Профессиональное выгорание и восприятие времени при ПТСР

Проблема профессионального выгорания (ПВ) и его профилактики является одной из центральных в медицинской психологии и психологии труда как за рубежом, так и в России. Несмотря на большой массив публикаций по данной теме, изучение предикторов ПВ и поиск инструментов, обеспечивающих его эффективную профилактику, еще продолжается. Большой вклад в изучение психофизиологических факторов, влияющих на работоспособность (волевое усилие), внес В.Н. Мясищев. Проведенные под его руководством экспериментальные комплексные исследования до сих пор представляют значительный научный интерес. Так, обобщая полученные В.Н. Мясищевым результаты, можно утверждать, что между работоспособностью и выраженностью психопатологии существует статистически значимая связь [4].

Позже было показано, что при обсессивно-фобических расстройствах изменяются характеристики копинг-ресурсов [9], обращено внимание на оценку эффективности коррекции психофизиологических функций у специалистов опасных профессий [8] и членов их семей [5].

В.Ю. Слабинский в 2006 г. выдвигает гипотезу о важной роли в патогенезе посттравматических стрессовых расстройств (ПТСР) нарушений факторов времени — циркадных ритмов [6]. Так, депривация сна в течение суток у 58% больных вызывает ухудшение состояния в виде усиления тревоги, которое сопровождается значимым нарастанием десинхронизации ЭЭГ в бодрствовании.

Таким образом, переживание времени может выступать как проявление нарушения интегрирующей деятельности неспецифических структур мозга, что предопределяет развитие проактивности в качестве одной из психотерапевтичеcких мишеней и переструктурацию иерархии копингов в целом.

Влиянию стрессоров на развитие ПВ посвящено исследование японских психологов M. Satoko и соавт., которые в 2006 г., опросив 243 пожарных при помощи тестов Impact of Event Scale-Revised (IES-R – Адаптированная шкала влияния жизненных событий), Maslach Burnaut Inventory (MBI) и Japan Brief Job Stress Questionnaire (Краткий японский опросник профессионального стресса), пришли к выводу, что причиной ПВ являются острые стрессовые ситуации, связанные с ПТСР, и постоянный, хронический профессиональный стресс [10]. К схожим выводам пришли тайваньские специалисты, использовавшие методику Disaster-Related Psychological Screening Test (скрининг-тест выявления психологических последствий чрезвычайных ситуаций) при обследовании 410 пожарных [12].

Несмотря на появление новых тестовых методик, наибольшую распространенность для оценки ПВ по-прежнему составляет опросник MBI, разработанный C. Maslach в 1981 г. [11]. Например, в исследованиях, проведенных в двенадцати странах (Австралия, Бельгия, Великобритания, Китай, Норвегия, Пакистан, Португалия, Словения, США, Франция, Хорватия, Япония), в которых приняли участие 8 071 человек, в 92% случаев для измерения ПВ у пожарных, полицейских и спасателей применялась методика MBI [7].

Цель исследования — выявить индивидуально-психологические характеристики восприятия времени у лиц с ПТСР, влияющие на развитие ПВ.

Методы

Тип исследования — аналитическое когортное. В исследовании приняли участие 148 человек (103 женщины и 45 мужчин, средний возраст (36,8 ± 11,9) года, генеральная совокупность), обратившихся за амбулаторной психотерапевтической помощью в 2015–2016 годах. Пациенты, требующие стационарного лечения (психозы, неврозы, зависимости), были исключены из генеральной совокупности.

Критерий включения в исследование — сохраняющаяся работоспособность, все пациенты продолжали работать и проходили психологическое тестирование на первой консультации до верификации медицинского диагноза. Основные причины обращения: затруднения на работе (усталость, снижение результативности), конфликты в семье, стремление к улучшению качества жизни.

По данным клинических наблюдений, у 65 человек (17 мужчин и 48 женщин) по критериям международного диагностического стандарта МКБ-10 было диагностировано ПТСР; они были выделены в I группу (лица с ПТСР). Все пациенты I группы имели в анамнезе психотравму, с момента которой прошло не менее трех месяцев, жаловались на плохой сон, тревожность, раздражительность, плохую концентрацию внимания, при этом они усиленно избегали разговоров (мыслей и чувств), а также мест, связанных с травмой. Кроме того, пациенты затруднялись воспроизвести в памяти психотравмирующее событие в подробностях, проявляли агрессивность в ответ на подобную просьбу. При этом все пациенты продолжали трудиться на основной работе.

Остальные 83 человека (28 мужчин и 55 женщин) по критериям международного диагностического стандарта МКБ-10 были здоровы, они составили II группу (лица без ПТСР).

Для определения степени выраженности показателей ПВ и его индивидуально-психологических характеристик были применены следующие методики:

• «Опросник временной перспективы Зимбардо» (Zimbardo Time Perspective Inventory – ZTPI) (2010). В опроснике содержатся 56 утверждений об особенностях отношения человека к временнóму континууму, и состоит он из пяти субшкал («негативное прошлое», «позитивное прошлое», «гедонистическое настоящее», «фаталистическое настоящее» и «будущее») [3];
• «Профессиональное выгорание» (Maslach Burnout Inventory – MBI) в адаптации Н.Е. Водопьяновой, Е.С. Старченковой (2008). В опроснике содержатся 22 утверждения о чувствах и переживаниях, связанных с выполнением рабочей деятельности, и состоит он из трех субшкал («эмоциональное истощение», «деперсонализация» и «профессиональная успешность»). О наличии высокого уровня выгорания свидетельствуют высокие оценки по субшкалам «эмоциональное истощение» и «деперсонализация» и низкие — по шкале «профессиональная успешность» [2];
• «Стратегии проактивного совладающего поведения» (Proactive Coping Inventory – PCI) L. Aspinvall, E. Greengass, R. Schwarzer, S. Towbert в адаптации Е.С. Старченковой (2008). Опросник состоит из 55 утверждений и содержит шесть шкал, оцениваемых по 4-балльной шкале: шкала 1 — «проактивное преодоление», шкала 2 — «рефлексивное преодоление», шкала 3 — «стратегическое планирование», шкала 4 — «превентивное преодоление», шкала 5 — «поиск инструментальной поддержки», шкала 6 — «поиск эмоциональной поддержки» [2];
• опросник В.Ю. Слабинского «БАК-конфликт» (2006), созданный на базе WIPPF N. Peseschkian, H. Deidenbach. Опросник включает 85 утверждений и позволяет исследовать три кластера системы отношений по В.Н. Мясищеву: «отношение к другому — ключевой конфликт» (19 характерологических шкал), «отношение к миру вещей и явлений — актуальный конфликт» (4 шкалы), «отношение к себе — базовый конфликт» (5 шкал) [6].

В статье представлены средние арифметические (М), стандартные отклонения (σ), число степеней свободы (df), коэффициенты корреляции Спирмена (r), значимые при p меньше 0,001. Для оценки статистической значимости различий применялся t-критерий для независимых выборок при p меньше 0,001.

В качестве инструментов обработки данных были использованы статистические возможности программы StatSoft Statistika 6.0.

Результаты

В табл. 1 представлены переменные тестов PCI, ZPTI, MBI и «БАК-конфликт», по которым на основании t-критерия выявлены статистически значимые различия на уровне p меньше 0,001.

По t-критерию на уровне p меньше 0,001 выявлены различия между группами по показателям шкал MBI «эмоциональное истощение» (t = 6,04, df = 143), «деперсонализация» (t = 5,58, df = 143) и ПВ в целом (см. табл. 1). По показателю редукции профессиональных достижений статистически значимые различия определялись на уровне p меньше 0,004 (t = –2,93, df = 143).

В I группе 2 человека (3%) имели низкие показатели ПВ, 14 человек (22%) — средние, 25 (40%) — высокие, 22 (35%) — крайне высокие.

Во II группе 24 человека (29%) имели низкие показатели ПВ, 36 человек (43%) — средние, 20 (24%) — высокие, 3 (4%) — крайне высокие.

В фокусе данной статьи находятся особенности восприятия времени как показатели ПВ. По t-критерию различия данных показателей на уровне p меньше 0,001 между группами лиц с ПТСР и без ПТСР были выявлены по шкалам «негативное прошлое» (t = 8,3, df = 145) и «фаталистическое настоящее» (t = 6,41, df = 145) (см. табл. 1), по шкале «позитивное прошлое» значимые различия показателей были на уровне p меньше 0,008 (t = –2,69, df = 145). В табл. 2 представлены среднегрупповые иерархии локусов времени у лиц с ПТСР и без ПТСР.

Если у лиц без ПТСР ведущими локусами времени являлись шкалы «позитивное прошлое» и «будущее», то для лиц с ПТСР на первом плане выступали «фаталистическое настоящее», «негативное прошлое» и «гедонистическое настоящее».

В табл. 3 представлены коэффициенты корреляции Спирмена между локусами времени по тесту ZPTI и показателями тестов ПВ, PCI и БАК-конфликт на уровне p меньше 0,001.

Согласно данным табл. 3, восприятие настоящего времени определялось испытуемыми как «фаталистическое» (то есть события, происходящие в жизни человека, воспринимаются как неконтролируемые, не зависящие от воли самого человека), а прошлого времени — как «негативное» (то есть прошлый отрицательный травмирующий опыт заставляет фиксироваться на плохих событиях), последнее положительно коррелирует с «эмоциональным истощением» (r = 0,31 и r = 0,47) и «деперсонализацией» (r = 0,28 и r = 0,29), а также ПВ в целом (r = 0,40 и r = 0,46). Между «позитивным прошлым», «гедонистическим настоящим» и «будущим» корреляций с ПВ на уровне p меньше 0,001 не выявлено.

По тесту «БАК-конфликт» статистически значимые различия по t-критерию на уровне p меньше 0,001 выявлены по характерологическим шкалам «терпение» (имеет отрицательную корреляцию с «фаталистическим настоящим» r = –0,43), «чувство времени» и «доверие» (отрицательно коррелируют с «негативным прошлым» r = –0,30, r = –0,33); по шкале актуального конфликта «телесность» (положительно коррелирует с «негативным прошлым» r = 0,41); по шкале базового конфликта «Ты» (отрицательно коррелирует с «негативным прошлым» r = –0,39).

В кластере «отношения к миру вещей и явлений» в группе лиц без ПТСР были установлены статистически значимо более низкие показатели по шкале «телесность» (t = 4,55, df = 146, p меньше 0,001). Высокие показатели по шкале «телесность» у группы лиц с ПТСР отражают тенденцию к возникновению на фоне ПВ психосоматических заболеваний.

В кластере «отношения к себе» в группе лиц без ПТСР были выявлены более высокие показатели практически по всем шкалам, что свидетельствует о высокой самооценке у данной группы респондентов. У группы лиц с ПТСР выявлена низкая самооценка, что влияет прежде всего на качество взаимоотношений в диаде («Ты» t = –4,70, df = 146, p меньше 0,001), в коллективе («Мы», t = –2,71, df = 146, p меньше 0,007) и вызвано нарушением параметров восприятия времени по оси «предки / потомки» («Пра-мы», t = –3,3, df = 145, p меньше 0,002). Можно констатировать, что лица с ПТСР испытывают прежде всего кризис идентичности (базовый конфликт). На уровне реакций на актуальные жизненные события (актуальный конфликт) наблюдается их фиксация на «негативном прошлом» и «фаталистическом настоящем», что проявляется в риске развития психосоматических заболеваний из-за избытка в «телесности» (t = 4,55, df = 146, p меньше 0,001) и дефицитарности в «социальности» (t = –3,02, df = 146, p меньше 0,003) и «духовности» (t = –2,79, df = 145, p меньше 0,006).

Статистически значимые различия по t-критерию выявлены и относительно применяемых проактивных копинг-стратегий. Лица с ПТСР в значительно меньшей степени использовали стратегии «проактивное преодоление» (t = –6,93, df = 146, p меньше 0,001), «рефлексивное преодоление» (t = –2,96, df = 146, p меньше 0,004), «превентивное преодоление» (t = –2,67, df = 146, p меньше 0,008) и «поиск эмоциональной поддержки» (t = –3,07, df = 146, p меньше 0,003). По шкалам же «превентивное преодоление» и «поиск инструментальной поддержки» статистически значимых различий между исследуемыми группами не выявлено.

Шкалы «негативное прошлое» и «фаталистическое настоящее» имеют значимую отрицательную корреляцию с применением проактивной копинг-стратегии «проактивное преодоление» (r = –0,36 и r = –0,38, при p меньше 0,001). То есть развитие проактивности является важным фактором коррекционной работы с «негативным прошлым» и «фаталистическим настоящим».

Обсуждение результатов

Так как у лиц без ПТСР ведущими локусами времени являются «позитивное прошлое» и «будущее», а для лиц с ПТСР на первом плане «фаталистическое настоящее», «негативное прошлое» и «гедонистическое настоящее», то позитивное переосмысление событий прошлого и формирование перспективных планов представляется важным для профилактики ПВ. Память — это истинное отношение к себе. Идентичность человека, основанная на негативном представлении о собственной жизни, негативном опыте прошлого, является разрушительной. Временнáя перспектива «гедонистического настоящего» в этом плане более адаптивна, потому что она свидетельствует о стремлении человека выстроить свою жизнь максимально комфортно, руководствуясь принципами разумного эгоизма. Для коррекции фиксации на «фаталистическом настоящем» важно делать акцент на проработке таких черт характера, как «справедливость», «терпение», «оптимизм»; на «негативном прошлом» — «искренность», «доверие», «чувство времени».

Шкала «негативное прошлое» отрицательно коррелирует с такой чертой характера, как «чувство времени». Ранее на выборке экологов было показано, что «чувство времени / своевременности» положительно взаимосвязано с ассертивностью и со способностью предвосхищать потенциальные стрессоры (превентивным преодолением и антиципационной состоятельностью) и уменьшает необходимость использования такой неконструктиной копинг-стратегии, как избегание. Чем лучше у индивида развито «чувство времени», тем выше уровень сопротивляемости организационному стрессу и больше шанс достигнуть позитивного статуса профессиональной идентичности [6]. К.А. Абульханова, Т.Н. Березина считают, что от развитости чувства времени / своевременности зависит способность личности разрешать противоречия между биологическим, психическим и социальным (между индивидуальным и общественным временем, между разными временными экзистенциями и способами существования с различными темпоральными характеристиками). Подчеркивая важность данной черты характера, они связывают ее с успешностью и наполненностью жизни и предлагают понимать чувство времени / своевременность как способность, дифференцирующую индивидуальность разных людей [1].

Фиксация на «негативном прошлом» и «фаталистическом настоящем» проявляется в риске развития психосоматических заболеваний, что диагностируется как избыток в «телесности». То есть для профилактики ПВ у лиц с ПТСР необходимо прорабатывать дефицитарные области «социальности» (тренинги командообразования и коммуникативные тренинги, групповая психотерапия) и «духовности» (тренинги проактивности, применение арт-терапевтических методик в коррекции негативных состояний и т.д.). В кластере «отношения к себе» для коррекции фиксации на «негативном прошлом» особое внимание нужно уделять отношениям «Ты» — чем более негативным видится прошлое, тем сложнее выстроить гармоничные отношения в паре. Коррекцию «фаталистического настоящего» целесообразно осуществлять посредством проработки «Пра-мы». Слепая вера в предопределенность судьбы (локус контроля жизни) возникает при обесценивании достижений предков и отсутствии собственных отдаленных планов (близкий горизонт проактивности).

Таким образом, у лиц с ПТСР вследствие изменения восприятия времени (преобладание «негативного прошлого» и «фаталистического настоящего») происходит деформация системы отношений личности по В.Н. Мясищеву и снижение проактивного копинга, что может вести к развитию ПВ.

Для превенции и/или работы с последствиями ПВ у лиц с ПТСР в психотерапевтической интервенции необходимо учитывать травматичный опыт прошлой жизни, формировать более сильную «Я»-концепцию, основанную на хорошо развитом чувстве времени, гармоничных «Ты»-отношениях, опоре на опыт предков («Пра-мы»), что позволяет снижать значимость локусов времени «негативное прошлое» и «фаталистическое настоящее», а потом уже планировать отдаленную перспективу будущего. Таким образом, нахождение жизненных смыслов, важных не только для самой личности, но и для последующих поколений, является значимой психотерапевтической задачей.

Литература

1. Абульханова К. А., Березина Т. Н. Время личности и время жизни. СПб.: Алетейя, 2001. 304 с.
2. Водопьянова Н. Е., Старченкова Е. С. Синдром выгорания: диагностика и профилактика. 2-е изд. СПб.: Питер, 2008. 336 с.
3. Зимбардо Ф., Бойд Дж. Парадокс времени. Новая психология времени, которая улучшит вашу жизнь. СПб.: Речь, 2010. 352 с.
4. Карвасарский Б. Д., Подсадный С. А., Чернявский В. А., Чехлатый Е. И. Проблемы психофизиологии в трудах В. Н. Мясищева // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2. История. 2011. Т. 12, № 4. С. 208–221.
5. Киворкова А. Ю., Соловьев А. Г., Боев И. В. Применение биологической обратной связи в медико-психологической реабилитации жен военнослужащих // Экология человека. 2015. № 9. С. 3–6.
6. Слабинский В. Ю., Воищева Н. М. Индивидуально-психологические характеристики профессионального выгорания у экологов в свете психологии отношений В. Н. Мясищева // Ученые записки университета им. П. Ф. Лесгафта. 2014. № 9 (115). С. 207–217.
7. Слабинский В. Ю., Воищева Н. М., Евдокимов В. И. Профессиональное выгорание у пожарных (по данным зарубежных исследований, 2006–2012) // Медико-биологические и социально-психологические проблемы безопасности в чрезвычайных ситуациях. 2013. № 1. С. 87–94.
8. Старостин О. А., Соловьев А. Г., Барачевский Ю. Е., Мусаев Р. Б. Коррекция нарушений психофизиологических функций у специалистов опасных профессий путем сочетанного использования разномодальных физических факторов // Экология человека. 2012. № 5. С. 36–40.
9. Чехлатый Е. И. Характеристики копинг-ресурсов у больных неврозами с тревожно-фобическим синдромом и их влияние на механизм совладания // Вестник психотерапии. 2006. № 16. С. 20–31.
10. Impact of post-traumatic stress disorder and job- related stress on burnout: A study of fire service workers / M. Satoko, F. Masatoshi, N. Keiji, S. Taro // The J. of Emergency Medicine. 2006. Vol. 31, N 1. Р. 7–11.
11. Maslach С., Jackson S. E. The measurement of experienced burnout // Journal of Occupational Behaviour. 1981. Vol. 2. P. 99–113.
12. The Relationship between Quality of Life and Posttraumatic Stress Disorder or Major Depression for Firefighters in Kaohsiung, Taiwan / Y. S. Chen, M. C. Chen, F. H. Chou [et. al.] // Quality of Life Research. 2007. Vol. 16, N 8. Р. 1289–1297.

Источник: Слабинский В.Ю., Воищева Н.М., Чехлатый Е.И., Подсадный С.А. Профессиональное выгорание и восприятие времени при посттравматическом стрессовом расстройстве // Экология человека. 2018. №2. С. 45–50. DOI: 10.33396/1728-0869-2018-2-45-50