О специальной педагогике и работе со слепоглухими людьми рассказала Елена Львовна Гончарова — доктор психологических наук, главный научный сотрудник, профессор кафедры коррекционной педагогики и коррекционной психологии факультета специального (дефектологического) образования ЛГУ им. А.С. Пушкина.
— Елена Львовна, мне известно, что после окончания факультета психологии МГУ Вы стали участником так называемого «Загорского эксперимента». Как возник интерес к проблеме слепоглухоты?
— О слепоглухих я узнала, когда еще училась в школе. Точно не помню год, но как-то по радио услышала передачу об Ольге Скороходовой и ее книге. Я была потрясена услышанным. Мне это казалось одновременно и чудом, и великим человеческим подвигом. Стала спрашивать учителей, родственников, знакомых. Но никто из близкого моего окружения ничего не знал о том, что рядом с нами живет слепоглухая женщина и к тому же поэт, писатель, ученый… Я снова услышала о слепоглухих уже в годы обучения на факультете психологии МГУ. Практически все ведущие профессора факультета: Алексей Николаевич Леонтьев, Даниил Борисович Эльконин, Петр Яковлевич Гальперин, — говорили нам, студентам, об обучении слепоглухих как о самой сложной и интересной для психолога области исследований и практики, помогающей открывать глубинные, скрытые механизмы психического развития и психической деятельности человека. Неудивительно, что в этот период у меня как-то очень естественно оформился научный интерес к этой проблеме и желание в будущем работать в лаборатории обучения и воспитания слепоглухонемых Института дефектологии АПН СССР (ныне Институт коррекционной педагогики РАО). Руководил этой лабораторией Александр Иванович Мещеряков.
Получить работу в Институте дефектологии в семидесятые годы было очень непросто. И, возможно, моему желанию работать со слепоглухими не суждено было бы сбыться, если бы не эксперимент по обучению в МГУ на факультете психологии четверки самых успешных выпускников Загорского (ныне Сергиево-Посадского) детского дома для слепоглухих детей.
Осенью 1971 г. меня зачислили в штат лаборатории А.И. Мещерякова в формирующуюся тогда небольшую группу сопровождения этого эксперимента. Мне нужно было быстро овладеть дактилологией (пальцевой азбукой) и сразу же включаться в работу: сопровождать слепоглухих студентов в университет и обеспечивать дактильный перевод на лекциях и семинарах.
— Должно быть, это невероятно сложно…
— Выучить дактильную азбуку было не трудно. Всего 33 буквы алфавита и, соответственно, 33 пальцевых знака. Труднее было научиться говорить четко и быстро. Хороший совет дал Александр Иванович Мещеряков: все свободное время, держа руку в кармане, дактильно проговаривать любимые стихи. Такие тренировки были очень полезны. А дальше навык оттачивался на практике в непосредственном общении со слепоглухими студентами. Они очень помогали — подправляли, подсказывали. Но все равно было страшно, что не хватит скорости дактилирования для качественного перевода лекции. О синхронном переводе речи быть не могло. Старалась переводить смысл. Здесь очень помогало то, что я уже слушала эти лекции, когда сама была студенткой первого курса. Но успевать за ходом лекции было тяжело. У меня сводило пальцы. Думаю, что «речь» постепенно теряла внятность. Да и ребята тоже уставали. Руки становились менее чуткими и внимательными. Иногда студент, которому я переводила, начинал сжимать мои пальцы, как бы останавливая их, чтобы сделать передышку и для меня, и для себя. В общем, было трудно и малоэффективно. Все сопровождающие сами это чувствовали. Но ребята тоже понимали это. Ведь им было важно не просто, как все, ходить в университет, им важно было реально учиться, приобретать знания, друзей, опыт. Думаю, что мы обсуждали эту проблему с Александром Ивановичем. И вскоре отказались от походов на лекции и семинары.
— Как же можно было по-другому организовать обучение студентов?
— Лекции записывались на магнитофонную пленку, а затем переписывались рельефно-точечным шрифтом Брайля. Литературу к семинарам тоже заранее перепечатывали по Брайлю. Для проведения семинаров и консультаций преподаватели приезжали к нам в экспериментальную группу для слепоглухих, где студенты в то время жили и занимались. Иногда приезжали их сокурсники. Общение преподавателя и студентов проводилось в группе с помощью специального прибора — телетактора, обеспечивающего коммуникацию слепоглухонемых между собой и с преподавателями, владеющими клавиатурой обычной пишущей машинки. Вначале всю работу по переводу, перепечатке и сопровождению выполняли сотрудники лаборатории. Позже у каждого студента появились секретари, ставки на которых были выделены Всероссийским обществом слепых (ВОС), подключились кураторы из МГУ, назначенные А.Н. Леонтьевым, потом в университете нашли деньги для оплаты перепечатки по Брайлю лекций и психологической литературы. Так были обеспечены условия для обучения слепоглухих студентов и в последующие годы.
— Прошло 40 лет с момента завершения этого эксперимента, что за эти годы произошло в обучении слепоглухих детей?
— 40 лет — это большой срок в жизни всех участников эксперимента и это значительная часть столетней истории обучения слепоглухих в России. За эти годы произошло очень много важных событий. Проводились интересные исследования и защищались диссертации, издавались книги, увеличился и изменился контингент воспитанников детского дома для слепоглухих детей, пополнялась методическая копилка практиков, работающих в этой области. Современные специалисты знают, как формировать бытовое поведение, навыки самообслуживания, элементарные средства общения; развивать сенсорную, двигательную и эмоциональную сферу; учить дактилологии и шрифту Брайля, формировать коммуникацию, лексику и грамматический строй словесной речи, формировать произношение; развивать письменную речь, приобщать к чтению, формировать математические представления, расширять представления об окружающем мире; обучать доступным видам деятельности, в том числе и творческим; развивать мобильность и формировать социально-бытовую ориентировку, обеспечивать доступные формы социализации и интеграции в общество. Но практика обучения слепоглухих детей все еще остается локальной, модельной, а частично и экспериментальной. Дети в регионах не могли ее получить в необходимом объеме, оставаясь в своих семьях.
— Есть ли надежда на то, что эта ситуация изменится в ближайшем будущем?
— Надежда остается всегда. Но в последние годы сложились и реальные условия для этого. Законодательная база для решения этой задачи уже имеется. Это принятые стандарты образования детей с ограниченными возможностями здоровья. Благодаря им стал возможным выбор вариантов образовательных маршрутов и программ обучения для детей с разным уровнем развития и разными образовательными потребностями. Теперь даже дети с комплексными нарушениями и значительным отставанием в развитии смогут получить образование, выбрав вариант образовательного стандарта, предполагающий глубокую индивидуализацию обучения и сосредоточение максимальных усилий на формировании жизненной компетенции ребенка. И теперь совершенно реально встроить обучение слепоглухих детей в формирующуюся государственную систему обучения и воспитания детей с комбинированными нарушениями. Финансовые и организационные условия тоже складываются. Три года назад был создан благотворительный фонд поддержки слепоглухих «Со-единение», а в прошлом голу под его крылом возникла межрегиональная общественная организация «Со-общество семей слепоглухих». На их счету уже много важных дел и проектов, направленных на то, чтобы сделать практику помощи слепоглухим повсеместной. Фонд осуществляет перепись слепоглухих в стране, привлекает внимание общества к их проблемам, создает возможность для обучения специалистов из регионов, старается улучшить качество жизни слепоглухих и их семей, оказавшихся в сфере внимания фонда, и др. Наш институт участвует в целом ряде проектов фонда.
— А Ваша деятельность сегодня связана с работой со слепоглухими детьми?
— Это одно из направлений моей работы, но очень для меня важное. У нас с сообществом семей слепоглухих развернулся совместный и уже очень востребованный проект. Он ориентирован на адресную психолого-педагогическую помощь семье слепоглухого ребенка и, прежде всего, на выработку индивидуальной программы его развития, согласованной со всеми, кто будет эту программу осуществлять. Я научный руководитель этого проекта.
— Расскажите подробнее о том, как происходит работа в этом проекте?
— В институт приглашается семья слепоглухого ребенка — его родители, братья, сестры, бабушки, а также учителя, которые с этим ребенком пытаются работать. В основном это семьи из регионов, где специалистов, специально подготовленных для работы со слепоглухими детьми, практически нет. Со всей группой одновременно в течение недели работает команда наших специалистов: медики (невролог, сурдолог), специалисты психолого-педагогического профиля (сурдопедагог, тифлопедагог, специальный психолог, логопед) и др. Привлекаются все специалисты, которые нужны в каждом конкретном случае, например, специалисты по реабилитации после кохлеарной имплантации, специалисты в области обучения чтению, пространственной ориентировки и мобильности и др. В институте у нас большой выбор специалистов для разных случаев. В первые два дня мы изучаем ребенка, уточняем диагнозы, оцениваем достижения, перспективы развития и степень отставания его от возрастной нормы, наблюдаем, как учителя и близкие взрослые взаимодействуют с ребенком. На этом этапе важно понять, насколько адекватно возможностям ребенка строится взаимодействие с ним в семье и в обучении. На третий день специалисты института уже могут дать своеобразные мастер-классы, показывая примеры эффективного взаимодействия с ребенком. Наблюдая за работой специалистов, родители и педагоги видят, насколько больше может их ребенок, если взаимодействие с ним организовано правильно. Они уже способны сами осмыслить ошибки, которые они допускали во взаимодействии с ребенком. На основе такого понимания начинается их обучение — обучение взрослых на конкретном детском случае. Им предлагается практически, но уже по-другому взаимодействовать с ребенком. Все достижения, ошибки и трудности обсуждаются в группе. Очень помогает разбор видеозаписей занятий с ребенком каждого члена группы. Работа проходит очень интенсивно, эмоционально. Это и помощь родителям, и курс повышения квалификации для специалистов, которые сопровождают ребенка в его родном городе. После таких занятий, как правило, взрослые, прежде всего, родители уезжают преображенными. Они чувствуют, что способны лучше понимать ребенка, лучше взаимодействовать с ним и получать радость от этого взаимодействия. Для того чтобы укрепить их в таком понимании, мы разрабатываем и отправляем родителям подробные рекомендации. Очередь семей, которые хотят принять участие в этом проекте, достаточно велика. Те семьи и учителя, которые были в нашем проекте, поддерживают с нами связь, продолжают учиться и приобретать опыт воспитания детей с комплексными нарушениями развития, помогают организовывать помощь таким детям в своем регионе.
И это только один из проектов, который направлен на то, чтобы появились специалисты, которые смогут оказывать квалифицированную помощь слепоглухим и их семьям. За такими проектами я вижу главную перспективу развития помощи слепоглухим в стране.
— А какие на сегодняшний день существуют проблемы в достижении этой перспективы?
— Главная проблема, на мой взгляд, в трансляций знаний и опыта очень ограниченного на сегодняшний день числа опытных специалистов широкому кругу желающих этот опыт освоить. Традиционных средств подготовки специалистов тут явно недостаточно. Уже ясно, что книги, лекции, практические занятия не смогут обеспечить решения этой сложной и масштабной задачи. На мой взгляд, выход нужно искать в использовании современных компьютерных технологии, в создании электронных инструментов обучения специалистов — так называемых «виртуальных практик». Наш институт имеет концепцию и опыт разработки таких практик. Но это уже тема для специального разговора.
К сожалению, педагоги специальных школ в далеких от Москвы и Санкт-Петербурга регионах, как правило, не готовы к обучению слепоглухих учеников. Проблема современности именно в нехватке высококвалифицированных специалистов, способных взяться за обучение такого сложного ребенка. Тяжелым бременем забота о ребенке ложится на плечи родителей, которые испытывают колоссальный дефицит информации и поддержки, необходимой для того, чтобы растить своего особенного малыша, не отдавая его в далекий от дома интернат.
.jpg)
Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый
, чтобы комментировать