30 ноября 2024 года исполняется 95 лет со дня рождения специалиста в области возрастной и педагогической психологии, психологии развития, психологии личности, доктора психологических наук, профессора Д.И. Фельдштейна. В этот день предлагаем вниманию читателей интервью с Давидом Иосифовичем, состоявшееся в 2012 году. Беседу вела В.С. Мухина.
— Кто был Вашим значимым учителем?
— Моими учителями в школьные годы были замечательные люди — Евдокия Петровна Скороходова (учитель литературы) и Иван Дмитриевич Борздыко (математика и физика).
Я был буквально согрет их вниманием и заботой, особенно после того, как остался сиротой. Евдокии Петровне я обязан не просто знаниями, но и любовью к литературе. Она дарила нам, детям, тепло.
После окончания пединститута я получил рекомендацию на поступление в аспирантуру и сдал на отлично все экзамены, но вдруг получил известие, что моё зачисление, оказывается, было ошибкой. Я остался не только без аспирантуры, но и без работы. Когда я пришел в свою школу, Евдокия Петровна буквально спасла меня: она «наскребла» мне необходимые часы для того, чтобы обеспечить ставкой, отдав часть своих уроков и уговорив еще двух учителей поделиться со мной своими учебными часами…
Я не очень хорошо учился в школе по математике — бывали и плохие отметки. Прошли годы. Я стал доктором наук, профессором, заведующим кафедрой.
По прошествии многих лет произошел некий казус, связанный с моей дочерью. Она решила поступать на психологический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова. Для поступающих на этот факультет важна хорошая математическая подготовка. Провести такую подготовку моей дочери я попросил своего учителя И.В. Борздынко. Он блестяще справился с этой задачей.
Однажды Виктория (моя дочка) пришла с занятий с Иваном Дмитриевичем и спросила меня: «Почему ты говорил мне неправду о своей учебе в школе?» Дело в том, что я рассказывал дочери о том, что не очень хорошо учился по математике. Однако, когда она однажды упомянула при Иване Дмитриевиче, что её папа получал у того двойки и тройки, старый учитель заявил ей, что это нелепость, просто ложь, что я был, оказывается, отличником и самым лучшим учеником.
Как-то, встретив Ивана Дмитриевича, я спросил, зачем он попытался улучшить мой образ в глазах дочери. И.Д. Бороздыко буквально вскипел: «Да как Вы смеете наговаривать на себя?! Я всегда гордился таким учеником, как Вы!» Осталось только развести руками: старый педагог, высланный в 30-е годы прошлого столетия из Ленинграда по «делу промпартии», реально уверовал в то, что я (его ученик) не мог получать плохие отметки и был образцовым школьником. Как время и достижения человека влияют на наши воспоминания о нем!
Мой путь в науке в значительной мере был определен тем, что я встретил на этом пути замечательных людей — больших ученых, глубоких мыслителей, исключительно доброжелательных, отзывчивых и ответственных. Свою дружбу мне подарили Алексей Николаевич Леонтьев и Даниил Борисович Эльконин, Петр Яковлевич Гальперин, Василий Васильевич Давыдов, Михаил Иванович Кондаков, Михаил Николаевич Скаткин и многие другие педагоги и психологи.
Алексею Николаевичу Леонтьеву принадлежит особое место в моей жизни и как ученому, и как человеку. Даниил Борисович Эльконин стал нашим ближайшим другом. Он был мудрым человеком, но при этом до конца его дней в нем оставались юношеская восторженность и задор.
С Василием Васильевичем Давыдовым в начале 60-х годов мы встречались еще в г. Душанбе, где я тогда работал. Я многим обязан Васе Давыдову. Он правил мои рукописи, поддерживал меня. Мы вместе мудрили над методами воспитания трудных подростков. Наши отношения продолжились в последующие годы.
— Вы удовлетворены своей жизнью и карьерой?
— Вполне. Благодарен судьбе.
Жизнь была разной. Вначале в Воронеже семья жила вполне зажиточно. Отец был директором фабрики. Мама — работник обкома партии.
В начале войны остался в памяти ужас от бомбежки, которая застала нас летом 1941 г. в Воронеже. Нас эвакуировали в Таджикистан. Военные годы в Душанбе запечатлелись голодом и самой настоящей нищетой, которую испытывала наша семья. Отца не стало. Мама смогла устроиться на работу лишь секретарем-машинисткой в контору «Заготживсырье», а ведь на руках у нее, кроме меня, были еще и её старые родители.
В ту пору голодного и ущербно-гордого детства, вызывавшего зачастую неадекватные срывы в поведении, исключительно благотворное влияние на меня оказала мама. Я очень любил её — умную, тактичную, глубоко понимающую своего своенравного сына, который боялся не только жалости, но и намека на снисхождение.
Я знал, что в семье каждая копейка на счету. Я стал работать с 14 лет — именно с этого возраста идут записи в моей трудовой книжке.
Жизнь закаляла: с такой фамилией, как у меня, в пору массовых кампаний (борьба с космополитизмом в 1949 г.; «дело врачей» в 1952 г.) невозможно было чувствовать себя защищенным. Тогда было очень горько, обидно, остро ощущалась несправедливость.
В двадцать два года я стал директором крупной средней школы. Вернее, сразу трех средних школ, находившихся в одном здании: 11-я мужская, 12-я женская и 1-я вечерняя школа рабочей молодежи.
Проработав семь лет директором, я стал отличником народного образования, затем — Заслуженным учителем республики.
В 1959 г. в стране началась кампания по борьбе с привилегиями правительственных чиновников. В Таджикистане на огромной территории (169 гектаров) в коттеджах и дворцах в окружении фруктовых садов, виноградников и гранатовых рощ, на базе отобранных у чиновников поместий, — была организована Первая республиканская комплексная школа-интернат для детей (от рождения до окончания 10-го класса средней школы).
Идея была грандиозная: приняв новорожденного ребенка, воспитать его, обучить, дать путевку в жизнь, доказав, во-первых, возможности общественного воспитания (не отрицая роли семейного); во-вторых, определив возможности установления преемственности в воспитании детей разных возрастов. Было организовано три комплекса: 1 — дом ребенка (преддошкольное отделение); 2 — дошкольный детский дом; 3 — десятилетняя школа-интернат. В республиканский комплекс приняли сразу свыше двух тысяч детей всех возрастов. Я был назначен генеральным директором этого учреждения с более чем тысячным коллективом педагогов и других категорий сотрудников. Учились все: и коллектив, и его генеральный директор.
В наш детский комплекс в 1961–1963 гг. приезжали делегации из многих стран мира — со всех материков Земли. За создание и организацию разноплановой работы комплексной школы-интерната я был удостоен ордена Трудового Красного Знамени. После этого я награждался и другими орденами и медалями СССР и Российской Федерации.
В 1963 я был прикомандирован в АПН РСФСР для завершения кандидатской диссертации (в годичную аспирантуру). Моим научным руководителем был академик АПН СССР Михаил Николаевич Скаткин — крупнейший отечественный ученый-педагог.
После защиты кандидатской диссертации я был назначен начальником управления школ Министерства народного образования Таджикистана. Через год я запросился с административной работы на дорогую мне педагогическую ниву. Стал работать с несовершеннолетними правонарушителями — возглавил республиканскую специальную школу по перевоспитанию подростков-правонарушителей (в те годы осуществлялось преобразование воспитательных колоний МВД в спецшколы Минпроса).
В практике работы спецшколы применялись разные методы убеждения и принуждения, поощрения и наказания. Мы были ответственны. Мы искали… Вскоре я начал истинный путь в науке. В моем нынешнем возрасте впору уже отдыхать «от трудов праведных». Но до сих пор каждый час времени на учете. Да и не чувствую я этой старости. Особенно, если не вспоминать о возрасте и не обращать внимание на отражение в зеркале.
Сейчас у меня непочатый объем работы. И не только чиновничьей в Президиуме академии, куда надо ежедневно приезжать: встречаться с людьми, заседать, решать актуальные вопросы… Поэтому на вопрос: «Вы держитесь за работу?» — могу, не кривя душой, ответить: «Нет, это работа держит. Не дает мне расслабиться, требует быть в форме — и физической, и интеллектуальной. Тем более, что помимо организационных дел я еще продолжаю исследовательскую работу».
В нашем научном сообществе мы всё время (в хорошем смысле этого слова) следим с радостью и гордостью за тем, что выдают «на-гора» наши коллеги. Слава Богу, я пока еще в состоянии давать что-то новое в своих книгах, статьях и докладах. Наверное, не случайно до сих пор референтные ученые терпят меня во главе Экспертного совета по педагогике и психологии ВАК при Минобрнауки РФ.
Эта напряженная работа в Высшей аттестационной комиссии в Экспертном совете дает мне возможность ощущать пульс развития наших отраслей знания, быть в курсе решаемых в них проблем и в известном отношении влиять на их постановку.
Преподавательская деятельность прибавляет мне много сил. Систематически выступаю с научными докладами на общих собраниях Российской академии образования, международных и общероссийских психолого-педагогических конференциях. Я перечисляю все это для того, чтобы сказать спасибо судьбе, давшей мне такие возможности…
— Каково состояние Вашей души в настоящий момент?
— Трудное состояние. Вижу, что делается с наукой, с академией, и удручаюсь. Тяжелое, тревожное настроение.
— Ваши планы на будущее?
— Личные… Написать бы еще пару книжек и защитить людей в РАО. Я хотел бы завершить работу о развитии человека в филогенезе и онтогенезе.
— Ваше отношение к своим родителям и предкам?
— Обожествляю маму. Отца я не знал: он рано погиб. Я — единственный сын. Я был вредный, ершистый подросток. Хулиганил. Мама была тонкая, умная. Мы с ней сблизились очень.
— Ваше отношение к своим детям и внукам?
— Мы с женой Эди познакомились в юности и прожили вместе долгую жизнь. Эди Викторовна — любящая трепетная мать и бабушка. Она — самостоятельный ученый, мой верный друг, любимая жена.
Люблю дочку и внучку. Горжусь ими. От них у меня не было и нет секретов. Надеюсь, что и у них нет от меня секретов.
Дочка Виктория (Вита) поступила и окончила психологический факультет МГУ, защитила кандидатскую диссертацию. С декабря 1991 года она с семьей уехала в Израиль. Работает психотерапевтом. Я ею горжусь. Внучка Катя окончила психологический факультет в Тель-Авиве.
— В чем для Вас смысл жизни?
— В работе. Хобби — тоже работа.
— К каким добродетелям относитесь с наибольшим уважением?
— Ответственность. Ответственный человек — порядочный человек, с ним можно иметь дело.
— К какому пороку относитесь с наименьшим снисхождением?
— Предательство. К сожалению, это случается достаточно часто.
— Ваше любимое занятие?
— Чтение.
— Если бы Вы были всемогущим волшебником, что бы Вы сделали?
— Для себя… Честно говоря не знаю…
Для близких… Чтобы все было хорошо в их жизни. Сейчас грех жаловаться.
Для своей деятельности… Побудил бы чиновников уважать науку и людей науки. В массе своей все чиновники самодостаточны, напыщенны и не уважают людей науки. Их самосознание где-то в других сферах.
Источник: Мухина В.С. Интервью с Давидом Фельдштейном // Развитие личности. 2012. №4. С. 184–195.
Фото: РАН
.jpg)
Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый
, чтобы комментировать