Размышления детского психоаналитика о материнской функции

Парадоксы женской судьбы

Эмоционально теплые, взаимные и равные отношения между мужчиной и женщиной — результат длительного развития, и создать их нелегко, как это доказывают и история нашей культуры, и психоанализ. Развитие и поддержание партнерских отношений требует сложной психической работы со стороны каждого, а также способности выдерживать боль, осознавать обиды, разочарования и вызываемую ими ненависть.

Чем больше у нас развита способность осознавать и контейнировать свои чувства, брать на себя ответственность за них, тем менее мы подвержены их отреагированию. Женщины и мужчины могут дать друг другу пространство, уважая гендерные различия, и принимать особенности каждого непринужденно и свободно. Интернализация различий и сходства становится возможной, если у нас получилось интегрировать в себе образы матери и отца, не отрицая их различия, последствия и ценности родительских различий. На нарциссическом уровне гендерные различия могут представлять собой угрозу при наличии конкурентных отношений в паре, на генитальном уровне — это краеугольный камень отношений.

Близкие, объектные отношения нарциссически ценны для женщин, но именно в них и таится опасность нарциссической ранимости. Женское основное нарциссическое желание должно быть удовлетворено. Это защищает беспомощность и нарциссическую уязвимость. Все человеческие отношения задействуют зависть и конкуренцию.

Мужчина физически сильнее женщины и на протяжении всей истории человечества помыкал женщиной при помощи силы. Женщины в противовес этому развивали психологический инструментарий. Мужчина проецирует свои чувства на женщину, которую контролирует. В случае правильного развития агрессия помогает нам продвигаться вперед, но насилие — это другое: его можно назвать извращением агрессии. Став жертвой физического насилия, человек глубоко и остро испытывает унижение и стыд, это чрезвычайно травматичный опыт. В психоаналитической работе я отмечаю, что и женщины, и мужчины пытаются скрыть пережитое в браке насилие или отрицают его значимость. Психологическая боль намного сильнее, чем физическая.

Динамика психологической боли организована не вокруг того, что человек согласился с насилием, а в том, что им утрачивается чувство своей человеческой ценности, которую он защищает удивительно парадоксальным способом. Обычно самые трудноразрешимые отношения насилия между мужчиной и женщиной можно наблюдать в тех случаях, когда каждый наблюдал насилие в отношениях родителей. Дети живут не в своем мире, но в мире своих родителей. Первоначально похожесть детского опыта бессознательно притягивает их друг к другу, но по истечении времени насилие так или иначе проявится в их собственных отношениях, и оба окажутся неспособны сделать что-либо для улучшения ситуации без посторонней помощи.

В семейных отношениях мужское насилие проявляется чаще, чем женское… Человек бьет другого, когда чувствует беспомощность и обиду. Одновременно тот, кто совершает насилие, стыдится себя, воспринимает ситуацию как травматическую для себя и боится ее повторения. Чтобы избавиться от чувства вины, он снова бьет жену. Женское насилие чаще проявляется на психологическом уровне. Жена может полностью обесценить мужа и, делая вид, что заботится о нем, вынудить его исполнять роль ребенка.

Возможность что-то исправить (способность к репарации) основана не только на любви, но и на осознании своей вины и плохости (Winnicott, 1958). Это является условием поддержания длительных отношений. Как писала МакДугалл (1995, p. 242): «Любовь и ненависть в мириадах форм и во всех своих многочисленных преобразованиях — творческих и сублимированных проявлениях, неврозах, психозах, извращениях и патологиях характера — все это суть защитный барьер против угрозы окончательной защиты: разрушения аффекта, дезаффектации и, как следствие этого, полной утраты смысла в отношениях».

Если говорить о зависти между мужчиной и женщиной, то гендерные различия становятся более существенными — находится то, чему можно завидовать. И когда нам трудно переносить различия, мы начинаем нарушать личностные границы, требовать одинаковости и принуждать к «равноправию» друг друга. Контролируем жизнь другого, требуем делить поровну и свободное время, и общение с детьми, и с друзьями семьи. Отказываемся принимать во внимание предпочтения друг друга или склонности, не говоря уже о том, чтобы действовать согласно им. При этом каждый теряет возможность пережить богатый опыт и испытать радость от общения с другим, тем, кто отличается от нас физически и психологически (T-B. Hägglund, 1998). Идентифицируясь с другим и постигая его, мы обогащаемся опытом принятия и способны преодолеть зависть и конкуренцию.

Ревность присутствует во всех любовных отношениях. Необходимо различать ревность, привязанную к функциональному уровню, и ревность, относящуюся к эдипальному уровню, хотя границы размыты. Потребность обладать доминирует на функциональном уровне, а страх остаться исключенным из отношений — на эдипальном уровне. Ревность, требующая обладания другим человеком, может привести к насилию; она связана с переживанием «моя честь задета». Страх исключенности из отношений вызывает горестные переживания, боязнь унижения и покинутости. Однако в этом переживании больше объектного либидо, чем в нарциссической обиде. Ситуацию хорошего равновесия можно описать словами: «Я достаточно хорош, несмотря на отвержение».

Парадокс женской судьбы связан с трудностями освобождения от первичного материнского объекта, с которым ей необходимо идентифицироваться, а после — дезидентифицироваться. «Если мы не признаем свою полную зависимость от женщины, мы все будем ощущать страх перед ней. Непреложный, хотя и неприятный факт гласит, что и мужчина, и женщина когда-то зависели от женщины (матери), и если вызываемая им ненависть не будет некоторым образом преобразована в благодарность, полная зрелость не может быть достигнута» (Винникотт, 1986).

Женщина, которая легко вступает в интимные отношения, может не вполне ощущать себя как женщину или не воспринимать свое тело как собственное, бессознательно оно все еще принадлежит матери или же воспринимается почти как материнское (Айра Лайне). Нарциссическая рана поражает целиком все тело — «эротическое женское тело, лишённое поддержки взгляда другого» (Ж. Шаффер), в раненом материнском теле и возникает депрессия как образ пустоты… Половой акт может при этом восприниматься отчужденно, не затрагивая ее существа, он будто происходит не в ней. В любви мы все чрезвычайно ранимы, нам угрожают возможные обиды и отвержение, на самом глубоком уровне — кастрация.

«Женский нарциссизм прежде всего телесный, даже если он и имеет возможность быть инвестирован фаллическим образом. Это также является тем, что отличает “женское” от “женственного”. Женственность вся на поверхности и призвана соблазнять, это приманка и маскарад, со всеми аксессуарами соблазна, что идёт рука об руку с фаллическим и успокаивает мужской страх кастрации. Женское — оно внутри, невидимое и тревожащее, носитель всех опасных фантазий и страхов перед женским. Женственность — это тело, женское — это плоть» (Ж. Шаффер).

Обобщая сказанное выше, можно сформулировать, что женщина нуждается в хороших отношениях с мужчиной, чтобы вступить с ним в половую связь. Мужчина же саму половую связь воспринимает как хорошие отношения.

Это основное противоречие — мужчине и женщине бывает трудно его постигнуть, — но осознание его может помочь обоим. Главная проблема женщины — приспособление, зашедшее слишком далеко: она превращается в ребро Адама. Главная особенность тела женщины — отзываться на нужды других — может привести к отказу от самой себя и от своих желаний. Одна индийская девушка сказала: «Все женщины в мире говорят на одном языке — языке молчания».

Проблематики материнства: материнская функция в развитии

Беременность женщины — часто трудное испытание для мужчины, который в этот период заново переживает, будто мать плохо обращается с ним или покидает его. Новорожденный становится для него претендующим на его место в семье сиблингом. В этот период нередки супружеские измены. Муж обманывает жену, т.к. бессознательно испытывает уверенность, будто жена обманула его, родив ребенка. Такая ситуация может оказаться невыносима для мужчины. С другой стороны, жена, родив, становится для него бессознательной репрезентацией его матери. Половая жизнь может обретать для него тогда инцестуозный оттенок, становится невозможной, что, в конечном счете, приводит к импотенции (Айра Лайне). Беременность представляет кульминацию желаний, зародившихся в детстве, которые вновь появляются в полную силу в то время, когда их исполнение становится возможным, т.е. во время возникновения стадии взрослого развития. За девять месяцев беременности фантазии, развивающиеся с детства и юности, интегрируются с картиной мира в настоящем и взрослыми взглядами на жизнь. Ощущения от прогрессивных изменений в теле беременной женщины ложатся в основу преобразования образа тела. Каждая беременная женщина обретает очередной шанс разрешить конфликты между собой и своей матерью, которая больше не будет рожать детей, в то время как ее дочь — молодая женщина станет наконец-то матерью.

«Ребенок никогда не был матерью. Он не был даже еще и ребенком. Для него все — впервые, все является первоначальным опытом. Отсутствуют мерки. Время для него измеряется не часами или движением солнца с востока на запад, а дыханием матери и тем, как бьется ее сердце, ростом и спадом инстинктивных желаний и другими немеханическими “приборами”.

В описании общения младенца и матери присутствует существенная дихотомия: мать способна “ужаться” до инфантильного способа переживания опыта, но младенец не способен подняться до взрослой сложности. И в данном случае неважно, говорит мать с младенцем или не говорит, — речь еще не важна. В описываемом состоянии матери способны поставить себя на место ребенка, то есть они почти теряют себя в идентификации с ребенком, и поэтому знают о его потребностях в любой момент. В то же время они остаются самими собой и осознают свою потребность в защите, пока пребывают в состоянии, делающем их очень ранимыми. Матери переживают ранимость, свойственную ребенку. Однако они понимают, что через несколько месяцев смогут выйти из этого состояния» (Винникотт).

Сутью понятия «материнская функция» являются нарциссические инвестиции субъекта» (Клод Смаджа).

Материнство является природной функцией. Мать очень хорошо понимает и чувствует своего ребенка. Чтобы научиться самим делать то, что поначалу мать делает для нас в раннем детстве, чтобы обрести автономию, необходимо присутствие матери и поощрительная оценка ею наших действий. Если эта стадия развития протекает недостаточно хорошо, «мы остаемся беспомощными и зависимыми от других, неспособными к самостоятельности. Наш нарциссический баланс неустойчив, мы ранимы и обидчивы» (Айра Лайне). Все наши потребности и надежды мы переносим на человека, с которым живем. Если этот человек не исполняет наших желаний, мы демонстрируем разочарование, гнев и агрессию. Это единственный способ защитить свое Я, поскольку мы не способны выдерживать разочарование и глубокое переживание беспомощности, в которое впадаем.

Жена может в таком случае представлять для мужа мать, теперь она является причиной всех разочарований, которые он испытал в общении с матерью, но в ней же, возможно, надежда на восполнение этих разочарований. Для всех — и мужчин, и женщин — бессознательное представление о безупречности связано с матерью. Раз она родила нас, значит, должна быть способна сделать что угодно. Другими словами, она во всем виновата, но, с другой стороны, она всемогуща — «великая и ужасная Мать» (Э. Нойманн). Все, что выходит за границы психологической переносимости для ребенка, является «виной» матери. Ребенок защищается от переживания беспомощности чувством вины: тот, кто виноват, не беспомощен и не исключен из общения. Если образ матери как хорошего объекта был утрачен на ранней стадии, например, при разлуке с ней, мать может остаться плохой в сознании ребенка, независимо от того, что делает впоследствии. Кроме того, фрустрации, связанные с отцом, часто воспринимаются как вина матери, мать могла бы что-то предпринять, чтобы предотвратить их. Нам проще переносить и прощать недостатки отца, его небрежность, невнимание и даже полное отсутствие, поскольку не он дал нам жизнь.

Что же объединяет мужчин и женщин? Опыт нахождения в материнском теле. Этим опытом оба пола владеют с младенчества. Позже мальчикам предстоит ощутить чувство фрустрации из-за невозможности вынашивать детей, тогда как девочки смогут инвестировать в материнство, чтобы вынашивать детей, как это делала их мать. Чтобы вытерпеть эту фрустрацию, мальчики поворачиваются в сторону отца и инвестируют в идентификации, оправдывающие активную позицию проникновения / оплодотворения.

Динамика инвестирования в фигуру отца позволяет установить активную позицию, необходимую в нарциссическом плане, это не бегство из материнской среды, которая по своей природе заключает в себе отца, даже если в клинической картине нам представляются ситуации, где отец исключен. Однако, если он и исключен, то вначале он был (в материнской утробе) (Ж. Спикёр).

Несколько слов о цензуре любовницы

Чтобы предоставить место отцу, важно понять, объектом какого неприятия или отрицания он является в психике матери. Обратное введение отца неизбежно происходит при поддержке матери, вынужденной повторить иллюзию ощущения смертоносной встречи со своими собственными фантомами.

Женщины рассказывают, что они вынуждены подчиняться требованиям мужчины как можно скорее возобновить интимные отношения после появления ребенка. Скорее всего, это давление больше соответствует возмещению реактивированной инфантильной беспомощности отца появившегося на свет ребенка, нежели реальному требованию мужчины. Это скорее фантазм, разделенный и мужчиной, и женщиной: мужчина вменяет чувство угрожающей кастрации в вину молодой матери, а женщина боится перестать быть объектом желания отца их ребенка. Мужчина, который не может вспомнить нежность по отношению к своему собственному отцу и призвать эти воспоминания себе на помощь, оказывается обречен на повторение инфантильной динамики, поскольку амбивалентность в отношениях ему не удалось выработать. Иногда / часто случается так, что появление ребенка нарушает иллюзию, подкреплявшуюся фантазмом, не утратившим своей иллюзорности всемогущества. Поддержание иллюзии возвращения к нерушимому союзу с матерью толкает многих мужчин на обольщение других женщин, которых они так же покинут, когда придет время….

М. Фэн вводит понятие цензуры любовницы в связи с конструктами Фрейда о запуске мыслительных процессов, связанных с отсутствием матери.

По этим построениям, младенец, ставший результатом любовных отношений между своим отцом и своей матерью, должен отступить настолько, чтобы отец и мать восстановили свою любовную близость. Эта теоретическая модель позволяет нам увидеть ребенка, активно включенного в чувственные процессы восстановления эротических отношений, плодом каковых он является. Мать может таким образом стать успокаивающей матерью, стремящейся утихомирить ребенка, который, заснув, позволит ей соединиться с отцом. В этом случае отец, желающий мать, играет решающую роль в развитии материнской функции. Соответственно, мать поддерживает «материнский аспект отцовства» (Винникотт) мужчины с целью для введения его как активного участника в триаду, что позволяет ослабить мужское чувство беспомощности, которое проявляется как видимое безразличие, обозначаемое мужчинами как отказ общаться с ребенком — «он еще маленький, вот будет ему 5 лет… 15 лет… 25… И тогда он меня поймет». Поймет ли?

Размышления... или выводы?

Архаичная форма любви изначально направлена на поиск материнской функции и характеризуется полным отсутствием чувства реальности относительно того, что касается интересов объекта любви. Элис Балинт называет это эгоизмом, который, по сути, является лишь следствием недостатка чувства реальности.

И здесь концепт пассивной объектной любви как желание быть любимой(-ым) оказался наименее удовлетворительным, особенно в свете высшей степени активной позиции, характерной для материнской формы любви.

В случае если женщина так и не смогла развить материнскую функцию, происходит следующее.

• Мать запрещает дочери быть женщиной, дочь инфантильна и, подчиняясь бессознательному материнскому желанию, выбирает асексуальность, остается «вечной девочкой» (женские игры «Динамо», «Дурочка» и т.п.).
• Или же активно протестует, конкурируя (на бессознательном уровне) с матерью (частая смена партнеров, браки, разводы).
• И третий вариант — пассивная изоляция, где дочь превращается в «синий чулок», «бабушку» — уход в религию, в работу, общественную деятельность.

Имея в виду достаточно хорошо развитую материнскую функцию, смею предположить, что материнская любовь активна. Именно мать, подчеркну, достаточно хорошая мать, делает из мальчика мужчину, мужа, отца. Мать дает дочери разрешение быть женщиной: дочь «умирает» как девочка и «рождается» как женщина и выбирает «своего мужчину» среди потенциальных женихов.

Литература

1. Балинт Э. Любовь к матери и материнская любовь // Пространство психоанализа и психотерапии. 2023. №3.
2. Винникотт Д.В. Семья и развитие личности. Мать и дитя. Екатеринбург: Литур, 2004.
3. Д.В. Винникотт и аналитическая психология: сборник статей. М., 2009.
4. Каст В., Отцы — дочери. Матери — сыновья. Путь от отцовского и материнского комплексов к собственной личностной идентичности. М.: Дипак, 2016.
5. Кляйн М. Собрание сочинений: в 7 т. Т. 2. Любовь, вина и репарация. Ижевск: ERGO, 2007.
6. Корни ненависти между мужчиной и женщиной, доклад (г. Иркутск, 1-я Сибирская Международная конференция по Психоанализу, 2006 г.)
7. МакДугалл Дж. Театр души. Иллюзия и правда на психоаналитической сцене. СПб: ВЕИП, 2002.
8. Макдугалл Д. Театры тела. Психоаналитический подход к лечению психосоматических расстройств. М.: Когито, 2017.
9. Нойманн Э. Мифологические стадии эволюции сознания // Нойманн Э. Происхождение и развитие сознания. М.: Рефл-бук; Киев: Ваклер, 1998.
10. Смаджа К. Оператуарная жизнь Психоаналитические исследования. М.: Омега-Л, 2014.
11. Шассге-Смиржель Ж., Женское чувство вины. О некоторых специфических характеристиках женского Эдипова комплекса // Французская психоаналитическая школа / под ред. А. Жибо, А.В. Россохина. СПб: Питер, 2005.
12. Шаффер Ж. Женское: один вопрос для обоих полов // Уроки психоанализа на Чистых прудах. Сборник статей приглашенных преподавателей, выпуск 1. М.: Издательский Дом «Наука», 2016.
13. Bálint A. Love for the Mother and Mother-Love // The International Journal of Psychoanalysis, 1949;30:251-259.
14. Kestenberg J. Vicissitudes of Female Sexuality // Journal of the American Psychoanalytic Association, 1956;4: 453-75.
15. Laine A. When mother wasn´t there to be left. From functional to developmental object: a case report // Laine A. (ed). Power of understanding. London: Karnac Books, 2004.