Экологическая тревожность: откуда она взялась и что с ней делать

«Я боюсь за своих детей, потому что глобальное потепление уничтожит планету» — стандартная жалоба пациента, пришедшего к врачу из-за экотревожности. Климатическая тревожность — расстройство, попавшее в поле зрения психологов не так давно. Психотерапевт Дмитрий Ковпак рассказал ПостНауке, откуда она берется и как с ней бороться.

Причины тревоги

Тревога обычно возникает как реакция на объективную опасность. Например, существует угроза для жизни или здоровья близких, мозг ее обрабатывает и заставляет нас держаться подальше от источника опасности. Отличный пример — новый коронавирус. Мы видим в обществе разнонаправленную реакцию на него. У кого-то возникает избыточная тревога, переходящая в панику. Люди уезжают в лес отшельниками, лишь бы не столкнуться с источником заражений. У кого-то, наоборот, срабатывают механизмы отрицания, рационализации, вытеснения, которые уводят человека в сторону. Например, некоторые начинают разделять идею, что коронавируса вообще не существует, и это формирует пласт так называемых ковид-диссидентов.

Для нашей популяции в целом характерна тревожность. Появилась проблема пандемии коронавируса — вслед за ней в социум пришла фобия заражения, мизофобия. Упал лифт — обострился страх лифтов. Разбился самолет — актуализируется аэрофобия. Все эти страхи на момент катастрофы уже существуют в обществе, новостная повестка их просто усиливает. В российском сегменте Интернета статьи о проблемах климата появляются ежедневно или раз в два дня: «Климат хотят охладить…», «Борьба с изменением климата», «Климат планеты не должен зависеть от…», «Климат России теплеет быстрее, чем…». При аналогичном запросе на англоязычных ресурсах новости выходят уже каждые несколько часов, и их характер не успокаивающий, а наоборот. Задача СМИ — привлекать внимание. Задача человеческого мозга — акцентироваться и тревожиться.

В отношении тревожности в медицине больше не используют слова «болезнь» или «заболевание». Теперь корректнее употреблять более обтекаемый термин «расстройство».

Диагноза «экологическая тревожность» нигде в мире пока не ставят, он не включен в диагностические руководства. Но Американская психологическая ассоциация еще в 2017 году начала говорить об изменениях психического здоровья, характеризующихся термином «экотревога». Она описывается как «хронический страх экологической гибели». И многие психотерапевты жалуются, что не знают, как помочь клиентам с этим запросом. Национальная служба здравоохранения Великобритании предлагает лечить такие состояния как другие виды тревожности — применяя, например, когнитивно-поведенческую терапию.

Механизм тревожности

Причины тревожности биопсихосоциальные, то есть в этом участвуют и социальные факторы, и психологические, и биологические особенности организма конкретного человека. Иногда акцент биологический, значит, есть нарушения на уровне ткани и функций мозга. В некоторых случаях сильно влияет социальная составляющая — микросоциум (семья) и макросоциум (этнос, государство). В эпоху глобализации для людей характерна включенность в мировые процессы. Макросоциум через актуальную новостную повестку маркирует нарративы, то есть выделяет атрибуты, на которые стоит обратить внимание. Например, климат меняется, об этом часто говорят, много пишут, собирают специализированные конференции. Соответственно, люди, включенные в процессы обмена информацией, испытывают усиленное чувство тревоги.

Хотя проблема экологии существовала со времен первой промышленной революции, а климатические проблемы — всю историю существования планеты, за последние два десятилетия климатическая повестка особенно актуализировалась. В наше время люди, у которых есть биологические или психологические склонности быть тревожными, получают еще и социальный импульс, в котором акцентировано, что беспокоиться нужно именно из-за этого, например из-за глобального потепления или выброса углекислых газов. В некоторой степени экология становится брендом, модой.

Нормальная и патологическая тревожность

Повышенная обеспокоенность дезадаптивна. Человек, паникуя, выпадает из нормального функционирования социума: если тревога избыточна, он уже не будет заниматься проблемой изменения климата или сортировать мусор, он будет только волноваться. Невозможно провести строгую черту между здоровым человеком, тревожащимся и тем, которого уже госпитализируют в психиатрический стационар. Есть некий континуум, где любой может испытать серьезный дискомфорт из-за страхов, и это состояние способно прогрессировать до уровня выраженных нарушений.

В медицине тревогу разделяют на функциональную и дисфункциональную. Дисфункциональной называется такая, которая буквально парализует человека или, наоборот, заставляет его бесцельно метаться, загоняет его в ментальную ловушку, влияет на настроение, самочувствие и физиологию. Функциональная тревога помогает. Условно говоря, есть у человека хобби, он выходит на субботники, знакомится там с такими же энтузиастами, любит гулять в лесу, общаться на тему экологии, и все это не мешает ему жить, несмотря на озадаченность реальной проблемой.

Климатическая обеспокоенность может быть конструктивной, когда человек для себя решает, что от него зависит: перейдет ли он на раздельный сбор мусора, или уменьшит потребление ненужных вещей, или перечислит средства в фонды. Эти меры формируют уверенность, спокойствие, установку «есть проблема, но у нее есть и решение, я могу хоть и минимально, но предметно помочь».

Проблемы начинаются, если тревога изводит. Психиатры XIX века называли подобную зацикленность идеей фикс вслед за французским психологом, психиатром и неврологом Пьером Жане. Он предложил такой термин для случаев, когда человек на чем-то фиксируется и это становится для него сверхценной идеей, навязчивой мыслью, вызывает губительное поведение, разрушает социальную жизнь, а в итоге влияет даже на биологическое состояние, истощает организм. Этот хронический стресс человек себе, по сути, организует сам, но не без помощи социального влияния, которое, может быть, он еще дополнительно интерпретирует как угрозу или вызов, который требует немедленного ответа.

Россия, Европа и США

В Европе проблема климата ощущается острее, чем в России, и дело скорее в психологическом аспекте, а не в том, что там проблема физически острее. Европейцы больше тревожатся, потому что у них на это есть силы, есть не только экономическая, но и психологическая возможность обратить внимание на климат. Когда человеку нечего есть или нечего надеть, то он в последнюю очередь будет думать о вещах третьестепенного характера. По пирамиде потребностей Абрахама Маслоу, первичны биологические потребности, до их удовлетворения человек мало задумывается о социальных. В моменты экономических кризисов, например в 90-е, мало кого в России волновало, что производится много мусора и всё пакуется в пластиковые упаковки. Мышление работает прагматично: оно решает проблемы по мере их поступления.

Согласно общенациональному опросу 2018 года, почти 70% людей в Соединенных Штатах обеспокоены изменением климата, а около 51% чувствуют себя «беспомощными». Для сравнения: опрос Левада-центра (признан в России иностранным агентом), проведенный в 2021 году, показал, что в числе самых больших страхов россиян — болезни близких, мировая война, произвол властей, собственные мучения и бедность. Экологические проблемы не включены даже в первую десятку, хотя присутствует упоминание катастроф и стихийных бедствий.

Когда быт обустроен, у людей появляются внеперсональные цели, не касающиеся только индивидуального интереса и не связанные с эгоцентричными моделями мироздания. Люди начинают активно помогать другим, становиться волонтерами. Появляется мысль, что наша помощь нужна уже на планетарном уровне. Так как россияне включены в мировое сообщество, то и для нас тема климата постепенно становится актуальной. Так, в 2019 году в Санкт-Петербурге открыли группу поддержки для людей с экологической тревожностью.

Не способствовать панике

По сути, любое явление может быть объектом тревоги, если о нем массово говорят как об угрожающем, например, по телевизору. Мы можем из чего угодно сделать проблему. Вообще-то первостепенны для человека все-таки проблемы отношений с другими людьми, главным образом родственниками или близкими. Но людям свойственно перенаправлять свое внимание на другие формы или темы — то, что в психологии называют защитной проекцией. Человеку начинает казаться, что, например, помощь окружающей среде — главное в его жизни. Это может быть и объективно важная вещь, но индивид становится фанатиком. Такие метаморфозы уместно показаны, например, в фильме Юрия Мамина «Бакенбарды», где даже из Пушкина сделали культ и устроили вокруг него секту фанатов.

Поэтому, с одной стороны, экология действительно требует нашего внимания, иного отношения, перестройки всего общества. Но, с другой стороны, важно, чтобы люди не зацикливались на этой проблеме. Есть множество других, тоже требующих решения. Об этом давно говорит, например, датский экономист и эколог Бьорн Ломборг, президент Копенгагенского консенсуса, автор книги «Ложная тревога: как паника, связанная с изменением климата, обходится нам в триллионы, причиняет боль бедным и не может исправить положение на планете»: «Климатическая паника становится всё более резкой. Когда мы паникуем, мы принимаем неверные решения. Изменения климата — это проблема, но это не конец света. Экотревога ведет к тревожным жизням и неправильной политике, она отвлекает наше внимание».

Копенгагенский консенсус — проект ключевых экономистов мира, направленный на попытку решения глобальных проблем.

Действительно, когда климатические изменения превращаются в сверхактуальную повестку, они могут усугублять личностные проблемы отдельно взятого человека, провоцировать у него тревожное расстройство. И он тогда будет генерировать избыточную тревогу уже в медицинском смысле, и не только ее — еще чувство вины, бессилия и ярости. Важно помнить свои подлинные ценности и смыслы. И что культы и страхи лишь мешают реальной жизни. Даже если кажутся обоснованными, они не созидают, а отнимают.

Источник: ПостНаука