Тест Розенцвейга в исследовании особенностей совладания в ситуации неопределенности

Рост интереса к изучению феномена совладания с трудными жизненными ситуациями во многом связан с пониманием совладания как психологической реальности процесса «встречи» человека эпохи перемен с изменяющейся действительностью (Белинская, 2009). Данное определение как нельзя лучше иллюстрирует актуальность психологии совладания в контексте возрастающего внимания психологов к проблеме неопределенности (Зинченко, 2007; Корнилова, 2010; Белинская, 2014; Асмолов, 2015; Леонтьев, 2015 и др.). Это дает основания для изучения особенностей совладания в условиях неопределенности как нового и перспективного направления (Львова, Митина, Шлягина, 2015б).

Понимание совладания как сознательного поведения, реализуемого с помощью осознанных действий, согласно личностным особенностям и ситуации (Крюкова, 2010), на наш взгляд, ограничивает возможности исследователя при описании феноменологии этого процесса, поскольку из анализа исключается активность субъекта совладания, которая может также осуществляться на неосознаваемом уровне. Исходя из представлений А.Г. Асмолова об уровнях установок как механизмов, предоставляющих возможность сохранить устойчивость поведения человека в изменяющемся мире (Асмолов, 1979, 2015), и работ других авторов, обсуждающих уровневое строение совладания (Никольская, 2008; Леонтьев, 2013), мы полагаем, что данный феномен необходимо рассматривать как сложное установочное образование с уровневой структурой. Его изучение должно выполняться одновременно на каждом уровне с применением соответствующих методических приемов.

Первый уровень — осознаваемый уровень совладания, на котором исследуются представления человека о своем поведении в трудной жизненной ситуации.

В качестве методических средств преимущественно применяются опросные методики. Выбор данного уровня анализа, возможно, и определил понимание феномена совладания как осознанного и отличающегося по этому параметру от защитного поведения. Однако психологи хорошо знают, что результаты, полученные на этом уровне анализа, рефлексируются испытуемым, сознательно им контролируются и могут быть подвержены влиянию социальной желательности, при этом в большинстве исследований также отмечается ретроспективное измерение стратегий совладания (Рассказова, Гордеева, 2011). Анализ совладания на осознаваемом уровне является условием необходимым, но недостаточным. Прогностическая сила полученных на этом уровне результатов невысока. Известно, что человек, декларирующий свое стремление найти компромиссное решение трудной жизненной ситуации, а иногда и искренне убежденный в этом, в реальности может спасовать или развязать конфликт. О чем свидетельствует, например, Стэнфордский тюремный эксперимент Ф. Зимбардо (Зимбардо, 2014).

Второй уровень анализа — интерсубъективный, когда речь идет о трудной жизненной ситуации, возникшей при взаимодействии людей в ходе их совместной деятельности. На этом уровне изучаются операциональные установки совладания, регулирующие взаимоотношения участников трудной жизненной ситуации. Это производится в процессе различных тренингов с использованием всех видов наблюдения.

Третий — глубинный уровень анализа совладающего поведения. Это уровень изучения смысловых установок¹, лежащих в основе совладающего поведения, тот уровень неосознаваемого совладания, который многие исследователи относят к категории психологической защиты. Если мы рассматриваем стратегии совладания как медиатор, с помощью которого глубинные психологические конструкты обеспечивают саморегуляцию поведения в стрессовой ситуации (Рассказова, Гордеева, 2011), то, по нашему мнению, очевидна необходимость и актуальность данного уровня анализа совладания.

Количество работ, где вместе с опросными методами используются и проективные, такие как, например, методики «Плачущий человечек» (Гущина, 2005), «Человек под дождем» (Хазова, Вершинина, 2010), «Образ мира» (Меньшикова, 2013), незначительно. В настоящее время для диагностики совладания также начали использовать нарративные методы, субъективные отчеты, метод наблюдения, изучение документов и продуктов деятельности совладающего субъекта (Крюкова, 2010; Рассказова, Гордеева, 2011). Однако на сегодняшний день недооцениваются возможности использования проективных методов, способных верифицировать данные, полученные с помощью опросных методик.

В настоящем исследовании мы предлагаем обратиться к диагностике именно неосознаваемых компонентов совладания и рассмотреть возможности теста рисуночной фрустрации С. Розенцвейга в контексте исследования особенностей совладания. Традиционно тест рисуночной фрустрации С. Розенцвейга относят к классу проективных методов, которые позволяет избежать искажения результатов, возможных при применении опросных методик, и предоставляют возможность исследовать неосознаваемые особенности поведения. Применяя данный тест, можно получить не только качественные, но и количественные данные, что представляет интерес при проверке статистических гипотез в научных исследованиях (Виноградова, Рыжов, 2011, 2012).

В основу теста рисуночной фрустрации легла теория фрустрации С. Розенцвейга. В ее рамках были разработаны представления об уровнях психологической защиты индивида, типах фрустрации и фрустраторов, формах проявления фрустрации и типах реакции на нее. Отдельно стоит отметить понятие фрустрационной толерантности, или устойчивости к фрустрирующим ситуациям. Последняя может быть представлена в разных формах в зависимости от уровня психобиологической адаптации (Левитов, 1967). Н.Д. Левитов подчеркивает необходимость рассмотрения фрустрации «в контексте более широкой проблемы выносливости по отношению к жизненным трудностям и реакции на эти трудности» (Левитов, 1967, с. 118). Ф.Е. Василюк отмечает, что фрустрация возникает в условиях трудности жизненного мира при внутренней необходимости реализации мотива. Он выделяет ее в качестве одного из видов критических ситуаций в предлагаемой им типологии (Василюк, 1984).

Признание наличия объективной трудности и определение фрустрации как «состояния человека, выражающегося в характерных особенностях переживаний и поведения, и вызываемого объективно непреодолимыми (или субъективно так понимаемыми) трудностями, возникающими на пути к достижению цели или к решению задачи» (Левитов, 1967, с. 120) подтверждают, что фрустрация может выступать как трудная жизненная ситуация. При этом трудности могут быть индикаторами неопределенности, которая может проявиться в множественности путей преодоления препятствий, в непредсказуемости и в невозможности управлять препятствиями.

Настоящее исследование было выполнено с целью эмпирической проверки возможностей использования теста рисуночной фрустрации С. Розенцвейга для исследования особенностей совладания. Предпринята попытка определить наличие и характер связи между направлением и типом вербальных реакций в фрустрирующих ситуациях и личностными характеристиками субъекта (толерантность / интолерантность к неопределенности, личностная тревожность, общая осмысленность жизни, уровень субъективного контроля), которые могут принимать участие в выборе различных стратегий совладания (Львова, Митина, Шлягина, 2015а, б).

В данном исследовании проверялась эмпирическая гипотеза о наличии связи между указанными личностными характеристиками и направлениями и типами реакций по тесту С. Розенцвейга.

Процедура и методы исследования

В исследовании приняли участие 199 педагогов средних образовательных школ из четырех регионов Российской Федерации (Курск, Нижний Новгород, Ростов-на-Дону, Москва), средний возраст — 40,6 лет, стандартное отклонение — 10,5 лет, мужчины — 3%, женщины — 97%.²

Участникам исследования были предъявлены проективный тест рисуночной фрустрации С. Розенцвейга (Тарабрина, 1994) и опросные методы: опросник толерантности к неопределенности С. Баднера³ (Солдатова, 2003), тест смысложизненных ориентаций (СЖО) Д.А. Леонтьева (Леонтьев, 2006), шкала самооценки уровня тревожности Ч. Спилбергера, Ю. Ханина (Костина, 2002), методика «Уровень субъективного контроля» (УСК) (Бажин, Голынкина, Эткинд, 1993). Для каждого участника исследования был подготовлен индивидуальный комплект, в котором в указанном порядке были представлены инструкции и тексты (стимульный материал) методик. Методики выполнялись в группах по 10–15 человек.

Реклама imaton.com

Диагностика особенностей личности

Фрустрационный тест Розенцвейга (взрослый)

Прогноз поведения в стрессовых и конфликтных ситуациях

Подробнее

С помощью теста рисуночной фрустрации С. Розенцвейга были оценены тип и направление реакции каждого испытуемого, после чего подсчитано общее количество реакций каждого типа и направления, выделены преобладающие тип и направление реакции. Оценка типа и направлений реакций выполнялась при участии группы из трех экспертов, профессиональных психологов, имеющих значительный опыт работы с данной методикой.

По опроснику толерантности к неопределенности С. Баднера оценивались показатели толерантности / интолерантности к неопределенности (далее ТН/ИТН соответственно). По шкале самооценки уровня тревожности Ч. Спилбергера, Ю. Ханина оценивался уровень личностной тревожности (далее ЛТ). По тесту смысложизненных ориентаций (СЖО) Д.А. Леонтьева оценивался общий показатель осмысленности жизни (далее ОЖ). По методике «Уровень субъективного контроля» (УСК) оценивался показатель общей интернальности (далее ИО).

Для анализа эмпирических данных была выполнена проверка одномоментной надежности шкал опросников с вычислением коэффициента α Кронбаха, построены таблицы сопряженности и выполнена оценка различий отношения логарифмов правдоподобия биноминальных оценок, которые рассчитывались с помощью процедуры «Обобщенные линейные модели» (распределение — биноминальное, функция связи — пробит-связь) (далее «ОЛМ»).

Результаты и их обсуждение

1. Проверка надежности шкал опросников.

Внутренняя согласованность пунктов шкал опросника толерантности к неопределенности С. Баднера оказалась удовлетворительной для последующего анализа данных: для шкалы ТН величина α Кронбаха составила 0,51, для шкалы ИТН — 0,62. Хотя эти шкалы отрицательно связаны друг с другом (r = –0,318, p = 0,01), они не являются абсолютно антонимичными.

Проверка одномоментной надежности для шкал ЛТ, ОЖ, УСК показала достаточную внутреннюю согласованность, величина α Кронбаха составила 0,873, 0,870 и 0,808, соответственно.

Затем по результатам каждого опросника испытуемые были разделены на две подвыборки: в первую группу вошли испытуемые с низким уровнем выраженности данной характеристики, во вторую группу — испытуемые с высоким ее уровнем.

2. Связь реакций с фиксацией на самозащите и толерантностью к неопределенности.

В таблице 1 показаны изменения частоты использования реакций с фиксацией на самозащите в группах учителей с низким и высоким уровнем ТН. Полученные данные указывают на уменьшение частоты использования реакций, направленных на самозащиту, с ростом уровня ТН.

Для статистической оценки различия частот в группах испытуемых с высоким и низким уровнем ТН использовалась процедура «ОЛМ». Различие частот реакций с фиксацией на самозащите в этих группах оказалось статистически значимым (В = 0,384, р = 0,05, 95% ДИ: 0,008 – 0,759)⁵.

Это означает, что частота появления реакций с фиксацией на самозащите у учителей с низким уровнем ТН в 1,47 раз выше, чем у учителей с высоким уровнем ТН. Полученный результат может свидетельствовать о том, что при более высоком уровне терпимости по отношению к новым, незнакомым обстоятельствам, к сложности и неизвестности фрустрирующие ситуации перестают восприниматься как угрожающие, растет уровень фрустрационной толерантности, человек становится способен противостоять возникающим трудностям, не утрачивая способности к адекватной оценке происходящего. Однако значительный рост ТН может указывать и на отсутствие критичности к происходящему, что может способствовать потере способности к его адекватной оценке, вследствие чего объективно существующие трудности таковыми восприниматься не будут. И, как следствие, будет иметь место снижение использования самозащитных реакций.

Можно предположить, что учителя, нетерпимые к новому и неизвестному, будут склонны во фрустрирующих ситуациях воспринимать трудности, препятствующие достижению цели, как угрозы их благополучию и поэтому будут активно защищать себя и свое «Я» различными способами. В данном контексте целесообразно упоминание о фрустрационной толерантности, обозначающей способность человека к объективной оценке ситуации и возможность предвидеть варианты выхода из нее (Тарабрина, 1994). Таким образом, можно говорить о том, что ТН и фрустрационная толерантность пусть не синонимичные, но близкие по своему феноменологическому содержанию понятия.

Ранее было показано, что ТН опосредствует влияние общей интернальности на выбор стратегии совладания типа «планомерное решение проблем» (Львова, Митина, Шлягина, 2015б). Уверенность в себе и самостоятельность (т.е. высокий уровень интернальности) в сочетании с выраженной ТН могут способствовать возникновению недооценки степени сложности трудной жизненной ситуации и, как следствие, отсутствия осознания необходимости планировать свои действия по ее преодолению. Таким образом, с высокой долей вероятности можно предположить, что учителя, обладающие низким уровнем ТН, в трудной жизненной ситуации будут склонны воспринимать ее как угрожающую, и вместо последовательных и обдуманных действий по ее преодолению будут совершать импульсивные поступки. И, наоборот, по мере роста уровня ТН учителя будут терпимее воспринимать сложившиеся обстоятельства и обращаться к использованию стратегии совладания типа «планомерное решение проблем». Вместе с тем, как было показано ранее, учителя с выраженной ТН в сочетании с высоким уровнем общей интернальности будут склонны недооценивать трудную жизненную ситуацию и, возможно, совершать рискованные и малооправданные поступки.

3. Связь реакций с фиксацией на препятствии и личностной тревожности.

В таблице 2 показаны изменения частоты использования реакций с фиксацией на препятствии в группах испытуемых с низким и высоким уровнем ЛТ.

Полученные данные показывают снижение частоты использования реакций с фиксацией на препятствии при росте уровня ЛТ.

Для статистической оценки различия частот в группах с низкой и высокой выраженностью ЛТ использовалась процедура «ОЛМ». Различие частот реакций с фиксацией на самозащите в этих группах оказалось статистически значимым (В = 0,540, р = 0,017, 95% ДИ: 0,097 – 0,984). Это означает, что частота появления реакций с фиксацией на препятствии у учителей с низким уровнем ЛТ значимо в 1,72 раз выше, чем у учителей с высоким уровнем ЛТ.

Стоит отметить редкое использование реакций с фиксацией на препятствии как в группе с низким, так и в группе с высоким уровнем ЛТ. Тем не менее, с ростом уровня ЛТ значительно снижается использование реакций с фиксацией на препятствии. Такие результаты указывают на то, что:

1. учителя как с низким, так и с высоким уровнем ЛТ во фрустрирующей ситуации не склонны акцентировать внимание на препятствии, которое стало причиной сложившейся ситуации;
2. с ростом уровня ЛТ происходит значительное снижение частоты использования реакций с фиксацией на препятствии.

Участникам нашего исследования, в целом, не свойственно обращать внимание и подчеркивать роль препятствия, которое стало причиной фрустрации. Однако, если это произошло, то с ростом уровня ЛТ наблюдается значимое снижение ча стоты использования реакций с фиксацией на препятствии. Вероятно, это связано с тем, что рост уровня ЛТ будет скорее способствовать фиксации на своем собственном внутреннем состоянии, нежели на внешних обстоятельствах.

4. Связь между интрапунитивными по направлению реакциями и личностной тревожностью.

В таблице 3 показаны изменения в частоте использования интрапунитивных реакций в группах испытуемых с низким и высоким уровнем ЛТ. С ростом уровня ЛТ увеличивается частота использования интрапунитивных реакций.

Для статистической оценки различия частот в группах с низкой и высокой выраженностью ЛТ использовалась процедура «ОЛМ». Различие частот интрапунитивных реакций в этих группах оказалось статистически значимым — В = –0,546, р = 0,011, 95% ДИ: (–0,967) — (–0,126).

Это означает, что, что частота появления интрапунитивных реакций у учителей с низким уровнем ЛТ в 0,579 раз ниже, чем у учителей с высоким уровнем ЛТ. Учителя с высоким и с низким уровнем ЛТ редко используют в фрустрирующих ситуациях интрапунитивные реакции. Однако с ростом уровня ЛТ их использование значимо увеличивается. Не тревожные учителя не склонны рассматривать фрустрирующую ситуацию как нечто благоприятное для себя или брать на себя ответственность за произошедшее. Тогда как среди тревожных учителей частота использования интрапунитивных реакций значимо возрастает.

Возможным объяснением этого может служить предположение о том, что тревожные учителя, предпочитающие положительно переоценивать произошедшее или выражающие готовность быть ответственными за случившееся, снижают таким образом уровень ЛТ.

Данные о связи между уровнем ЛТ и частотой использованияреакций с фиксацией на препятствии и интрапунитивных по направлению реакций перекликаются с ранее полученными данными о возможности детерминации ЛТ таких стратегий совладания как «планомерное решение проблем», «избегание» и «настойчивое решение проблем» (Львова, Митина, Шлягина, 2015а). Было показано, что рост уровня ЛТ негативно влияет на использование стратегии совладания типа «планомерное решение проблем» и оказывает положительное влияние на использование стратегий совладания типов «избегание» и «настойчивое решение проблем». В ситуации сочетания влияния роста уровня ЛТ и ИТН использование учителями стратегии совладания типа «планомерное решение проблем» возрастает. Таким образом, можно высказать предположение о существовании опосредствованной связи между реакциями с фиксацией на препятствии и интрапунитивными реакциями, и стратегиями совладания «избегание», «настойчивое решение проблем» и «планомерное решение проблем».

Кроме того, выбор стратегий совладания типов «избегание» и «настойчивое решение проблем» может быть связан со снижением использования реакций с фиксацией на препятствии. Фокусируясь больше на своем внутреннем состоянии, нежели на внешних обстоятельствах, тревожные учителя будут склонны либо к уходу от поиска путей преодоления трудной жизненной ситуации, либо к совершению импульсивных действий. Это может проявляться в отсутствии стройного, продуманного и последовательного планирования своих действий.

Но, если тревожные учителя в трудной жизненной ситуации испытывают ответственность за произошедшее и при этом обладают высоким уровнем ИТН, которая феноменологически будет проявляться в осторожности, то они все же будут готовы к выбору стратегии совладания, предполагающей наличие плана и совершения продуманных действий для преодоления этой ситуации.

5. Связь реакций с фиксацией на препятствии и общего уровня осмысленности жизни.

В таблице 4 показаны изменения частоты использования реакций с фиксацией на препятствии в группах испытуемых с низким и высоким уровнем ОЖ. С ростом уровня ОЖ наблюдается значимое снижение частоты использования реакций с фиксацией на препятствии во фрустрирующих ситуациях.

Для статистической оценки различия частот в группах испытуемых с низкой и высокой выраженностью ОЖ использовалась процедура «ОЛМ». Различие частот реакций с фиксацией на самозащите в этих группах оказалось статистически значимым — В = (–0,743), р = 0,001, 95% ДИ: (–1,20) — (–0,286).

Это означает, что частота появления реакций с фиксацией на препятствии у учителей с низким уровнем ОЖ в 0,476 раз выше, чем у учителей с высоким уровнем ОЖ. Учителя с низким уровнем ОЖ склонны подчеркивать препятствие, вызвавшее фрустрирующую ситуацию, или, напротив, не придавать ему значения. Тогда как учителя с высоким уровнем ОЖ реже обращают внимание на препятствие. Возможно, ощущение своей жизни как полной и осмысленной, уверенность в себе и целеустремленность способствуют тому, что учитель, оказавшись в фрустрирующей ситуации, либо не будет обращать на нее внимание, либо будет ее рассматривать как источник новых возможностей. В последнем случае можно допустить, что учителя, использующие реакции с фиксацией на препятствии и обладающие высоким уровнем ОЖ, будут отличаться развитой фрустрационной толерантностью. Это в сочетании с высоким уровнем ОЖ позволяет им дистанцироваться от произошедшего «здесь и сейчас», видеть перспективу и возможные пути выхода из сложившейся ситуации.

Такое понимание связи между уровнем ОЖ и использованием реакций с фиксацией на препятствии дополняет полученные ранее детерминационные связи между ОЖ и выбором стратегий совладания типов «поиск социальной поддержки» и «отвлечение» (Львова, Митина, Шлягина, 2015а, б). В зависимости от уровня тревожности, у людей, оценивающих свою жизнь как полную и осмысленную, будет различаться частота обращения за помощью или советом к другим людям. Однако они не будут склонны даже к временному уходу от преодоления трудной жизненной ситуации. Во многом это может быть связанно с тем, что высокий уровень ОЖ выступает мощным ресурсом, позволяющим человеку верить в себя и в свои силы.

Согласованность данных об участии личностных характеристик ТН/ИТН, ЛТ, ОЖ в процессе выбора стратегий совладания и их связи с разными по типу и направлению вербальными реакциями (то тесту С. Розенцвейга) дает основания предполагать существование единства содержания осознаваемого и неосознаваемого уровней совладания.

Дифференцированная оценка направления и типа реакции во фрустрирующей ситуации позволяет качественно и количественно оценить особенности совладания с ней, расширяя возможности дифференциально-психологической диагностики особенностей совладания и область применения теста рисуночной фрустрации С. Розенцвейга.

Выводы

1. Подтвердилась гипотеза о наличии связи между типами и направлениями реакций в тесте С. Розенцвейга и личностными характеристиками:

• толерантностью к неопределенности и реакций с фиксацией на самозащите;
• личностной тревожностью и использованием интрапунитивных реакций и реакций с фиксацией на препятствии;
• общей осмысленностью жизни и использованием реакций с фиксацией на препятствии.

2. Полученные результаты подтверждают возможность применения теста рисуночной фрустрации С. Розенцвейга при исследовании особенностей совладания в ситуации неопределенности. Благодаря особенностям инструкции и информационному дефициту стимульного материала процедура выполнения теста С. Розенцвейга моделирует ситуацию неопределенности, которая может спровоцировать возникновение тревожных переживаний и актуализировать использование сложившихся стратегий совладания, входящих в устоявшуюся систему саморегуляции.

3. Показано, что понятие фрустрационной толерантности, предложенное С. Розенцвейгом, содержательно пересекается с понятием толерантности к неопределенности.

Сноски

¹ Смысловая установка — это «выражение личностного смысла в виде готовности к определенным образом направленной деятельности» (Асмолов, 2002 , С. 89).

² Профессиональная принадлежность и демографические характеристики участников исследования ограничивают возможности генерализации данных за пределами настоящего исследования. Тем не менее, полученные результаты могут быть востребованы как при практической работе с педагогами, так и при планировании других исследований, посвященных особенностям совладания.

³ Использовалась авторская модификация данного теста, включающая только две шкалы (Львова, 2008). Похожая структура опросника С. Баднера была получена в работе Корниловой и Чумаковой (Корнилова, Чумакова, 2014).

⁴ Количество участников исследования, чьи результаты учтены в таблицах сопряженности здесь и далее, может не совпадать с общим количеством участников исследования, в силу отсутствия данных по отдельным методикам.

⁵ Коэффициент В — оценка логарифма отношения правдоподобия, а ДИ — величина 95%-го доверительного интервала.

Литература:

1. Асмолов А.Г. Деятельность и установка. — Москва : Изд-во Моск. ун-та, 1979.
2. Асмолов А.Г. По ту сторону сознания: методологические проблемы неклассической психологии. — Москва : Смысл, 2002.
3. Асмолов А.Г. Психология современности: вызовы неопределенности, сложности и разнообразия // Психологические исследования. — 2015. — Т. 8. — № 40. — Электронный ресурс. — Режим доступа: http://www.psystudy.ru/index.php/num/2015v8n40/1109-asmolov40.html — (дата обращения: 13.11.2015).
4. Бажин Е.Ф., Голынкина Е.А., Эткинд А.М. Опросник уровня субъективного контроля (УСК). — Москва : Смысл, 1993.
5. Белинская Е.П. Неопределенность как категория современной социальной психологии личности // Психологические исследования. — 2014. — Т. 7. — № 36. — Электронный ресурс. — Режим доступа: http://www.psystudy.ru/index.php/num/2014v7n36/1014-belinskaya36.html — (дата обращения: 9.11.2015).
6. Белинская Е.П. Совладание как социально-психологическая проблема // Психологические исследования. — 2009. — № 1(3). — Электронный ресурс. — Режим доступа : http://www.psystudy.ru/index.php/num/2009n1-3/54-belinskaya3.html — (дата обращения: 9.11.2015).
7. Битюцкая Е.В., Баханова Е.А., Корнеев А.А. Моделирование процесса совладания с трудной жизненной ситуацией. // Национальный психологический журнал. — 2015. — № 2(18). — С. 41-55. DOI: 10.11621/npj.2015.0205
8. Василюк Ф.Е. Психология переживания: анализ преодоления критических ситуаций. — Москва : Изд-во Моск. ун-та, 1984.
9. Виноградова М.Г., Рыжов А.Л. Метод качественного анализа в работе с тестом рисуночной фрустрации С. Розенцвейга. Ч. 1 // Сибирский психологический журнал. — 2011. — № 42. — С. 29-43.
10. Виноградова М.Г., Рыжов А.Л. Метод качественного анализа в работе с тестом рисуночной фрустрации С. Розенцвейга. Ч. 2 // Сибирский психологический журнал. — 2012. — № 43. — С. 92-106.
11. Гущина Т.В. Защитное и совладающее поведение в дисфункциональной семье в период кризиса: дис. … канд. психол. наук. — Кострома : КГУ им. Н.А. Некрасова, 2005.
12. Зимбардо Ф. Эффект Люцифера. Почему хорошие люди превращаются в злодеев. — Москва : Альпина Нон-фикшн, 2014.
13. Зинченко В.П. Толерантность к неопределенности: новость или психологическая традиция? // Вопросы психологии. — 2007. — № 6. — С. 3-20.
14. Корнилова Т.В. Принцип неопределенности в психологии: основания и проблемы // Психологические исследования. — 2010. — № 3. — Электронный ресурс. — Режим доступа : http://www.psystudy.ru/index.php/num/2010n3-11/320-kornilova11.html — (дата обращения: 9.11.2015).
15. Корнилова Т.В., Чумакова М.А. Шкалы толерантности и интолерантности к неопределенности в модификации опросника С. Баднера // Экспериментальная психология. — 2014. — № 1. — С. 92-110.
16. Костина Л.М. Методы диагностики тревожности. — Санкт-Петербург : Речь, 2002. — С. 48-49.
17. Крюкова Т.Л. Психология совладающего поведения в разные периоды жизни. — Кострома : КГУ им. Н.А. Некрасова, 2010. Левитов Н.Д. Фрустрация как один из видов психических состояний // Вопросы психологии. — 1967. — № 6. — С. 118-129.
18. Леонтьев Д.А. Вызов неопределенности как центральная проблема психологии личности // Психологические исследования. — 2015. — Т. 8. — № 40. – Электронный ресурс. — Режим доступа : http://www.psystudy.ru/index.php/num/2015v8n40/1110-leontiev40.html — (дата обращения: 25.10.2015).
19. Леонтьев Д.А. Многоуровневая модель взаимодействия с неблагоприятными обстоятельствами: от защиты к изменению // Психология стресса и совладания: материалы III Междунар. науч.-практ. конф. Кострома, 26-28 сент. 2013 г. В 2 тт. Т. 1 / отв. ред. Т.Л. Крюкова, Е.В. Куфтяк, М.В. Сапоровская, С.А. Хазова. — Кострома : КГУ им. Н.А. Некрасова, 2013. — С. 258-261.
20. Леонтьев Д.А. Тест смысложизненных ориентаций (СЖО). — Москва : Смысл, 2006.
21. Львова Е.Н. Тревожность и уровень субъективного контроля как предикторы выбора толерантных стратегий совладания : дипломная работа. – Москва : Факультет психологии МГУ им. М.В. Ломоносова, 2008.
22. Львова Е.Н., Митина О.В., Шлягина Е.И. Личностная тревожность и стратегии совладания // Вопросы психологии. — 2015а. — № 2. — С. 45-56.
23. Львова Е.Н., Митина О.В., Шлягина Е.И. Личностные предикторы совладающего поведения в ситуации неопределенности // Психологические исследования. — 2015б. — Т. 8. — № 40. — Электронный ресурс. — Режим доступа : http://www.psystudy.ru/index.php/num/2015v8n40/1112-lvova40.html — (дата обращения: 27.10.2015).
24. Меньшикова К.А. Возможность проективной методики «Образ мира» при преодолении негативных эмоциональных состояний личности // Психология стресса и совладающего поведения: материалы III Междунар. науч.-практ. конф. Кострома, 26-28 сент. 2013 г. В 2 т. Т. 2 / отв. ред. Т.Л. Крюкова, Е.В. Куфтяк, М.В. Сапоровская, С.А. Хазова. — Кострома : КГУ им. Н.А. Некрасова, 2013. — С. 291-293.
25. Никольская И.М. Совладающее поведение в защитной системе человека // Совладающее поведение: современное состояние и перспективы / под. ред. А.Л. Журавлева, Т.Л. Крюковой, Е.А. Сергиенко. — Москва : Изд-во «Институт психологии РАН», 2008. — С. 113-137.
26. Практикум по психодиагностике и исследованию толерантности личности / под ред. Г.У. Солдатовой. — Москва : Изд-во МГУ им. М.В. Ломоносова, 2003.
27. Рассказова Е.И., Гордеева Т.О. Копинг-стратегии в психологии стресса: подходы, методы и перспективы исследований // Психологические исследования. — 2011. — № 3. — Электронный ресурс. — Режим доступа: http://www.psystudy.ru/index.php/num/2011n3-17/493-rasskazova- gordeeva17.html — (дата обращения: 25.10.2015).
28. Соколова Е.Т. Культурно-историческая и клинико-психологическая перспектива исследования феноменов субъективной неопределенности // Вестник Московского университета. Сер. 14. Психология. — 2012. — № 2. — С. 37-48.
29. Тарабрина Н.В. Методика изучения фрустрационных реакций // Иностранная психология. — 1994. — Т. 2. — № 2. — С. 68-76.
30. Хазова С.А., Вершинина О.А. Эмоциональный интеллект и совладание с трудностями // Психология стресса и совладающего поведения в современном российском обществе : материалы II Междунар. науч.-практ. конф., Кострома, 23-25 сент. 2010 г. В 2 тт. Т. 2 / отв. ред. Т.Л. Крюкова, М.В. Сапоровская, С.А. Хазова. — Кострома : КГУ им. Н.А. Некрасова, 2010. — С. 60-63.

Источник: Львова Е.Н., Шлягина Е.И., Гусев А.Н. Применение теста рисуночной фрустрации С. Розенцвейга в исследовании особенностей совладания в ситуации неопределенности // Национальный психологический журнал. — 2016. — № 1(21). — С. 19-27. doi: 10.11621/npj.2016.0103