Елена Викторовна Иоффе, кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии человека Института психологии РГПУ им. А.И. Герцена, доцент кафедры психотерапии, медицинской психологии и сексологии Северо-Западного государственного медицинского университета им. И.И. Мечникова, преподаватель Института практической психологии «Иматон», член Координационного совета по реализации Национальной стратегии действий в интересах женщин на 2017–2022 годы при Правительстве г. Санкт-Петербурга, член Правления Санкт-Петербургского отделения общественно-государственной организации «Союз женщин России», член Санкт-Петербургского психологического общества, член Санкт-Петербургского сообщества специалистов, помогающих семье, выступила с докладом «Секс с любовью и без: смена парадигм отношений» на 8-м Санкт-Петербургском зимнем фестивале практической психологии «Психотерапия как метафизика любви».
Проблема любви существовала всегда и во всех культурах. Образами любви наполнены произведения искусства арабской, японской, индийской и многих других культур. Древние греки описывали несколько видов любви: любовь-дружбу, любовь-нежность, любовь-игру, любовь по расчету и другие. Но та любовь, с которой чаще всего у нас ассоциируется это понятие, — романтическая любовь. Она возникла не сразу и присутствует не во всех культурах. Именно в западном обществе романтическая любовь превратилась в массовое явление.
Роберт Джонсон, автор книги «Мы: глубинные аспекты романтической любви», подчеркивает, что романтическая любовь — это особый феномен, настолько сильно энергетически заряженный, что в западной культуре становится той ареной, где мужчина и женщина занимаются поисками смысла, трансценденции, целостности и восторга, она превращается для них в религию.
Феномен «романтической любви» связан с особым отношением к партнеру. Влюбляясь, мы верим в то, что нашли свой идеал, вторую половинку и конечный смысл жизни, открывающийся в существовании другого человека. Найдя свою недостающую часть, мы обретаем ощущение целостности и полноты. В итоге ответственность за интенсивность чувств, связанных с этим состоянием, возлагается на партнера, несоответствие которого на каком-то этапе отношений, приводит к разочарованию.
Тому, что в западном обществе любовный роман становится основой брака, любовных отношений и эталоном «истинной любви», способствовал ряд обстоятельств. Новые отношения между мужчинами и женщинами начали выстраиваться под влиянием модернизации общества и в результате индустриализации, урбанизации, изменения размера семьи. Гендерный уклад, существовавший тысячелетия до этого, для многих менялся. Взаимодополняемые инструментальная мужская роль и экспрессивная женская роль, которые обуславливали распределение функций и отношений в семье, перестали быть комплементарными и равноценными. Мужчина оставался в социальном мире, он по-прежнему был главой семьи, но женщины тоже стали работать, учиться и реализовываться не только в семейных ролях, но и вне семьи.
Изменения были связаны и с новым отношением к личности — как к ценности, с отношением к каждому человеку персонально как к неповторимому, исключительному существу.
В это время проявляется новая потребность — потребность быть отраженным, замеченным, потребность в исследовании своего собственного психического внутреннего мира и в том, чтобы кто-то тоже этот мир видел, слышал и давал обратную связь, причем, желательно, конечно, позитивную, принимающую. Это потребность в безусловной любви, которую каждый человек имел когда-то в детстве от родителей (при хороших обстоятельствах).
Каждому хочется иметь с кем-то надежную связь, особое отношение к себе как к человеку, который единственный в этом мире — такая яркая, неповторимая индивидуальность. Многие хотят именно таких отношений, которые описывались в романах и стали идеалом к концу 19 века.
В Новое время у живущих в городах людей близкий круг значительно сузился и оказалось меньше возможностей получать поддержку и удовлетворять аффилиативные потребности в разных отношениях, как это было в деревне, в большой многопоколенной семье, где, если не получался контакт с одним родственником, его заменяли друзья, односельчане и другие родственники. При таких условиях партнер стал рассматриваться как друг, близкий человек, спутник жизни, а не как соратник в хозяйственно-бытовом союзе по выживанию и выращиванию детей, как это было ранее.
Под давлением требований эпохи индустриализации и тенденций к сокращению размеров семьи — возникает понятие «Дома», связанное с разделением окружающей среды на публичную и интимную сферы, в результате чего супружество начинает занимать ведущее место в системе семейных отношений.
Понятие супружества получает новое звучание, новую ценность. Потому что человек, вынужденный исполнять множество социальных ролей, нуждается в пространстве — «Доме», где он может снять маски, душевно обнажиться, остаться самим собой, но при этом не бояться, что его будут оценивать, что его отвергнут, обесценят, обидят, оскорбят. Там его будут принимать таким, какой он есть — без прикрас, будут помогать ему расти и развиваться.
Это поменяло отношение к супругу. Новое отношение к человеку, которого выбирают на всю жизнь, опиралось на ценности романтической любви. Ведь в начале 20 века люди были все еще ориентированы на то, что отношения будут длиться «до смертного одра», поэтому выбор спутника предполагал особое внимание к личностным качествам партнера. На него или нее возлагались большие надежды, которые, конечно же, могли и не реализоваться.
В поисках «родственной души» мы объединяем потребность в духовной близости и в отношениях, а это не одно и то же. Мы наделяем совершенными качествами партнера и ожидаем, что один человек может нам дать все то, что давала целая деревня (и заботу, и внимание, и восхищение, и контроль). Так эмоциональная близость из побочного продукта долгосрочных отношений превращается в обязательное условие.
Изобретенный западной культурой феномен «романтической любви» во многом построен на проекциях и идеализации партнера. В других культурах отношения чаще основаны на надежной связи и уважении к партнеру. Поэтому многие авторы подчеркивают, что феномен «романтической любви», с одной стороны, переоценивается людьми и нужно научиться с этими романтическими чувствами жить, их использовать, потому что в романтической истории, в романе очень много энергии, но она может быть и деструктивной. Роману не хватает рационального компонента, связанного с понятием обязательств.
Например, автор концепции трехкомпонентной теории любви Роберт Стэрнберг отмечает, что люди стремятся к надежным отношениям, но разговор с ними об обязательствах в отношениях обречен на провал, еще не начавшись. Большинство полагает, что основной ингредиент, который необходим для идеальных отношений, — это романтическая любовь, но фактически основными составляющими надежных отношений являются привязанность и обязательства. Роман представляет собой совершенно иную энергетическую систему, нежели нормальные человеческие отношения, построенные не только на страсти и близости, но и на обязательствах.
Важно понимать, что мешает этой «совершенной любви» (по Стэрнбергу) развиваться. Социо-культурный контекст задает новые условия, возникают новые факторы, которые могут разрушать основы таких отношений. Это необходимо изучать и учитывать в своей работе специалистам.
Английский социолог Энтони Гидденс назвал «совершенной любовью» отношения, построенные без опоры на идеи брака и рождения детей — в традиционном понимании — как оснований для отношений. По мнению Энтони Гидденса, современный брак развивается в направлении «чистых отношений» или «отношений в их чистом виде», в которые пара вступает ради того, что может быть извлечено каждой личностью из поддерживаемой ассоциации с другим; и которые продолжаются до тех пор, пока обе стороны получают достаточно удовлетворения, чтобы сохранять их.
Современные люди, оказавшись в паре, начинают ценить эти отношения, понимать хрупкость их существования и работать над тем, чтобы быть интересным партнеру, поддерживать, питать эту связь, которая может, как живая ткань, разрушиться, разорваться…
Это важное понимание, что в современном мире отношения ничем другим не подкрепляются, кроме как желанием двух людей оставаться в этой связи. Именно это и является главным мотивом, их удерживающим.
Но мы живем в мире, где темп ускоряется, появляются новые реальности — например, виртуальная реальность. Цифровизация привела к тому, что наши виртуальные личности начинают жить своей жизнью. Мы можем страдать от того, что нас кто-то «исключил из друзей», что кто-то нам написал нехорошие комментарии.
Появление еще одного места, где люди оказываются очень уязвимыми, усиливает потребность в создании пары, создании того психологического пространства, где человек будет чувствовать себя в безопасности, где ему будет оказываться поддержка, будет предоставлена возможность быть самим собой с другим, который тебя таким особенным отражает.
Еще одним фактором, влияющим на трансформации в сфере интимных отношений, стала нормализация развода. Для поколений, рожденных после Второй мировой войны, переосмысливших систему ценностей и выбравших ориентиры на ценности индивидуализма и гедонизма, развод превратился в атрибут брака.
Сформировалась новая форма отношений — последовательная полигамия (серийная моногамия), в которой внебрачные и добрачные связи могут представлять собой ступени в ряду «серийного» брака.
Пользоваться разводом стали очень активно и не всегда правильно: когда можно было чинить отношения, многие пары этого не делали.
Сегодня с появлением в публичном дискурсе темы секса, сексуальности важно говорить, пользуясь понятием Энтони Гидденса, о «пластичной сексуальности» — отделившейся от функции продолжения рода. Вне этой функции секс из биологической характеристики превратился в маркер личности. Сексуальность стала «чертой личности», которую мы снова и снова пересматриваем, переосмысливаем на протяжении жизни. Это проявление того, кто мы есть, а не только выражение того, что мы делаем.
В сексе реализуется право на индивидуальность, личную свободу и самоактуализацию. Большое значение придается сексуальному наслаждению, которое становится столпом новой концепции близости. В ней появляются новые требования к союзу двоих: любовь к партнеру должна оставаться безусловной, близость с ним — безграничной, а секс — невероятным. И это уже не та романтическая любовь, которая строилась на духовной близости.
Мы живем в культуре, которая постоянно сулит нам нечто лучшее, более молодое, более интересное. Разочаровавшись в партнере оттого, что он/она оказался простым человеческим созданием, а не воплощением фантазии, люди начинают вести себя так, словно это партнер сделал что-то не то. И мы разводимся не потому, что чувствуем себя несчастными, а потому, что можем быть счастливее с другим.
В нашем потребительском обществе ключом ко всему стала новизна. В продукты изначально закладывают механизмы устаревания, чтобы у нас возникло желание их заменить на улучшенную модель. Отношения подвержены тем же тенденциям.
Живя в мире, где СМИ транслируют недостижимые идеалы, активно работают секс-индустрия и бьюти-индустрия, которые усиливают конкуренцию, женщинам особенно сложно. Женщины постоянно должны прикладывать усилия, чтобы походить на звезд; они должны одеваться, следить за собой и вести себя, как бы подгоняя себя под коллективный эталон идеальной женщины. Сравнение себя с представительницами секс-индустрии и теми, у кого больше ресурсов для использования достижений бьюти-индустрии, ведет к самообъективации и потере доверия к оценкам партнера.
Подростковая сексуальность: мифы и реальность
Женщин с детства приучают к самообъективации. Например, лохматому чумазому мальчику просто скажут: «Иди причешись, умойся», не говоря о том, насколько он хорош как мальчик. Девочке скажут: «Ты же девочка! Как тебе не стыдно…» Этот стыд встраивается в самооценку. На уровне самоотношения постоянно идет проверка: я соответствую или нет, я достаточно хорошая девочка или нет. Акцент делается на внешность, а не на ум, прозорливость, физические данные. Культ внешности приводит к тому, что женщины вследствие самообъективации могут сталкиваться и с пищевыми расстройствами, и с субдепрессивными состояниями, и с сексуальными дисфункциями.
В мире безграничного многообразия вариантов у многих возникает страх упущенных возможностей. Этот страх толкает так называемую «гедонистическую мельницу» — бесконечный поиск чего-то лучшего. Отношения тоже должны вдохновлять и способствовать личностному развитию. Их ценность, а следовательно, длительность напрямую зависят от того, насколько они удовлетворяют нашу жажду впечатлений. Но знание о готовых альтернативах, которые предоставляют приложения для быстрых знакомств и секс-индустрия, приводит к невыигрышным сравнениям, ослабляет преданность и не дает наслаждаться имеющимся. Неудивительно, что ограничения моногамии у кого-то вызывают сопротивление.
Отсюда возникает проблема верности и измен. Когда во главу угла ставятся личные потребности и чувства, то появляются новые аргументы в пользу оправдания измен: «Я же должен реализовываться, я не должен стоять на месте, это мой партнер застрял, а я пойду дальше».
И это большая ошибка современных людей, заключающаяся в том, что они не готовы чинить имеющуюся связь, помогать партнеру выйти на другой уровень.
Быть в партнерских отношениях — предполагает работу над ними. Но по-прежнему огромное количество людей предпочитает доминантно-зависимые отношения, неравные отношения — когда один выполняет роль субъекта, а другого воспринимает в качестве объекта. Но никто не любит быть объектом. Когда мы узнаем, что нас использовали, мы сразу хотим прервать эту связь.
И тот, кто манипулирует, тоже в какой-то момент перестает уважать не только того, кем манипулирует, но и себя самого. Он же в диаде, в «одной лодке» с тем, кого он не уважает, отождествляется с ним. Эти чувства начинают разъедать отношения.
Измены зачастую связаны не с сексуальным наслаждением, а с тем, что человеку важно получить — уже не в этой паре — подтверждение своей исключительности.
Эстер Перель («Право на “лево”. Почему люди изменяют и можно ли избежать измен»): «Суть многих измен не в сексе, а в желании — желании чувствовать себя особенным, быть в центре внимания, притягивать взгляды. Все это сопровождается эротическим томлением, благодаря которому мы чувствуем себя живыми, обновленными, полными сил. Энергия важнее самого действия, а магнетизм — полового акта».
Памела Друкерман замечает: «Высокие ожидания в отношении личного счастья могут даже усилить нашу склонность к изменам. В конце концов, разве мы не вправе завести роман, если это позволяет нам почувствовать удовлетворение?»
Эстер Перель подчеркивает, что осознанный выбор, который мы совершаем, чтобы ограничить свою свободу, демонстрирует серьезность наших намерений. Моногамия — священная корова романтического идеала, поскольку она подчеркивает нашу уникальность. Неверность говорит: «Вообще-то в тебе нет ничего особенного».
Такое направление, как эмоционально-ориентированная терапия, дает хорошие результаты по восстановлению в паре надежной связи, бондинга. Сью Джонсон строила свои исследования и практику на основных постулатах, сформулированных Карлом Роджерсом, Сальвадором Минухиным и Джоном Боулби. Эти три концепции легли в основу эмоционально-фокусированной терапии, которая дает надежду на перезагрузку отношений. В центре внимания этой терапии не столько коммуникация и рациональные рассуждения о согласованности или несогласованности ожиданий и притязаний, а эмоции. Эмоции, которые связаны с нашими потребностями в привязанности и близости.
Для многих людей эмоциональная близость подавляет эротическое в отношениях. Эротизм может быть и агрессивным, и деструктивным, и эгоистичным. Забота и защита, питающие любовь, блокируют напористость, эгоистичность, которыми питается эротическое желание.
Но Сью Джонсон считает, что эмоциональная связь и эротизм находятся в конфронтации, если неправильно используется романтическая связь. Важно обучаться и обучать с детства нормальным правильным отношениям: любви к себе, любви к партнеру, уважению к границам и т.д. Тогда эротизм и эмоциональная близость не будут подавлять или нейтрализовывать друг друга.
Любовь расцветает, когда есть близость, взаимность и равенство. Добиваясь надежности в отношениях, пары путают любовь и стремление слиться воедино, но, чтобы сохранить связь, они должны сохранять некоторую дистанцию. Эротизм требует, чтобы каждый в паре сохранял собственную индивидуальность. Тогда он расцветает именно в остающемся между партнерами пространстве.
Волшебный эликсир, способный помочь сохранить отношения, — эмоциональная близость.
Сью Джонсон: «Страсть — это желание привязанности и созвучная близость, ведущая к безопасности, которая позволяет нам исследовать. Страстный секс — не залог надежных отношений, однако надежная привязанность — залог страстного секса, а также «вечной» любви. Моногамия — это не миф».
Литература:
- Гидденс Э. Трансформация интимности. – СПб: Питер, 2004
- Голод С.И. Что было пороками, стало нравами. Лекции по социологии сексуальности. – М.: Научно-издательский центр «Ладомир», 2005
- Джонсон Р. Мы: глубинные аспекты романтической любви. – М.: Когито-Центр, 2005
- Джонсон С. Чувство любви. Новый научный подход к романтическим отношениям. – М.: Манн, Иванов и Фербер, 2020
- Перель Э. Право на «лево». Почему люди изменяют и можно ли избежать измен. – М.: Эксмо, 2018
.jpg)
Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый
, чтобы комментировать