«Психологи, работающие с ВИЧ-инфицированными — живые люди, и этим всё сказано»

Предлагаем Вашему вниманию интервью с Натальей Павловной Клещевой. Наталья Павловна - автор программы психологической работы с ВИЧ-инфицированными людьми «Учимся жить и любить!», руководитель Центра практической психологии «Элейт-Дон» (Батайск, Ростовская область).

- Наталья Павловна, на конкурсе «Золотая Психея», который состоялся в этом году, был представлен Ваш проект - авторская программа психологической работы с ВИЧ-инфицированными людьми. Расскажите, пожалуйста, с какими группами Вы работаете, как развивается Ваш проект сейчас?

- Этот проект появился в моей жизни не случайно и не сразу. Начну издалека — 20 лет назад, сидя дома с новорожденной дочкой, я увидела по телевизору сюжет о том, что детей в одном из родильных домов Калмыкии заразили ВИЧ. Эта информация меня потрясла: я плакала, сопереживала, хотела что-то сделать для этих детей, как-то помочь, но не знала, чем помочь, это был просто порыв. Прошли годы, я попала в Калмыкию, там познакомилась с Кермен Абушиновой, которая работает в клинике по профилактике ВИЧ и оказалось, что работает она именно с теми, кого я тогда увидела по телевизору! Эти дети уже, конечно, выросли и очень нуждались в психологической помощи, поскольку находились в социальной и эмоциональной изоляции — они прятались от докторов, боялись контакта, были очень закрытыми. Все совпало — мотивация, потребности, опыт: у меня уже было психологическое образование, успехи в работе со спортсменами, я знала, как помогать людям, находить свои ресурсы и с энтузиазмом принялась за работу на волонтерской основе. В первую очередь необходимо было установить контакт, здесь психологам приходилось быть очень активными — не ждать, когда эти люди придут к нам и сформулируют свой запрос на психологическую поддержку, а, наоборот, разыскивать их, идти к ним самостоятельно и мотивировать их принять нашу помощь. Это, к счастью изменилось — постепенно появилась мотивация приходить на занятия снова и снова. Они перестали прятаться и стали жить. И я вижу спустя время, что эта мотивация сохраняется и участники проекта предпринимают самостоятельные действия, а на консультации приходят уже с какими-то житейскими вопросами.

Проект развивается дальше — на следующий год я впервые пригласила на занятия их родителей. Когда пришли родители, мы никак не могли начать занятия, слишком много было эмоций — проревели два часа, потому что впервые за все эти долгие годы с ними стали общаться специалисты, а до этого они вынуждены были справляться со своими чувствами в одиночестве, дети уже выросли, а страхи у них до сих пор остались. Я поняла, что нужно работать со всей семьей, которая проживает всю эту ситуацию, причем не только с родителями, но и со здоровыми братьями, сестрами этих людей, которые тоже эмоционально вовлечены в травмирующую ситуацию. Это следующий этап проекта, который мы реализуем. Возможно, через некоторое время в Институте практической психологии «Иматон» я проведу обучающий семинар для специалистов.

- В Вашем регионе есть специалисты, которые занимаются информированием и помощью ВИЧ-инфицированным людям?

- В Ростове, где я живу и работаю, такие психологи есть, в Элисте, где мы с коллегой проводим реабилитацию инфицированных, работает центр профилактики. Конечно, этого недостаточно. Я не очень хорошо знаю ситуацию, которая существует в России в целом, но могу рассказать о своем недавнем опыте — на VII Саммите психологов «Технологии успеха» я проводила мастер-класс «Психологическая помощь ВИЧ-инфицированным пациентам “Моя новая история жизни”» по обратной связи от его участников я увидела, что во многих регионах проблема работы с ВИЧ-положительными клиентами стоит очень остро — им нужна помощь, но пока мало специалистов, которые её оказывают и мало методического инструментария, которым они могут воспользоваться. Мы с коллегой Кермен Абушиновой по мере сил вносим свой вклад, чтобы изменить ситуацию к лучшему — завершив проект, который ещё реализуется, мы подробно опишем методику для коллег, чтобы люди, у которых есть ВИЧ, получали помощь.

- Какие изменения в эмоциональном состоянии людей Вы заметили во время работы?

- Я хочу отметить, что изменения происходят не только на эмоциональном уровне, но и на физическом - они стали меньше болеть! Это удивляет врачей. Я как психолог этот феномен так объясняю — когда пациент узнает о смертельном диагнозе, он начинает думать о смерти. Он не живет, а ждёт смерти, мечется между воспоминаниями о прошлом и мечтами о будущем. Я свою роль как специалиста вижу в том, чтобы вернуть ВИЧ-инфицированных в «здесь и сейчас», где они смогут что-то делать, используя каждый день с пользой, проживая его с радостью. Для того, чтобы изменить фиксацию на прошлом, сначала нужно было убрать страх смерти, потом дать им возможность осознать произошедшее — использовались методики Альфреда Адлера, Берта Хелленгера, гештальт-упражнения, работа с телом, выдавались домашние задания... У многих ВИЧ-инфицированных, с которыми мы работали в течение года, жизнь очень заметно изменилась — кто-то стал участвовать в разных конкурсах, кто-то занялся строительством дома, многие создали семьи, у них родились здоровые дети.

Принцип жизни «здесь и сейчас» - универсальный. Не обязательно нужно работать с ВИЧ-инфицированными или с людьми, больными какими-то другими заболеваниями — психолог может использовать этот принцип в работе с любыми клиентами. Если человек начинает жить здесь и сейчас, реализуя сегодня всё, что он может, жить с радостью, то он начинает успевать в своей жизни сделать очень многое и его жизнь становится счастливой. Я это испытала на себе.

- Вы можете привести для наших читателей упражнение на осознание себя, чтобы они могли попробовать оказаться «здесь и сейчас»?

- Есть одно упражнение, которое я очень люблю. Задайте себе вопрос «Что я вижу здесь и сейчас?» и перечислите все предметы, которые вы видите перед собой. Уделите этому процессу 10 минут. Потом задайте себе следующий вопрос: «Что я ощущаю на телесном уровне здесь и сейчас?» и перечислите свои чувства и ощущения. Если в теле есть какое-то напряжение, позвольте ему быть таким, какое оно есть, делайте вдох и выдох и наблюдайте, что с ним происходит. Это упражнение помогает почувствовать себя, познакомиться со своими ощущениями и определить те области, которые не получают достаточно внимания. На третьем этапе нужно задать себе вопрос: «Если сейчас я вижу вокруг себя вот это и у меня такие чувства и такие телесные ощущения, то чего я хочу для себя сейчас?». Это позволяет определить потребности. Если хотя бы 10 минут в день концентрироваться на себе, то изменения начнут происходить, появится осознание «я — здесь». Это огромный результат — мы из прошлого и будущего возвращаемся в сегодняшний день, в тот день, когда мы на самом деле можем что-то изменить.

Жить можно только сегодня и делать что-то можно только сегодня. Это момент силы. Я научилась так относиться к жизни ещё в детстве - в своей семье. Сестра моей бабушки, к которой меня привозили в деревню летом, была уже семидесятилетней. В каком-то возрасте она решила, что скоро умрет и, по обычаю, стала готовиться к этому событию - купила себе гроб, поставила его посредине дома, а вечером умывалась, одевалась, принимала за упокой 50 грамм и ложилась в него. Я глядела на это со страхом. А утром она просыпалась, поднималась из гроба, смотрела на меня с большой радостью и говорила: «Здравствуй, Наташечка! Я жива!». Каждый день был для неё очень важным. Она жила одним днём и было очень интересно наблюдать за тем, как она это делала. Она любила и радостно встречала всех, кто к ней приходил, радостно занималась огородом, но не ожидая, когда вырастет то, что она посадила, а ради процесса — потому что ей нравилось ухаживать за ним. Она «износила» 3 гроба, чувствовала себя здоровой и умерла в возрасте 115 лет. В нашем роду все её помнят и для многих этот опыт стал ресурсным.

- Ваша родственница умела радоваться жизни! Можете ли Вы сказать, что страх смерти Вам неведом?

- Мне хотелось так думать, но именно опыт работы с ВИЧ-инфицированными людьми убедил меня в том, что я, как и все обычные люди, не свободна от этого страха. Когда я впервые пришла в клинику, мне пришлось надеть халат, бахилы, врачи предупредили, что нужно соблюдать определенные гигиенические правила и сама эта атмосфера уже была достаточно тревожной. Я думала, что у меня не будет страха, но после того, как я впервые провела занятие с ВИЧ-инфированными, я с удивлением отследила, что пошла в туалет и стала мыть руки. Я не чувствовала страх как эмоцию, но мое тело показало мне, что он есть. Потом я прорабатывала этот страх на семинаре, нашла, с чем он связан, выявила и начала работать с  проблемой. Сейчас я могу сказать, что мне комфортно с ВИЧ-инфированными - страх прошёл, даже сами клиенты отметили, что я легко с ними общаюсь. Адаптация потребовала осознанности в работе. И те коллеги, с которыми я говорила, тоже рассказывают, как у них периодически поднимается страх. Психологи — живые люди и этим все сказано.

- По Вашему мнению, каких ресурсов психологам чаще всего не хватает в работе?

- Психологам сложнее всего отстраниться от чужой боли, хотя это необходимо — сохранять определенное расстояние, чтобы суметь эффективно помочь. Когда психолог находится в отстраненной позиции, не проваливаясь в переживания, связанные со своим жизненным опытом, он начинает чувствовать не себя (свои детские травмы, страхи так далее), а клиента — его переживания, его боль, осознает, в чем сейчас нуждается клиент, как лучше всего ему помочь. Многие психологи пренебрегают своим состоянием, у них могут быть не удовлетворены базовые физиологические, материальные и бытовые потребности, они слишком много делают для других, забывая о себе. Может возникнуть стереотип ожидания, что забота придет извне: о себе забыли — тогда пусть родители, муж или даже клиенты удовлетворят потребности и позаботятся. Это ухудшит отношения с клиентом - он почувствует дискомфорт. Когда я в нашем психологическом центре обучаю начинающих коллег, я всегда им говорю о том, что трудности в терапии — это подарок, благодаря им они смогут узнать, с чем еще нужно проработать в самих себе.

Некоторым психологам тяжело удерживать себя в состоянии, когда есть просто нейтральность и любовь к клиенту — мужчины «подсаживают» женщин на себя, они становятся зависимыми. Иногда сложно сохранять нейтральность — поднимется боль, обида, которые нужно прорабатывать в терапии с коллегой и если им удается отпустить, прожить чувства, то клиенты к ним потом начнут приходить именно с этой темой, интуитивно выбирая человека, который сможет помочь. Если психолог сказал себе: «Я все знаю, мне не нужно повышать квалификацию, мне не нужна личная терапия» - он быстро выгорает и не может быть полезным другим.

Для того, чтобы оставаться эффективным, нужно постоянное повышение квалификации. Психолог — это самая дорогая профессия, потому что мы всё время вкладываем в свое развитие свои силы, своё время. Даже если у психолога пока мало опыта или есть личностные проблемы, но он занимается своим развитием — он сможет развиваться и будет эффективно работать. Психолог должен сам проходить терапию, ходить на тренинги. Это обязательно. Опыта много не бывает и это знают те, кто долго работает в профессии: мы в Ростове организовывали курс Ив-Легру Ракендры по осознанности и он поделился, что в свои 62 года после окончания курса отправляется на три недели в Америку - работать над собой, чтобы научиться строить долгосрочные равноправные отношения с женщинами. И в 62 года этом человек продолжает ставить перед собой личностные цели! Это вызывает у меня уважение. Настоящие профессионалы совершенствуются всегда.

Желаю всем читателям любви к себе, счастья в жизни и душевной гармонии!

Беседовала Юлия Смирнова