16+
Выходит с 1995 года
29 марта 2024
Психология и этнография
Слабинский Владимир Юрьевич

Глава из книги «Позитивная куклотерапия» психолога Владимира Юрьевича Слабинского, который проведёт тематический мастер-класс на Всероссийском психологическом фестивале «Куклы и маски» (31 января - 2 февраля 2016, Санкт-Петербург):

Сотрудница музея-заповедника «Кижи» О.В. Голубкова в работе «Образ Богини-Матери в традиционной культуре Русского Севера» описывает, сделанную во время полевой этнографической экспедиции 2001 г. в село Воскресенка Омской области находку – кукольную композицию, хранящуюся в семье потомков архангельских переселенцев. Их предки переехали в Сибирь в первой половине XIX века.

Данная кукольная композиция была сшита в середине 70-х годов ХХ века старейшей представительницей семьи, Марией Ивановной (1917 г.р.), по образцу куклы, изготовленной ее бабкой (родившейся в Архангельской губернии). Представленная кукольная композиция сшита из лоскутков разноцветной ткани и состоит из трех фигур. Центральная фигура композиции изображает женский персонаж. Ее голова повязана платком (концы завязаны сзади), плечи и верхняя часть тела укутаны синей накидкой, спускающейся чуть ниже пояса, застегнутой на груди на пуговицу. Кукла одета в темно–синюю кофту с длинными рукавами, скрывающими кисти рук, клетчатый красно–голубой сарафан и длинный клетчатый серо–зеленый передник, украшенный кружевами по нижнему краю. Руки скрещены на груди. Длинный подол сарафана полностью закрывает ноги. Расцветка одежды центральной куклы произвольная (использовались тряпицы, какие имелись под рукой) и не соответствует изначальному образцу (куклам, подаренным информантке ее бабкой). По сообщению Марии Ивановны, в одежде большой куклы преобладали темные тона (бордово–коричневые), некоторые детали одежды были выполнены из домотканых тканей. На голове старой куклы был надет кокошник, ноги были обутыми. Ее передник был изготовлен из домотканого холста и вышит (узорами красного цвета). Сарафан также был клетчатым, но более темным, красно–бурого цвета в синюю клетку.

Вторая, маленькая, фигурка изображает невесту. У этой куклы нет ног. На голову надет белый атласный платок, запахнутый концами вперед и не завязанный на узел (как бы застегнутый на булавку). Сама фигурка облачена в конусообразное платье с длинными рукавами. Верхняя часть платья красного цвета, подол белый. Поверх платья надет белый кружевной передник. Третья фигурка представляет жениха. Он одет в красную рубаху «навыпуск» и черные штаны. Был подпоясан, но пояс утерян. Голова не покрыта. По словам информантки, расцветка одежды маленьких фигурок образцовой композиции также была бело–красной. Маленькие кукольные фигурки сшиты за руки (невеста по правую руку жениха) и пришиты к подолу большой куклы. Следует обратить внимание, что изначально все куклы были безликими. Лицо большой куклы несколько лет назад разрисовала внучка информантки.

О ритуальном назначении таких кукол Мария Ивановна рассказывала то, что слышала от своей бабки. В первой пол. XIX в. в Архангельской губернии (где последняя родилась и выросла) таких кукол изготовляли по случаю предстоящей свадьбы. Их шила мать невесты (не удалось выяснить, могла ли шить таких кукол мать жениха, например, если невеста была сиротой, или же в этом случае кукол для молодоженов шила родственница или крестная невесты). До свадьбы молодые не должны были видеть приготовленных для них кукол. Во время свадебной церемонии (после венчания) мать невесты отрывала от подола большой куклы маленьких куколок и передавала их молодоженам с пожеланием благополучия и чадородия молодой семье. Большая кукла оставалась в ее доме. В Сибири подобный свадебный обряд уже не практиковался. Старая кукла (которая, к сожалению, не сохранилась) была сшита уже в Сибири, вскоре после переезда из Архангельских земель. По словам информантки, ее бабка приготовила такую композицию к свадьбе дочери. Но с переездом в новые места традиция была утрачена (к тому же, дочь вышла замуж за сибиряка) и обряд передачи куклы не состоялся. Неразделенная трехфигурная композиция так и осталась у матери невесты, которая в дальнейшем отдала ее внучке (Марии Ивановне). Последняя сшила подобную куклу уже в преклонном возрасте, когда бабкин подарок сильно обветшал. Не исключено, что некоторые детали композиции были утрачены или искажены, поскольку на тот момент сохранились уже не все элементы одежды, их приходилось восстанавливать по памяти. Сегодня данная кукольная композиция имеет исключительно декоративное значение. Она хранится в семье как память о предках (совсем еще не далеких), приехавших в Сибирь с Русского Севера.

Приведенный случай является типичным этнографическим описанием. Музейные фонды хранят тысячи подобных находок, сделанных этнографами во время полевых экспедиций. Этнографами, историками, культурологами написаны тысячи научных статей и сотни книг, в которых приводятся описания различных народных кукол и фиксируется связанная с ними обрядовая практики. И все же приходится подчеркнуть, что тема народной куклы в традиционной культуре хранит еще много загадок.

Наиболее актуальными нам – психологам – представляются психологические аспекты. Традиционные куклы, сохраняя свои основные черты, существуют тысячи лет. Ареал их распространения огромен. Что именно стимулировало наших предков бережно из поколения в поколение передавать информацию по изготовлению и использованию кукол? Думается, что одной лишь детской потребностью играть в куклы данный феномен не объяснить.

Куклы и связанные с ними практики, являясь важнейшей составляющей традиционной культуры, выполняли важные функции:

  • Педагогическую – в процессе игры в куклы ребенок усваивает важную для социума информацию и осваивает различные социальные роли.
  • Лечебную – в народной медицине куклы широко применялись для лечения заболеваний тела и души.
  • Магическую – куклы использовались как обереги и для привлечения удачи.
  • Психологическую – способствовали достижению жизненной гармонии и счастья.

К сожалению, механистическое воспроизведение современными людьми старых практик мало что дает. Современный мир очень сильно отличается от мира, в котором жили наши предки, равно как и современные люди достаточно сильно отличаются от своих предшественников. Поэтому требуется не только реконструкция, но и критическое на научной основе переосмысление.

В настоящее время, различают два основных вида знания, связанных между собой и качественно отличающиеся, по сути, смыслом и формой отображения объективной реальности – эмпиричное и научно-теоретическое. Первое, - отображает действительность со стороны ее внешних связей. Фиксирует внешние проявления процессов и событий, заключая в себе все доступное созерцанию (все, что можно увидеть, услышать, почувствовать и осмыслить). Накапливает информацию. Для психолога материал, полученный этнографом или историком, является эмпирическим. Второе, - исходит из эмпиричного, систематизируя накопленный материал, придерживаясь принципа внутренних взаимосвязей, отношений и закономерностей в движении. Другими словами, руководствуется некой научной теорией. Таким образом, эмпирический факт превращается в факт научно-теоретический только в контексте какой-либо научной теории. К примеру, предложив теорию психоанализа, Фрейд, используя историко-этнографический материал в рамках данной теории, стал оперировать научными, а не эмпирическими фактами. Важно подчеркнуть, что, исходя из вышесказанного, в науке не бывает истины в последней инстанции. По мере развития человечества происходит дальнейшее накопление эмпирических фактов. До поры-времени все эти новые факты объясняются научной теорией, однако, как только накапливается критическое количество фактов, объяснить которые данная теория не в силах, она трансформируется, или уступает место новой научной теорией.

Критерии научной теории:

  • Проверяемость – положения теории могут быть подтверждены экспериментально независимыми исследователями.
  • Предсказательная сила – знание общих принципов позволяет прогнозировать частные следствия.
  • Максимальная общность – принципы и положения теории являются справедливыми для максимально широкого круга явлений.
  • Позитивная или негативная преемственность с предыдущими теориями – новая теория рождается не в вакууме, она развивает либо опровергает ранее существовавшие представления.
  • Принципиальная простота – в основе новой теории лежит принцип «бритвы Оккама» - для объяснения нового используется минимально необходимый набор понятий.

Решая задачу интеграции научного знания необходимо преодолеть принципиальную трудность, обусловленную наличием понятийного зазора между психологией и этнографией и историей. Во многом это связано с одним крайне значимым изменением, случившимся в ХХ веке. Ранее изучали психологию людей по произведениям великих писателей и поэтов, которые в свою очередь, опирались на народную культуру. Великий русский психолог и педагог И.А. Сикорский в первом ряду «психологов по душе» и «присяжных психологов» называл Шекспира, Лермонтова, Достоевского и утверждал, что в произведениях названных авторов содержится неиссякаемый источник психологического интереса и материала. В наши дни, напротив, поэты и писатели мотивы и логику поступков своих персонажей подгоняют под некий канон психоанализа Фрейда. Считается, что нотки психоанализа в художественном произведении свидетельствуют о глубине авторского замысла. Важно подчеркнуть, что деятели искусств из всей палитры научной психологии выбирают психоанализ, исходя из представлений, что психоанализ – это синоним глубинной психологии. Сказанное справедливо не только для деятелей современной культуры, но и для многих современных этнографов и требуется критического переосмысления предлагаемых ими схем, призванных объяснить психологию наших предков. Во многом это вызвано, по сути, монопольным положением психоанализа в данном сегменте психологии.

В историческом контексте данная ситуация во многом была предопределена еще в 1872 году в результате знаменитого спора между психологом Константином Дмитриевичем Кавелиным (1818 — 1885) и физиологом Иваном Михайловичем Сеченовым (1829 — 1905), которые по разному видели будущее психологии.

К.Д. Кавелин использовал тот же метод, что и Вундт, описывая мысли и чувства создателей культуры в терминах эмпирической психологии. При написании своей книги «Задачи психологии» он опирался на огромный фактологический материал о характере, умственных способностях, семейных отношениях, верованиях и особенностях поведения русских людей, накопленный в архиве Русского Географического Общества.

Стоит напомнить, что данные материалы собирались под руководством Николая Ивановича Надеждина (1804 — 1856), возглавлявшего имперскую программу исследования психологии и этнографии русского народа. Это было крупнейшее научное исследование своего времени. Несколько десятилетий тысячи сотрудников Русского Географического Общества и волонтеров (учителей, чиновников, врачей, помещиков, священников) работали по единому алгоритму во всех местах, «где только чуется Русь». Накопленный материал был настолько уникален, что такие видные западные психологи, как Вильгельм Вундт и Герберт Спенсер выражали свое сожаление о невозможности работать в архиве Русского Географического Общества.

Позже, уже после Революции, подход К.Д. Кавелина поддержал Георгий Иванович Челпанов (1862 — 1936), который предложил реформировать психологию, обратившись от ее физиолого-экспериментального направления к культурно-историческому (этническому). Попытка Челпанова тоже окончилась неудачей.

В споре «психологов-этнографов» и «психологов-физиологов» победили последователи Сеченова, что предопределило разрыв в научной традиции и задало вектор развития отечественной психологии в двадцатом веке.

Между тем, в западных странах ситуация развивалась по-другому. Во многом она обуславливалось интеграцией в психологию не только достижений физиологии, но и этнографии, и другие дисциплины. Так, например, Зигмунд Фрейд считал, что на идеальном факультете психоанализа должны преподаваться не только психиатрия и сексология, но и история цивилизаций, мифология, история религий, литературная критика. Во многом популярность психоанализа как системы обусловлена широким использованием культурологических и историко-этнографических материалов. Данное утверждение будет справедливым и для юнгианского анализа. Определенные научные прорывы Карлу Густаву Юнгу помогли совершить участники, созданного им кружка «Эранос» - культуролог Анри Корбен, историк религий Мирча Элиаде, этнограф Клод Леви-Стросс. Таким образом, привнесение историко-этнографического материала в психологию явилось той почвой на которой выросла западная глубинная психология.

Является ли сложившаяся ситуация исторически предопределенной и единственно возможной? – Думается, что нет. Монополия психоанализа стала следствием целого ряда сложных и трагичных процессов ХХ века кардинально изменивших не только социальный но научный ландшафт как в России, так и мире в целом.

В начале ХХ века сосуществовали два конкурирующих проекта глубинной психологии, одним из которых был психоанализ, а вот второй – российский – так и остался безымянным.

Говоря об отечественном проекте, в рамках которого была сделана попытка создать оригинальную школу глубинной психологии, прежде всего, стоит сказать о русском символизме.

Несмотря на то, что в строгом смысле, термин «символизм» появился во Франции в 1870-80 гг., понимание мира как сложной символической системы было присуще уже античным грекам. Можно вспомнить знаменитую надпись над вратами дельфийского храма: «Боги не говорят прямо и не умалчивают, но намекают». Любой служащий дельфийского оракула обязан был овладеть искусством стихосложения, потому что прорицания записывались специальным стихотворным размером. Далее эти стихи специально не расшифровывались, однако смыл прорицания был понятен как самим жрецам, так и обычным людям. Это позволяет говорить, что не только о том, что символическая поэзия была достаточно широко распространена в античном мире, но и о том, что существовал хороший навык работы с символическими системами.

В России феномен «человека-куклы» исследует предтеча русского символизма – Владимир Федорович Одоевский в цикле «Пестрые сказки». И.А. Морозов иллюстрирует это на примере «Сказки о том, как опасно девушкам ходить толпою по Невскому проспекту». Девушка, превращенная заморским лавочником в куклу, символизирует лишенный собственных мыслей и чувств под воздействием ориентированной на западные ценности системы воспитания типаж «светской дамы»: «Злодеи воспользовались этим мгновением, вынули из нее сердце и опустили его в свой бесовский состав. Долго, долго они распаривали бедное сердце русской красавицы, вытягивали, выдували, и когда они вклеили его в своё место, то красавица позволила им делать с собою всё, что было им угодно. Окаянный басурманин схватил её пухленькие щёчки, маленькие ножки, ручки и ну перочинным ножом соскребать с них свежий славянский румянец и тщательно собирать его в баночку с надписью rouge vegetal; и красавица сделалась беленькая-беленькая, как кобчик; насмешливый злодей не удовольствовался этим; маленькой губкой он стёр с неё белизну и выжал в сткляночку с надписью: lait de concombre, и красавица сделалась жёлтая, коричневая; потом к наливной шейке он приставил пневматическую машину, повернул — и шейка опустилась и повисла на косточках; потом маленькими щипчиками разинул ей ротик, схватил язычок и повернул его так, чтобы он не мог порядочно выговорить ни одного русского слова; наконец затянул её в узкий корсет; накинул на неё какую-то уродливую дымку и выставил красавицу на мороз к окошку». Купивший эту куколку молодой человек предпринимает отчаянные усилия, чтобы вернуть ей умение чувствовать и мыслить самостоятельно, но в ответ слышит лишь дежурные фразы о «чувстве почтения и преданности, с которыми честь имею быть, милостивый государь, вам покорная к услугам». Не удивительно, что в конце концов «однажды спросонья он выкинул куклу за окошко; за то все проходящие его осуждали, однако же куклу никто не поднял.

Любопытно, что люди-куклы есть и в ХХI веке, однако, скорее они выступают в роли заместительной фигуры обережной магии.


Испанская королева Летисия и одноименная кукла

Конец XIX – начало ХХ века можно назвать временем символического ренессанса. Интерес к символизму присутствовал во всех европейских странах. Это было вызвано кризисом ранее господствовавшего рационализма и потребностью некой антитезы. Любопытно, что лежащие в основе любой рациональной дискуссии правила интерпретации научных текстов были составлены Ньютоном для преодоления церковных споров в наивной попытке найти единственно верную трактовку религиозных текстов. И равно также как ньютоновкая механика породила ядерную физику, рационализм оказался предшественником символизма. Во многом это было предопределенно самим развитием науки – непрестанным накоплением фактов.

В.М. Бехтерев в работе «Коллективная рефлексология» (1921) писал: «Всякий символизм объясняется также принципом экономии, ибо символика стремится заменить сложные явления каким-либо бьющими в глаза и, во всяком случае, выразительными и легко улавливаемыми знаками».

В России с символизмом связана настоящая революция в искусстве, творцами которой стало блестящее поколения прекрасно образованных и очень талантливых людей. Назовем некоторых из них. Александр Блок – внук ректора Императорского Санкт-Петербургского университета, выпускник историко-филологического факультета того университета. Необходимо подчеркнуть, что многие из русских символистов закончили историко-филогический факультет либо в Петербурге, либо в Москве. Напомним, что психологический факультет в ЛГУ был открыт только в 1966 году и что Жак Лакан считал, что психоаналитики должны изучать риторику, грамматику, поэтику, диалектику. Далее, Николай Гумилёв и Максимилиан Волошин – окончили Сорбону. Сочетание истории и филологии стало лейтмотивом всего творчества символистов. Именно они попытались возродить русскую историю, поэтизировать ее и превратить ее, как сказал бы Жильбер Дюран, в русский мифос. Максимилиан Волошин в работе «Борозды и межи» (1916) писал о символизме: «Особенная интуиция и энергия слова, каковое непосредственно ощущается поэтом как надпись неизречённого, вбирает в свой звук многие неведомо откуда отозвавшиеся эхо и как бы отзвуки разных подземных ключей».

Русские символисты много путешествовали, прежде всего, по местам расцвета древних цивилизаций: Египту, Греции. Необходимо напомнить, что в то время Россия была увлечена древностями. Дорога в летнюю резиденцию императорской семьи в Царском селе проходила через Египетские врата. Неподалеку была построена настоящая «египетская пирамида», а набережную Невы украшали подлинные египетские Сфинксы. Однако, не только знойное средиземноморье интересовало русских символистов, по настоящему их завораживал Русский Север. Отголоски древнейшей цивилизации, по отношению к которой вторична не только Эллада, но и Египетские царства, символисты находили в русских напевах, вышивках, сакральной архитектуре. Отнюдь не случайно Николай Клюев называл Россию – «Белая Индия», а Валерий Брюсов в 1914 году писал:

Не надо обманчивых грез,
Не надо красивых утопий;
Но Рок подымает вопрос:
Мы кто в этой старой Европе?

Случайные гости? орда,
Пришедшая с Камы и с Оби,
Что яростью дышит всегда,
Все губит в бессмысленной злобе?

Иль мы - тот великий народ,
Чье имя не будет забыто,
Чья речь и поныне поет
Созвучно с напевом санскрита?

Из наиболее известных этнографических экспедиций на Русский Север можно назвать путешествия Николая Гумилева, который якобы обнаружил каменные скрижали Голубиной книги и еще некоторые древние артефакты.

Как было сказано выше, русские символисты были не только поэтами и художниками, но и серьезными исследователями. Сергей Есенин, обобщая этнографические материалы в работе «Ключи Марии» писал:

Орнамент — это музыка. Ряды его линий в чудеснейших и весьма тонких распределениях похожи на мелодию какой-то одной вечной песни перед мирозданием. Его образы и фигуры какое-то одно непрерывное богослужение живущих во всякий час и на всяком месте. Но никто так прекрасно не слился с ним, вкладывая в него всю жизнь, все сердце и весь разум, как наша древняя Русь, где почти каждая вещь через каждый свой звук говорит нам знаками о том, что здесь мы только в пути, что здесь мы только «избяной обоз», что где-то вдали, подо льдом наших мускульных ощущений, поет нам райская сирена и что за шквалом наших земных событий недалек уже берег.

>…
Будущее искусство расцветет в своих возможностях достижений как некий вселенский вертоград, где люди блаженно и мудро будут хороводно отдыхать под тенистыми ветвями одного преогромнейшего древа, имя которому социализм, или рай, ибо рай в мужицком творчестве так и представлялся, где нет податей за пашни, где «избы новые, кипарисовым тесом крытые», где дряхлое время, бродя по лугам, сзывает к мировому столу все племена и народы и обносит их, подавая каждому золотой ковш, сыченою брагой.

Но дорога к этому свету искусства, помимо смываемых препятствий в мире внешней жизни, имеет еще целые рощи колючих кустов шиповника и крушины в восприятии мысли и образа. Люди должны научиться читать забытые ими знаки. Должны почувствовать, что очаг их есть та самая колесница, которая увозит пророка Илью в облака. Они должны постичь, что предки их не простыми завитками дали нам фиту и ижицу, они дали их нам, как знаки открывающейся книги, в книге нашей души. Человек по последнему знаку отправился искать себя. Он захотел найти свое место в пространстве и обозначил это пространство фигурою буквы Ө. За этим знаком пространства, за горою его северного полюса, идет рисунок буквы Y, которая есть не что иное, как человек, шагающий по небесному своду. Он идет навстречу идущему от фигуры буквы Я (закон движения — круг).

Вклад русских символистов в психологию огромен, именно они подарили Фрейду идею Танатоса, а Юнгу – идею женского начала – Анимы. В России существовало целое движение по изучению Софии (так символисты называли Аниму), представители которого творчески перерабатывали наследие европейской алхимии, ведь София – это и есть философский камень. Образ Софии исследовали философы, художники, поэты. Так, первый поэтический сборник А.Блока «Стихи о прекрасной даме» есть ни что иное как попытка рефлексии языком поэзии архетипа Софии. Важно отметить, Блок прекрасно понимал, что опыт нуменозных переживаний нельзя описать обыденным языком, можно лишь попробовать передать его, посредством отражения архетипического образа в зеркале поэтического произведения.

Одной из главных тем, которую исследовали символисты – это тема двойника. Эту тему можно встретить в стихах Кузьмина и прозе Достоевского. Позже, тема двойника была трансформирована Юнгом в архетип Тени. Но двойник – это не обязательно тень. Это очень важный момент. По Юнгу, архетип Тени – внутри человека, это неотъемлемая часть личности, которую необходимо принять. В русской традиции, напротив, двойник снаружи. Это те качества и проявления, которые оцениваются и могут быть либо приняты, либо отвергнуты. Материальным олицетворением идеи двойника были куклы. Доктор исторических наук Игорь Алексеевич Морозов в монографии «Феномен куклы в традиционной и современной культуре» (2011) подчеркивает, что «Актуальность феномена «куклы» проявляется и при анализе проблемы двойничества, поскольку статус «копии человека» в разных культурах существенно различается. Строго говоря, транскультуральные различия вызваны различным пониманием границы «человеческого» и «нечеловеческого» («живого» и «неживого») в разных культурных средах».

Названные различия можно проиллюстрировать двумя высказываниями:

- Секрет в том, что лишь тот, кто может разрушить себя, поистине жив. - К.Г. Юнг

- Чтобы побороть страх смерти, нужно жить так, чтобы оставалось сознание не бесплодно прожитой жизни, и нужно быть в постоянной готовности умереть. - В.М. Бехтерев

Таким образом, для Юнга «тень» - это квинтэссенция саморазрушения, для русских символистов в феномене «двойника» более важен аспект зеркальности.

Константин Бальмонт в программной работе «Поэзия как волшебство» (1915) так пишет о феномене зеркала:

«Зеркало в зеркало, сопоставь две зеркальности, и между ними поставь свечу. Две глубины без дна, расцвеченные пламенем свечи, самоуглубятся, взаимно углубят одна другую, обогатят пламя свечи и соединятся им в одно. Это образ стиха. Две строки напевно уходят в неопределенность и бесцельность, друг с другом несвязанные, но расцвеченные одною рифмой, и глянув друг в друга, само углубляются, связуются и образуют одно, лучисто-певучее, целое. Этот закон триады, соединение двух через третье, есть основной закон нашей Вселенной. Глянув глубоко, направивши зеркало в зеркало, мы везде найдем поющую рифму. Мир есть все гласная музыка. Весь мир есть изваянный Стих. Правое и левое, верх и низ, высота и глубина, Небо вверху и Море внизу, Солнце днем и Луна ночью, звезды на небе и цветы на лугу, громовые тучи и громады гор, неоглядность равнины и беспредельность мысли, грозы в воздухе и бури в душе, оглушительный гром и чуть слышный ручей, жуткий колодец и глубокий взгляд, - весь мир есть соответствие, строй, лад, основанный на двойственности, то растекающейся на бесконечность голосов и красок, то сливающейся в один внутренний гимн души, в единичность отдельного гармонического созерцания, во всеобъемлющую симфонию одного меня, принявшего в себя безграничное разнообразие правого и левого, верха и низа, вышины и пропасти. Наши сутки распадаются на две половины, в них день и ночь. В нашем дне две яркие зари, утренняя и вечерняя, мы знаем в ночи двойственность сумерек, сгущающихся и разряжающихся, и, всегда опираясь в своем бытии на двойственность начала, смешанного с концом, от зари до зари мы уходим в четкость, яркость, раздельность, ширь, в ощущение множественности жизни и различности отдельных частей мироздания, а от сумерек до сумерек, по черной бархатной дороге, усыпанной серебряными звездами, мы идем и входим в великий храм безмолвия, в глубину созерцания, в сознание единого хора, всеединого Лада. В этом мире, играя в день и ночь, мы сливаем два в одно, мы всегда превращаем двойственность в единство, сцепляющее своею мыслью, творческим ее прикосновением, несколько струн мы соединяем в один звучащий инструмент, два великие извечные пути расхождения мы сливаем в одно устремление, как два отдельные стиха, поцеловавшись в рифме, соединяются в одну неразрывную звучность».

И.А. Морозов подмечает, что в культуре Серебряного века кукла является многозначным символом «изначального бытия», благодаря которому можно проникнуть в тайны творения, в «таимые комнаты смысла». Поэтому образ куклы возникает у многих писателей и поэтов этого периода и используется как емкий философский символ (Л.Н. Андреев «Рассказ о семи повешенных», «Дневник сатаны»; Ф.К. Сологуб, «Мелкий бес», «Капли крови»; и др.). Игра с куклой описывается в мемуарах, ей посвящаются проникновенные стихотворные строки.

Важно подчеркнуть, что эксперименты русских символистов с ритмом, размером, формой, цветом были неслучайны, была определенная сверхцель – понять устройство души. В 1906 году А. Блок написал работу «Поэзия заговоров и заклинаний», которую по праву можно назвать важной теоретической работой по психолингвистике. Исследуя материал заговоров, магической поэзии, сказок, Блок обращает внимание на технические средства посредством которых творится волшба – слушатель вовлекается в путешествие, изменяется его сознание. В дальнейшем эти приемы он активно использует в своей поэзии.

Андрей Белый (Бугаев) – сын председателя московского математического общества, в 1903 окончил естественное отделение физико-математического факультета Московского университета, в 1904-1905 занимался на историко-филологическом факультете. Знакомство с последними достижениями физики, математики и естественных наук сказались на лексике, образах, темах и структуре произведений Белого, а также на основных принципах его работ по философии культуры. В 1911 году совершил ряд путешествий через Сицилию – Тунис – Египет — Палестину, которые описал в «Путевых заметках». В 1912 в Берлине он познакомился с Р. Штейнером, стал его учеником.

Рудольф Штайнер – автор антропософии, заложил основы вальдорфской педагогики, лечебной педагогики, ботмеровской гимнастики, биодинамического сельского хозяйства, инициировал развитие эвритмии, новых направлений в драматическом искусстве, живописи, архитектуре, движения начала ХХ века за разделение трех сфер «социального организма» – культуры, политики и хозяйства. На идеи Штейнера о внутренней жизни оказали свое влияние его сокурсник Франц Брентано – основатель феноменологии (считал, что в психологии нельзя рассматривать изолированные реакции, а также невозможно путем механических измерений дать ответ на вопрос о природе психических процессов), учитель Фрейда, Морено, Гуссерля.

В 1922 году в Берлине Андрей Белый публикует «звуковую поэму» «Глоссолалия», где, опираясь на учение Р.Штейнера и метод сравнительно-исторического языкознания, разрабатывает тему создания вселенной из звуков.

Очень интересными представляются психологические и психолингвистические исследования теоретиков «заумного творчества», среди которых особенно нужно отметить Велимира Хлебникова, Даниила Хармса и Алексея Кручёных. Ими была поставлена грандиозная задача, дойти до самых корней бытия – реконструировать протоязык. «Заумь» – это то, что средневековые алхимики называли «языком ангелов», а современные лингвисты – «борейским языком» (С.А. Старостин) и «бореальным языком» (Н.Д. Андреев). Поэтому совершенно серьезно, Алексей Кручёных утверждал, что в его классическом пятистишии «дыр бул щыл» «больше русского национального, чем во всей поэзии Пушкина».

дыр бул щыл
убешщур
скум вы со бу
р л эз

Великий французский психолог Жак Лакан утверждал, что бессознательное говорит на языке поэзии. Русским символистам удалось открыть культуральный код, которым записаны сновидения и мечты. Все сказанное позволяет утверждать, что русские символисты были в одном шаге от создания законченной системы глубинной психологии, альтернативной фрейдизму. Наследие «Серебряного века» требует нового открытия и научного переосмысления, без чего, на наш взгляд, невозможно дальнейшее развитие отечественной психологии и психотерапии.

Интересовались этнографией русского народа и представители академической науки –основатели Петербургской школы психотерапии.

Историк и методолог науки В.К. Криворученко (2011) определяет научную школу, как особый феномен, сопряженный с другими научно-социальными объединениями и структурами науки — такими, как научная дисциплина, научное направление, институт (кафедра, лаборатория). Основная функция научной школы — организация тесного, постоянного, неформального общения ученых, обмена идеями и обсуждения результатов. По своей сути, научная школа являет собой эффективную модель образования как трансляции, помимо чисто предметного содержания, культурных норм и ценностей от старшего поколения к младшему. Поэтому для научной школы крайне важно научное самоопределение, самоидентификация члена коллектива, выявление и укрепление его социальной роли в ней, проектирование исследовательской деятельности каждого как частей общего.

Петербургская школа психотерапии соответствует всем перечисленным критериям, насчитывает более ста лет и еще ждет своего исследователя. Объем настоящей публикации не подразумевает подробного рассмотрения истории Школы, поэтому ограничимся только концептуальным описанием.

У каждой Школы существует некий мифологический предшественник. Для Петербургской школы психотерапии таким является первый российский психотерапевт князь Алексей Владимирович Долгорукой (1813-1884(?)). Его отец, князь Владимир Иванович Долгоруков был представителем одной из ветвей рюриковичей, а его мать, Анна Михайловна, согласно семейной легенде, была из рода Романовых-Юрьевых.

После обучения на медицинском факультете Харьковского университета князь А.В. Долгорукой продолжил обучение во Франции, которая в то время была законодательницей моды в психотерапии, психиатрии, неврологии, так как именно в Париже практиковал автор первого психотерапевтического метода – великий реформатор медицины Антон Франц Месмер. По всей видимости, князь Долгорукой стажировался в Парижской клинике Сальпетриер у ученика Филиппа Пинеля – Жан-Этьена Доминика Эскироля, который известен как один из пионеров преподавания психиатрии во Франции и автор одного из первых руководств по психиатрии. Кроме того, профессор Эскироль был учителем знаменитого невролога, психиатра и гипнотизера Жана Мартена Шарко. Так же очень вероятно, что князь Алексей Владимирович изучал гипноз и прошел собственную терапию у Жозефа Филиппа Делёза, друга и последователя знаменитого маркиза де Пюисегюра.

Начиная с 1839 года, когда ему исполнилось 26 лет, князь Алексей Владимирович работал психотерапевтом в ряде московских клиник, а с апреля 1859 года он был официально определен на службу при больницах ведомства Санкт-Петербургских учреждений Императрицы Марии. Очень важная деталь – это были клиники для неимущих.

Князь Алексей Владимирович Долгорукой был блестяще образованным и очень одаренным человеком: писал прозу, стихи и пьесы, имел аттестат преподавателя арабского языка, первый в России читал целый курс ремесел и искусств. В 1860–1870-е годы князь участвовал в археологических раскопках. А, кроме того, блестяще разбирался в символизме и алхимии, так, им были написаны три книги о свойствах драгоценных камней. Занимаясь врачебной практикой, князь Алексей Владимирович большое внимание уделял науке, он написал восемь и книг о месмеризме и еще две перевел с французского.

Несмотря на предубеждения врачебного сословия против животного магнетизма, князь Долгорукой первый в России был официально допущен к лечению больных этим методом и, таким образом, стал первым в России официальным психотерапевтом. Сам князь в письме к сыну Всеволоду из Торжка от 15 февраля 1868 г. так пишет об этом: «Я двадцать пять лет служил (без жалованья) и первым в Европе от правительства и медицинского совета утвержден Высочайшим приказом 4 апреля 1856 года магнетизером. Я этим горжусь, потому что первый в больницах дал ему приложение к медицине».

Важно, что князь Алексей Владимирович стал первым в Российской империи гипнотерапевтом, получившим это искусство по линии преемственности – из первых рук, заложив тем самым традицию обучения психотерапии в Париже. Цепочка преемственности выглядит так: Месмер – маркиз де Пюсегюр и Делёз – князь Долгорукой. Не менее важно, что князь Алексей Владимирович не только практиковал, полученное в Париже искусство психотерапии, но и развивал его. Особенно интересен его опыт по разработке новых практик гипноза на основе этнографического материала – русских заговоров.

Основоположником Петербургской школы психотерапии является великий русский врач, физиолог, психолог – Владимир Михайлович Бехтерев (1857-1927). Еще будучи студентом, Бехтерев прошел собственную психотерапию у Ивана Алексеевича Сикорского (1842-1919). По всей видимости, это была вербальная психотерапия, направленная на коррекцию образа будущего и мировоззрения в целом. В результате Владимир Михайлович остановил свой выбор на психотерапии в качестве основной медицинской специальности.

Гипнотерапию В.М. Бехтерев изучал в Парижской клинике Сальпетриер у профессора Шарко. Подобно князю Долгорукому, Бехтерев творчески развил полученные во Франции знания и создал несколько авторских методик гипнотерапии. Однако, неверным было бы утверждать, что он занимался только гипнозом. Всю свою жизнь Владимир Михайлович последовательно продвигался по пути создания метода личностно-ориентированной психотерапии. Во многом этому способствовали его коллеги и ученики, входившие в знаменитый круг Бехтерева. Так, в 1908 году Александр Иванович Яроцкий (1866-1944) публикует книгу: «Идеализм как физиологический фактор», в которой описывает первый в мире метод позитивной психотерапии. Непосредственное отношение к данной книге имели его учителя: Илья Ильич Мечников, Владимир Федорович Чиж, Иван Петрович Павлов. Приблизительно в тоже время, Александр Федорович Лазурский (1874-1917) разрабатывает первую в мире полноценную теорию личности, а П.Ф. Лесгафт, И.А. Сикорский, В.Ф. Чиж публикуют целый ряд новаторских работ по использованию педагогических приемов для коррекции психических расстройств. Поэтому отнюдь не случайно, в 1911 году в Брюсселе на 1-ом Педологическом конгрессе Бехтерев презентовал собственный личностно-ориентированный метод психотерапии, который он назвал «лечение перевоспитанием». В тоже время родилось знаменитое высказывание Владимира Михайловича: «Если больному после разговора с врачом не стало легче, то это не врач».

Современники отмечали необычайную широту научных интересов Владимира Михайловича, входила в круг его внимания и этнография.

В 1880 году в двух номерах крупного петербургского журнала «Вестник Европы» Бехтерев опубликовал серию «бытовых и этнографических очерков», под общим названием «Вотяки, их история и современное состояние». Этнографические очерки В.М. Бехтерева получили значительный резонанс в широких кругах русской общественности. Многие впервые узнали из них неприглядные подробности дикости быта одной из многочисленных малых народностей, населявших Российскую империю.

Врач Бехтерев стал известен не только как публицист, умеющий вскрывать злободневные для страны социальные проблемы без решения которых было невозможно дальнейшее развитие здравоохранения, но и как хороший этнограф. К слову, многие психотерапевтические методики Бехтерев разрабатывал с учетом особенностей психологии русского народа.

Большой интерес к этнографии русского народа проявляли и другие представители «круга Бехтерева». Отнюдь не случайно, что последние публикации таких видных ученых как Иван Алексеевич Сикорский и Владимир Федорович Чиж были посвящены исследованиям на стыке психологии и этнографии.

Во вступлении к вышедшей уже после его смерти «Книге жизни» (психологической хрестоматии для школы и жизни) Сикорский пишет, что данная книга имеет двоякую цель:

  • Содействовать всестороннему развитию юного существа при посредстве художественно подобранных впечатлений из области человеческого слова;
  • Послужить систематическим материалом для практического ознакомления с прикладной психологией или психологией жизни, начинающей играть все большую роль в нравственном обиходе самой жизни и в системе воспитания.

Интересно, что структурирована «Книга жизни» как научная монография по психологии и состоит из шести отделов: ум и познание, чувства, воля, низший психизм, личность, новое в науке. Содержательно же данная книга есть ни что иное как хрестоматия русской литературы, где научные положения иллюстрируются русскими сказками, колыбельными, стихами Лермонтова, Жуковского, фрагментами прозы Тургенева и так далее.

По мнению Ивана Алексеевича, «живые художественные образцы Хрестоматии, содействуя развитию всех сторон личности, могут возбудить между ними ту борьбу и соревнование, которыми наилучше раскроется призвание человека и предстоящие задачи жизни». Поэтому неслучайно, Жан Мартен Шарко рекомендовал «Книгу жизни» самому широкому кругу читателей.

В.Ф. Чиж – автор одной из первых в мире теорий мотивации, на много лет раньше Фрейда сформулировавший «принцип удовольствия» свою последнюю статью посвятил «Психологии деревенской частушки». На богатом этнографическом материале, Чиж исследует психологические особенности русских крестьян, гендерные различия их духовной жизни.

К сожалению, такие трагичные события, как Первая Мировая Война, Революция, Гражданская война надолго затормозили развитие психотерапии в нашей стране в целом и Петербургской школы психотерапии в частности. В 1917 году умирает А.Ф. Лазурский, в 1919 г. – И.А. Сикорский, в 1922 г. – В.Ф. Чиж, десятки учеников и соратников Бехтерева оказываются в эмиграции, среди них один из крупнейших методологов Школы – С.Л.Франк.

При поддержке высшего руководства Советской России, мечтающего о создании «нового человека» при помощи «фрейдомарксизма», в нашей стране укоренился психоанализ – были разгромлены многие дореволюционные научные школы. В сложившихся трудных условиях, В.М. Бехтерев продолжал настаивать на необходимости разработки отечественного метода личностно-ориентированной психотерапии и работает над ним рамках концепции новой метанауки – «рефлексологии». В 1924 году он пишет: «Термин «лично-больной» был введен мной в научную литературу уже несколько лет назад. Этот термин соответствует обозначению самих болезненных состояний как болезней личности, ибо на самом деле ни старый термин «сумасшедший» или «помешанный», ни позднейшие термины «психический» или «душевнобольной» не могут быть признаны подходящими с точки зрения объективного знания». В рамках «рефлексологи» должны были объединиться психиатрия, неврология, психология, социология и другие науки о человеке. Вполне логичным было бы и включение историко-этнографического материала. Однако безвременная кончина Владимира Михайловича в 1927 году не позволила реализоваться этому плану.

После смерти Бехтерева продолжать его дело во всем объеме было попросту невозможно, можно было попробовать сохранить хотя бы медицинскую часть. Эта миссия выпала на долю Владимира Николаевича Мясищева (1893-1973). На формирование Мясищева как ученого и психотерапевта большое влияние оказал его учитель – А.Ф.Лазурский. Он привил Владимиру Николаевичу интерес к психологии и предопределил интерес всей его жизни – психологию отношений. В 1935 году Мясищев в статье «Проблемы личности в психологии и психопатологии» обнародует свой метод – патогенетическую психотерапию. Данный метод по праву считается первым полновесным отечественным методом личностно-ориентированной психотерапии.

Владимир Николаевич настойчиво подчеркивал, что в его психотерапии развивается наследие Петербургской школы психотерапии и, прежде всего, идеи Бехтерева и Лазурского. На протяжении всего своего творчества он решительно указывал на различия существовавших в мире психотерапевтических подходов.

Так, в 1958 году он пишет: «Глубокое исследование прошлого в целях психотерапии решительно отличается от назойливо тенденциозного копания в сексуальной истории прошлого с фанатическим стремлением адептов психоанализа притянуть инфантильную сексуальную травму, перверзные тенденции, тайны брачных отношений для понимания симптоматики невроза».

В 1975 году – «Главная ошибка бихевиоризма заключается в игнорировании того, что стимул в процессе развития превращается из причины в повод, а внешняя реакция из следствия и показателя превращается в многообразие различных ответов, правильно оценить которые можно лишь через раскрытие их внутренней обусловленности. Конечно, принцип стимул-реакция, а также принцип навыка являются материалистическими. Но их механистическое истолкование, при котором не учитывается различная сложность стимула и изменения соотношения стимул — организм — личность — реакция в процессе развития, ведут к упрощенному, а следовательно, неправильному представлению о психической деятельности».

Не осталась без внимания и экзистенциональная психотерапия: «В последнее время приобрел многочисленных приверженцев среди крупных психиатров Запада (Л. Бинсвангер, Франкль) экзистенциализм. Эта теория ввела в план философского рассмотрения понятие существования, поставив тем самым проблему его взаимосвязи с сущностью. Для экзистенциализма всякое существование, в том числе и существование личности, есть раскрытие сущности. Выходит, что сущность предшествует существованию и лишь проявляется в нем. На самом же деле — существование — это история бытия, в котором каждый неопределенный «кусок материи» становится определенным объектом, а человек — объектом и одновременно субъектом, т.е. личностью. В истории существования формируется объект-субъект с его сущностью. Не личность предшествует своему существованию, как это следует из мистико-идеалистической трактовки личности экзистенциалистами, а история существования, бытие создает личность».

Идеологию же патогенетической психотерапии Владимир Николаевич Мясищев выразил так: «мобилизация лучшего, высшего в человеке и должна составлять главную задачу психотерапии», в этих словах легко услышать голос А.Ф. Лазурского и А.И. Яроцкого. Техническую сторону психотерапии В.Н. Мясищев вслед за В.М. Бехтеревым понимал прежде всего как приемы убеждения и перевоспитания: «Сила  педагога  и  врача  в  том,  чтобы  так овладеть отношением воспитанника или больного, чтобы  сделать  правильную  точку зрения точкой зрения руководимого, правильное отношение — его отношением».

Его ученица Е.К. Яковлева (1958) развила данные мысли: «Психотерапия имеет две цели: во-первых, перестройку сложившихся у больного аффективно нарушенных отношений, которые мешали правильному отражению окружающей действительности, и во-вторых, — развитие тех сторон личности больного, которые были недостаточно развиты». Как нетрудно заметить, в патогенетической психотерапии акцент делается на развивающие практики, что возможно только при наличии позитивного образа человека.

После смерти В.Н.Мясищева его ученик Борис Дмитриевич Карвасарский (1931-2013) совместно с Галиной Львовной Исуриной и Виктором Анатольевичем Ташлыковым разработал собственный метод психотерапии – личностно-ориентированную (реконструктивную) психотерапию. Основной акцент был сделан на разработку групповой формы ЛОРП. Двадцать лет, данный метод был единственным отечественным методом личностно-ориентированной психотерапии. К сожалению, при жизни Бориса Дмитриевича не был создан единый стандарт ЛОРП и единая методология подготовки специалистов по данному методу, что привело к существующей в настоящее время ситуации – наличию трех версий ЛОРП (В.И.Курпатова, Р.К.Назырова, С.А.Подсадного).

В конце 80-х годов ХХ века, после начала социально-политических реформ в нашей стране начались интенсивные контакты между отечественными и зарубежными психотерапевтами, что чрезмерно усилило эклектический подход в преподавании психотерапии. Понадобилось более десяти лет, что бы эклектический подход начал сменяться интегративным. В настоящее время, в русле интегративного подхода созданы два метода, развивающие наследие Петербургской школы психотерапии – АКТА (аналитико-катартическая терапия А.А. Александрова) и ПДП (Позитивная Динамическая Психотерапия В.Ю. Слабинского). Разработка метода Позитивной Динамической Психотерапии была инициирована Б.Д. Карвасарским в рамках работы В.Ю. Слабинского над докторской диссертацией. Важно отметить, что последние годы жизни Б.Д. Карвасарский среди прочего интересовался транскультуральными подходами в психологии и психотерапии. Во многом этому способствовало то, что он был научным руководителем немецкого психотерапевта Хамида Пезешикана.

Подводя итог важно отметить, что по выражению В.М. Бехтерева: «Психотерапия представляет собой сложную систему комбинированных приемов, которые врач, как умный стратег, должен правильно сочетать, учитывая все стороны болезненного состояния». На современном этапе развития психотерапии, создание целостной законченной «системы психотерапии» требует не только интеграции различных собственно психотерапевтических идей; не только поиска баланса между медициной и психологией на новом этапе развития науки; не менее важной представляется необходимость еще раз совершить работу по интеграции фольклорного и историко-этнографического материала в психологию и, как следствие, в психотерапию.

Комментарии

Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый

, чтобы комментировать

Публикации

  • Мифы об игровой терапии, центрированной на ребёнке
    19.08.2022
    Мифы об игровой терапии, центрированной на ребёнке
    Чем больше осведомленности о подходе будет у родителей, тем реже будет прерываться начатая работа, тем большему количеству детей удастся в полной мере воспользоваться богатейшими возможностями игровой терапии, центрированной на ребёнке.
  • Терапевтическая кукла в работе психолога
    29.07.2022
    Терапевтическая кукла в работе психолога
    2 августа состоится открытая онлайн-встреча с деканом психолого-педагогического факультета Воронежского государственного педагогического университета, специалистом в области куклотерапии А.Ю. Татаринцевой.
  • Арт-педагогические технологии коррекции страхов у детей дошкольного возраста
    30.01.2021
    Арт-педагогические технологии коррекции страхов у детей дошкольного возраста
    Рисование страхов ребенком не ведет за собой их усиления, а наоборот, ослабляет напряжение от тревожного предвкушения его реакции. В рисунках страх уже по большей части реализован как нечто уже фактически происшедшее, случившееся на самом деле...
  • Народная кукла: женские архетипы в психотерапии внутриличностных проблем
    14.07.2020
    Народная кукла: женские архетипы в психотерапии внутриличностных проблем
    «Позитивная куклотерапия» изначально разработана для женщин, у которых выявлен базовый конфликт в сфере Я. Суть методики заключается в изготовлении нескольких видов народных кукол и взаимодействии с ними в зависимости от поставленных психологических задач…
  • Профессиональная поддержка от Компании «Иматон»: скидка 15% на тесты и методики
    14.04.2020
    Профессиональная поддержка от Компании «Иматон»: скидка 15% на тесты и методики
    В мире наступило непростое время для всех, и мы не исключение. Тем не менее, мы понимаем, насколько сильно именно сейчас важна профессиональная взаимная поддержка, ведь у коллег-психологов по всей стране ежедневно прибавляется количество очень важной работы...
  • Детский инклюзивный театр кукол «Надежда»: забота и доверие
    13.06.2019
    Детский инклюзивный театр кукол «Надежда»: забота и доверие
    Год театра оказался важным не только для профессионалов. Театральная деятельность активно используется для оказания психологической помощи и поддержки детей и взрослых. Об опыте создания инклюзивного театра в г. Ижевске расскажет его создатель и режиссер, актер театра кукол Удмуртской Республики Константин Мехряков. «Детский инклюзивный театр кукол «Надежда» родился в 2013 году, благодаря родителям, имеющим детей с ограниченными возможностями здоровья...
  • Фотографии фестиваля «Другая арт-терапия: кино-, драма-, клоун-...»
    15.02.2019
    Фотографии фестиваля «Другая арт-терапия: кино-, драма-, клоун-...»
    5-й Всероссийский фестиваль «Другая арт-терапия: кино-, драма-, клоун-...» состоялся в Санкт-Петербурге 3 - 5 февраля 2019 года. «Психологическая газета» пригласила психологов-практиков в мир исцеляющего кино, театрального и балаганного искусства. Читайте подробный отчет о мероприятии! Участники фестиваля могут скачать фотографии, опубликованные в архиве. Знакомство с исцеляющим потенциалом кинотерапии началось на Киностудии «Ленфильм» — всемирно известной студии со 100-летней историей...
  • Опрос: терапевтический потенциал кукол
    22.03.2018
    Опрос: терапевтический потенциал кукол
    Для создания платформы для объединения всех заинтересованных в развитии терапевтического использования кукол предлагаю принять участие в опросе, который займет у вас не более 15 минут. Принять участие могут педагоги, психологи, психотерапевты, актеры, режиссеры, художники - все, кто так или иначе соприкасается с образовательным, терапевтическим или развивающим ресурсом куклы...
  • Исследование «Куклы в психотерапии»
    06.10.2017
    Исследование «Куклы в психотерапии»
    В исследовании приняли участие 33 специалиста из 11 стран. Страны, откуда были получены ответы, в убывающем порядке: Германия, США, Великобритания, Россия, Швеция, Швейцария, Австрия, Франция, Греция, Ирландия, Люксембург. Наибольшую группу составляют участники из немецкоговорящих стран, включая Германию, Швейцарию и Австрию. Профессиональная подготовка участников различна...
  • Дискуссия «Осознанность профессиональной идентичности арт-терапевта»
    28.03.2017
    Дискуссия «Осознанность профессиональной идентичности арт-терапевта»
    В дискуссии «О профессиональной подготовке психотерапевта в области искусства» приняли участие: А.И. Копытин - доктор медицинских наук, профессор кафедры психологии СПбАППО, зав. кафедрой танцевальной терапии Института практической психологии «Иматон», руководитель Российской арт-терапевтической ассоциаци; Т.Ю, Колошина - кандидат психологических наук, доцент факультета клинической психологии РГГУ, тренер-супервизор Ассоциации телесно-ориентированной психотерапии...
  • Комиссия «Куклы в образовании, развитии и терапии» просит поделиться информацией
    27.03.2017
    Комиссия «Куклы в образовании, развитии и терапии» просит поделиться информацией
    Комиссия «Куклы в образовании, развитии и терапии» Международного Союза театров кукол (UNIMA) собирает информацию о специалистах (педагогах, специалистов по социальной работе, психологах, психотерапевтах), использующих в своей работе кукол, их практике и результатах. Она ищет подтверждение того, что куклотерапия – эффективна. Кукольники из разных стран внедряют методы куклотерапии в деятельность школ, детских садов, учреждений социальной и психологической помощи.
    Комиссия просит написать короткий отчет о своей работе...
  • Танец, музыка и театр в гостеприимном пространстве арт-терапевтического фестиваля
    08.02.2017
    Танец, музыка и театр в гостеприимном пространстве арт-терапевтического фестиваля
    5 февраля «Психологическая газета» вновь собрала психологов, психотерапевтов, арт-терапевтов и людей искусства на традиционном зимнем психологическом фестивале (два предыдущих фестиваля были посвящены песочной терапии и куклотерапии). За новыми техниками, идеями и личным опытом приехали на Всероссийский психологический фестиваль «Арт-терапия: танец, музыка, театр» в Санкт-Петербург 243 специалиста из разных городов нашей страны...
Все публикации

Хотите получать подборку новых материалов каждую неделю?

Оформите бесплатную подписку на «Психологическую газету»