Коронакризис: низкий уровень доверия и инфодемия

На круглом столе «Мужество сказать жизни — “да”: антропология преодоления кризиса», который состоялся на международной научно-практической конференции «Пандемия: вызовы, решения, последствия», эксперты обсудили, как доверие социальным институтам влияет на соблюдение мер предосторожности, почему люди склонны распространять непроверенную информацию и что можно с этим сделать.

Тимофей Александрович Нестик, заведующий лабораторией социальной и экономической психологии Института психологии Российской академии наук, эксперт Школы антропологии будущего РАНХиГС, указал на связь инфодемии и уровня доверия:

«Надо учитывать, что Россия, как и многие другие страны, вошла в пандемию с очень низким уровнем доверия к социальным институтам. И одним из последствий этого стала волна инфодемии, которая была подогрета тем, насколько мы все верим в конспирологические теории. Наши оценки показывают, что среди городского населения конспирологии подвержены около 80% людей, а каждый второй горожанин в России верит, что коронавирус создан искусственно. Инфодемия становится опасна для жизни, потому что за ней следуют неверно понятые рекомендации, неверно интерпретированные методы лечения.

Самое важное сейчас — извлечь уроки из «первой волны».

Один из важнейших уроков состоит в том, что при информировании об эпидемиологических угрозах очень важно избежать алармизма, катастрофизации.

Из тех опросов, которые мы проводили среди россиян, в том числе среди наших коллег-психологов, известно, что искусственное нагнетание тревоги приводило к обратным эффектам. Когда мы переживаем страх заражения и чувство беспомощности, когда кажется, что мы не можем защитить себя и близких, внести вклад в борьбу с пандемией, создается напряжение, которое разрешается через недооценку риска, его вероятности, его последствий. Невидимые риски очень сложно оценить по абстрактным цифрам, и мы склонны недооценивать их. Здесь огромное значение имеют примеры. Мы воспринимаем новые угрозы через аналогии с уже знакомыми и, таким образом, также оказываемся в плену иллюзий, сравнивая коронавирус с гриппом или сезонными заболеваниями.

Кроме того, нам свойственен и сверхоптимизм. Нам кажется, что даже если коллеги или знакомые заболели, то уж нас точно это минует. По результатам наших исследований, каждый третий горожанин имеет в своем окружении заболевших или переболевших COVID-19, и, тем не менее, порядка 60% не переживают, что заболеют они сами. В то же время, несмотря на снижение этого страха, 70% по-прежнему опасаются за жизнь своих близких. И на это нужно делать ставку: не на нагнетание тревоги по поводу собственного здоровья, а на заботу о других.

Конечно, огромное значение здесь имеет эффект большинства, т.е. то, как мы интерпретируем поведение остальных: если мы благодаря средствам массовой информации убеждены, что большинство действительно носит маски, старается соблюдать правила, то это становится мощным фактором соблюдения санитарно-эпидемиологических норм в городе и стране в целом. Огромное значение имеет единодушие экспертов. И я думаю, что в определенных вопросах психологическое сообщество уже может быть единодушно, что показывают и наши исследования». 

Григорий Борисович Юдин*, руководитель Центра современных политических исследований РАНХиГС, рассказал, на что влияет низкий уровень доверия:

«Эпидемия разрушает повседневную реальность, подрывает привычные схемы, на которых основывается наша обыденная уверенность. В этих условиях доверие оказывается очень ресурсным. Человек ищет, на что он может опереться, кому можно довериться. И наши дальнейшие действия и, соответственно, развитие эпидемии зависят от того, кому мы доверяем.

Показатель уровня доверия в социологии, в политической науке обычно измеряется ответом на вопрос, можно ли в целом доверять людям. Мы знаем, что в разных странах ответы на этот вопрос звучат по-разному: есть страны с низким уровнем доверия, такие как США, Великобритания, Россия; есть страны с высоким уровнем доверия, например, Германия.

Что от этого зависит? Среди прочего, от доверия зависит уровень общественной солидарности — это кооперативность, т.е. готовность принять согласованную с другими стратегию действий, и система социальной защиты.

Пандемия показала, что, как только возникает экстренная ситуация, в обществе с низким ресурсом доверия происходят две вещи. Во-первых, начинают распространяться несовместимые версии происходящего, в том числе конспирологические теории, людям не удается договориться о необходимых мерах предосторожности. Правительство видит единственный путь в том, чтобы навязать меры предосторожности, в ответ на это граждане склоны ускользать от этих мер. Результатом является наплевательство к алармизму. Во-вторых, оптимизированные ресурсы системы здравоохранения рассчитаны не лечить никого лишнего. И в условиях пандемии система здравоохранения оказывается не готова к большому количеству заболевших и занимается перекладыванием ответственности с одних звеньев на другие. 

Пока рано об этом говорить, но, по-видимому, от пандемии больше страдают страны с низким уровнем доверия. Если эта гипотеза подтвердится, то мы имеем дело с «налогом на недоверие», который берет с нас пандемия. 

Что можно сделать? Понятно, что задача — выращивать доверие. Хочу обратить внимание на гражданское участие в восстановлении рутины. Когда мы теряем основание, важно, чтобы у нас появилось ощущение, что мы сообща в новых трудных условиях можем восстановить нормальную ситуацию. В тех странах, где у граждан есть возможность на повседневном уровне участвовать в решении проблем, люди оказываются в лучшем положении. На выходе из пандемии выиграют те общества, которые сумели осознать, что они преодолели эту проблему вместе, согласованными гражданскими действиями».

Галина Владимировна Солдатова, заведующая кафедрой социальной психологии Московского института психоанализа, соорганизатор горячей линии психологической помощи для москвичей, поделилась данными исследования инфодемии:

«Понятие «инфодемия» и его анализ дали нам очень много для практической работы в рамках линии психологической помощи. Мы рассматривали две плоскости инфодемии: информационную и психологическую. Информационный аспект является продуктом современного тотально доминирующего макротренда цифровых трансформаций. Есть данные, что в России среднестатистический взрослый семь часов в день посылает информацию и принимает ее. 

Мы видим, что растет потребность в информации — это более широкий вид познавательной потребности, которая как потребность во впечатлениях у ребенка формируется уже на четвертой-пятой неделе. Психологи называют ее «ненасыщаемой». Сегодня мы видим новые формы этих потребностей: есть потребность в новостной информации, она делится на потребность узнавать информацию и потребность ее рассказывать и обсуждать. Наши данные показывают, что существует общая готовность к распространению информации о пандемии без ее проверки, причем это делают все вне зависимости от пола, возраста, семейного положения. Потребность в распространении новостей выступает одним из важных источников и механизмов инфодемии.

Психологическая часть инфодемии включает в себя четыре основных синдрома: 

• информационные перегрузки, 
• синдром психологической дестабилизации, 
• синдром предпочтения негативной информации и дезинформации, 
• синдром краткосрочного и долгосрочного рискованного и неадекватного поведения. 

Анализируя эти синдромы по определенным симптомам, мы обратили внимание, что объединяющим симптомом в условиях пространственно-временного коллапса, который приводит к болезненным разрывам в линии жизни, является рассогласование, схлопывание или утрата временных перспектив.

Мы рассматриваем психологию преодоления коронакризиса не столько как способ совладания с трудными ситуациями, сколько как способ выстраивания временных и смысловых перспектив.

Работая на линиях психологической помощи, мы разрабатывали механизмы краткосрочной терапии формирования временных перспектив, а также долгосрочную терапию выстраивания стратегий. Главная задача — соединить болезненные жизненные разрывы, чтобы восстановить непрерывность временной и смысловой перспективы, а благодаря ей восстановить целостность личности. Работа со смысловыми перспективами позволяет человеку наделить смыслом настоящее, осмыслить будущее и отнестись к нему по-новому. В процессе человек, возможно, утрачивает некоторые старые смыслы и создает новые, используя свои психологические возможности, опыт, личностную уникальность».

* Григорий Борисович Юдин признан иноагентом (19 января 2024 года его имя внесено в реестр иностранных агентов на сайте Министерства юстиции Российской Федерации) — прим. ред.