.jpg)
Современная психотерапия активно развивает и обосновывает приемы и методы работы с широким кругом психологических состояний (Антология..., 2019). При этом, если внутренней причиной такого расширения выступает развитие собственно прикладной психологии, заставляющее специалистов все более многоаспектно анализировать механизмы психики, то внешней причиной становятся запросы современного общества, членам которого подчас трудно переработать и интегрировать опыт действительности. Традиционные модели мира и способы его осмысления стремительно трансформируются, переставая подчас служить точкой опоры в процессе когнитивной концептуализации и категоризации. Одной их таких трансформирующихся опор выступает гендерная идентичность.
Общеизвестно, что идентичность формируется в социуме и определяется параметром процессуальности: «социальная идентичность — один из процессов социальной идентификации, который состоит в том, что по мере того как внутри группы отношения все более стабилизируются, идентификация ее членов становится более деперсонализированной, индивидуальные свойства становятся психологически относительно менее важными, чем общие групповые свойства» (Зинченко, с. 472) (курсив наш — В.Н.). Однако в практической жизнедеятельности людей потребность ощущать идентичность интерпретируется чаще всего как желание чувствовать константность, одинаковость: «Я сегодня тот же, который был вчера, и, несмотря на возможные изменения, я сохраняю тождественность самому себе» (Леонтьев, с. 8). По причине такой внешней противоречивости гендерная идентичность является актуальной, социально значимой категорией.
Конфликт гендерных стереотипов реализуется как на макросоциальном уровне, но и в индивидуальной практике людей. Представления о мужском или женском становятся все более размытыми, а потому — дискуссионными, что закономерно реализуется в социальном напряжении разного рода. Как женщины, так и мужчины нередко обвиняют друг друга в потере идентичности, в несоответствии традиционному эталону статусно-ролевых характеристик. Нередко преследуются люди нетрадиционной ориентации, имеет место предвзятое отношение к гендерной дифференциации профессионалов разных сфер.
Рост внутреннего стремления определять норму гендерной идентичности по оценкам группы (в данном случае — носителей той же гендерной идентичности), а не по внутреннему ощущению ситуативной адекватности выбираемой индивидом — носителем идентичности — поведенческой модели выступает потенциальным источником внутриличностных противоречий. А вышеуказанные факты подтверждают трудность адаптации социальных структур и индивидов как носителей социальных стереотипов к вариативности реализации личностного потенциала человека.
На наш взгляд, такой контекст идентификационных процессов в обществе подтверждает неадаптивность традиционных жестких схем противопоставления мужского женскому, сопровождаемого многовековым проживанием женско-мужских отношений через боль, агрессию и непринятие друг друга.
В этой статье мы представим потенциал аутопоэтической расстановки как инструмента выстраивания мужской и женской идентичностей вне контекста взаимной противопоставленности.
Психотерапия сегодня аккумулирует данные этнографии, культурологии, нейрофизиологии, с разных сторон исследующих человеческую идентичность, механизмы и границы ее изменчивости. Психотерапевт на этой основе решает прежде всего задачу экологичного сопровождения согласования и интеграции всех идентификационных механизмов личности, которые при этом не подразделяются на основе гендера. Мы полагаем, во-первых, что гендерная идентичность как и любая характеристика человека как живого существа неизбежно подвержена процессам трансформации. Во-вторых, внутриличностный конфликт как реакция на трансформацию воплощается в некоторой противопоставленности ментальных репрезентантов в психике клиента, которые в поле аутопоэтической расстановки наиболее ярко транслируют необходимый вектор коррекции гендерных представлений. В статье мы предприняли попытку обоснования гипотезы, согласно которой конфликтогенный потенциал гендерных представлений индивида может быть значительно уменьшен путем разрешения женско-мужских конфликтов в родовой системе через нейтрализацию полярности ментальных репрезентаций, обнаруживаемой в аутопоэтической расстановке.
За годы психотерапевтической практики нами проанализированы и обобщены данные более чем 25 тысяч клиентских случаев. По самым скромным оценкам, в каждом пятом случае решение проблемы клиента требовало коррекции ассоциативно-апперцептивного контекста осмысления интроекта противоположного гендера, в частности, нейтрализации полярных оценок мужского и женского.
Методика нашей работы с психотерапевтическими запросами базируется, во-первых, на традиционном методе системных расстановок Б. Хеллингера (Хеллингер, 2010). При этом мы выходим за рамки собственно системного толкования и признаем значимость любых сознательных и бессознательных репрезентаций, существенных для построения образа в расстановке. Развиваемая нами методика интегрирует также приемы терапии сексуального заземления (Sexual Grounding Therapy), метода интеграции жизненного пути (Lifespan Integration), приемы терапии отправных точек и пр.
Во-вторых, поскольку работа с гендерной идентичностью организуется на базе расстановочной практики, чрезвычайно важно для нас учитывать феноменологию поля расстановки. Как писал Б. Хеллингер, «оно (движение поля – В.Н.) соединяет то, что раньше было разъединено Здесь практически больше не нужно было внешнего руководства. Душа сама искала и находила решение, которое зачастую совершенно невозможно было предвидеть заранее эти движения приходят из поля когда движения двигают нами, и мы движемся в созвучии с ними» (Хеллингер 2010, с. 141–143). В качестве ключевого принципа, организующего движение фигур в поле, нами предложен принцип соединения полюсов, который оказался весьма действенным в поле аутопоэтической расстановки.
С целью обоснования выбора метода аутопоэтической расстановки заметим следующее. Междисциплинарная концепция аутопоэза была разработана чилийскими исследователями У. Матураной и Ф. Варелой (Матурана, Варела, 2019) для объяснения взаимосвязей когнитивной сферы человека и окружающего мира. Положения данной концепции, на наш взгляд, не только объясняют сам механизм реализации расстановочных практик, но и — что особенно важно — акцентируют репрезентативный потенциал аутопоэтической расстановки. Наиболее значимыми для нашей работы являются следующие положения У. Матураны и Ф. Варелы:
- «Мы не можем отделить историю наших действий — биологическую и социальную — от того, каким этот мир нам кажется» (там же, с. 24);
- «Мы обладаем только тем миром, который создаем вместе с другими людьми» (там же, с. 299).
Как известно, расстановка призвана сформировать новый образ проблемной ситуации, который впоследствии должен воспроизводиться в познавательном опыте клиента.
Акцент на непрерывном создании образа обнаруживает возможность предоставить фигурам в расстановке больше свободы действий как актов выявления-создания значимых для запроса клиента процессов. Система клиента, так или иначе отраженная в поле, становится таким образом потенциально более лабильной, более проявленной. При этом профессионализм расстановщика, обеспечивающего безопасность расстановочной среды, в несколько раз снижает сопротивление системы клиента за счет большего внимания к процессам самоорганизации разных ее уровней.
З. Эссен впервые представил аутопоэтическую расстановку как особый метод работы с образом, предполагающий иные способы взаимодействия частей системы, нежели было предусмотрено традиционным системным подходом Б. Хеллингера. З. Эссен писал: «Я пытаюсь встретиться с нашей несвободой, указывая на нашу всеобщую соединенность как нашу глубинную суть … В нас постоянно происходят оба эти процесса (соединение и различение – В.Н.) … Соединенность я называю «Самостью», а разделенность — «Я»… Когда мы… инсценируем эту прасистему … мы очень легко приходим к себе и свободе» (Эссен, с.10).
Таким образом, З.Эссен, вводя принцип рассмотрения не только рода, но и собственно индивида как самоорганизующейся системы, постулирует действия, которые необходимо совершить для запуска процессов самоорганизации расстановочных фигур: 1) представить все значимые аспекты системы, истории, или образа при помощи заместителей или иных символов; 2) реализовать в расстановке взаимную соединенность всех частей в одном живом Целом, в котором нет ничего лишнего и ничто не исключено (там же).
В аутопоэтической расстановке фигуры полюсов могут поначалу и не получать конкретной интерпретации, оставаясь тем не менее соединенными с другими фигурами в поле. Суть принципа соединения полюсов состоит в том, что если ввести в расстановку две полюсные фигуры, то в дальнейшем фигуры полюсов закономерно проявляют любой значимый для ситуации клиента конфликт. Соединяя полюса в расстановке, терапевт способен разрешить искомый конфликт, а значит способствовать увеличению целостности личности клиента, повышению его адаптивности. Такое соединение становится возможным путем признания принципиальной дуальности мира.
Наша методика, основанная на принципе соединения полюсов, восстанавливает контакт между интроектами мужского и женского и решает проблему дестабилизации любого из уровней психической репрезентации индивида. Главной целью работы по принципу соединения полюсов является уменьшение ощущения дуальности / неконтакта / оппозиции тех или иных частей внешнего мира, которые воплощают в практике клиента его собственные конфликтующие между собой идентичности — интроекты мужского и женского.
По нашему глубокому убеждению, в работе по выстраиванию гендерной идентичности важно не просто наладить контакт между представителями рода, но и, увидев полюсность апперцепции мужского и женского интроектов, построить работу на уменьшении полярности оценок. В таком случае не только оптимизируются родовые интроекты клиента, но и изменяются структурообразующие компоненты идентификационных моделей, которыми индивид ежедневно оперирует в своей практике. А для этого необходимо увидеть полюсность в тех или иных аспектах отношения женского и мужского интроектов.
Таким образом, в поле аутопоэтической расстановки не терапевт, а собственно система клиента закономерно проявляет содержание полюсов как проекцию той или иной внутренней дезинтеграции личности клиента, в том числе неадаптивность гендерных представлений.
Рассмотрим пример того, как принцип соединения полюсов, применяемый нами в аутопоэтической расстановке, способствует эффективному выстраиванию гендерной идентичности клиента.
Наиболее часто конфликт гендерных идентичностей проявляется в женско-мужских отношениях, базирующихся на реализации сценария «тиран — жертва». Такой сценарий встречается нередко в патриархальных семьях, где возможно применение насилия одним членом семьи по отношению к другому. Терапия для таких клиентов (как правило, женщин) способна помочь женщине сформировать более или менее взрослый контакт с социумом, найти работу, обеспечить себя, своего ребенка. Однако при этом именно женско-мужские отношения, которые выстраиваются на актуализации гендерной идентичности представителей полов, закономерно проявляют указанный выше сценарий даже в тех случаях, когда клиенту удалось освободиться от первоначально воспроизводившей этот сценарий системы. В новых отношениях клиент проецирует образ старого сценария, который остается актуальным в опыте жизни в родительском семье, а также в собственных женско-мужских отношениях.
Так, нередко женщина после развода отказывается на какое-то время от отношений. Затем у нее может возникнуть желание снова построить семью, при этом мужчины, которые встречаются в ее реальности, ориентированы на отношения только по сценарию «жертва — тиран». Внутренний конфликт идентичностей женщины заключается в том, что бессознательные идентификационные образы, сохраняющие старые схемы взаимодействия, противоречат сознательно выстроенному образу желаемого будущего. А потому клиент как будто не может идти в свое будущее, не может адаптироваться к миру в сфере отношений, так как внешний мир то и дело выстраивается по старому образу.
В работе системный анализ, как правило, показывает, что сценарий передается по женской линии рода. В полюсных фигурах проявляются интроекты мужского и женского, на трансформацию которых и нацелена основанная часть терапевтической работы. Трансформацию идентичностей можно проследить как переход от старого варианта взаимоидентификации к новому, выстроенному во время работы. В старом варианте женская идентичность интерпретируется мужчиной как источник энергии для собственной жизни, а также как функциональное средство для продолжения рода. При этом в образе женщины для мужчины не просматривается ничего личностного.
Новый способ идентификации женщины обнаруживает прежде всего способность мужчины увидеть личностный потенциал женщины. Такой способ обнаруживается при соединении полюсов в расстановке, при этом движение к такому соединению чувствуется из фигуры мужчины как стремление помочь раскрытию потенциала женщины. Важно, что собственно появление такого стремления, проявление такого мотива в фигуре выступает следствием аутопоэтического эффекта глубинной внутренней соединенности фигур полюсов, о которой мы писали выше.
Соединение полюсов предполагает коррекцию привычных смысловых компонентов идентичностей женщины и мужчины. С учетом аутопоэтической соединенности контакт с женским может осмысливаться мужчиной как контакт с трансперсональной энергией, с Богом, или — в терминах научной психологии — с трансценденцией Эго (Гуревич, с. 591). Понятие трансценденции традиционно описывает переживание максимальной целостности, единства личности. При этом Самость трактуется как регулирующий центр психического, символ упорядочивания и целостности человека (там же). В таком случае ощущение божественности женского и стремление преумножить проявленность божественного в женщине по сути является переживанием собственной целостности мужчиной, «осознание собственной реальной психологической уникальности, включающее в себя как его возможности, так и ограничения» (Гуревич, с. 273). При этом неоспоримым психологическим фактом является то, что индивидуация приводит к формированию самости как регулирующего центра психики (там же).
Таким образом, принятые в психологии термины индивидуация, самость и трансценденция описывают переживание, которое осмысливается человеком как контакт с божественным. Стремление испытывать такое переживание выступает мотивом, на базе которого преобразуются отношения мужской и женской идентичностей. Соединение полюсов здесь воплощается не только в уменьшении ощущения противопоставленности женского и мужского (уменьшение горизонтальной полярности), но и в ощущении равенства в контакте, выхода из сценария «тиран — жертва» (уменьшение вертикальной полярности). Получается, что, стремясь достигнуть трансцендентного переживания, мужчина помогает женщине раскрыть ее потенциал, при этом такое обращение не мыслится как осуществленное снизу (служение), а также сверху (директива). Оно мыслится как действие открытия, действие расширения, что вполне отвечает традиционным схемам интерпретации мужской идентичности.
Проецирование трансцендентного переживания на его источник — женщину — может развиваться в мышлении с опорой на образ женщины-богоматери, на интерпретацию рождения ребенка или совершения каких-либо идей женщиной как воплощения божественного. Мужчина тогда чувствует сопричастность трансцендентному, помогая женщине воплотить идеи, вырастить ребёнка, обеспечивая безопасность. Более того, процесс выстраивания гендерной идентичности обнаруживает потребность мужчины в том, чтобы женское реализовалось вне сценариев разобщенности верхней и нижней позиций, как это характерно для сценария «тиран — жертва». Подобная реализация женской идентичности как раз и маркирует способность ее проводить в мир некое идейное содержание в контакте с мужчиной, что закономерно организует переживание трансцендентности для обоих.
Таким образом, ранее мужское и женское интерпретировались в контексте потребности выживания индивида и вида в целом, а потому осмысливались исключительно функционально. Теперь же мужское и женское способны взаимодействовать на базе мотивации достижения переживания трансценденции (познания Бога) и заземления такого переживания в том или ином виде. Таким образом мужчина и женщина раскрывают творческий потенциал друг друга.
Подводя итог описанию эффективности применения принципа соединения полюсов для решения задачи выстраивания гендерной идентичности, нельзя не отметить масштаб распространения результата такой работы. Если в старой женской идентичности женщина в основном переживает позицию жертвы и соответственно выстраивает себя относительно мужчины, то она не может вырастить ребенка в здоровой самоценности. Практика позиции жертвы формирует поведение раба, а рабы, в свою очередь, не могут вырастить свободных людей, рабы рожают и растят рабов.
Таким образом, пока женщина осознанно или неосознанно выстраивает свою гендерную идентичность вокруг доминанты жертвенности, все люди в некотором смысле будут рабами, поскольку любого человека рождает женщина. А потому человек переживает опыт отношений с матерью, которая воспроизводит жертву, свое собственное рабство. Такой человек не станет свободным и цивилизованным, пока женско-мужские отношения вокруг него будут строиться на старых идентичностях, где актуален сценарий «тиран — жертва», патриархальные принципы и т.п.
Возвращаясь к собственно психотерапевтической практике, подчеркнем, что в аутопоэтической расстановке мы соединяем полюса, но признаем принципиальную дуальность мира, которую мы не можем соединить полностью. Однако, соединяя полюса в системе отдельного человека, мы уменьшаем конфликт внутри него. Итогом применения принципа соединения полюсов оказывается формирование индивидуальной способности выдерживать полюса, способности дать место конкретным полюсам и полюсности мира в целом. Так, панический женский страх перед мужчинами безусловно свидетельствует о невыдерживании последних, а также о невыдерживании полюсности мужской и женской идентичностей в сознании клиента. Но если женщина работает над соединением полюсов внутри себя, то она начинает не просто выдерживать полярность реальности, но ей даже может начать нравиться принципиальная полюсность в отношении мужское — женское.
А потому мы считаем чрезвычайно важным вывод о том, что задача психотерапии не в том, чтобы соединить полюса полностью, а в том, чтобы соединить их ровно настолько, чтобы индивид выдерживал полюсность.
Выдерживание полюсов как сокращение противопоставленности мужского и женского безошибочно свидетельствует о вышеупомянутой интеграции идентификационных механизмов мужчин и женщин. Это, на наш взгляд, есть закономерный результат развития, преодоления разобщенности и формирования более целостных личностей в обществе. Такой союз мужчины и женщины — это союз двух целостных существ, ментально и личностно все более идентичных, более зрелых, которые за всю историю человечества прошли путь от ощущения полной противоположности друг другу, от восприятия друг другом как врагов, стремления победить / убить / защититься как единственной формы контакта — к ощущению многообразия возможных путей контакта, к принятию и ощущению своего единства.
В работе над укреплением нового контекста осмысления мужской и женской идентичностей можно опираться, например, на представление о том, что мужчины как носители общей мужской идентичности глобально справились с функцией защиты. Так, в городах нет необходимости опасаться диких зверей, безопасность и социальное страхование граждан в той или иной степени обеспечивается. Более того, такой смысловой контекст подтверждается на основе сопоставления ряда значимых исторических фактов: мужчины признали женщин равными, дали возможность зарабатывать деньги и т.п.
Следовательно, сегодня каждому отдельному мужчине не нужно быть защитником своей конкретной женщины, а потому женщине не обязательно акцентировать в образе мужской идентичности функцию защиты. Проще говоря, она может видеть в нем часть того мужского мира, который создал эту защиту, которой женщины теперь пользуются. При этом каждый конкретный мужчина — часть этого мужского эгрегора. Если, таким образом, женщина видит конкретного мужчину с той защитой, которую все мужское создало, то в ее восприятии значительно менее конфликтным будет акт идентификации мужчины как носителя мужской идентичности, поскольку даже если он лично ее не защищает, то он все равно участвует, так или иначе, в организации этой защиты.
Говоря о трансформации мужской идентичности, справедливо упомянуть, что в мире также созданы альтернативы и женской идентичности, то есть организована глобальная замена женских функций: прачечные, сфера общественного питания, детские сады и т.д. То есть организация социальной сферы помогает и мужчинам, и женщинам, заменяя ряд наиболее значимых бытовых функций. А потому мужчина и женщина становятся нужны друг другу для таких отношений, в которых их невозможно заменить социальными институтами, — для глубинного обмена, любви, рождения детей в семье. В таком личностном, а не функциональном взаимодействии человек действительно развивается, сохраняя признание и уважение дуальности полюсов как базовой характеристики материального мира, основы притяжения женщин и мужчин, притяжения души и тела.
Заключение
Мы убеждены, что насущная значимость вопроса о гендерной идентичности лишь указывает на глобальную интеграцию человечеством идентичности обоих полов. Глобальные изменения женской и мужской идентичностей, по нашему глубокому убеждению, с одной стороны, лишь реализуют общий процесс трансформации противостояния женского и мужского в мире в сторону увеличения контакта между ними, что говорит об известной мудрости и готовности всесторонне принимать представителя противоположного пола. С другой же стороны, функциональная соотнесенность мужчины и женщины с полем культурных, профессиональных, возрастных и прочих моделей реализации человека остается константной: мужское в целом вызревает в преодолении жесткости материи, в столкновении с неповоротливостью старого мироустройства и в борьбе с ним, как физической, так и интеллектуальной и духовной, поскольку именно такое отношение к миру — часть мужской идентичности, а потому в таком противостоянии нет конфликта, поскольку мужчины в этом взаимодействии более адаптивны, чем женщины. Последние же в большей степени аккумулируют и перерабатывают культурный опыт в рамках собственной психики.
Трансформация идентичностей разных гендеров предполагает вовсе не отклонение от некоторой биологически предопределенной нормы, а интеграцию адаптационных механизмов друг друга. Вследствие такой интеграции постепенно уменьшается несоответствие схем осмысления реальности, а также полярность оценок мужчинами и женщинами друг друга, необходимость акцентировать и формировать проблемное поле различий мужчин и женщин теряет актуальность.
Список литературы:
- Антология российской психотерапии и психологии. Материалы Итогового междунар. науч.-практ. конгресса (Москва, 30 октября – 3 ноября 2019). – Вып. 8, 2019. – 301 с.
- Зинченко В.П., Мещеряков Б.Г. Большой психологический словарь. – М.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2003. – 632 с.
- Леонтьев Д.А. Лабиринт идентичностей: не человек для идентичности, а идентичность для человека // Философские науки. 2009. №10. С. 5–10
- Матурана У., Варела Ф. Древо познания: биологические корни человеческого понимания. – М.: УРСС: ЛЕНАНД, 2019. – 320 с.
- Психологический словарь / Под общей науч. ред. П.С. Гуревича. – М.: ОЛМА Медиа Групп, ОЛМА Пресс Образование, 2007. – 800 с.
- Хеллингер Б. Счастье, которое остается. Куда нас ведут семейные расстановки. – М.: Институт консультирования и системных решений, 2010. – 151 с.
- Эссен З. Любовь к себе как искусство жизни [Электронный ресурс]. Режим доступа: URL: https://docplayer.ru/71686804-Lyubov-k-sebe-kak-iskusstvo-zhizni.html (Дата обращения: 28.05.2021).
.jpg)
Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый
, чтобы комментировать