова и братьев Карамазовых у Ф. М. Достоевского, а также многое другое, что несет в себе литературное богатство, формирующее лучшие стороны человеческой души. Узнать степень начитанности человека можно, предложив ему написать изложение на свободную тему: тут и проявится круг его интересов, грамотность, стиль изложения, культура языка.

Надеюсь, что, прочитав эту статью психологи поймут, что сами по себе методики не могут заменить мыслящего психолога психометрически выверенными критериями. Сложность человеческой личности (а тем более души) нельзя исчерпать величинами мат-анализа. Нужно учитывать и те невычисляемые факторы порядочности, честности, достоинства и благородства, которые вырастают из накопленного человечеством веками нравственного багажа. Поэтому, стремясь больше узнать о сущности человека, не уставайте говорить людям: «Читайте классику, господа, читайте классику и пишите диктанты!»

Москва, 4 августа 2017 года