16+
Выходит с 1995 года
29 марта 2024
Дом братьев и сестёр

…Представь, что ты сам возводишь здание судьбы человеческой
с целью в финале осчастливить людей, дать им, наконец,
мир и покой, но для этого необходимо и неминуемо предстояло бы
замучить всего лишь одно только крохотное созданьице,
вот того самого ребеночка, бившего себя кулачком в грудь,
и на неотомщенных слезках его основать это здание,
согласился ли бы ты быть архитектором
на этих условиях, скажи и не лги.
Ф.М. Достоевский

Первые встречи с самыми трудными детьми детского дома, которых приводили ко мне, психологу, побудили меня к поиску новых методов и методик диагностики, открытию новых направлений помощи детям и педагогам. В 1988 году практическая психология делала только первые шаги. Я очень хорошо помню вопросы радиоведущей в передаче, посвященной новому направлению психологии – практической психологии: «Зачем нужна практическая психология? Чем практический психолог может помочь детям детского дома?» – и мои ответы.

Впоследствии я поняла, что опыт работы в детском доме – это первая тема для встреч в «Институте Семьи»: «Дети, которым не хватает любви – "трудные" дети». И преодолеть это состояние, как бы тяжело и больно не было, можно только в атмосфере взаимопонимания и доверия, которую удалось создать руководителям. Педагогам и воспитателям постоянно приходилось решать нестандартные ситуации, одна из которых описана в рассказе Елены Анатольевны Ивановой «Усман». Е.А. Иванова - педагог-психолог:

УСМАН…

он такой талантливый…

– ЕленТольна, вас зовёт Татьяна Сергеевна! – Лёшка возникает в конце коридора, неожиданно вынырнув из-за угла. С топотом рванувшего в карьер табуна он проносится мимо, успевая издать этот клич ещё пару раз. Для верности. А как же, он ведь гонец завуча, а значит, может орать сколько угодно! На законном основании, между прочим! Промчавшись мимо, он скрывается за углом в противоположном конце коридора, столь же громогласно сообщая Татьяне Сергеевне, что ЕленТольна ЩАС придёт.

«Ну надо же было соорудить такое уродище», – вздыхаю я, проследив за Лёшкиным маневром. Это я о здании. Странной конфигурации сооружение с широченными и длиннющими коридорами, замыкающимися в гигантские геометрические фигуры, как будто приглашает носиться, не останавливаясь, по этим самым коридорам с воплями и гиканьем, что попавшие сюда дети первое время с радостью и делают.

Но я всё равно люблю этот дом! Кто-то сказал, что счастье – это когда тебя понимают. Банальность? А всё равно это так! И ещё, когда принимают и любят и готовы поддержать любую твою самую безумную идею. И ты в ответ тоже – и любишь, и доверяешь, и принимаешь, и поддерживаешь всех-всех. И взрослых, и детей. Город Солнца, да и только!

Я бегу вниз к Татьяне Сергеевне.

Татьяна Сергеевна – завуч детского дома, говорит всегда как бы извиняясь, немного плачущим голосом. Видимо, даёт себя знать привычка жалобить тех, от когозависит благополучие и само существование нашего дома. Любимое занятие – бросать на амбразуру близких людей (сама-то она с неё не встаёт никогда). Поэтому вся её семья работает здесь же. Им-то больше всех и достаётся. Но я тоже всегда готова.

– Елена Анатольевна, возьмите к себе в отряд этого ребёнка! Он такой талантливый и такой несчастный! Только вы справитесь! – ох, какая лесть! Но могу ли я отказать Татьяне Сергеевне?

Примерно к этому я и готовлюсь, протискиваясь в дверной проём кабинета.

К Татьяне Сергеевне всегда приходится протискиваться – в дверях, под дверью, перед дверью и в самом кабинете всегда топчется человек пять детей. Поговорить, посидеть, послушать, подержаться за ручку.

На сей раз по кабинету по-хозяйски расхаживает негритёнок 8-9 лет.

– Вот, Усман, это и есть Елена Анатольевна. Она будет твоим воспитателем, – и умоляющим шёпотом: – Леночка, вы ведь возьмёте? Он такой талантливый...

– А она хороший воспитатель? – сомневается мальчишка. Вот паршивец!

– Самый лучший! – Патетика в голосе Татьяны Сергеевны убедила бы даже инспектора СЭС и пожарного инспектора вместе взятых.

Ну, тогда ладно, – снисходит Усман и до меня. – Я к вам, вообще-то, ненадолго. У меня бабушка заболела. Поправится – обратно меня заберёт. У меня хорошая бабушка. Я у неё главный помощник. Ей без меня никак!

Татьяна Сергеевна делает круглые глаза: «Потом, всё потом!»

– Елена Анатольевна, вы устройте пока Усмана и подберите ему что-нибудь из одежды.

Вот так Усман попал в нашу группу.

Дело в шляпе

Мои младшие мальчишки – народ добродушный. Приняли новичка легко. Правда, его бешеный африканский темперамент ошарашил даже самых энергичных из них. За ним просто не успевали. С особым преданным восторгом и обожанием Усмана принял только тихоня-Сашка. До сих пор не понимаю, как они могли существовать в одном временном пространстве – Усман – ребёнок-тайфун и осторожный Сашка, который даже ходил как бы крадучись.

А пока мы с Усманом, дружно взявшись за руки, идём на склад – одеваться.

Склад – просторная комната с высоченным потолком и огромными металлическими каркасами стеллажей, на которых развешана и разложена одежда всех возможных и невозможных детских размеров и расцветок.

Пока мы с кастеляншей подбираем необходимый минимум, Усман присматривает себе какую-то несусветную яркую шляпу. (Как она вообще сюда попала?)

– Дай мне это! – обращается он к Ирине, преданно заглядывая ей в глаза, догадываясь, что могут не дать.

– Зачем это тебе? – смеётся она. – Куда ты в этом будешь ходить?

Усман прижимает шляпу к груди.

– Мне это очень-очень надо,– убеждённо говорит он. – Ну, пожалуйста!

– Усман, это скорее подойдёт какой-нибудь очень большой девочке или тётеньке, – вступаю я.

– Мне это ОЧЕНЬ надо. Ну, давайте, больше ничего не будем брать! А ЭТО мне НАДО! – Он говорит так горячо, что мы вдруг понимаем – действительно надо!

– Да ладно, – машет рукой Ирина, – пусть берёт. Ну, кто ж её наденет, такое уродище!

Восторг, вспыхнувший в глазах Усмана, видимо, не смог сразу выплеснуться наружу – так его было много. Тугой пружиной он скатился вниз, в ноги, и в следующее мгновение эта пружина неожиданно разжимается. И вот уже Усман стремительно взлетает по вертикальной опоре стеллажа под самый потолок, где на горизонтальной перекладине превращается в большую вертушку.

Наше с Ириной дружное “Ах” повисло на той же перекладине, да так и осталось там сиротливо раскачиваться, пару раз отразившись от высокого потолка. Мы, как две курицы, воспитавшие утёнка и теперь в ужасе мечущиеся вокруг пруда, глядя на первые водные процедуры своего воспитанника, бегаем вокруг стеллажа, беспомощно подставляя руки в надежде поймать то, что по всем законам физики должно сейчас рухнуть вниз.

Но в данном случае Ньютон оказался прав наполовину. Ускорение получила только шляпа, которая и свалилась, благополучно миновав наши подставленные руки. Поскольку именно она была источником такого внезапного энергетического выброса, то вращение вертушки замедлилось, и вскоре, как всякое затухающее колебание, прекратилось вовсе.

И вот мы уже переводим дух, созерцая скатившегося вниз и блаженно улыбающегося Усмана.

О вреде кофе с пирожными

Мой рабочий день в детдоме, как и день любой мамы, имеющей детей школьного возраста, выглядит примерно так:

7.00 – подъём и водные процедуры;

7.30 – завтрак;

8.00 – отправка детей в школу.

С 8.30 до 13.30 – чашечка кофе в соседней кафешке (может быть, даже с пирожным) и прочие прелести вольной жизни, вплоть до возвращения детей из школы. Затем – обед, уроки, кружки, песни-пляски, выяснения, кто кому за что дал, и прочие обычные дела.

И, наконец, 22.00 (теоретически), а на самом деле – 00.00 – отбой.

В общем, есть такое красивое словосочетание – “режимные моменты”.

Итак, 9.00 – дети в школе. Обхожу спальни. Впереди маячит вожделенная чашечка кофе. Нет, нет, непременно с пирожным!

– А, вот ты где! – из-за моей спины выскакивает Усман. Он всегда выскакивает, как чёртик из табакерки. Никого нет, и вдруг, р-раз! – раскачивается и хвостиком помахивает (не Усман, а чёртик, конечно).

Усман же помахивает не хвостиком, а какой-то большой лампой с проводами. Мальчика не успели устроить в школу, и пока он в мастерской “помогает” Олегу Александровичу – нашему инструктору по труду.

– Что это у тебя? – интересуюсь для порядка.

– Это мне Олег Александрович подарил. Ему не надо! Она всё равно не горит! – для убедительности он мгновенно суёт проводки в розетку.

Да, реакция у меня не та. Расслабилась! Мечта о чашечке кофе испарилась вместе с мощным электрическим разрядом. Наверное, это была контузия. Всё происходящее, как в замедленном кино: взрыв… фейерверк электрических брызг… запах горелого провода… лежащий на полу лицом вниз Усман…

Нет, нет, прочь контузию! Отмираю, кидаюсь к мальчишке, переворачиваю, трясу:

– Усман, где болит? Усман!!! – Усман молчит и смотрит в одну точку.

– Скорее! В медпункт! Врача!

Врач не успел…

В глазах «умирающего» вдруг вспыхивает сознание, мгновенно переключившееся в позицию "крайний восторг". И вот он уже несётся со своей лампочкой в следующую комнату. «Господи, ну что же у меня сегодня с реакцией?!!» Бегу следом. Взрыв, фейерверк, запах провода. Пытаюсь схватить негодника. Но это уже не ребёнок! Это стихия! Торнадо!

Следующая комната. Взрыв, фейерверк, запах. Между третьей и четвёртой спальнями сбиваю его с ног. Падаю сверху.

Всё. Смерч миновал. Оставшиеся в живых выползают из под руин…

– Я же говорю, она не работает, – это Усман…

…Олег Александрович растерянно бродит по мастерской
– Ну, куда же я её засунул? Ну что за голова! Вот, только же в руках держал!

Мы с Усманом маячим в дверях и наблюдаем за наклонами и приседаниями нашего мастера-на-все-руки. Олег Александрович может всё! От веломобилей самой разной конструкции и конфигурации до шхуны “Емеля”.

– Да вот же, Олег Александрович! – Усман радостно протягивает злополучную лампу.

– Спасибо, дорогой, что бы я без тебя делал?

– Вот и бабушка так говорит, – широко и светло улыбается Усман.

Педагогическая соната

– ЕленТольна, хотите детского питания?

Это что ещё за бледнолицый брат? По глазам узнаю Усмана. Вся его довольная физиономия густо припудрена белым порошком. Рядом – Сашка. Поочерёдно запуская руки в коробку с сухой молочной смесью, они, жмурясь от удовольствия, облизывают ладони, добавляя белизны своим живописным мордахам. Хотя нет, какая там живопись – скорее японская гравюра.

Сухим детским питанием увлекается весь дом. Такая волна.

Надо сказать, что обычно покупают его в соседнем магазине на с в о и (!) деньги. Всем воспитанникам раз в месяц выдают небольшую сумму на карманные расходы. Но, как правило, через пару дней эти деньги и заканчиваются. По моим скромным расчётам, в настоящий момент ни копейки не осталось даже у самых прижимистых и экономных. Похоже, попахивает криминалом. Дедукция – великая вещь!

– Спасибо, у меня живот заболит. А где вы это взяли?

Сашка перестаёт жевать и внимательно смотрит на Усмана. Усман же – сама невинность.

– А нас продавщица в магазине угостила.

– А что же вы делали в магазине?

– Да так, гуляли и зашли посмотреть.

Ну что ж, играть так играть!

– Как же она могла! Это же надо варить. Ведь от сырой смеси может заболеть живот! Идёмте, мы должны сообщить об этом администратору магазина.

– Ладно, – примирительно реагирует Усман. – Мы больше не будем у неё брать!

– Вам не страшно, вы уже большие, у вас животы покрепче. А вдруг она малышей угостит? Это же страшно подумать, что может случиться!

Я беру упирающихся мальчишек за руки, и мы уныло бредём в магазин.

Оставив воришек за тяжёлой металлической дверью, иду искать “самую главную администрацию”.

–Здравствуйте, я воспитатель из детского дома. Мои дети украли в вашем магазине коробку сухой молочной смеси, – вежливо, но с достоинством сообщаю я двум женщинам административной наружности и комплекции, мирно пьющим чай с пряниками. Обе они как-то странно похожи на актрису, игравшую роль Печки в фильме-сказке моего детства – такие же круглые, румяные, сдобно-ласковые.

– Ну, надо же! – умиляются «печечки». – Ну пусть кушают на здоровье! Сиротки же!

– Вы моих детей не знаете! – перехожу я к угрозам. – Сегодня детское питание, а завтра они у вас весь магазин вынесут! В общем, вы должны меня арестовать! Есть в магазине какой-нибудь охранник в форме?

– Нет, – огорчается “администрация”. – Да вас-то за что? – они чуть не плачут. Чай безнадёжно остыл, а тут какая-то сумасшедшая, того и гляди, кусаться начнёт.

– Как это за что, а кто их так воспитывает?

Да, видимо, от сумасшедшей просто так не отделаться.

– Ну ладно, зовите своих “уголовников”, – тяжело вздыхают бедные женщины, – что-нибудь придумаем! – Слово “уголовники” звучит у них так, словно речь идёт об ангелах.

“Уголовники” робко просачиваются в дверную щель и, скромно потупившись, прячутся за мою спину. Их присутствие выдают только попеременно хлюпающие носы.

Ах, какие великие драматические таланты таят в себе порой скромные работники торговли! Вот не ошиблась я в них.

Грозно нависнув над столом с бывшим чаем, одна из «печечек» прожигает меня взглядом насквозь:

– Эти, что ли? Так-так! А мы тут с ног сбились! Ищем пачку детского питания! Уже продавщицу уволили! Значит, говорите, она вас угостила?

Хлюпанье одного из носов становится более явственным. Второй же умолкает, и после мучительной паузы, свидетельствующей, вероятно, о величайших душевных мучениях, хозяин умолкшего носа бубнит:

– Продавщица не виновата. Мы сами взяли, когда она отвернулась, – это Усман.

Музыкальное сопровождение усложняется красивым и неожиданным Сашкиным “-ы-ы-ы-ы-ы-”, присоединившимся к всхлипываниям. Ярко вырисовывается классическая сонатная форма. Разработка заканчивается, приближается кульминация.

– Ну, что ж, – взялась за телефонную трубку вторая актриса. – Будем вызывать милицию. Дети пусть возвращаются в детский дом, а вы, гражданочка, арестованы. Алё, милиция, пришлите наряд, у нас тут кража!

Кульминация не заставляет себя ждать. Сашка рыдает в голос. Уже знакомая мне пружина сжимается. Усман, подброшенный ею, вылетает из-за моей спины – руки вскинуты к потолку, глаза горят.

– Вы что! Вы не можете её арестовать! Это же – Елена Анатольевна! Наша лучшая воспитательница!

– Какая же она лучшая, если её воспитанники воруют?

Между лопаток похолодело – а не перегнула ли я палку? Ведь, правда, арестуют!

– Вот вы нас и арестуйте, она не виновата! – (ну, Усман, не ожидала!). Сашка от ужаса замолкает. Кажется, хлюпающая партия вот-вот перейдёт к тётенькам. Глаза их увлажняются, но закон жанра обязывает, а незаурядные актёрские способности не дают расслабиться. Собрав всю приходящуюся на двоих силу воли, они доводят сцену до конца.

– Идите, мальчики, идите. Некогда нам. Надо ещё акт составить.

Секунду мои дети стоят неподвижно, и вдруг дружно снимаются с места и исчезают так стремительно, что уже в следующую секунду у нас возникает вопрос – а были ль мальчики? Кидаюсь с аплодисментами к героиням нашего спектакля.

–Ну, что вы, – смущённо раскланиваются они. – Если что, обращайтесь ещё.

Уф, с кульминацией справились! Каким-то выйдет финал?

Устало бреду к детскому дому. Что это там за странная толпа несётся мне навстречу? Замедляю шаг, всматриваюсь.

Впереди, с вытянутой по-ленински рукой бежит Усман. За ним, едва поспевая – директор, Феликс Сергеевич. Милый, сдержанный, интеллигентный, всегда подтянутый Феликс Сергеевич бежит, как последний мальчишка. А за ним – все мои дети в полном составе.

– Елена Анатольевна!.. Что случилось?.. За что вас арестовали?! – Феликс Сергеевич хватается за сердце, пытаясь поймать нить дыхания. – Усман с Сашкой прибежали… Сашка рыдает! Усман кричит, что надо спасать Елену Анатольевну!..

– Всё в порядке, Феликс Сергеевич, я дала подписку о невыезде и о том, что если мои дети ещё раз что-нибудь здесь украдут – я сама приду в тюрьму.

Ну, вот и всё. Кода. Больше мои дети никогда не воровали!..

В этом магазине.
 
В дальнейшем для многих педагогов и воспитателей нашего детского дома опыт сотрудничества и сотворчества стал камертоном. Педагог с большой буквы, Наталья Вознесенская, работала с детдомовскими детьми младшего школьного возраста. В ее смену я была спокойна: дети не просто слушались, они внимали каждому ее слову, не было ссор, любые проблемы решались как бы сами собой. Позже она работала с очень сложным 5-м классом в одной из школ Санкт-Петербурга. Ее рассказ «Гимн сотворчеству» продолжает наше повествование.


Наталья Вознесенская "ГИМН СОТВОРЧЕСТВУ детей и взрослых" (1992–1997 гг.)

Когда мне было 15 лет, я уже знала, что буду учителем. Спустя 35 лет я все-таки им стала. Благословенный 1992–1993 учебный год.

Что бы ни происходило вокруг неутешительного, бóльшей радости для меня, чем сотворять радость с другими и во имя других – нет. Мне (классному руководителю) был адресован стих:

Словами выражу едва ли
Все то, что хочется сказать…
Чужое горе и печали
Взвалила на себя, как мать.
Незаурядное призванье!
И пусть кому-то не понять,
Что в радость превращать страданье
И есть земная благодать.

Речь пойдет о детях, которые по разным причинам с напряжением окончили начальную школу (1–3 кл.). Понятно было, что предстоящий 5 класс для них будет мукой. Что сделать, чтобы дети поверили в себя? Это не их вина, что кто-то из взрослых решил, что все дети одного возраста должны за одно и то же время обязательно усвоить (неважно, какой ценой) один и тот же узаконенный взрослыми объем знаний.

Ниже приведу высказывания известных и неизвестных людей – высказывания, которыми можно охарактеризовать атмосферу в классе, созданную нами для реабилитации детей в их собственных глазах.

Лучшее в человеке развивается признанием его достоинств и поощрением.
• Осторожно, дети!
• Любимым учителем может быть только учитель любящий.
• Надо остерегаться смешивать «хороший» с «удобным»… Все современное воспитание направлено на то, чтобы ребенок был удобен: последовательно, шаг за шагом, стремятся усыпить, подавить, истребить все, что является волей и свободой ребенка, стойкостью его духа, силой его требований.
• Разумная требовательность и справедливость – вот норма поведения учителя.
• Для ребят идея не отделена от личности. То, что говорит любимый учитель, воспринимается ими совершенно по-другому, чем то, что говорит презираемый, чуждый им человек.
• В воспитании все должно основываться на личности воспитателя, потому что воспитательная сила изливается только из живого источника человеческой личности.
• Честность воспитывается только честностью, мужество – мужеством.
• Мудрость воспитания – в терпении, в умении не торопить, не подстегивать рост души, доверяя и доверяясь ребенку.

Дети постепенно «оттаивали», поверив, что есть взрослые, которые хотят им добра не на словах, а на деле. Им стало интересно ходить в класс. А уж с какой виртуозностью работали учителя, чтобы научить «своему предмету» (по облегченной программе) – этому я счастливый свидетель, поскольку присутствовала на каждом уроке. Сидя на последней парте, я частенько обливалась слезами, видя мощь и преданность коллег своему делу – учить детей…

Нам повезло. Через дорогу – парк «Сосновка». Уроки физкультуры проходили на природе. Дети всегда радуются возможности «выплеснуть» себя, соединившись таким способом с неосознаваемой ими энергией Матушки-Земли. Вот тут-то и было кстати обратить их внимание на живую красоту, которую надо оберегать, чтобы жизнь продолжалась. Все сказанное не формальности ради, а искренне, дети впитывают. В этом я убедилась, когда мы ездили в пригород в Токсово – на искусственный водоем. Развели костерок, понаслаждались процессом и зрелищем. Уходя, привели место в «первозданное» состояние. Радость непринужденного общения, осознание своей значимости в данной ситуации «изливались» из детей… Была ранняя осень, теплый день перетек в светлый вечер. Едва уговорила детей ехать домой (тогда мобильных телефонов не было). Напитавшиеся простором и волей, это уже были не дети, а ангелы.

Жить в Петербурге и не почувствовать квинтэссенцию города – Неву, это не для нас. По случаю нам предложили катер для двухчасовой прогулки! Мальчишки даже порулили, не говоря об острых ощущениях скорости, ветра, красоты бурлящей воды и глади перспективы. Достаточно увидеть и ощутить, чтобы понять: потерять это нельзя. Через эмоциональное восприятие дети получили ОБРАЗ того, что необходимо беречь.

Окончание 9-го класса мы ознаменовали поездкой в Петродворец. Выезд на природу – самое любимое времяпрепровождение для детей. Душа радовалась при виде их самостоятельности, важности, инициативности. В их поведении чувствовалось почтение к первозданной и рукотворной красоте вокруг. Где былая неуверенность?

Дети научились дружелюбно общаться. Они с искренним уважением говорили об учителях, память о которых заслуженно и навсегда останется в их душах.

Спустя годы, на наших встречах они благодарили нас, взрослых, за любовь, которую получили. «Нас никто так никогда больше не любил» – их вердикт.

Теперь это 30-летние мужчины и женщины. Они нашли свое место в жизни. У них свои дети. А для меня они так и остались «моими детьми».
Завершу гимн сотворчеству словесными портретами некоторых моих дорогих коллег – участников «освободительного» движения от пут неверия в себя нашего будущего – детей.

Из альманаха «Уроки Светописи». Выпуск 5: «Ясная книга. Время Семьи в пространстве природы». «Тускарора», 2013.

Комментарии

Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый

, чтобы комментировать

Публикации

Все публикации

Хотите получать подборку новых материалов каждую неделю?

Оформите бесплатную подписку на «Психологическую газету»