Психологические проблемы реформирования российской нации

В связи с резко обострившейся активизацией процессов, угрожающих дальнейшим распадом и противостоянием этнических и религиозных групп не только в мире, но и в России, необходима широкая организация работы по духовно-психологической консолидации российского общества. Межрелигиозные и межэтнические конфликты обостряются не только на Ближнем Востоке, в Африке и Азии, но охватывают и страны бывшего СССР. Всплеск пассионарности и рост этнической агрессивности связаны с дестабилизацией привычных форм жизни народов, включаемых в мировые экономические и информационные процессы. Этническое сознание тесно связано с укладом жизни народов и при разрушении этого уклада реагирует нарастанием агрессивности и экстремизма. Волны терроризма, охватившие разные страны, — это не клинический феномен, а массовый социальный процесс, вызванный противостоянием сознания многих народов стремлению включить эти народы в чуждые для них формы жизни и культуры.

Разрушение российского общества идет уже не одно десятилетие, учитывая, что распад СССР был лишь наиболее острым событием уничтожения прежде единой страны. Националистическая агрессия в Украине, направленная против России, — тоже лишь одно из текущих проявлений этого процесса. В логике социальной психологии важно понять, почему национальные элиты бывших советских республик, даже получавшие образование в Москве и Ленинграде, тем не менее, поддержали усиление национализма и создали в учебниках и прочих произведениях отрицательный образ взаимодействия своих народов с Россией. При распаде СССР нужно было дать народам, отторгнутым от единого социального организма, психологическое обоснование суверенности, оправдать их отделенность от великой страны, от общей культуры, которой они прежде могли гордиться. Сознание масс требовало обоснования смысла произошедшего. Историкам новых государств пришлось изыскивать минусы соединенности их народов с Россией, обосновывать смысл произошедшей «суверенности». На такое очернение образа России явно рассчитывают силы, стремящиеся ослабить влияние нашей страны в мире.

Что противопоставляет этому Россия в сфере идеологии и психологии? Что в ответ на националистические идеи украинских политиков предлагает Россия для духовного объединения народов, десятилетиями считавших себя единым советским народом? Сегодня наиболее ярко озвучиваются идеи православного единства славянских народов. Эти идеи энергично звучат в выступлениях на телевидении. Но объединяет ли такой образ патриотизма Россию или он провоцирует разрыв страны по религиозному и этническому противостоянию? Можно ли на идее единения славянских народов объединить народы, не являющиеся славянскими и православными? Тем более привлечь к России народы окружающих ее стран.

В объективном анализе нужно не обвинять отдельных людей в их злых умыслах, ища в них причины глобальных социальных процессов. Нужно выявлять глобальные психологические механизмы, заставляющие людей действовать так, а не иначе. Что толкает в Евросоюз не только Украину, но и другие народы бывшего СССР? Почему многие люди уезжают или стремятся в страны Европы или США? Реальные или ложные мотивы лежат в основе этих стремлений? Лишь на основе логики психологической организации мотивов можно продуктивно решать вопросы управления социальными процессами. Важно раскрывать и использовать механизмы психологической организации социальных систем, на которых строилось и должно строиться единение России.

В российском сознании много столетий борются два вектора развития страны. Один, особенно активно осуществляемый с середины 80-х годов ХХ в., выражает стремление российской элиты включиться в мир «развитых стран», быть принятыми в клуб демократических, экономически и культурно развитых народов, декларирующих себя элитой мира. Второй вектор развития страны — быть центром евразийской цивилизации, защищая народы Евразии от агрессивной политики «развитых стран», привлекая народы других регионов, утверждая идеалы духовности, социальной и экономической справедливости как базисной ценности мирового развития.

В последние годы кризис западной идеологии и осознание собственной значимости России усиливает стремление к второму вектору. Однако что отличает Россию как социальную систему от систем, также стремящихся включать массы людей в сферы своей активности? США декларируют себя как «оплот демократии», утверждают ценности «свободы личности», свое противостояние странам, где якобы идет подавление личностей и малых групп «тоталитарной системой». Исламские движения декларируют ценности противостояния странам и цивилизациям, «разрушающим основы морали». Этнические группы в России и в других странах объединяет их родовая специфика и общая история. Идеи и ценности разные, возможно, спорные, но декларируемые и утверждаемые в их привлекательности для многих людей. А какой образ или идею единения народов реализует Россия как основу своей целостности и привлекательности? Укрепление России в мировом противостоянии сил требует понимания того, вокруг чего глобально ценного Россия соединяет народы, включая в себя разные национальные и социальные группы? Если люди должны стремиться к России, то центром чего психологически значимого для них является именно Россия? Вокруг чего наша страна может и должна объединять миллионы людей? Ведь не на формальном лозунге «единства России», а на реальном основании единения людей можно обеспечить целостность страны. Простая истина, что в основе человеческих действий и стремлений лежат психологические основания и что формирование этих оснований и стремлений подчиняется реальным психологическим законам, часто остается за пределами осознания и людей, и организаций, принимающих на себя ответственность управлять социальными процессами.

В основе действий и стремлений людей лежат мотивы, которые иногда представляют как потребности личности. Природа и происхождение мотивов многие столетия казались психологам загадочными. З. Фрейд, А.Н. Леонтьев и многие другие классики психологии признавали, что мотивы, движущие людьми и составляющие основу организации деятельности, не осознаются самими индивидами. Неспособность понять истоки мотивов приводила людей к самым разным трактовкам. Мотивы представлялись то воздействием «высших сил», то с людьми вели борьбу как с одержимыми злыми силами. Не понимая логики формирования мотивов, психологи часто характеризовали мотивы как проявление «врожденных» потребностей¹ . При этом вопрос о логике и механизмах самого «врождения» в людей мотивов и потребностей оставался за рамками объяснения.

В XVII–XIX вв. личность стали представлять как автономное образование, движимое базисными биологическими потребностями и стремящееся подчинить окружающих этим потребностям. Особенно прочно такое понимание личности утвердилось в европейском сознании в эпоху кризиса феодальных государственных систем и развертывания буржуазных революций. Идеологи революций, противопоставляя личность и общество, обосновывали необходимость разрушения прежних социальных систем, как бы мешающих реализации потребностей человека. В наши дни картина противостояния автономной личности и общества активно утверждается в массовом сознании для обоснования разрушения неугодных социальных систем. Вера в то, что потребности людей являются неким врожденным основанием их личности, столетиями вносит свой вклад в развитие и обострение социальных кризисов.

Исследования, проводившиеся нами и нашими коллегами более пятидесяти лет, показали, что любые потребности, включая «исходные» биологические, формируются в результате интериоризации (имплантации) в систему организма или личности полей напряжений или противоречий, возникающих в глобальных биологических или социальных системах, формирующих наши организмы и личность человека. Так называемые «врожденные» потребности являются продуктом интериоризации в системы организмов биосферных (геохимических) напряжений, создающих биологические функции живых систем². Эти функции и воспринимаются как биологические потребности. Социальные же потребности, которые отличают человека и организуют мотивы личности, формируются в процессе усвоения людьми напряжений социальных пространств, в которых мы формируемся и разворачиваются деятельности, определяющие организацию и общества, и личности³. Эти данные согласуются с положениями культурно-исторической концепции Л.С. Выготского и теории деятельности А.Н. Леонтьева, согласно которым личность формируется в ходе интериоризации (усвоения) логики социальных взаимодействий или структуры социально организованной деятельности⁴.

В российском обществе периодически проявляется стремление перенимать формы жизни и деятельности из Европы или США. Брошенный в 60-х годах Н.С. Хрущевым лозунг «догоним и перегоним Америку» стал вектором последовавшей затем перестройки российского общества. Однако насколько попытки реформировать Россию по образцу западных стран соответствуют мотивам жизни и основам деятельности наших народов?

В истории Европы формировались три принципиально разных типа социальных систем, в основе организации которых лежали три разных типа «ведущей деятельности» народов⁵. Вначале люди жили охотой и обработкой земли, организуясь в родовые группы, жили семейными и общинными отношениями. В таких формах деятельности формируются мотивы взаимной поддержки, любви со стороны окружающих, признания через включение в защищающие людей родовые отношения. Такие социальные системы обеспечивают формирование базисных мотивов личности. В России и сегодня такой тип жизни сохранился у многих народов. Но в мягком климате Средиземноморья увеличивалась плотность населения и социальные группы вынуждены были перейти к другому типу ведущей деятельности — войне. Тысячи лет в ходе военной деятельности в Европе формировались сложные государственные системы, подавлявшие местные этнические системы и объединявшие их не только силой, но и культурой, устранявшей этнические конфликты. В войнах рождались Греческая, Римская, Византийская империи. При этом энергия этносов, включенных в государства, снижалась, родовые группы переплавлялись в новые сообщества. Регионы Западной Европы в течение трех тысяч лет были территорией войн, разрушавших родовые системы и формировавших психологию индивидуализма и готовность к постоянной борьбе за личное выживание. Люди усваивали мотивы самоутверждения через служение государству и богам, возвышавшимся над пирамидами социальных иерархий.

Во втором тысячелетии в психологии западных европейцев произошли новые изменения. До XI в. нации Римской империи консолидировались религиозными мифами христианства, несшими образы будущего счастья в посмертном мире. Но в XI–XVII вв. Европа переживала глубокий кризис мировоззрения, спровоцированный несостоявшимся «вторым пришествием» Христа, которое ожидалось к завершению тысячелетия христианской эры. Кризис нереализованных ожиданий вначале породил выплеск агрессии, которая вылилась в крестовые походы против иноверных. Кризис веры в Европе создал в XII в. вакуум ценностных идеалов, направляющих энергию масс. И это угрожало распадом европейской системы. А в XVI в. агрессия развернулась против католической церкви и освященных ею государственных систем. И вскоре наполнившая массы агрессия разрушения стабильных государственных структур воплотилась в миф о демократии как наиболее удачной форме организации общества. На смену объединявшему европейцев мифу о будущем спасении через веру в Бога пришел миф о рукотворном «светлом будущем», миф о «социальном прогрессе», воплощаемом в виде технического прогресса.

Выполнив свою военную функцию, государственные структуры Европы потеряли свою прежнюю значимость. В ходе кровавых революций государства реформировались в демократические сообщества «свободных» граждан, принимавших веру в самоутверждение личности через борьбу за построение нового мира. Техническая вооруженность армий и экономики обычно обеспечивала успехи в войнах и в мировой конкуренции. Военную аристократию, которая тысячи лет формировала структуру государств, сменили торгово-промышленные слои общества. Агрессия, реализуемая прежде в войнах, интериоризировалась в личную мотивацию, в стремление к индивидуальному самоутверждению, к приватизации социального и природного пространства, в потребность личности покорять окружающих силой своего богатства. Мотивы противостояния человека окружающим социальным группам укрепились еще больше.

Западная Европа создала представление о себе как центре мировой цивилизации, выставив успехи технической революции как главную ценность мирового развития. Миф о демократии и прогрессе стал надежным мифом, позволившим европейцам покорять другие страны, разрушая их своеобразие и утверждая господство своих идеалов. История человечества стала представляться в виде общего процесса, идущего в одном направлении, по пути технического и экономического прогресса. Благодаря этому все народы мира оказались распределенными на единой ценностной шкале, где наиболее ценными оказались «передовые страны» Европы и США. В ходе череды революций и колониальных войн идеи демократии стали стабильной ценностью культуры, оправдывая разрушение государственных систем, сформированных на основе родоплеменных, военно-аристократических или монархических принципов. Средства массовой информации стали представлять страны, имеющие техническое преимущество, лучшими во всех отношениях, включая формы культуры, морали и образа жизни, а страны и народы, не идущие путем технического «прогресса», отсталыми, дикими, социально и культурно неразвитыми. Европейские образцы жизни, взгляды, одежда, этикет и манеры поведения стали представляться как передовые, а все отличающееся от европейского — как «отсталое». Древние культуры народов стали представляться как тормоз в развитии.

Судьба России во многом иная. За прошедшие тысячелетия военная деятельность лишь выплесками распространялась на суровые земли севернее и восточнее Германии или Польши. Поэтому народы Евразии сохранили традиционные этнические системы, сохранили родственные связи, а мотивы бескорыстной поддержки близких остались сильнее, чем мотивы борьбы за личное самоутверждение. Без этого невозможно выжить там, где логику жизни определяют не войны, а неурожаи, наводнения и морозы. Российское государство сформировалось не на основе войн между местными народами, а путем подчинения этих народов вначале Рюриковичам и Орде, а затем князьям и дворянам, прибывающим из Европы. Государство России укреплялось за счет миграции аристократии, вытесняемой из Европы волнами западных революций. Но, в отличие от покорителей Америки, массово уничтожавших коренное население, дворяне России не могли обойтись без местных народов и почти не вмешивались в их традиционный образ жизни. Если в Европе и США этнические системы были основательно разрушены, то в России сложилась двухслойная система, сохраняющая два психологически и культурно разных слоя. Государственные структуры России принимали индивидов, отрывавшихся от родовых систем, но объединяли и этносы, живущие своей особой жизнью. Поэтому народы России сохранили свои традиции, культуру, национальные обычаи и вековые смыслы жизни. В итоге возникло сложное взаимодействие этнических систем и государства, защищающего народы от уничтожения, но подавляющего крайние формы их противостояния, стремление перейти в межнациональные войны, веками шедшие в Западной Европе.

Имея корневую связь с Европой, правящее сословие России вносит в российское сознание европейские идеалы и бессознательное презрение ко всему местному как выражающему образ низшего сословия страны. Дворяне перенимали схемы культуры в западных странах, на столетия опережавших Россию в логике исторических кризисов. Дворянская аристократия управляла страной, пока главным вектором политики было расширение страны и основной деятельностью государства оставалась война. Но к XIX в. Россия расширилась до границ океанов и стран, уже прошедших волны военной и религиозной организации. Военная функция формирования страны была исчерпана и, переживая кризис потери значимости дворянства, Россия начала воспроизводить логику промышленных революций, заимствуя из Европы мифы о демократии, о прогрессе и свободе личности. Переняв уже в XIX в. идеи о том, что экономика и частное предпринимательство являются основой жизни людей, финансово-экономические слои России пытались реформировать страну по западному образцу, невзирая на психологию народов, не учитывая значимости традиционных мотивов. Итогом этих попыток стала революция, свергнувшая и дворян, и экономически активные слои общества.

«Передовое» стремление к западным демократиям и «реакционные» ценности сохранения российского своеобразия столкнулись как разные векторы развития страны, как два пути развития нации и в XIX, и в XX веках. Один путь — включиться в «цивилизованное мировое сообщество», стать его частью, приняв требования к перестройке своей культуры и психологии. Другой — объединить вокруг России не только ее собственные народы, но и народы других стран, развивать страну как один из центров мировой цивилизации. Второй путь предполагает определение особой роли России в решении мировых проблем, непосильных для других стран. Россия может стать центром притяжения для многих народов, но для этого необходимо ясное осознание ее особой функции в развитии современного мира. В этом движении энергия социальных процессов могла бы притягивать к России страны и народы, включающиеся в решение значимой мировой задачи.

Было бы ошибкой рассматривать отношение западных стран к России как агрессию. В отношении Запада к России нет сознательного злого умысла. С точки зрения взаимодействия органических систем, это, скорее, искреннее стремление включить страну в свои структуры, в свои энергетические потоки. Любое включение одной функциональной системы в другую систему — это не механическое взаимодействие, а ассимиляция включаемой системы более мощным организмом. Здесь работают принципы взаимодействия живых систем, законы ассимиляции. Ассимиляция — это не техническое слияние, а поглощение одной системы другой. Например, волки или львы могут ассимилировать быка, включая его в свой организм. Но вначале быка нужно обездвижить, а затем еще и разжевать, растворить его жесткие структуры своими соками, а затем ассимилировать в логику движения своих процессов. Россия при ассимиляции ее развитыми странами должна быть максимально обездвижена, расчленена и после растворения включена в организмы «передовых стран». Это неизбежная логика включения живых систем в системы, почти равные им по объему. Не нужно думать, что ассимиляция зайца или быка — это проявление агрессии хищников. Это, скорее, проявление их любви, их стремления к слиянию⁶.

С точки зрения логики функциональных систем, с самого начала понятно, что установка на включение России в «сообщество развитых стран» предполагает не только отделение от России ее прежних республик, но и последовательное разрушение внутренней структуры страны. Ведь «развитые страны» — это тоже живые функциональные организмы, живущие своими потребностями. Конечно, «развитые страны» заинтересованы во включении России в свое сообщество. Им нужны ресурсы, нужна территория России. Но каким образом может включить европейское сообщество глобальную и сложную Россию в свои уже сложившиеся системы? Нужны ли этим странам еще и народы России, с их «неразвитой» традиционной психологией, с неправильным, «недемократическим» укладом жизни?

Ассимиляция социальных систем по методу волков или львов — это довольно жесткий метод, связанный с резким разрушением общей структуры поглощаемых организмов. Это проявляется в войнах, в жестких силовых операциях. Но современное западное общество породило более изящные методы ассимиляции, применяемые и к России, и другим странам. Пауки, например, не стремятся разгрызать свою жертву, ломая ее на куски. Паук мягко оплетает муху или осу своей паутиной и затем впускает в нее свои пищеварительные соки, провоцирующие движение потоков из тела жертвы в тело паука. Внешне муха или оса остаются целыми, а в паука перетекают лишь нужные ему вещества, которые он ассимилирует. Это технологии организации потоков веществ, финансов, энергий и людей, перетекающих из более слабых стран в энергичные социальные организмы, которые активно применяются и к России.

«Растворяющим соком», внедряемым ассимилирующими социальными системами в ассимилируемые ими страны, являются ценности, идеалы и иные формы культуры. Культура западных стран стала заменять культуру России своими художественными формами. В ходе жесткой психологической войны демократизация страны проводится как вытеснение основ традиционной культуры из сферы формирования психологии масс. США особенно заинтересованы во внедрении в сознание народов своей культуры, подобно пауку, вбрасывающему свои размывающие соки в чужие организмы. Особо важную роль в размывании основ российской нации играют мифы об идеологизации СССР и о «свободе слова» в западных странах. На основе этих мифов государство устранилось из сферы сохранения традиционных основ российской культуры. Десятилетиями под видом «деидеологизации» страны проводится ее активная рекультуризация.

Но активно начатая перестройка России натолкнулась на две серьезные проблемы. Первая проблема — это духовный кризис западного общества, порожденный результатами технократической цивилизации. Спустя столетия прогресса свободные граждане устали радоваться своей свободе и перестали жить верой в светлое будущее. Вера в то, что капитализм и экономический прогресс делают людей счастливыми, пошатнулась уже в XIX в., что затем выразилось в волне депрессий, в культуре модернизма, импрессионизма и экзистенциализма, в философии К. Маркса, О. Шпенглера, Ж.П. Сартра. Экономическое благополучие дополнилось упадком объединяющих людей векторов устремленности. Стремление к личному самоутверждению в борьбе с конкурентами оказалось не слишком надежной основой мотивации жизни людей. Потеря стремления к личному самоутверждению привела к кризису мотивов и смыслов, к спаду энергии жизни, к наркомании, алкоголизму и гомосексуализму.

Теперь многие бывшие благополучные страны активно заселяются и покоряются более агрессивными и энергичными народами. В значительной мере миграционный кризис XXI в. обострился традиционным самомнением европейцев, привыкших видеть себя носителями высокой культуры и образцом духовного развития, а представителей африканских и азиатских стран — недоразвитыми людьми, якобы готовыми всему учиться у европейцев, включаться в их культуру, воспринимая их образ жизни и мировоззрение. При этом вопрос о том, как видят самих европейцев представители других народов, остается вне сферы понимания идеологов мультикультурализма. Стремление российской элиты включить Россию в сообщество «развитых» стран выглядит на фоне упадка привлекательности западного пути развития не слишком убедительным для основной массы народа.

Вторая проблема, стоящая на пути реформирования России по образцу западных стран, это отсутствие у большей части населения мотивов борьбы с окружающими ради самоутверждения через личное обогащение. Отсутствие у россиян опыта тысячелетних взаимных войн и борьбы за захват территорий является психологической причиной недостаточной личной ущемленности и слабо развитой внутренней агрессивности, необходимых для мотивации индивидуальной борьбы на рынке экономической конкуренции. Особенно неразвитость мотивации личной борьбы и стремления к победе проявляется у представителей коренных этносов России, сохранивших традиции общинной жизни, т.е. представителей народа, до 1861 г. относившегося не к воинскому сословию, а к закрепощенному слою населения⁷. Поэтому стремление перестроить Россию по образцу развитых западных стран приводит не только к финансовому, но и к культурному расслоению общества, воспринимается значительной частью населения как завоевание страны чуждыми силами.

Проблема недостаточной сформированности у жителей России мотивов индивидуального предпринимательства особенно актуальна на фоне обостряющегося в мире социо-биосферного кризиса, связанного с дефицитом природных ресурсов, необходимых для дальнейшего развития мировой экономики и технического прогресса, охватывающего все новые страны. Вековая сохранность природных ресурсов и открытость экономики делают Россию территорией, особенно привлекательной для ее покорения экономически и политически развитыми социальными системами. Сегодня жесткость сурового климата, защищавшая Россию от тысячелетних средиземноморских войн, не является препятствием для финансово-экономического освоения ее территорий. Проблемы возникают лишь в связи с наличием в России многомиллионного местного населения, привыкшего жить своими традиционными мотивами и отношениями. Оставаясь за рамками финансово-экономической борьбы за завоевание территорий и ресурсов, коренное население России отвечает на новые условия жизни либо уходом в алкоголизм и социальную апатию, либо скрытым наращиванием агрессивности.

В отличие от уже погашенных в их родовой энергии народов Западной Европы, этнические группы России сохраняют и мотивы национального противостояния. В этом заключается и особая сложность России, и ее особая роль в современном мире. Россия столетиями сдерживала сепаратную энергию этносов, обеспечивая их мирное взаимодействие. Должна ли Россия повторить опыт народов Европы, пролегающий через столетия религиозных и национальных войн, пройти болезненный процесс формирования индивидуальной агрессивности и предприимчивости, что необходимо для успеха частного предпринимательства в условиях современной финансово-экономической борьбы? Или наше государство найдет возможности предотвратить нарастание межэтнических и религиозных конфликтов путем функционального включения в социальную деятельность групп населения, не принимающих мотивы, необходимые для активного включения в экономику частной собственности? Формирование в России взаимодействия всех групп общества и государства — это необходимый процесс, поскольку государство способно обеспечить условия целостности многоэтничного общества, разнообразного по векторам жизни народов. Операции по демократизации России всегда приводили к ослаблению консолидирующей роли государства и провоцировали криминальные и национальные войны. Так было и при кризисе монархии Романовых, и при кризисе советского государства.

В России уделяется нужное внимание совершенствованию армии, ее вооружению и боевой подготовке. На фоне обострения мировой обстановки это чрезвычайно важно. Вместе с тем, совершенствование военной техники и обеспечение армии самыми современными средствами не дает уверенного ответа на вопрос о том, против кого будут направлены эти средства завтра? Это вопрос не риторический. Дж. Дудаев, А. Масхадов, а также многие генералы и офицеры в Украине получали свои воинские звания и подготовку в армии СССР. В Украине используют боевые средства и знания, приобретенные когда-то в единой стране. Останутся ли союзниками России страны, участвующие сегодня в совместных учениях? Можно мощно укреплять армию техническими средствами, а в это время формируются внутренние конфликты, связанные с противостоянием мотивов, движущих людьми. Логика мышления и традиционные ценности россиян с большим трудом переподчиняются ценностям и идеалам групп, ассимилирующих Россию. Достаточно ли наше общество уделяет внимания разработке не только военных программ, но и психологических технологий формирования мотивов, направляющих активность людей, включая формирование векторов агрессии и симпатии? Какие профессиональные группы России отвечают за нарастание или преодоление националистических и фашистских тенденций в Украине и в самой России, за наращивание или преодоление исламского экстремизма в странах СНГ? Мы давно не живем в мире, где эти процессы развивались стихийно. Или миссия управления сознанием народов окончательно передоверена западным технологам?

Что заявляет Россия в ответ на стремление Украины в семью западных стран? Идею, что мы и сами туда стремимся, и что, в общем, это хорошо. В таком случае, Россия с некоторым отставанием пристраивается к плывущему на запад каравану вслед за Латвией, Грузией, Молдавией и Украиной. России нужно следовать за плывущими впереди кораблями, не опаздывать с перестройкой своей политики и догонять лидирующие страны, осваивая опыт их ассимиляции в семью «передовых стран», добиваясь признания себя тоже страной, достойной принятия в международный элитарный круг. Но что положено быку — не положено Юпитеру. Россия ответственна за десятки своих народов, далеких по образу жизни и сознания от культивируемых западных образцов.

Опыт взаимодействия и сосуществования в общей стране народов, исповедующих разные религии, имеющих разные традиции и разную психологию, сегодня приобретает особую ценность для человечества. Европа переживает кризис демократических мифов, крах мультикультурализма, обострение национальных конфликтов. Ожидание легкой ассимиляции в европейскую среду представителей народов, живущих своими традициями, имеющими разную психологию, оборачивается ростом национализма в самих европейских странах. Попытки соединить в единой общности людей разной культуры привели к выбору между двумя ложными путями — котел ассимиляции или война культур.

Фактически Россия давно решает проблему, определяющую особую роль нашей страны в мировом сообществе. Не демократизация отсталых стран и техническая революция являются главными проблемами современного мира. Главной проблемой человечества является жесткое противостояние стран и народов, имеющих разный уровень социального развития, разные традиции жизни и формы мировоззрения. Сложные проблемы взаимодействия народов, исповедующих разные религии, стремящихся к разным идеалам и выполняющим разные функции в мировом сообществе, угрожают миру новыми войнами и уничтожением людей. Сложившаяся в мире ситуация требует от России принять на себя роль лидера в разрешении глобальных проблем противостояния народов, имеющих разные формы социального и психологического развития. У России есть опыт мирной интеграции народов и возможности распространения этого опыта на весь мир. Принятие Россией функции лидера духовной интеграции народов позволяет не только усилить роль страны в мировом сообществе, но и дать перспективы развития ее собственным народам.

Примечания

¹ «Само собой разумеется, — писал А.Н. Леонтьев, — что субъект как индивид рождается наделенным потребностями» // Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Смысл. Академия, 2004. С. 145.

² См.: Шабельников В.К. Психика как функциональная система. Алма-Ата, 1986. С. 190–231; Он же. Роль самоорганизации биосферы в возникновении и развитии жизни // Современные проблемы изучения и сохранения биосферы. Т. 1. СПб., 1992. С. 111–121.

³ См.: Шабельников В.К. Психологические следствия полиэтнического и моноэтнического развития. Европа и Азия // Национальное и интернациональное в воспитании. Алматы, 1994. С. 55–66; Он же. Государство как выражение единства общества // Триалог: «Государство — капитал — добровольческий сектор. Социальное партнерство ради устойчивого развития». Алматы, 1996. С. 167–174; Он же. Демократизация Психологические проблемы реформирования российской нации 285 Востока: психологические проблемы // Развитие личности. № 1. М., 1997. С. 84–100; Он же. Развитие личности в разных системах социальной детерминации // Психология в вузе. 2010. № 5. С. 106–127; Он же. Геобиосферная детерминация социальных процессов и конфликтов. Россия как субъект // Шабельников В.К. Функциональная психология. М., 2004, 2015. С. 511–575; Шабельников В.К. Смысловая организация деятельности как основа целостности государств // Сборник материалов Первого Евразийского конгресса политологов. Алматы, 2011. С. 172–177 и др.

⁴ «Всякая высшая психическая функция, — писал Л.С. Выготский, — необходимо проходит через внешнюю стадию развития, потому что функция является первоначально социальной» // Выготский Л.С. Собр. соч. Т. 3. С. 144; «Но сознание не дано изначально и не порождается природой: сознание порождается обществом, — писал А.Н. Леонтьев, — оно производится» // Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. С. 77.

⁵ Четыре типа субъектности в истории психологии // Шабельников В.К. История психологии. М., 2011, 2015. С. 347–394.

⁶ Лоренц К. Агрессия. М., 1994.

⁷ 1861 год — это год отмены в России крепостного права. К этому времени Европа уже вступила в эпоху кризиса капитализма, а К. Маркс выпустил «Манифест коммунистической партии» (1848 г.) и работал над своим «Капиталом».

Источник: Шабельников В.К. Психологические проблемы реформирования российской нации // Нациестроительство: состояние, проблемы, перспективы Материалы Всероссийской научной конференции. Москва, 30 ноября 2018 г. М., 2018. С. 272–285.