Несуицидальное самоповреждающее поведение у подростков

Введение

Несуицидальное самоповреждение, в английской транскрипции — self-injurious thoughts and behaviors, или non-suicidal self-injury (далее — NSSI) определяется как повторяющееся, преднамеренное, прямое повреждение тела без суицидальных намерений, которое не является социально приемлемым [20, 46] и реализуется с целью уменьшить психологический дискомфорт. В последнее десятилетие во всем мире отмечается повышенный интерес к проблеме несуицидальных повреждений [6, 14].

Основные формы NSSI

Проявления NSSI чаще всего отмечаются в раннем подростковом возрасте, между 12 и 14 годами [41, 48]. Большинство исследователей отмечает, что суицидальное поведение у детей до 13 лет — редкое явление [55]. Начиная с 14–15-летнего возраста суицидальная активность резко возрастает, достигая максимума к 16–19 годам [1, 41, 48]. А.Г. Амбрумова, обследовав 770 детей, подростков и юношей с суицидальным поведением, установила, что в допубертатном возрасте (до 13 лет) попытку самоубийства совершали 14,4%, в пубертатном (13–16лет) — 51,3%, в постпубертатном (17–18 лет) — 33,8% [1 ]. Главным отличительным признаком самоповреждающего поведения (СПП) от суицидальной попытки является отсутствие осознанного намерения лишить себя жизни. Следует учитывать, что некоторые несуицидальные самоповреждающие действия, особенно в подростковом возрасте, могут приводить к смерти из-за неведения или неверного «расчёта дозы».

Необходимо также помнить о том, что обе формы самоповреждений могут взаимно перекрываться: индивиды, совершающие суицидальные попытки (с осознанным намерением лишить себя жизни), могут также демонстрировать СПП, и наоборот. В реальной клинической ситуации наличие суицидальных намерений часто очень сложно оценить даже специалисту с большим опытом практической работы, что является серьезным барьером в изучении данной проблемы. Поэтому, несмотря на то что СПП является широко распространенным явлением, данные о его распространенности значительно различаются по странам и отдельным регионам. На показатели распространенности СПП существенное влияние оказывают особенности методологических подходов, а также метод его оценки, социально-демографические характеристики выборки и т.п. Высокие показатели распространенности NSSI отмечаются среди подростков, проходящих стационарное лечение, например, от 30% до 82,4% [16, 45], умеренно выраженную распространенность отмечают в общей популяции. В обзоре 53 исследований NSSI подростков, опубликованных в период с 2005 по 2011 гг., сообщалось о средней распространенности его в течение жизни, составляющей 18% [29]. Среди студентов университетов этот показатель достигает 38,9% [9, 25, 52, 66].

В настоящее время фигурируют следующие цифры распространенности СПП: примерно 17,2% среди подростков, 13,4% среди молодых людей и студентов и 5,5% среди взрослых старше 25 лет. Эти данные согласуются с отдельным обзором распространенности СПП среди подростков [29] и исследованием молодых взрослых, отобранных случайным образом [35]. Считается, что СПП значительно чаще встречается у лиц женского пола, чем у мужчин. Так, согласно данным по Минской области за 2015–2019 гг., среди детей и подростков девочки составляли 85% от общего количества случаев самоповреждения.

Смертность от суицидов в возрасте от 15–29 лет составляет 8,5% всех смертей, являясь в мире второй по значимости причиной смертности (после дорожно-транспортных происшествий) [66]. Следует отметить, что подростковый возраст и период ранней взрослости (20–29 лет) характеризуются драматическими изменениями в организме и характеризуются повышенной возбудимостью, резкой сменой настроения и переживаний, что и обусловливает повышенную реактивность естественной стресс-реакции подростка на социальные стимулы, создавая тем самым уникально уязвимые временные рамки для проявления суицидального поведения. В этот период происходят изменения в нейронных сетях головного мозга, что позволяет проводить более сложные социальные сравнения и получать более устойчивый смысл самооценки, которая в значительной степени зависит от воспринимаемых оценок со стороны сверстников [11, 27]. Исследования в области нейробиологии развития показывают, что подростки в период пубертата продуцируют более дифференцированные реакции на стимулы внешней среды, что позволяет им на основании получаемого социального опыта формировать свою самооценку, но при этом зрелые способности регулировать свои эмоции или подавлять импульсивные реакции отсутствуют [60]. Развитие предметных чувств еще не произошло, что не позволяет им сформировать устойчивые эмоциональные отношения с ближайшим окружением. Повышенная реактивность, обусловленная подростковым возрастом, повышает интенсивность физиологических ответов на стрессоры и префронтальную активацию мозга во время социальной оценки [60] и, таким образом, увеличивает трудности, связанные с оценкой социальных событий [59]. По-видимому, это и является причиной сбоев в биологических реакциях на острый стресс, что может лежать в основе острых эмоциональных кризисов у подростков, сопровождающихся СПП.

Формы СПП включают такие виды поведения, как самопорезы, умышленно наносимые ожоги, царапины и удары [1, 64–66]. В настоящее время считается, что большинство людей, совершающих акты СПП, используют более одного метода [23], с травматическими воздействиями на руки, ноги, запястья и живот [1–7]. Наиболее распространенным методом считаются самоповреждения острыми предметами (более 70%), за которыми следовали удары головой, царапины, удары и ожоги [26]. Согласно данным по г. Минску за 2007–2014 гг., среди методов самоповреждения преобладали такие, как самоотравления и самоповреждения (не менее 60% от всех случаев самоповреждения, преимущественно в возрасте 20–39 лет) [3]. Согласно данным по Минской области за 2015–2019 гг., отмечались следующие методы самоповреждения: нанесение самоповреждений — 44,5%, отравление — 38,5%, повешение — 11,4%, падение с высоты — 3%, утопление — 0,4%, 2,2% составили редко используемые способы (огнестрельное ранение, бросание под поезд, самосожжение и др.).

СПП является распространенным явлением среди подростков и взрослых, связанным с психическими нарушениями, включая посттравматическое стрессовое расстройство [7], депрессивные расстройства [13], обсессивно-компульсивное расстройство [7], тревожное расстройство [13], пограничное расстройство личности (далее — ПЛР) [34] и расстройство пищевого поведения [43].

Диагностические критерии СПП: история и современность

Одни из самых ранних попыток психопатологической квалификации СПП были сделаны еще в 1960-х годах [24, 51, 67]. В 1984 г. J. Kahan и E.M. Pattison [33] дифференцировали поведение, связанное с самоубийством, от самоубийства и предложили отдельное диагностическое расстройство — синдром преднамеренного самоповреждения. Позже возникло предположение, что привычное и повторяющееся СПП можно рассматривать как расстройство импульсного контроля [21]. В начале 2000-х J. Muehlenkamp предложил рассматривать СПП как отдельное диагностическое расстройство [42]. В дальнейшем P. Wilkinson and I. Goodyer [65] посчитали, что представление СПП как отдельной диагностической категории улучшит качество диагностики и увеличит количество исследований в области его этиологии и оценки результатов лечения. Учитывая высокую распространенность СПП среди клинических выборок и в общей популяции подростков, рабочая группа по расстройствам настроения при подготовке DSM-5 предложила включить СПП в качестве отдельной диагностической рубрики [57]. Критерии данного расстройства подвергались неоднократным пересмотрам из-за неполного набора предложенных критериев, неадекватных размеров исследовательских выборок и межкритериальной надежности [17].

В настоящее время СПП включено в раздел 3 DSM-5 и отнесено к состояниям, рекомендованным для дальнейшего изучения, при этом должны быть соблюдены следующие критерии.

1. За прошедший год индивид по крайней мере 5 дней преднамеренно наносил себе телесные повреждения, не пытаясь совершить суицид.
2. Индивид совершает самоповреждающие действия по одной или нескольким из следующих причин: наносит самоповреждения, ожидая получить облегчение от негативных эмоций; чтобы разрешить внутриличностностный конфликт; пытается достичь положительного эмоционального состояния.
3. Предварять самоповреждающий акт должны (и/или): негативные мысли или чувства (C1a), конфликты с другими людьми (C1b), озабоченность поведением, которое трудно контролировать (C2), повторяющиеся мысли о СПП (С3).
4. Совершённый акт является социально неприемлемым.
5. СПП или его последствия вызывают клинически значимый деструктивный стресс.
6. Действие не связано с психотическим эпизодом, делирием, опьянением или абстинентным синдромом и не может быть причиной другого заболевания.

Дополнительно выделяются 2 подтипа неуточненного NSSI:

• тип1 (sub-threshold / «подпороговые») — случаи с меньшей, чем 5 раз за последний год, частотой самоповреждений;
• тип 2 (intent uncertain / «неясные намерения») — случаи, когда при нанесении самоповреждений наравне с желанием избавиться от неприятных чувств или решить межличностные трудности имело место желание совершить суицид [37, 38].

В ранее принятых классификационных системах (DSM-IV-TR и МКБ-10) СПП кодируется как симптом пограничного расстройства личности (ПЛР). Все виды аутоагрессивного поведения в МКБ-10 кодируются в зависимости от характера повреждений в рубриках X и Y. При этом в руководстве указано, что «данный класс, который в предыдущих пересмотрах МКБ являлся дополнительным, позволяет классифицировать происшествия, условия и обстоятельства в качестве причины травмы, отравления и другого неблагоприятного воздействия. В тех случаях, когда используется код из данного класса, подразумевается, что он должен применяться как дополнение к коду из другого класса, указывающему на характер состояния».

СПП может встречаться у лиц, которые не соответствуют диагностическим критериям ПРЛ, и не каждый человек, которому выставляется диагноз ПРЛ, демонстрирует поведение, связанное с самоповреждением [28]. Различия между NSSI-группой и группой ПЛР предполагают определять NSSI как отдельный клинический синдром [47, 49]. Фактом введения диагностической рубрики «самоповреждающее поведение» международное профессиональное сообщество признает важность дифференциации нелетальных самоповреждений от попыток самоубийства. Хотя и попытки самоубийства, и СПП соответствуют поведению, наносящему себе вред, существуют важные клинические различия между данными формами поведения как в этиологии, так и по выполняемым функциям и методам. Исследования СПП, проведенные Американской психиатрической ассоциацией, показало высокий процент тех, кто получил телесные повреждения и соответствовал критериям, предложенным DSM-5 [23]. В комбинированных выборках пациентов стационарного и интенсивного амбулаторного лечения 85,5% соответствовали критерию A [63]. При оценке критерия B высокая степень одобрения была обнаружена в клинической выборке подростков и взрослых [53], а также в общих выборках для взрослых [15].

Проведенное в Германии исследование психологических причин, лежащих в основе СПП, показало, что 56,8% выборки стационарных больных использовали СПП «для прекращения плохих чувств» [8].

В настоящее время считается, что СПП является преходящим явлением [6]. Так, крупное лонгитюдинальное исследование показало снижение частоты данного типа поведения в молодом возрасте [40]. Интегральная теоретическая модель развития и поддержки NSSI [2] предполагает, что этот вид поведения функционирует как метод регулирования как эмоционального опыта, так и социальных ситуаций при возникновении стрессового события. Эта модель, разработанная M.K. Nock и M.J. Prinstein (2004), известна как четырехфакторная модель (англ.: The Four Factor Model (далее — FFM) [45]. Модель FFM основана на поведенческой теории, которая фокусируется на предшествующем и последующем влиянии на поведение. FFM разграничивает два дихотомических измерения функциональных процессов: непредвиденные обстоятельства межличностного / социального и внутриличностного / автоматического и усиление положительного против отрицательного. Четыре процесса, охарактеризованные в данной модели, включают в себя:

• автоматическое отрицательное подкрепление, когда NSSI служит для уменьшения отрицательных внутренних состояний,
• автоматическое положительное подкрепление, когда NSSI служит для генерирования положительных чувств,
• социальное отрицательное подкрепление, когда NSSI служит для того, чтобы избежать межличностных потребностей, и
• социальное положительное подкрепление, когда NSSI служит для привлечения внимания или увеличения социальной поддержки [46].

Функция «самонаказания», как правило, отмечалась подростками и взрослыми среди клинических выборок [10, 37]. У молодых взрослых СПП нередко выполняет функцию «восстановления нормального эмоционального состояния» и предоставляет возможность отвлечься от кризисной ситуации.

Нейробиологические аспекты СПП

Нейробиологическая модель СПП [58] предполагает, что аномалии в серотонинергической, допаминергической и опиоидной системах, а также в гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой (далее — ГГН) оси приводят к повышенному уровню восприимчивости к стрессу. Поэтому в случае стресса проявления СПП можно трактовать как метод восстановления измененного опиоидного гомеостаза. Результаты магнитно-резонансных исследований указывают на гипервозбуждение лимбических структур (таких как миндалина) [52]. Активация этих структур уменьшается как после индукции болевых раздражителей, так и после воображения акта самоповреждения [56]. Это и обусловливает предположение, что NSSI служит для регулирования стресса в чрезмерно активированной лимбической системе.

Что касается уровня нейротрансмиттеров, то существует достаточно доказательств связи между импульсивным поведением и недостатком серотонина. Однако СПП часто не может быть описано как преимущественно импульсивное поведение [36,30]. В настоящее время существует мало доказательств в пользу поддерживающего механизма дефицита серотонина в формировании СПП [37, 51] в отличие от установленной связи между серотонинергической дисфункцией и повышенным риском суицидальной попытки [12, 19], что подтвердило и исследование, проводимое в рамках Государственной программы научных исследований Республики Беларусь «Фундаментальные и прикладные науки — медицине», которое выявило статистически значимые различия между группами с насильственными и ненасильственными методами самоповреждения по встречаемости генотипа HTR1 [2].

То же самое относится и к вовлечению дофаминергической нейротрансмиссии у людей с СПП. Проведенное исследование [37] не обнаружило различий в уровнях метаболитов серотонина или дофамина в спинномозговой жидкости у пациентов с СПП. Результаты исследований по кортизолу и ГГН оси у людей и животных с NSSI показали измененный ответ кортизола [32, 61]. Исследователями также отмечен факт изменения уровня эндогенных опиоидов, что, возможно, объясняет «аддиктивный» характер повторных самоповреждений», который был описан у людей с тяжелым СПП [44]. Эти эндогенные опиоиды могут служить объяснением явления гипестезии или анальгезии у пациентов с повторяющимся СПП, которое, по-видимому, обратимо [38]. Интересно отметить, что в недавно проведенном метаанализе [39] подростковое самоубийство было описано как сбой систем, вовлеченных в острые реакции на стресс вегетативной нервной системы, оси ГГН, воспалительного ответа, что подтверждает интегрированную теоретическую модель NSSI, предложенную М.К. Nock [45].

Проведенное в рамках научно-исследовательской работы «Изучить молекулярно-генетические предикторы суицидального поведения с целью разработки диагностических критериев повышенного риска суицида» (Государственной программы научных исследований «Фундаментальные и прикладные науки — медицине», государственная регистрация № 20161106 от 11.06.2016 г., Республика Беларусь, при научно-методическом содействии Национального медицинского исследовательского центра психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского) исследование также выявило наличие социально-психологических, биохимических и генетических факторов, позволяющих разграничивать различные формы СПП, прогнозировать их исход в зависимости от выраженности мотивации к совершению суицида, что изложено в ряде статей [2–4 ]. В результате исследования было отмечено, что в группе лиц с СПП наблюдалось повышение уровня содержания кортикотропного рилизинг-фактора (далее — КТРГ) и снижение адренокортикотропного гормона (далее — АКТГ) и кортизола по сравнению с контролем в отличие от лиц с выраженной мотивацией к совершению суицида. В данной группе, наоборот, отмечалось снижение уровня КРТГ и одновременное повышение АКТГ и кортизола, что свидетельствовало о дезорганизации работы ГГН оси. Частота встречаемости аллеля С гена HTR1A у мужчин группы лиц, мотивированных к совершению суицида, была достоверно выше, чем частота встречаемости данного аллеля у лиц мужского пола, совершивших различного типа самоповреждения (p=0,04).

Заключение

В настоящее время выявлено несколько факторов биологического риска, обусловливающих суицидальное и самоповреждающее поведение: изменения в ключевых нейротрансмиттерных системах (серотонинергическая, полиаминовая стрессовая реакция, глутаматергическая и ГАМКергическая системы), в воспалительной реакции, астроглиальной дисфункции, фактора нейрональной пластичности, содержания липопротеиновых фракций в периферической крови [18, 62], что подтверждает необходимость выделять из общего количества подростков и лиц молодого возраста, склонных к самоповреждающим формам поведения, когорты лиц, мотивированных к совершению жизнеопасных суицидальных действий [66].

На сегодняшний день дополнительно предложены три диагностических рубрики, описывающих суицидальное поведение:

• суицидальное расстройство поведения (Suicidal Behavior Disorder) [50], сфокусированное на попытке самоубийства в течение последних двух лет. Данное расстройство включено в раздел 3 и требует дальнейшего изучения [38], так же как и NSSI;
• синдром суицидального кризиса (Suicide Crisis Syndrome) [22] и
• острое суицидальное аффективное расстройство (Acute Suicidal Affective Disturbance (далее — ASAD)) [55],

которые описывают острое предсуицидальное психическое состояние (отсутствуют в DSM-5).

Два вышеперечисленных синдрома симптоматически перекрываются, но также весьма различаются тем, что синдром суицидального кризиса (SCS) не обязательно включает суицидальные мысли, в то время как основным критерием острого суицидального аффективного расстройства (ASAD) является быстро нарастающая суицидальная активность, что порождает высокую степень жизнеопасности [55]. Все это указывает на формирование в настоящее время новых концепций и представлений о суицидальном и/или самоповреждающем поведении, что в ближайшем будущем позволит более дифференцированно подходить к описанию данного сложного явления, выявляя значимые триггеры для формирования мотивации к совершению суицида и признаки, характерные для несуицидального самоповреждающего поведения.

Литература

1. Амбрумова А.Г., Жезлова Л.Я. Методические рекомендации по профилактике суицидальных действий у детей и подростков. М., 1978: 24.
2. Давидовский С.В., Ибрагимова Ж.А., Гончарик А.В., Марчук С.И., Залесская И.С., Третьяк А.Н., Хвостова И.И., Данилова Л.И. Особенности генотипа лиц, совершивших суицидальные попытки // Психиатрия, психотерапия и клиническая психология. 2019; 10 (3): 417-427.
3. Давидовский С.В. Особенности суицидального поведения у жителей г. Минска // Здравоохранение. 2016; 3: 72-77.
4. Давидовский С.В., Ибрагимова Ж.А., Гончарик А.В., Картун Л.В., Леонов Н.Н., Данилова Л.И., Кужаль В.В.,Залесская И.С., Третьяк А.Н., Микицкий Ю.М. Классификационный метод для прогнозирования суицидального риска // Вести Национальной академии наук Беларуси. Серия медицинских наук. 2020; 17 (2): 248–256.
5. Зинчук М.С., АведисоваА.С., Гехт А.Б. Несуицидальное самоповреждающее поведение при психических расстройствах непсихотического уровня: эпидемиология, социальные и клинические факторы риска // Ж. неврол. и психиатр. им. С.С. Корсакова. 2019;119 (3):108-119.
6. Игумнов С.А., Гелда А.П., Гуткевич Е.В., Счастный Е.Д. Медико-социальные аспекты суицидального поведения подростков и молодежи / Под научной ред. Н.А. Бохана. М., Минск, Томск: Отдел полиграфии Томского Центра научно-технической информации, 2020: 178.
7. Adolescents' self-mutilation — relationship with dependent behaviour / M. Bolognini, B. Plancherel, J. Laget, P. Stephan, O. Halfon // Swiss J. Psychol. 2003; 62: 241–249; doi: 10.1024/1421-0185.62.4.241.
8. Adverse childhood experiences and their impact on frequency, severity, and the individual function of nonsuicidal self-injury in youth / M. Kaess, P. Parzer, M. Mattern, P.L. Plener, A. Bifulco, F. Resch [et al.] // Psychiatry Res. 2013; 206: 265– 272; doi: 10.1016/j.psychres.2012.10.012.
9. Andover M. S. Non-suicidal self-injury disorder in a community sample of adults // Psychiatry Res., 2014; 219: 305–310; doi: 10.1016/j.psychres.2014.06.001.
10. Briere J., Gil E. Self-mutilation in clinical and general population samples: prevalence, correlates, and functions // Am. J. Orthopsychiatry, 1998. — Vol. 68. — P. 609–620; doi: 10.1037/h0080369.
11. Casey, B.J. Jones R.M., Hare T.A. The adolescent brain // Ann.N.Y.Acad.Sci., 2008;1124: 111–126.
12. Crowell S.E., BeauchaineT.P.,McCauley E., Smith C.J., Stevens A.L., Sylvers P. Psychological, autonomic, and serotonergic correlates of parasuicide among adolescent girls // Dev. Psychopathol. 2005; 17(4):1105–27.
13. Darche M.A. Psychological factors differentiating self-mutilating and nonself-mutilating adolescent inpatient females // Psychiatr. Hosp. 1990; 21: P. 31–35.
14. Dar'in E.V. Non-suicidal self-injurious behavior in adolescents // Medicinskij vestnik Yuga Rossii. 2019; 10 (4): 6–14.
15. Diagnosis and characterization of DSM-5 nonsuicidal self-injury disorder using the clinician administered nonsuicidal self-injury disorder index / K.L. Gratz, K.L. Dixon-Gordon, A.L. Chapman, M.T. Tull // Assessment. 2015; 22: 527–539; doi: 10.1177/1073191114565878.
16. DiClemente R.J.,Ponton L.E., Hartley D. Prevalence and correlates of cutting behavior: risk for HIV transmission // J. Am. Acad. Child Adolesc. Psychiatry. 1991; 30: 735–739; doi: 10.1016/S0890-8567(10)80007-3.
17. DSM-5 field trials in the United States and Canada, part II: test–retest reliability of selected categorical diagnoses / D.A. Regier, W.E. Narrow, D.E. Clarke, H.C. Kraemer, S.J. Kuramoto, E.A. Kuhl [et al.] // Am. J. Psychiatry. 2013; 170: 59– 70; doi: 10.1176/appi.ajp.2012.12070999.
18. Dwivedi Y. The Neurobiological Basis of Suicide. University Boca Raton (FL): CRC Press/Taylor & Francis; 2012: 482.
19. Fanelli G., Serretti A. The influence of the serotonin transporter gene 5- HTTLPR polymorphism on suicidal behaviors: a meta-analysis //Prog. Neuropsychopharmacol. Biol. Psychiatry. 2018;88:375-387.
20. Favazza A.R. Bodies under Siege: Self-mutilation and Body Modification in Culture and Psychiatry, 2nd Edn. Baltimore. 1996. — John Hopkins University Press.
21. Favazza, A.R.,Rosenthal R.J. Varieties of pathological self-mutilation // Behav. Neurol. 1990; 3: 77–85; doi: 10.3233/BEN-1990-3202.
22. Galynker I., Yaseen ZS, Cohen A, et al. Prediction of suicidal behavior in high risk psychiatric patients using an assessment of acute suicidal state: the Suicide Crisis Inventory. Depress Anxiety. 2017; 34: 147–158.
23. Glenn C. R.,Klonsky E.D. Nonsuicidal self-injury disorder: an empirical investigation in adolescent psychiatric patients // J. Clin. Child Adolesc. Psychol. 2013; 42: 496–507; doi: 10.1080/15374416.2013.794699.
24. Graff H.,Mallin R. The syndrome of the wrist cutter // Am. J. Psychiatry. 1967;124: 74–80; doi: 10.1176/ajp.124.1.36.
25. Gratz K.L.,Conrad S.D., Roemer L. Risk factors for deliberate self-harm among college students // Am. J. Orthopsychiatry. 2002; 1: 128–140; doi: 10.1037/0002-9432.72.1.128.
26. Gratz K.L. Risk factors for deliberate self-harm among female college students: the role and interaction of childhood maltreatment, emotional inexpressivity, and affect intensity/reactivity // Am. J. Orthopsychiatry. 2006; 76: 238–250; doi: 10.1037/0002-9432.76.2.238.
27. Harter S.,Stocker C., Robinson N.S The perceived directionality of the link between approval and selfworth: the liabilities of a looking glass self-orientation among young adolescents // J. Res. Adolesc. 1996; 6: 285–308.
28. In-Albon T., Ruf C., Schmid M. Proposed diagnostic criteria for the DSM-5 of nonsuicidal self-injury in female adolescents: diagnostic and clinical correlates // Psychiatry J. 2013; 2013: 159–208; doi: 10.1155/2013/159208.
29. International prevalence of adolescent non-suicidal self-injury and deliberate self-harm. Child Adolesc / J.J. Muehlenkamp, L. Claes, L. Havertape, P.L.Plener // Psychiatry Ment. Health.2012; 6: 1–9; doi: 10.1186/1753-2000-6-10.
30. Janis I. B., Nock M.K. Are self-injurers impulsive? Results from two behavioural laboratory studies // Psychiatry Research. 2009; 169: 261-267.
31. Joiner Thomas E., Skip Simpson, J.D., Megan L., Rogers M.S., Ian H., Stanley M.S., Galynker I.I. Law and Psychiatry // Journal of Psychiatric Practice. 2018; 24 (4).
32. Kaess M., Hille M., ParzerP., Maser-Gluth C., Resch F., Brunner R. Alterations in the neuroendocrinological stress response to acute psychosocial stress in adolescents engaging in nonsuicidal self-njury //Psychoneuroendocrinology. 2012; 37: 157-161.
33. Kahan, J.,Pattison E.M. Proposal for a distinctive diagnosis: the deliberate self-harm syndrome (DSH) // Suicide Life Threat. Behav. 1984; 14: P. 17–35; doi: 10.1111/j.1943-278X.1984.tb00334.x.
34. Klonsky E.D.,Oltmanns T.F., Turkheimer E. Deliberate self-harm in a nonclinical population: prevalence and psychological correlates // Am. J. Psychiatry.2003; 160: 1501–1508; doi: 10.1176/appi.ajp.160.8.1501.
35. Klonsky E.D. Non-suicidal self-injury in United States adults: prevalence, sociodemographics, topography and functions // Psychol. Med. 2011; 41: 1981– 1986; doi: 10.1017/S0033291710002497.
36. Kraus A., Valerius G., Seifritz E., Ruf M., Bremner J. D., Bohus M., Schmahl C. Script-driven imagery of self-injurious behaviour in patients with borderline personality disorder: a pilot FMRI study // Acta Psychiatrica Scandinavica. 2010; 121: 41-51.
37. Laye-Gindhu A.,Schonert-Reichl K.A. Nonsuicidal self-harm among community adolescents: understanding the whats and whys of self-harm // J. Youth Adolesc. 2005; 34: 447–457; doi: 10.1007/s10964-005-7262-z.
38. Ludäscher P., Greffrath W., Schmahl C., Kleindienst N., Kraus A., Baumgärtner U., Magerl W., Treede R. D., Bohus M. A cross-sectional investigation of discontinuation of self-injury and normalizing pain perception in patients with borderline personality disorder//ActaPsychiatricaScandinavica, 2009;120: 62-70.
39. Miller A.B., Prinstein M.J. Adolescent suicide as a failure of acute stressresponse systems// Annual Review of Clinical Psychology 02.12, 2019.
40. Moran P., Coffey C., Romaniuk H., Olsson C., Borschmann R., Carlin J. B., Patton G. C. The natural history of self-harm from adolescence to young adulthood: A population based cohort study// The Lancet. 2011; 379: 236 — 243.
41. Muehlenkamp J.J.,P.M. Gutierrez Risk for suicide attempts among adolescents who engage in non-suicidal self-injury // Arch. Suicide Res. 2007; 11: 69–82; doi: 10.1080/13811110600992902.
42. Muehlenkamp J.J. Self-injurious behavior as a separate clinical syndrome // Am. J. Orthopsychiatry. 2005; 75: 324–333; doi: 10.1037/0002-9432.75.2.324.
43. My body and me: self-injurious behaviors and body modifications in eating disorders—preliminary results / M. Iannaccone, S. Cella, S.A. Manzi, L. Visconti, F. Manzi, P. Cotrufo // Eat. Disord. 2013; 2: P. 130–139; doi: 10.1080/10640266.2013.761087.
44. Nixon M. K., Cloutier P. F., Aggarwal S. Affect regulation and addictive aspects of repetitive self- injury in hospitalized adolescents // Journal of the American Academy of Child and Adolescent Psychiatry. 2002; 41: 1333-1341.
45. Nock M.K., Prinstein M.J. A functional approach to the assessment of selfmutilative behavior// J. Clin. Consult. Psychol. 2004; 72: 885–890; doi: 10.1037/0022- 006X.72.5.885.
46. Nock M.K. Self-injury. Annu. Rev.// Clin. Psychol. 2010; 6: 339–363; doi: 10.1146/annurev.clinpsy.121208.131258.
47. Non-suicidal self-injury (NSSI) disorder: a preliminary study / E.A. Selby, T.W. Bender, K.H. Gordon, M.K. Nock, T.E. Joiner // Personal. Disord. 2012; 3: 167–175; doi: 10.1037/a0024405.
48. Nonsuicidal self-injury among adolescents: diagnostic correlates and relation to suicide attempts / M.K. Nock, T.E. Joiner, K.H. Gordon, E. Lloyd-Richardson, M.J. Prinstein // Psychiatry Res. 2006; 144: 65–72; doi: 10.1016/j.psychres.2006.05.010.
49. Non-suicidal self-injury with and without borderline personality disorder: differences in self-injury and diagnostic comorbidity / B.J. Turner, K.L. DixonGordon, S.B. Austin, M.A. Rodriguez, M.Z. Rosenthal, A.L. Chapman // Psychiatry Res. 2015; 230: 28–35; doi: 10.1016/j.psychres.2015.07.058.
50. Oquendo M.A., Baca-Garcia E. Suicidal behavior disorder as a diagnostic entity in the DSM-5 classification system: advantages outweigh limitations // World Psychiatry. 2014; 13: 128–130.
51. Pao P. The syndrome of delicate self-cutting // Br. J. Med. Psychol. 1969; 42: 213–221; doi: 10.1111/j.2044-8341.1969.tb02071.x.
52. Plener P. L., Libal G., Keller F., Fegert J. M., Muehlenkamp J. J. An international comparison of non-suicidal self-injury (NSSI) and suicide attempts: Germany and the USA // Psychol. Med. 2009; 39: 1549–1558. doi: 10.1017/S0033291708005114.
53. Prevalence and function of non-suicidal self-injury (NSSI) in a community sample of adolescents, using suggested DSM-5 criteria for a potential NSSI disorder / M. Zetterqvist, L.G. Lundh, Ö. Dahlström, C.G. Svedin // J. Abnorm. Child Psychol. 2013; Vol. 41: 759–773; doi: 10.1007/s10802-013-9712-5.
54. Rates of nonsuicidal self- injury in youth: age, sex, and behavioural methods in a community sample / A.L. Barrocas, B.L. Hankin, J.L. Young, J.R.Abela // Pediatrics. 2012; 130: 39–45; doi: 10.1542/peds.2011-2094.
55. Rogers M.L., Galynker I., Yaseen Z. [et al.] An overview and comparison of two proposed suicide-specific diagnoses: Acute Suicidal Affective Disturbance (ASAD) and Suicide Crisis Syndrome (SCS) // Psychiatr Ann. 2017; 47: 416–420.
56. Schmahl C., Bohus M., Esposito F., Treede R. D., Di Salle F., Greffrath W., Ludaescher P., Jochims A., Lieb K., Scheffler K., Hennig J., Seifritz E. // Neural correlates of antinociception in borderline personality disorder. Archives of General Psychiatry. 2006; 63: 659-67.
57. Shaffer D., Jacobson C. Proposal to the DSM-V Childhood Disorder and Mood Disorder Work Groups to Include Non-Suicidal Self-Injury (NSSI) as a DSMV disorder. — Washington, DC: American Psychiatric Association, 2009.
58. Stanley B., Sher L., Wilson S., Ekman R., Huang Y., Mann J. J. Nonsuicidal self-injuriousbehaviour, endogenous opioids and monoamine neurotransmitters // Journal of Affective Disorders. 2010; 124: 134-140.
59. Stress response and the adolescent transition: performance versus peer rejection stressors / L.R. Stroud, E. Foster, G.D. Papandonatos, K. Handwerger, D.A. Granger [et al.] // Dev.Psychopathol. 2009; 21 (1): 47–68.
60. The medial prefrontal cortex and the emergence of self-conscious emotion in adolescence / L.H. Somerville, R.M. Jones, E.J. Ruberry, J.P.Dyke, G. Glover, B.J. Casey // Psychol. Sci. 2013; 24 (8): 1554–1562.
61. Tiefenbacher S., Novak M. A., Lutz C. K., Meyer J. S. The physiology and neurochemistry of self-injurious behaviour: A nonhuman primate model // Frontiers in Bioscience. 2005; 10: 1-11.
62. van Heeringen K. The Neuroscience of Suicidal Behavior. Hardcover, Cambridge University Press; 2018: 286.
63. Washburn J. J., Potthoff L. M., Juzwin K. R., Styer D. M. Assessing DSM-5 nonsuicidal self-injury disorder in a clinical sample. Psychol. Assess. 2015; 27: 31– 41; doi: 10.1037/pas0000021.
64. Whitlock J., Eckenrode J., SilvermanD. Self-injurious behaviors in a college population // Pediatrics. 2006; 117: 1939–1948; doi: 10.1542/peds.2005-2543.
65. Wilkinson P., GoodyerI. Non-suicidal self-injury // Eur. Child Adolesc. Psychiatry. 2011; 20: 103–108; doi: 10.1007/s00787-010-0156-y.
66. Word Preventing suicide: A global imperative. Geneva, Word Health Organization, (2014). Available at http://www.who.int/mental_health/suicide-prevention/
67. Wrist-cutting syndrome: the meaning of a gesture / R. Rosenthal, C. Rinzler, R. Wallsch, E. Klausner // Am. J. Psychiatry. 1972; 128: 1363–1368; doi: 10.1176/ajp.128.11.1363.

Источник: Давидовский С.В., Игумнов С.А. Несуицидальное самоповреждающее поведение у подростков // Вопросы психического здоровья детей и подростков. 2021. Т. 21. №1. С. 90–101.