Поверх барьеров: индивидуальные границы возможного

Директор Института психологии им. Л.С. Выготского РГГУ, заведующая лабораторией психологии подростка ПИ РАО, доктор психологических наук, профессор Татьяна Давидовна Марцинковская выступила с докладом «Поверх барьеров: индивидуальные границы возможного» на симпозиуме «Личность в пространстве возможного» в рамках Международной научной конференции «Ананьевские чтения — 2021. 55 лет факультету психологии в СПбГУ: эстафета поколений».

В качестве эпиграфа я взяла строчки «Заповеди» Редьярда Киплинга:

Умей мечтать, не став рабом мечтанья,
И мыслить, мысли не обожествив…

Название навеяно, как очевидно, эстетическими реминисценциями. Во-первых, «Поверх барьеров» — книга Бориса Пастернака, во-вторых, «Поверх барьеров» — выставка работ семнадцати «белютинцев», художников объединения «Новая реальность», созданного Элием Белютиным в 1950-х годах. Выставка вызвала обсуждение: насколько правильно делать искусство «поверх барьеров»; хорошо ли, полезно ли для искусства, для личности выходить поверх барьеров…

Но можно говорить не только об эстетике, но и об индивидуальных особенностях, и социальных реалиях — прошлых и настоящих, в том числе и в истории психологии. Ведь социум детерминирует не только давление внутрь барьера, но и часто с не меньшей силой заставляет выйти за пределы барьеров.

Впервые идеи о сочетании барьеров, социума и индивидуальности обсуждались еще в работах ученых XIX–XX веков: Джеймса Марка Болдуина, Рут Бенедикт, Альфреда Адлера, Густава Шпета.

Для Дж. М. Болдуина и Рут Бенедикт выход поверх барьеров — переход в другую социальную группу, систему.

Болдуин писал, что индивидуальность — хорошо, когда она развивается в пределах тех границ, которые задаются обществом. Причем в пределах не только существующих границ, но и на несколько шагов вперед. То, о чем Л.С. Выготский потом говорил как о зоне ближайшего развития, в данном случае даже не столько личности, сколько личности и социума вместе. Важно, что Болдуин не говорил: «Нельзя, не надо, плохо», он говорил, что человека признают только тогда, когда соблюдены границы. То есть гений не тот, кто сделал что-то «Ах!», а тот, кто сделал то, что сегодня будет понято, что это «Ах!».

Это очень важная вещь, на мой взгляд, не с точки зрения даже личностной мотивации (мы всё равно хотим что-то открывать и развиваться), а с точки зрения того, насколько наше открытие будет введено в контекст культуры: потому что оно может пропасть, и не факт, что через 100–200 лет кто-то о нём вспомнит. То есть да, поверх барьеров — но в никуда.

Что касается Рут Бенедикт, здесь еще более важная, с точки зрения социализации и индивидуализации одновременно, идея о модальной личности. Каждое общество или группа имеет свой эталон темпераментальных особенностей. Если человек выходит за пределы этой схемы, то он уже не может занять лидирующее место, он просто выпадает… Для того чтобы каким-то образом занять если не лидерскую, то какую-то признанную позицию, надо менять либо себя, именно с точки зрения темпорализма, что не всегда реально, либо менять социальную страту, что, скажем так, тоже не всегда реально.

О возможности менять себя говорил Альфред Адлер. Компенсация А. Адлера — это выход из схемы, наложенной системой на индивидуальные и соматические особенности. С этой точки зрения механизм компенсации выводит нас поверх барьеров, конечно. Но все-таки это, и он подчеркивал, соматические особенности. И это, я подчеркиваю, не преодоление, а компенсация. Мы не можем переделать себя.

Я понимаю, что вся наша советская психология долгое время говорила: давайте воспитаем, перевоспитаем… Но наконец — вроде бы — поняли, что этого не может быть. Сейчас говорят, что все-таки желательно не ломать человека, а скомпенсировать каким-то образом его слабую сторону…

В психологии образования не всегда востребована эта мысль, хотя для этой области она самая главная. Зрелого человека компенсировать довольно сложно, но почему-то мы к этому приходим сами и уже в зрелом возрасте, а в педагогической психологии об этом часто забываем.

Густав Шпет говорил о возможности скомпенсировать, выйти за пределы своих индивидуальных особенностей. Он считал, что если у человека есть мощные переживания, несовпадения с какой-то структурой, этнической группой или культурной группой, он может сделать многое. В то время это было, например, выучить язык, перейти в другую культуру… Но сегодня вариантов больше.

Во всех этих последних случаях речь идет о соединении личностной мотивации и индивидуальных особенностей. При этом подчеркивается не только наличие внешних по отношению к личности барьеров, но и их гибкость, связь с внутренними переживаниями.

То есть внешние и внутренние границы фактически отождествляются, так как фиксация на внешних, социальных преградах приводит к отказу от себя и, следовательно, сужает границы личностного развития.

В свою очередь, сужение личностного пространства ведет к ограниченности возможностей для самореализации, и тогда происходит сужение социального пространства, пространства для общения и карьерного роста людей.

Я привела фотографии Майкла Джексона: как он выглядел изначально и как после различных манипуляций. Это можно назвать переходом в другую этническую группу. Сейчас можно перейти не только в этническую, но и половую группу: появляются трансгендеры, сменившие пол.

Да, это выход поверх барьеров. А дальше встает вопрос… Можно? Да, уже можно. Нужно? Комфортно ли? Хорошо ли для развития? Для психологического благополучия?

Возможно, я просто фокус сделала на том, насколько человеку комфортно и эмоционально, и психологически в другой среде… Потому что один из важных современных вызовов — это психическое здоровье.

Проблема актуальна во всем мире… Группа пассионарных людей хочет выйти за пределы возможного. Большинство на индивидуальном уровне считает: вот обретение свободы, саморазвития, новой идентичности.

В результате оказывается, что на этом пути много проблем, связанных с психологической стабильностью и психологическим комфортом.

Важно сочетание внешних и внутренних барьеров, гибкость этих барьеров.

О каких простых вариантах выхода за пределы барьеров можно говорить? Например, мода. После кринолинов и длинных платьев появляется брючный костюм. Кто-то его носит как эпатаж и чувствует себя в таком костюме некомфортно. Например, Надежда Мандельштам. А другой вариант — Кэтрин Хепберн. Она совершенно естественным образом носила брючные костюмы и это был не эпатаж. Это выход поверх барьеров, но естественный выход поверх барьеров, её индивидуальный стиль жизни. Это два примера выхода поверх барьеров, один из которых комфортен для человека, другой — нет. Мода показывает, насколько хорошо вы вписываетесь в новый стиль и новую схему жизни. Когда Кристиан Диор предлагал свои новые фасоны в 1945–1946 годах, они не были восприняты. Позднее, когда люди поняли, что жизнь стала лучше, летящие платья Диора стали новым стилем.

Один из вариантов естественного развития «поверх барьеров» — субкультура становится мейнстримом в культуре. А иногда остается субкультурой и вообще вытесняется на обочину.

Сложно войти в субкультуру, а потом из неё выйти. Потому что вы входите в определенную систему, появляются социальные ожидания большой группы людей. Вы берете на себя роль, которая может быть для вас комфортна, а может быть нет.

В качестве примера — Николай Гумилев и Редьярд Киплинг. Гумилев вошел в образ человека, существующего поверх барьеров, поверх условностей, для которого самое главное, чтобы ему было хорошо в странствиях невозможного. Он это делал реально. Кончилось всё не очень хорошо. Киплинг говорил о существовании поверх барьеров то же самое. Однако делал это не то чтоб сидя в кресле, но почти… Стихи хуже от этого не стали.

Нет жесткой связи между необходимостью создавать новые схемы субкультуры, роли и следовать им самому.

Но бывают ситуации, когда вне зависимости от того, что мы хотим, от наших индивидуальных особенностей, от нашей реальной мотивации, система выталкивает за пределы барьеров. И чтобы творить, уважать себя, чтобы самоосуществляться, человеку необходимо выйти за пределы барьеров. Выйти иногда в неизведанное и со сложными, неопределенными, иногда трагическими последствиями.

Наверное, Виктору Цою комфортнее было писать стихи дома, а не работать в котельной. А известным литераторам выпускать альманах «Метрополь» в нормальной типографии.

Это как раз случай выхода за барьеры, где индивидуальность уходит на второй план, а на первый выходит личность в поисках самовыражения, пусть даже не в самых адекватных для данного человека условиях. Это же относится и к хиппи — конечно, это поиски себя поверх социальных барьеров.

В еще большей степени это можно сказать о «богемной» повседневности, в которую люди попадают практически всегда по собственному выбору. Здесь очень интересные и жесткие социальные связи.

Для некоторых этот вариант является не только гармоничным, но и стимулирует их творчество, хотя и калечит здоровье. При этом они пишут замечательные картины, книги, сочиняют музыку. Но многие гибнут, а их имена теряются в повседневности.

Я специально здесь подчеркиваю индивидуальные границы, а не личностные. Ведь мотивационно мы можем стремиться к другому стилю жизни поверх ситуационных и социально принятых барьеров. Но всегда ли мы можем сделать стиль «поверх барьеров» удобным для себя, комфортным для жизни…

Несколько лет назад в сети появился такой распространенный тренд — открытость, транспарентность. Появление функции «прозрачность» поддерживает установку на настоящее. Возможность показывать свою жизнь другим пользователям в режиме онлайн, по мнению многих молодых людей, держит их в постоянном тонусе. Постоянное наблюдение извне, мгновенная оценка твоих действий (лайки, комментарии), по их мнению, помогают стать лучше, однако при этом пропадает личностное пространство. Точнее, его повседневный барьер существенно сужается. Поэтому такая позиция не может быть комфортной для многих молодых людей, снижая их эмоциональное благополучие и самооценку.

Появилась еще одна новая тенденция, очень интересная. Её только начали исследовать. Это тенденция миллениалов — выйти из системы, чтобы жить настоящим и получать удовольствие от жизни. Начало было положено еще лет 10 назад, когда студенты, оканчивающие университет, перед тем как приступить к работе, на пару лет ездили в путешествия. Но потом они все-таки выходили на работу.

А потом проявилась тенденция, которая дошла и до нас: «На кусочек хлеба я себе заработаю… А дальше буду делать, что хочу: читать, развиваться, путешествовать». Людям хватает средств на жизнь, но они не считают, что должны вкалывать и терять годы жизни в работе.

Раньше: работа, карьера, личностный рост. Теперь: наслаждение жизнью, открытость миру, отказ (но не демонстративный, как в дауншифтинге) от карьеры как самоцели.

Что с таким подходом будет дальше, как это повлияет на систему, как будет развиваться общество? Для социума это очень серьезный вопрос.

Тема пространства возможного и невозможного в сочетании с социальными, личностными и индивидуальными факторами представляется очень неоднозначной и, видимо, требует более пристального исследования именно в преломлении современной феноменологии. Исследования как теоретического, так и эмпирического. Причем для эмпирики нужен инструментарий, которого я пока не вижу.

Полное видео выступления Т.Д. Марцинковской.