Марк Певзнер: Свобода как модус терапевтического процесса

Лекция «Свобода как модус терапевтического процесса» Марка Михайловича Певзнера, преподавателя Международной школы психотерапии, консультирования и ведения групп, была прочитана 16 мая 2019 года на Юбилейной школе Гильдии психотерапии и тренинга «30 лет. Время свершений» (16–17 мая 2019).

Я хочу с вами поговорить о некоторых аспектах свободы, которые, на мой взгляд, имеют значение в психотерапевтической практике.

Самоидентификация — это не то, что дано, а то, что мы выстраиваем, это то, что постоянно утрачивается и постоянно восстанавливается. Изменение человека — это непрерывный процесс. Он связан, как вы знаете, с изменениями, которые происходят вовне, и с изменениями, которые происходят внутри. Психотерапия, в отличие от таких изменений, которые происходят в жизни сами по себе, связана с решением человека, который приходит на терапию, — изменить свою жизнь. И как бы человек ни формулировал то, что мы называем первичным запросом, моя практика и мой опыт показывают, что человек где-то в глубине знает, что меняться нужно ему.

В отличие от повседневной жизни с ее изменениями, о которых я упомянул, изменения в терапии начинаются с решения обратиться за помощью и с совершения неких действий. Человек должен пройти какой-то путь. По меньшей мере, он должен найти терапевта, записаться, оплатить прием. Приход к терапевту — это результат цепочки действий, и эти действия являются началом изменений. Если говорить о каких-то знаниях, которые скрыты от самого человека, то мы можем считать эту цепочку действий проявлениям того, что человек считает, что изменения возможны. Многие авторы психотерапевтических манускриптов так и трактуют это: приход к терапевту — это отражение того, что человек надеется и считает возможным, что его жизнь изменится. Это с одной стороны. С другой стороны, все, кто практикует, знают, что у человека есть очень сильное сопротивление тому, чтобы меняться. И он очень амбивалентен в начале этого пути: он хочет меняться и хочет сохранить некую определенность, которая есть в его жизни, пусть плохонькая, но понятная и своя. Поэтому мы можем говорить, что в терапевтическом процессе присутствует как модус свободы, так и модус несвободы в той степени, в которой человек не осознает, что он не хочет меняться, потому что когда он осознает — это другая история.

Я исхожу из того, что действия терапевта должны быть направлены на то, чтобы:

• помочь клиенту актуализировать опыт,
• осознать то, что с ним происходит,
• принять это как факт своего существования — под принятием я имею в виду принять, что ситуация, в которой он живет, она такая, как она есть, и принять тот внутренний опыт, который у человека возникает в связи с проживанием этой ситуации,
• определить свое отношение к этому, грубо говоря, нравится — не нравится
• и сделать выбор.

Осознать, принять, определить свое отношение — это все про отношение человека к многообразию элементов своего внутреннего опыта. То, как вижу эту ситуацию, то, как я ее переживаю, те ощущения, те мысли, которые у меня возникают. Это про отношения. По моему мнению, отношения можно рассматривать как действия. Недаром же существует вопрос, «как к этому относиться», «как считать», «какую позицию занять», «как смотреть», «как оценивать», «в какой системе координат определять». В каждом из этих вопросов подразумевается действие.

Для любого действия необходима мобильность, которая переживается как пространство для маневра. Я считаю, что переживание пространства для маневра — внутреннее переживание. Это и есть свобода — если мы говорим о свободе как о некоем опыте переживания себя в жизни…

Чаще всего, когда говорят о мобильности, имеют в виду внешние перемещения и действия. Мой опыт позволяет мне говорить о мобильности как о переживании. Переживание, которое связано с чувством дистанции по отношению к элементам собственного опыта. В терапевтической практике мы часто сталкиваемся с тем, что люди переживают ограничения мобильности в пространстве. Даже самые простые формулы, которыми люди описывают переживаемые трудности: «хочу, но не могу…», «не хочу, но должен…», — являются отражением этого переживания. Я часто слышу: «чувствую себя зажатым», «у меня такое ощущение, что я в клетке», «меня как будто плитой придавило», «чувствую себя пойманным, как в капкане». Очень часто человек воспринимает такой опыт как результат воздействия различных обстоятельств, которые от самого человека никак не зависят. Люди так и говорят, что «ситуация сложилась таким образом», «все разворачивается так, что необходимо…», «я вынужден…», «мне ничего другого не остается…».

Я хочу поделиться своими наблюдениями того, что многие ограничения собственной свободы являются результатом действий, которые совершает человек, чтобы поддержать ощущение тупика. Сразу хочу оговорить, что я не имею в виду, что человек сам виноват в том, что он так делает. Я говорю о том, что за тем, как человек себя переживает в этой ситуации тупика, который очевидно для него присутствует, стоят какие-то действия, которые совершает сам этот человек, и как это ни парадоксально, для того, чтобы лишить себя мобильности и, следовательно, возможностей.

Поделюсь с вами несколькими стратегиями, которые человек использует для того, чтобы сохранять привычное.

1. Мерить себя идеалом совершенства, то есть переживать себя так, что «у меня нет права не знать, не быть лучшим, чего-то не выполнить»…
2. Переживать прошлые поступки и обстоятельства как нечто, что определило и определяет невозможность что-либо менять, то есть обреченность, «что теперь с этим сделаешь»…
3. Склонность конструировать мир как нечто независимое от нас: «ситуация сложилась таким образом», «ситуация сложилась так, что мне необходимо»…
4. Переживание обреченности и восприятие происходящего как рока, как судьбы, «планида у меня такая», «мне не дано»…
5. Надеяться на других и винить их в слабости и неспособности…
6. Еще одна стратегия, очень распространенная, особенно если вы имели дело с людьми, у которых возникает необходимость принять какой-то существенный, личностно значимый для них выбор, — человек воспринимает ситуацию как ситуацию, в которой есть два выбора: правильный и неправильный, «как сапер, либо правильное решение, , либо роковая, непоправимая ошибка», решение поменять нельзя, «раз и на всю жизнь»…
7. И последняя стратегия (хотя их гораздо больше) связана с ситуацией, когда человек серьезно заболевает, но продолжает жить так, как будто этого нет, то есть это непринятие того, что, к сожалению, есть как есть... Если говорить об этой ситуации, то только принимая свои ограничения и пределы, то есть то, что характеризует несвободу, можно говорить о какой-то внутренней свободе.

Я уже сказал о том, что стратегий больше, и на самом деле, когда человек совладает с какой-то сложной ситуацией, то, как правило, он использует несколько стратегий одновременно.

Возникает вопрос, какой в этом смысл, если следовать той логике, которую я предложил, — что сам человек совершает действия, направленные на то, чтобы сохранять несвободу, этот тупик. А смысл — в сохранении привычного, стабильного и предсказуемого, даже если это переживается как существенные ограничения. Этот конструкт — это не то, что «спустилось с неба», это то, что мы вырабатываем в процессе личной истории и что помогает нам пережить труднопереносимые ситуации и совладать со стрессом. Можно так сказать, выжить — психологически выжить, сохранить ощущение собственной целостности.

Человек предпринимает действия, чтобы сохранять все как есть, и это средство, путь, чтобы совладать с тревогой и страхом. Понятно, что привычное, известное, хорошо знакомое действительно снижает тревогу и страх. Но здесь для нас, терапевтов, очень важный вопрос, действительно надо так делать, действительно нужно нацеливаться на то, чтобы тревоги и страха было меньше? Мой опыт показывает, что нет, во всяком случае, не всегда. Понятно, что мы не говорим об интенсивных переживаниях тревоги, которые мы можем диагностировать как депрессивное или тревожное расстройство. Я говорю о тревоге, которая сопровождает нашу жизнь, особенно когда мы сталкиваемся, встречаемся с какой-то сложной ситуацией. Если тревогу принять и относиться к ней, как Перлз предлагал относиться к страху (он говорил, что беда наша, человечества, в фобии страха, в том, что мы бежим от страха, а страх, говорил Перлз, двигатель прогресса, а мы избегаем столкновения, встречи и принятия этого), то есть если мы будем воспринимать тревогу как сообщение (из себя) о чем-то важном в нашей жизни, на чем следует сосредоточиться, понять, рассмотреть возможности и принять решение, то мы сможем использовать тревогу для своего развития. Как я уже говорил, сам человек совершает действия, направленные на то, чтобы сохранять эту тяжелую, тупиковую, иногда, как он полагает, безвыходную ситуацию, в которой он переживает весь спектр переживаний, начиная от страха и кончая беспомощностью и безвыходностью. Но важно, насколько человек сам осознает то, что происходит, и то, как он сам в этом участвует, что он делает, чтобы так было. И если это не осознается, то нет возможности занять по отношению к этому позицию — мне не очень нравится это слово, но оно понятное — позицию наблюдателя. Разомкнуть дистанцию, то есть как-то оказаться по отношению к этому на каком-то расстоянии: когда есть расстояние, можно совершать маневры, когда нет расстояния, ощущение такое, что у меня возможности что-либо сделать, что-либо изменить — нет!

...Человек может жить так — или иначе, и в этом и заключена свобода. Но для того чтобы вести свою жизнь, нужно занимать позицию, в которой я чувствую, что веду, а не меня ведут.

Полная версия лекции, в том числе описание стратегий и примеры из практики, представлена в видеозаписи, опубликованной на странице проекта Национального конкурса «Золотая Психея» по итогам 2019 года «Юбилейная школа Гильдии психотерапии и тренинга “30 лет. Время свершений” (16–17 мая 2019 года, Санкт-Петербург)» — перейти на страницу проекта с видео...

20 мая Марк Певзнер отмечает день рождения. «Психологическая газета» поздравляет Марка Михайловича и желает, чтобы и студенты, и клиенты приходили к осознанности и успеху не самой трудной и не самой долгой дорогой!