Поколения эпохи транзитивности: ценности, идентичность, общение

Транзитивность — новая эпоха и новые отношения

Актуализация и направленность обсуждения проблемы поколений, тех изменений, которые произошли и происходят в настоящее время в мотивации, идентичности и социализации новых поколений, так же как и в отношениях между разными поколениями, полагают в первую очередь анализ психологической сущности реального состояния социального мира современной эпохи — эпохи транзитивности.

Психологическое содержание понятия «транзитивность» вбирает в себя как социальные трансформации, так и изменчивость социальных представлений и ценностей и неопределенность норм и установок. При этом неопределенность во многом фундируется изменчивостью, так как связана с многоаспектностью изменений, имеющей веерный характер. Социальная транзитивность характеризуется не только множественностью, то есть одновременным существованием нескольких вариантов социального мира в одном временном и пространственном континууме, но и постоянным изменением этих вариантов в непредсказуемом направлении и с неопределенным содержанием. Таким образом, можно говорить о транзитивности как множественности, изменчивости и неопределенности макро- и микросоциальных пространств. Множественность в данном случае связана в первую очередь с расширением мультикультурного пространства социализации. Глобализация и массовые миграционные процессы увеличивают культурную, лингвистическую, социальную множественность, которая еще больше усиливает изменчивость, казалось бы, привычного окружения.

Объективные сложности и психологическое напряжение кроются не только и не столько в самой множественности и неопределенности, но, главным образом, в отношении к ним людей, которые с опасениями и тревогой ожидают все больших изменений, в том числе непредсказуемых. Мультикультурность окружения вызывает не только напряженность, но и тревогу, и агрессию, и активное и пассивное неприятие нового и не всегда понятного. Поэтому толерантность к изменчивости и неопределенности, так же как и потребность в понимании языка и культуры других людей, является одним из важнейших факторов, снижающих напряженность и, таким образом, и степень сложности, трудности ситуации транзитивности.

Новая ситуация транзитивности характерна для всех поколений, хотя, конечно, наиболее значимой она становится для молодежи и подростков. При этом молодыми людьми, детьми транзитивность осознается как естественная ситуация, в которой происходит процесс их взросления и вхождения в окружающий мир. Распад связи времен проявляется не только в нарушенной целостности жизни отдельного человека, но и, что не менее важно, целостности общества, в котором изменились ценности и стереотипы, изменились даже этнические и географические образы родных мест. Эмоциональная нестабильность зрелого поколения настолько глубока, что заражает и молодых, особенно тех, кто по разным причинам трудно адаптируется в ситуации постоянной неопределенности.

Ситуация транзитивности связана с несколькими причинами: кризисным состоянием в современном мире, проявившимся на рубеже смены веков, изменением времени и пространства организации обществ, появлением нового технологического и информационного пространства и характеризуется следующей феноменологией:

• кардинальными социальными трансформациями;
• глобализацией, которая ведет к расширению пространства, в том числе и пространства межличностных контактов;
• усилением социальной неопределенности, связанной, прежде всего, с постоянными трансформациями ценностей, норм, эталонов в современном изменяющемся мире;
• увеличением продолжительности временного периода процесса социализации, активизацией ресоциализации и текучей социализации;
• расширением информационного пространства, частично заменяющего прямые межпоколенные связи, и усилением его роли.

Глобализация является для психологии одной из наиболее важных характеристик, так как ее следствием становится взаимодействие между людьми разных культур, что приводит к более жесткой необходимости формирования у людей толерантности к мультикультурному окружению. Текучесть и изменчивость ценностей и норм во многом являются причинами нарастания тревожности и напряженности людей, которым становится сложнее адаптироваться к постоянно меняющимся «правилам игры». Следствием этого становится и тот факт, что процесс социализации охватывает весь жизненный путь, поэтому в настоящее время говорится о принципиальной непрерывности процесса социализации. В контексте идеи о непрерывности процесса социализации появился термин «ресоциализация». При этом современная многомерная культура предполагает «жидкую» социализацию, в которой возможно многоаспектное и ненаправленное воздействие, а результат может быть отсроченным, латентным [7].

Трансформации процесса социализации, разведение процесса и результата (социализированности) приводят к изменению соотношения персональной и социальной идентичности. Это связано, прежде всего, с тем, что в транзитивном обществе баланс идентичностей является неустойчивой характеристикой, постоянно смещающейся то в одну, то в другую сторону. Интернет-общение и сетевые сообщества также стимулируют создание новых соотношений между персональной и социальной идентичностями, которые связаны уже не только с реальными, но и с виртуальными группами.

Эти изменения приводят к необходимости пересмотра понятий «поколение» и «межпоколенные отношения» и к разработке новой методологии и нового инструментария для исследования их содержания.

Поколения и межпоколенная трансмиссия: динамика изменений

В настоящее время серьезной проблемой является отсутствие фундаментальных психологических исследований и даже четкого определения как самого понятия «поколение», так и факторов и механизмов межпоколенной трансмиссии. В содержании психологических работ можно выделить по крайней мере три аспекта и направления в исследовании проблемы поколения: а) возрастно-психологический; б) социально-психологический; в) личностно-ориентированный.

Представляется, что в настоящее время возрастно-психологический аспект проблемы в определенной степени себя исчерпал. Не отказываясь совершенно от возрастных границ в определении поколения, необходимо признать, что это понятие не отражает полностью современную ситуацию, так как временные границы поколений изменяются. Традиционные возрастные группы «дети — родители — дедушки и бабушки» не являются абсолютными. В связи с серьезными трансформациями и текучестью норм возрастной разрыв между поколениями уменьшается, в этом смысле можно говорить о младших и старших подростках как о двух поколениях, точно так же можно говорить о дошкольниках и младших школьниках.

При этом социальные, экологические, культурные и этнические факторы оказывают все большее влияние на процесс образования новых поколений и временные границы между возрастными когортами. В качестве доказательства того, что для определения поколения (и отграничения одного поколения от другого) служат именно смысловые и ценностные параметры, можно привести, например, имеющиеся сегодня определения поколений: потерянное поколение (Гертруда Стайн), молчаливое поколение, поколение Pepsi, поколение Х (компьютерное), поколение Y и Z (интернет-поколение). По названиям, данным поколениям, можно сделать вывод о том, что ведущим параметром являются именно ценностные, социальные и личностные, а не временные параметры.

Действительно, поколение, названное Гертрудой Стайн потерянным, объединяло большую возрастную группу людей, потерявших после Первой мировой войны смыслы и ценности своей жизни. Это стало одной из основных причин того, что они не смогли социализироваться в новой действительности и потому ощутили себя «потерянными, ненужными». Эти настроения отразились в романах многих известных писателей того времени, которые частично и себя относили к этому поколению, — Э. М. Ремарка, А. Барбюса, Р. Олдингтона и, прежде всего, Э. Хемингуэя, который даже сделал это выражение Г. Стайн эпиграфом к своей книге [13].

Если провести аналогию, то можно говорить о том, что многие нереализованные трансформации и кардинальные социальные потрясения приводили к эффекту «потерянности поколения». Например, можно говорить о таком же потерянном поколении (поколении «лишних людей») в России после 1825 г. и в Германии в конце XVIII в. Недаром именно «герои нашего времени», «вертер и вертеризм» стали героями большой группы людей в России и в Германии — людей, которые стремились к самореализации и реализации своих стремлений в той действительности, для которой эти стремления были еще преждевременными или, напротив, устаревшими. Это подтверждается и историей поколений в США, где понятие «потерянное поколение» связывается с периодом после Гражданской войны.

То же самое можно сказать о молчаливом поколении или поколении Pepsi, которые отражали и время, и пространство, то есть это была характеристика большой группы людей, выбравших определенные ценности и стили поведения в определенную социальную эпоху и в определенной социальной действительности. Интересно, что поколение Pepsi выделяется только в истории поколений в России, так как в других странах оно связывается со значимыми для этих стран культурными или историческими событиями середины прошлого века. Последние поколения (Х, Y и Z), напротив, являются интернациональными, так как эпоха компьютера и тем более Интернета стала общей для многих людей вне зависимости от места проживания, но серьезно зависящей от ценностей, смыслов и даже образования.

Представляется знаковым и тот факт, что в качестве серьезной научной проблемы вопрос о поколениях и отношениях между поколениями возник именно в 1990-е гг., когда возрастные границы, характеризующие поколения, стали крайне расплывчатыми и диффузными, а ценности, характеризующие определенные поколенческие группы, — более распространенными. Первая теория поколений была создана Нейлом Хоувом и Вильямом Штраусом в 1991 г. [14; 15]. Именно в это время внимание многих исследователей было обращено к проблеме «конфликта поколений», который в реальности связывался не столько с возрастными, сколько с социальными противоречиями. В последние годы появляются также работы, посвященные анализу «духа времени», который определяется как ценностный климат общества и оказывает влияние на ценностные ориентиры молодого поколения независимо от влияния родителей.

Доказательством того, что в эпоху транзитивности возрастно-психологический подход к анализу поколений исчерпал себя, является и изучение современных тенденций в межпоколенном общении и передаче информации от одного поколения другому (межпоколенной трансмиссии). Теоретико-эмпирический анализ показывает, что известные варианты трансмиссии, описанные М. Мид [9], в настоящее время не полностью отражают специфику взаимодействия с информацией представителей разных поколений и обмена ею. Прежде всего, процесс передачи опыта проходит сложными, зигзагообразными путями — не только вниз или вверх (постфигуративные и префигуративные) или по горизонтали (конфигуративные). Проблема в том, что в мегаполисах и на периферии (например, в малых городах и поселках) межпоколенная трансмиссия существенно отличается как по содержанию, так и по формам. Можно говорить о том, что в больших городах процессы обмена опытом, перехода от одной формы трансмиссии к другой существенно ускорены по сравнению с более традиционными процессами, характерными для малых городов, и особенно для этнически гомогенных областей.

Трансформации межпоколенных взаимодействий в настоящее время происходят и по вертикали, и по горизонтали, и по глубине, и по времени. Контакты становятся все более беглыми и поверхностными. Эти изменения уже более 10 лет назад отмечали в своих работах А. Камю [4], З. Бауман [1] и М. Грановеттер [12], говоря о том, что наше время — это время «слабых связей» между людьми даже в одной семье. Проблема межпоколенных взаимодействий заключается и в неадекватности как жесткой, так и слишком мягкой трансляции, а также, особенно, доминирующей в большинстве культур формы трансляции норм и ценностей, при которой транслируются в основном отрицательные эталоны («так нельзя», «это плохо»), а не положительные.

Огромное значение для межпоколенных связей и обмена опытом имеет и информационное пространство, в которое погружены разные члены семьи. Например, полученные в наших исследованиях данные показывают, что подростки не доверяют телевизионной информации и многим сообщениям и советам старших, не совпадающим с содержанием информации из Интернета. При этом чем моложе люди, тем больше влияния на их поступки оказывает Интернет, а чем старше, тем большее воздействие оказывает TV. Поэтому нарушение межпоколенной трансмиссии происходит и из-за несовпадения информационных предпочтений.

Исходя из этого представляется, что можно использовать в качестве рабочего определение поколения как одной из форм неструктурированной большой группы, объединяющей людей с общими социальными представлениями, ценностными ориентациями и отношением к миру. Поэтому наиболее значимые исследования и результаты связаны с социально-психологическими и личностно-ориентированными подходами к проблеме поколения.

Можно предположить, что в настоящее время одной из форм структурирования поколенного сообщества и одним из способов межпоколенной трансмиссии является обмен не изолированными ценностями и социальными представлениями, но субкультурами. Субкультура в данном случае с психологической точки зрения может рассматриваться как способ обретения поколенческой идентичности и социализации в выбранной группе. Внутреннее смысловое поле создает эмоциональную пассионарность, отгораживающую уже во внешнем плане одну субкультуру (поколенческую группу) от других [7].

Психологический хронотоп как методологическое основание исследования проблемы поколений

Теоретико-эмпирический анализ приводит к выводу о том, что исследование проблемы поколений и межпоколенного общения требует особого методологического подхода. Необходимость новых исследовательских конструктов и новых теоретических подходов связана с тем, что мы входим в другую эпоху, возможно, в новую цивилизационную эру, когда технологическое общество уже перешло в следующую стадию, на которой техника не является чем-то внешним для человека. Можно, видимо, говорить о том, что технические средства интериоризуются людьми, определяя специфику их восприятия мира, взаимодействия с предметами, общения с окружающими. Современные средства связи и передвижения трансформировали и сам пространственно-временной континуум, и наше представление о нем. Поэтому сегодня существенно изменилось восприятие мира, предметов, времени, пространства. Текучесть институтов социализации, текучесть норм и эталонов приводит к неопределенности в результатах воздействия на психику. Нам, действительно, уже не дано предугадать результаты воздействия нашего слова, так как оно отзывается часто совершенно в другом измерении, в другой части света, на другом языке. Меняется и ощущение собственной жизни, ее целостности и границ возможных изменений, трансформируются способы выражения своих переживаний.

Поэтому представляется, что целесообразно говорить не об отдельном пространстве или времени (как не об отдельных парадигмах), но о целостном хронотопе как пространственно-временном континууме, который включает социальное и индивидуальное пространство-время. Основной характеристикой, отличающей психологический хронотоп от биологического (А.А. Ухтомский [10]) или литературного (М.М. Бахтин [2]), является то, что ведущей здесь становится эмоциональная составляющая. Основным элементом психологического хронотопа становится переживание своего места в объективном пространстве и времени и отношение-переживание отдельных составляющих этого хронотопа в единицу времени жизни, на определенном этапе жизненного пути. То есть психологический хронотоп содержит не два, а четыре измерения: время личностное (субъективное) и социальное (объективное) и пространство личностное (субъективное) и социальное (объективное) [6; 8].

Современная реальность может рассматриваться как сложный, многоаспектный пространственно-временной конструкт, включающий внешние, собственно социальные, и персональные, личностные, поля и объективные и субъективные параметры времени. Гетерогенность при восприятии, эмоциональной реакции, осознании и взаимодействии людей формирует социальный многомерный хронотоп, имеющий, подобно сложной пространственно-временной спайке, даже не трехмерную, но четырехмерную структуру. Представления о гетерохронности психологического хронотопа крайне важны при изучении современного пространства-времени, характерной особенностью которого является его включенность в информационно-сетевое пространство, в которое входят еще и технологии. Технологии усиливают гетерохронность хронотопа, так как могут существенно менять направление и скорость взаимодействия субъектов друг с другом, с предметами и с информацией.

Это сложная конструкция в стабильные периоды относительно устойчива, и для человека его время и пространство корреспондируют с социальным — «его-социальным» временем и пространством. В транзитивном обществе, по сравнению со стабильным, существует большая гетерогенность между личностными и социальными составляющими хронотопа.

При этом объективное и субъективное время и пространство могут значительно не совпадать и даже с трудом связываться друг с другом. Более того, может происходить субъективный разрыв времени и пространства, то есть я в этом пространстве, но не в этом времени; я в этом времени, но не в этом пространстве; я и не в этом пространстве, и не в этом времени. Таким образом, гетерогенность может происходить по всем четырем изменениям хронотопа. Отделение-разделение времени от пространства создает эмоциональный дискомфорт — людям неуютно, неопределенно в этом пространстве и в этом времени, они уходят в другое, что усиливает дискомфорт и разрыв времени-пространства. Когнитивный компонент этот разрыв между личностным и социальным пространством и временем не компенсирует, так как в этом случае в оценке ситуации ведущую роль начинают играть эмоции, а не разум. Часто даже когнитивно сложным людям трудно оценить все варианты возможного развития событий. Можно даже говорить о том, что когнитивная составляющая даже увеличивает гетерогенность, так как позволяет увидеть разные варианты развития социальной и личностной переменных и усиливает сложность и неопределенность оценки событий и себя в них. Если для исследователя эта сложность есть положительный момент, то для самого человека, для его оценки жизни и ее целостности, так же как для прогнозирования своего будущего, — отрицательный [7].

Введение в эту плоскостную систему временного пространства и разных уровней детерминации делает даже достаточно стройную систему гетерогенной и неопределенной, доказывая, что в ситуации транзитивности возможны другие закономерности. Исходя из этого представляется целесообразным рассматривать становление ценностных ориентаций и мотивации поколений в контексте большой системы. Понятие большой системы в нашем случае соединяет в себе в несколько метафоричном виде представления квантовой механики, как теории неопределенности В. Гейзенберга [3], так и ее информационной и многомировой интерпретации. Автор многомировой интерпретации Х. Эверетт [11] считал, что наблюдатель и измерительный прибор объединены в единую систему, что и приводит к эффекту классичности, то есть кажущейся устойчивости данной системы. При этом интерпретация получаемой информации и ее влияние на формирование поколения хотя и рассматриваются как разные дискурсы межпоколенных отношений, но жестко не разделяются. Фактически рассмотрение связей внутри социальной системы проводится как бы в контексте информационной интерпретации, то есть человек, извлекая из окружающего (СМИ, старшее поколение, друзья) информацию, меняет систему, которая как бы теряет часть заложенной в ней информации, получая взамен другую, вложенную в нее человеком. Таким образом, можно говорить о том, что в транзитивности не может быть одностороннего подхода к получению информации, это всегда взаимообмен информацией при разной степени ее влияния на участников общения и при разных вариантах интерпретации полученной информации.

Картина мира поколения будущего

Эмпирические материалы, раскрывающие мотивацию, ценностные ориентации и общие тенденции в развитии идентичности и социализации, дают представление о специфике картины мира поколения детей и подростков, взросление которых происходит в эпоху транзитивности. Полученные данные также доказывают адекватность использования конструкта психологического хронотопа для исследования представлений о мире, о себе и о своем будущем разных поколений.

Современные подростки, несмотря на неопределенность и изменчивость современного общества и разные условия проживания (малое поселение и мегаполис, моноэтническая и полиэтническая среда), стремятся к позитивному и стабильному восприятию социального пространства и себя в нем. Условия проживания определяют лишь некоторые аспекты такого восприятия. При этом необходимо отметить тенденцию к более позитивному восприятию социального пространства подростками из малого поселения. Возможно, что это объясняется большей нормативностью. В целом можно говорить о более высоком уровне социального развития детей всех возрастов и об их более высокой социальной зрелости. Уровень осведомленности о социальных ролях, нормах и общественном устройстве у детей и подростков существенно возрос за последние годы. Увеличивается и социальная сеть контактов детей и подростков, прежде всего, благодаря виртуальному общению. Так как при этом происходит и обмен информацией и социальными представлениями, можно говорить о развитии их социальной компетентности в целом.

Существенно возросло стремление к самоутверждению (хотя скорее можно назвать это стремлением к доминированию и самопрезентации), особенно в подростковом возрасте. В то же время эта тенденция появилась в последние 3–5 лет даже у дошкольников. Важно отметить возросшую потребность в самопрезентации и самоутверждении у девочек и девушек, которая существенно (почти в 3 раза) выросла за последние 10 лет. Видимо, можно говорить о том, что вначале самоутверждение расценивалось как проявление маскулинности и поощрялось главным образом в поведении мальчиков и юношей. Теперь многие родители рассматривают стремление к самоутверждению как залог успешности, в том числе и деловой активности, возможности сделать карьеру, а потому оно поощряется независимо от пола.

Необходимо отметить и развитие социальных представлений о мире, об обществе и окружающих людях, которые активно формируются на всех этапах онтогенеза. Диагностика социальных представлений на протяжении последних 12 лет показала их малую структурированность. Этот факт, очевидно, связан в основном с теми кардинальными трансформациями, которые происходят в последние десятилетия в мире (и, особенно, в нашей стране), и с вытекающей из этого неопределенностью и текучестью ценностей, установок и нормативов. Важным моментом является тот факт, что в последние 2–3 года появляется положительная тенденция, так как у подростков и студентов начинается систематизация социальных представлений. Это еще не говорит о появлении целостной системы ценностей и мотивов, но может свидетельствовать о возможности формирования у более молодых членов общества целостного и устойчивого мировоззрения.

Полученные в разных исследованиях результаты наводят на мысль о том, что стремление к социальной самореализации является одним из доминирующих мотивов на всех этапах онтогенеза — от дошкольного возраста до юношеского. Правда, необходимо отметить, что эта потребность носит своеобразный характер, созвучный многим современным социальным установкам. В ответах подростков и молодежи отчетливо видно стремление к карьере, богатству, успеху вообще, без конкретизации, за что и в какой деятельности. Ответы дошкольников в последние 3–4 года также существенно изменились: теперь у них тоже доминируют желания, связанные с деньгами и успехом.

Многие дети (и подростки) в качестве эталонов выбирают олигархов и почти никогда не отдают предпочтение выдающимся ученым, политикам, актерам (выбор актеров был очень характерен еще 4–5 лет назад). Некоторые еще продолжают ориентироваться на спортсменов в качестве эталона для деятельности и карьеры. Эта тенденция к смешению понятий социальной реализации и карьеры, денег и успеха характерна для всех возрастов и всех социальных групп, независимо от материального и социального статуса семьи и места проживания. Однако в последние пару лет были выявлены новые факты: почти 35% подростков хотят быть похожими только на себя и не хотят никому подражать. При этом они также хотят добиться успеха, но уже не связывают его однозначно с деньгами. У подростков, имеющих серьезные увлечения, стремление быть похожим только на себя еще выше — 61%.

Еще одним феноменом, который стал активно проявляться у нас в последние 3–4 года и пока в большей степени в юношеском возрасте, является дауншифтинг, то есть сознательный уход от активной социальной жизни, связей, карьеры. За рубежом это явление известно давно и хотя не имеет очень широкого распространения, но включает все более широкие слои общества, преимущественно молодежи.

Одной из основных причин дауншифтинга является расхождение между индивидуальными ценностями и теми, которые навязывает человеку социум. В частности, дауншифтинг может рассматриваться как стремление уделять больше внимания видам деятельности, доставляющим удовольствие (что характерно для ребенка, часто не желающего делать то, что нужно, но не хочется). Тот факт, что дауншифтинг приобретает более широкое распространение (если не как реальность, то как притягательная идея) в последние годы, дает основания связать его с экономическим кризисом, который показал для части молодежи сложности в построении карьеры и накоплении денег. Это сказывается в ответах уже работающих молодых специалистов и, как результат, начинает сказываться в ответах и ценностях более молодых членов общества.

Полученные данные позволяют проследить определенную динамику потребностной сферы детей и подростков за последние 7 лет. Первая тенденция связана со снижением количества и разнообразия потребностей. При этом постоянно возрастает значение материальных потребностей, которые переходят с 5–6-го на 1–3-е места в иерархии потребностей. Еще одной закономерностью является уменьшение потребности в общении со сверстниками, что становится особенно явным в подростковом возрасте. Необходимо отметить и тот факт, что доминирующие потребности подростков часто выполняют компенсаторную функцию. Поэтому у учеников из семей, где отсутствуют дружеские связи (но часто имеется материальное благополучие), первое место занимает потребность в счастливой семье, а у учащихся и студентов из семей с низким социальным и материальным статусом — в карьере как способе преодоления материальных трудностей и обретения свободы.

Исследования социальных связей детей и подростков начиная с середины 1990-х гг. показывают увеличение числа контактов с близкими взрослыми и рост их значения. Контакты со сверстниками, не убывая количественно, теряют свою значимость с точки зрения важности советов, помощи в трудной ситуации и т.д. Исследования показывают наличие у младших и старших подростков острой потребности во внешней стимуляции, спорте, музыке, информации о моде и т.д., но в меньшей степени потребности в реальных социальных контактах. Главным является тот факт, что роль сверстника в развитии групповой идентичности, представлений о себе и о мире, о которой говорили ученые на протяжении длительного времени, существенно меняется. Возможно, в начале периода кардинальных социальных трансформаций усиление роли семьи было связано с неопределенностью, тревогами, которые делали семьи убежищем, сплачивая ее членов (в том числе и детей, и подростков) в ситуации трудностей, изменений. Однако и в настоящее время в семьях, где отсутствуют эмоциональные связи между родителями и детьми, роль взрослого (знакомого, педагога, кого-то из родственников) продолжает оставаться не менее важной, чем роль сверстника. Это говорит о том, что представления о важности контактов со сверстниками в формировании представления о мире в период трансформаций (конфигуративного общества) могут быть частично пересмотрены.

Серьезной проблемой является и несовпадение ожиданий педагогов и родителей в отношении поведения, увлечений и будущего подростков. Причиной такого несовпадения во многом являются различия в системе ценностных ориентаций педагогов и родителей, и прежде всего их отношения к образованию, ценности знаний, творческой деятельности. В большинстве своем педагоги (по крайней мере, в опросах и анкетах) отмечают эти ценности как ведущие и оценивают детей и подростков, исходя из соответствия этим ценностям. В то же время для многих родителей ценность образования связывается не с познавательной активностью, но с поступлением в институт, успехом и карьерой [8].

Необходимо подчеркнуть и то, что невысокая социализированность и невысокий уровень культуры затрудняют формирование положительного отношения к окружающему миру и положительной его оценки детьми и подростками, формирование у них социокультурной идентичности. Хотя у абсолютного большинства детей и подростков существует позитивное отношение к своей культуре, однако у четверти респондентов (преимущественно в мегаполисах) замечено негативное и/или нейтральное отношение к ней. Иногда в качестве фактора, помогающего социализации, используется этническая идентичность, которая лежит в основе укорененности и уменьшает неопределенность настоящего и будущего. В современной ситуации этот вопрос приобретает исключительную важность, так как использование этнической идентичности как стабилизационного фактора во многом становится причиной нетерпимости к другим народам и социальным группам. Это доказывается и современными событиями, когда социальная нестабильность в многонациональных государствах проявляется в обострении национальных конфликтов. Увеличение негативного отношения в «чужим» ярко проявляется в ответах подростков и молодежи. Описание своего и близких народов при сравнении с «чужими» всегда позитивное, лишь с редкими нейтральными определениями, негативные полностью отсутствуют. Это говорит об идеализированных представлениях молодежи о своем этносе, особенно при сравнении с другими. Примечательно, что в отношении к стране присутствуют негативные и критические описания, но в отношении к своей родной национальности это полностью отсутствует. Представления о «чужих» кардинально отличаются от позитивных представлений о своем народе. Так, число респондентов, давших позитивные определения в отношении «чужих», по сравнению со «своими», было значительно меньше, всего 17%; 31% респондентов дали нейтральные оценки, не высказав ни положительного, ни отрицательного отношения к людям другой национальности; 9% опрошенных дали смешанные ответы (они отмечали у «чужих» этносов как положительные, так и негативные черты) и 43% респондентов дали негативные определения. Полученные результаты являются показателями выраженного этноцентризма, этнических стереотипов и предубеждений.

Крайне важные данные, раскрывающие представления об окружающем мире и своем месте в нем, были получены при изучении общих тенденций становления идентичности. Прежде всего, можно констатировать, что эмоциональный компонент личностной идентичности не зависит от возраста и места проживания. Большинству детей свойственно принятие себя, что является, как показывают многие исследования, необходимым условием их личностного роста и успешной социализации. Поэтому увеличение числа детей и подростков с отрицательным отношением к себе является достаточно тревожным фактом.

Общая тенденция возрастной динамики процесса становления личностной идентичности выражается в том, что происходит увеличение осознанности и адекватности представлений о себе и своем будущем, увеличение эмоциональной насыщенности этих представлений, расширение числа социальных ролей и субъективных качеств, включаемых в представления о себе. В значительной степени совпадает не только возрастная динамика, но и содержание личностной идентичности подростков, принадлежащих к различным социальным группам, в плане ролевого репертуара и ценностных ориентаций. Приоритетными являются карьера, собственность и социальные роли, а вторичными — личностные качества, учеба и семейные роли, что, по-видимому, отражает общие для всех подростков эталоны и установки, связанные с реальными ценностями современного российского общества.

Различия выражаются в том, что подростки и юноши из семей с более низким социальным статусом и материальным достатком более социализированы и адаптированы к актуальной ситуации, в то время как учащиеся из обеспеченных семей склонны к проявлению личностного и социального инфантилизма. Существуют значительные отличия между ними и в оценке будущего. Подростки, которые уверены в том, что родители помогут им и после школы, имеют более четкие представления о будущем, в то время как у учеников 11-х классов, которые не уверены в материальных и социальных возможностях своих родителей (это, в частности, большинство учеников обычных средних школ), ярко выражены признаки тревоги и неуверенности. При этом материальный достаток не только повышает степень уверенности в своем будущем и степень защищенности в семье, но и существенно снижает уровень личностной активности.

Особенно выпукло различия между молодежью мегаполисов (прежде всего, Москвы) и небольших городов проявляются в содержании потребностей, социальной идентичности и отношении к СМИ. В иерархии потребностей молодежи из большого города доминируют карьера, самореализация, уважение окружающих, тогда как у их сверстников из малого города — конформность, уважение к традициям, счастье.

Степень дифференцированности образа Я достаточно высока в обеих группах детей, подростков и молодежи, при этом даже у дошкольников, проживающих в мегаполисе, преобладают высказывания, направленные на себя, в то время как у детей из малого города доля таких высказываний намного меньше. Эта тенденция сохраняется и в старших возрастах. Подобные данные могут свидетельствовать о более явной выраженной эгоцентрической направленности детей и молодежи из большого города и о недостатке интереса к партнерам по общению.

Существуют и различия в представлениях всех респондентов о своем будущем. Ребята, проживающие в мегаполисе, в большей степени ориентированы на будущее и видят его более детально, в то время как дети и подростки из малого города менее оптимистичны, а их представления о своем будущем более расплывчаты. Интересно, что эта тенденция также сохраняется и в более старшем возрасте.

Еще один момент, на который необходимо обратить внимание, связан с тем, что для большой группы подростков и молодежи Интернет является не только средством общения, но и способом получения информации и даже обучения. Полученные материалы, раскрывающие информационные предпочтения, показали, что особенно значимым моментом являются, прежде всего, отличия в степени доверия к источникам информации и их разнообразие. Для подростков и младших школьников доля телевидения в информационном поле, так же как и печатных СМИ, становится ощутимо меньше, особенно по сравнению со взрослыми. Это говорит о том, что в выборе информационных источников и полей информации подростки фактически предоставлены самим себе и не могут (даже если бы захотели) ориентироваться на мнение педагогов, родителей, бабушек и дедушек. Значительно выросла за последние три года и степень критичности подростков по отношению к информации, получаемой из электронных СМИ, преимущественно телевизионной. Эта критичность распространяется на все виды информации: рекламу, развлечения, новости. При этом доверие к информации, получаемой из Интернета, не уменьшилось. Обращает на себя внимание тот факт, что степень доверия к получаемой информации у подростков из небольших поселений значительно выше, чем в мегаполисе [7].

Другой примечательный феномен связан со все увеличивающейся долей музыки в общем информационном пространстве подростков. Музыка накладывает существенный отпечаток на весь стиль и ритм жизни подростков и молодежи, на их поведение, одежду, выбор героев. Тот факт, что музыка является не только развлечением, но и информацией, подтверждается популярностью рэпа и русскоязычных исполнителей, так как для подростков важны слова, а не только ритм и мелодия, которая вообще имеет подчиненное слову и ритму значение [5].

Субкультура

Последним аспектом анализа современных поколений и межпоколенного общения, на котором необходимо коротко остановиться, является вопрос о роли субкультуры. С точки зрения психологии важен тот факт, что принадлежность к субкультуре (так же как и к культуре) связана с общностью ценностей и норм, их эмоциональным принятием всеми членами, входящими в данную субкультуру, то есть вхождение в субкультуру связано с общими переживаниями, которые не всегда осознаются. Субкультура, таким образом, может рассматриваться как один из вариантов идентичности, в котором соединяются социокультурный и личностный ее аспекты. Ведущим механизмом формирования субкультуры в таком случае являются социальные переживания, связанные с поиском своего места в жизни, целей и ценностей самореализации. Именно эта внутренняя составляющая является ведущей с точки зрения психологии, так как результат таких поисков определяет и знак, и силу переживаний.

Изменение представлений о себе, своих целях и ценностях, связанное, например, с решением задач возрастного и/или личностного развития, преодолением кризисных периодов и выбором нового пути личностного становления, естественным образом меняет и представления о близкой человеку субкультуре. Неизменность и устойчивость этих представлений определяют приверженность к данной субкультуре на протяжении всей жизни, преобразуя ее в стиль жизни.

В целом можно говорить о том, что субкультура разных возрастных и социальных групп может рассматриваться как вариант идентичности конкретного поколения. Поэтому при исследовании межпоколенных отношений необходимо учитывать варианты субкультуры как проявления групповой идентичности данного поколения. При этом общение людей (и детей, и подростков, и молодежи) внутри данного поколения может анализироваться по аналогии с общением внутри социальной сети. Социальная сеть изменчива и гибка, она отвечает требованиям к системе в ситуации неопределенности, обеспечивая устойчивость и конгруэнтность образа мира и личностной идентичности. Поэтому одновременно с изменчивостью можно говорить о стабильности внутри системы, в которой происходит становление и новых (часто мнимых) идентичностей, и новых форм презентации и самопрезентации, которые порождают и новый язык поколения.

Заключение

Полученные теоретико-эмпирические материалы показывают, что современная ситуация может рассматриваться как принципиально новая для всех поколений, при этом основной ее характеристикой является транзитивность, то есть изменчивость, неопределенность и множественность социальных контекстов. Поэтому наиболее адекватным методологическим конструктом для анализа проблемы поколений и межпоколенного общения является конструкт психологического хронотопа.

Различия в образе мира и в отношении к нему между взрослыми и подрастающим поколением, по-видимому, связаны преимущественно не с возрастными, а с социальными и личностными причинами. Необходимо учитывать и тот факт, что дети и подростки выросли в эпоху транзитивности, которая воспринимается ими, в отличие от взрослых, как нормальная стабильная ситуация, а новые социальные реалии, ценности и нормы — как существовавшие всегда. Это, наряду с отношением к информации, ее содержанию и способам ее получения, существенно отдаляет их от взрослых.

В то же время осведомленность детей и подростков часто существенно отстает от их активности и умения контролировать и регулировать свое поведение, преодолевать трудности, инфантилизм, что является причиной нарастания их тревожности, неуверенности в будущем и конфликта со старшими поколениями. Серьезной проблемой является и несовпадение ожиданий педагогов и родителей в отношении поведения, увлечений и будущего подростков.

Анализ полученных материалов, раскрывающих роль мотивации в формировании картины мира подростков, показал, что мотивация расширяет и структурирует социальное пространство подростков. Выраженная мотивация, связанная с устойчивой сферой интересов подростков, является одним из ведущих факторов, стимулирующих расширение и социального, и личностного пространства, и, что не менее важно, появление их устойчивой иерархии.

Важными элементами идентичности поколения являются культура и субкультура. Можно предположить, что субкультура определенной группы может рассматриваться как социокультурная идентичность данного поколения. Это помогает объяснить и различия в картине мира между поколениями одной возрастной группы, проживающими в разных социальных пространствах, и, частично, проблему конфликта поколений.

Одним словом, проблема поколений значительно усложнилась за счет четко фиксируемых психологическими исследованиями изменений, в частности, в мотивации, идентичности и социализации, а также в отношениях между разными поколениями. Но такие изменения, произошедшие в современной ситуации развития общества в эпоху транзитивности, полагают не только объяснение, но и теоретически обоснованное решение проблем поколений, что становится важной задачей современной психологии.

Литература

1. Бауман, З. Текучая современность / З. Бауман. — СПб: Питер, 2008.
2. Бахтин, М. М. Вопросы литературы и эстетики / М. М. Бахтин. — М. : Худож. лит., 1979.
3. Гейзенберг, В. Природа элементарных частиц / В. Гейзенберг // УФН. — 1977. — Т. 121, вып. 4. — С. 657—677.
4. Камю, A. Бунтующий человек / А. Камю // Философия. Политика. Искусство. — М., 1990.
5. Марцинковская, Т. Д. Искусство в современном мире — новые формы и новые старые механизмы воздействия / Т. Д. Марцинковская // Культурно-историческая психология. — 2007. — № 2. — С. 56—61.
6. Марцинковская, Т. Д. Социальное пространство: теоретико-эмпирический анализ [Электронный ресурс] / Т. Д. Марцинковская // Психол. исследования. — 2013. — Т. 6, № 30. — Режим доступа: http://psystudy.ru/index.php/num/2013v6n30/851-martsinkovskaya30.html
7. Марцинковская, Т. Д. Проблема социализации в историко-генетической парадигме / Т. Д. Марцинковская. — М.: Смысл, 2015.
8. Марцинковская, Т. Д. Современная психология — вызовы транзитивности [Электронный ресурс] / Т. Д. Марцинковская // Психол. исследования. — 2015. — Т. 8, № 42. — Режим доступа: http://psystudy.ru/index.php/num/2015v8n42/1168-martsinkovskaya42.html
9. Мид, М. Культура и мир детства / М. Мид. — М.: Наука, 1988.
10. Ухтомский, А. А. Лицо другого человека / А. А. Ухтомский. — СПб: Изд-во Ивана Лимбаха, 2008.
11. Everett, H. Relative State Formulation of Quantum Mechanics / Hugh Everett // Rev. of Modern Physics. — 1957. — Vol. 29. — P. 454—462.
12. Granovetter, M. S. The strength of weak ties / M. S. Granovetter // American J. of Psychology. — 1973. — Vol. 78. — P. 1360—1380.
13. Hemingway, E. M. The Sun Also Rises / E. M. Hemingway. — N. Y.: Charles Scribner’s Sons, 1926.
14. Howe, N. Generations : The History of America’s Future, 1584 to 2069 / N. Howe, W. Strauss. — N. Y.: William Morrow & Company, 1991.
15. Howe, N. Millennials Rising : The Next Great Generation / N. Howe, W. Strauss. — N.Y.: Knopf Doubleday Publishing Group, 2000.

Исследование выполнено при поддержке РНФ, проект № 14-18-00598 «Закономерности и механизмы позитивной социализации современных детей и подростков».

Источник: Марцинковская Т.Д., Полева Н.С. Поколения эпохи транзитивности: ценности, идентичность, общение // Мир психологии. 2017. № 1 (89). С. 24-37.