Лекция Дианы Борисовны Богоявленской «Эволюция понятия “одаренность”» состоялась на Санкт-Петербургском саммите психологов. Диана Борисовна рассказала о факторах одаренности, определении творчества и методе «Креативное поле». Затем Диана Борисовна и Мария Евгеньевна Богоявленская побеседовали о различиях в определении креативности и мотивации и вместе ответили на вопросы участников Саммита психологов.
Диана Борисовна Богоявленская – профессор, доктор психологических наук, главный научный сотрудник, руководитель группы диагностики творчества ФГБНУ «Психологический институт РАО», профессор кафедры Психологической антропологии МПГУ, Председатель московского регионального отделения Российского психологического общества, почетный член Российской академии образования, академик Российской академии естественных наук и Международной академии психологических наук, почетный профессор Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, патриарх российской психологии.
Мария Евгеньевна Богоявленская – кандидат психологических наук, зав. лабораторией психолого-педагогических основ развивающего дошкольного образования ФГБНУ «Институт изучения детства, семьи и воспитания» Российской академии образования.
Мария Евгеньевна: Рензулли говорит, что креативность бывает разная: это и творческий процесс, и творческий результат, и конкретный показатель, как измерять который он как раз и не понимал. Для этого, наверное, и была создана первоначально, а потом концептуально оформлена модель «Турникет», когда ребенку позволялось включиться в интересующую его деятельность, программу, там пожить и сделать собственный выбор, интересно это ему или нет. Эта процессуальная диагностика и давала представление, насколько человек творческий. И вроде бы все присутствует, это очень разумно. Метод «Креативное поле» – это тоже процессуальная диагностика, это процесс, в который человек включается, только он не связан с реальной практикой, а смоделирован в эксперименте, в котором человек может проявить или не проявить себя. На стимульно-продуктивном уровне работает интеллект, потом срабатывает интерес, мотивация, человек начинает анализировать всю систему задач (эвристический уровень), затем – проявляет теоретическую рефлексию на материал (креативный уровень)и, которая, надо признаться, у детей возникает достаточно поздно, да и не все взрослые к этому способны, не в любой деятельности, а только в той, которая им подлинно интересна. В чем все-таки различия этих двух моделей?
Диана Борисовна: Рензулли блестящий учитель и уважаемый ученый. Он имел мужество, включая креативность в свою модель, ее критиковать. Главное отличие, как я уже отмечала, в том, что при понимании необходимости интеграции указанных факторов, ее на самом деле нет. Кроме того, небольшой нюанс: он говорит о включенности в задачу. Для него как учителя важно включение в задачу для ее решения по любой мотивации. Я напомню другого авторитета – Франкла, который говорил, что, чтобы увидеть мир, надо забыть о себе.
Т.е. если работает мотивация достижения, вы решите задачу и очень быстро, но там не будет развития, и тогда одаренность сведется просто к уровню интеллекта.
Это согласуется с понятием верхнего порога достижений В.Н. Дружинина.
Мария Евгеньевна: Достижения и будущая успешность человека на всех его жизненных этапах – это порой несовпадающие, а иногда и противоречивые понятия. Страсть к познанию у ребенка естественна, это тот механизм, через который мы становимся людьми, но она иногда деформируется требованием успешности, блестящим выполнением деятельности. И тогда происходит разрушение того самого механизма – сдвига мотива на цель. Происходит другой сдвиг, когда желание быть успешным начинает доминировать. Это, наверное, путь не деформации и не исчезновения, а невозможности взрослеющему человеку стать одаренной личностью в будущем. Очень важно различение двух этих видов мотивации. Гальтон говорил, что достижение результата как раз и говорит о возможности реализации человека в мире. Но если оценка высоты достижений будет ставиться во главу угла, этот момент может быть деформирующим.
Диана Борисовна: Даниил Борисович Эльконин, когда вводилось обучение с шести лет, ходил в ЦК объяснять, что этого нельзя делать, потому что еще не сформирован познавательный ресурс, та любознательность ребенка, а его уже будут приучать к выполнению определенных требований. Знаете, я постоянно вспоминаю о нем, потому что мы недавно проводили исследование в ряде школ в прогимназиях и старших группах в детских салах. У моих коллег просто трагичные переживания, потому что ребенок начинает с интересом анализировать дальше, после решения задачи и вдруг вспоминает, что ему говорят в школе: «Надо делать то, что тебе задано». И мы видим, как это исчезает, как это нарушается.
Когда у ребенка снова вспыхнет эта потребность дальше понять? Если повезет, это произойдет с педагогом, который пробудит в нем интерес к миру через свой предмет.
Гальтон также говорил, что одаренных характеризует приверженность деятельности.
Вопрос от участников Саммита: Где можно найти конкретные задачи метода креативного поля?
Диана Борисовна: Их можно найти только при стажировке, потому что, как бы ни был одарен желающий проводить этот эксперимент, это требует общения с автором, потому что сама психология и идеология эксперимента не совпадают в определенной степени привычной практикой. Психологически это немножко новое представление, которое формально через текст не может быть передано. Это показывает опыт моих магистрантов и аспирантов. Дело в том, что этот метод пока единственный, созданный не в модели «стимул–реакция». И это очень для нас непривычно: там нет стимула. И когда начинается практика, оказывается, что человеку достаточно трудно понять, как себя вести с испытуемым, как интерпретировать его действия. Это практика. Практику можно пройти в нашем институте.
Мария Евгеньевна: Могу немного добавить. Совсем недавно я проводила эксперимент с восьмиклассником, работающим спокойно и осмысленно. Я закашлялась. Он на меня посмотрел, замер. И дальше он стал стимульно специально анализировать. Он дал множество новых способов, подходов, анализа материалов, когда у него просто возникло подозрение, что он что-то не то делает и что там не все так просто. Это уже стимульно-реактивная модель, мы ему дали внешнюю задачу: а подумай, как по-другому. Чем, кстати, тесты на креативность страдают? Как бы там не фиксировалось воображение человека, но задача «Дай как можно больше ответов» и «Сделай по-другому» – это тоже задача, вот она и решается.
Самый тонкий момент в диагностики по методикам «Креативного поля» – это сохранить возможность спонтанности, спонтанной деятельности, не ориентируя на поставленные со стороны экспериментатора задачи.
Вопрос от участников Саммита: Какова роль наследственности в формировании одаренности?
Мария Евгеньевна: Очень болезненный вопрос, потому что генетики уже обнаружили ген агрессии. Следующий шаг – мы можем что-то с этим сделать: механически воздействовать или использовать способы генной инженерии. Нельзя ли найти ген одаренности и повлиять на количество и качество одаренных людей? Какие факторы врожденные, а что нельзя относить к наследуемости? Это тот вопрос, который для себя решал Гальтон, он хотел доказать наследуемость гениальности, поэтому проводил семейные лонгитюдные исследования.
Диана Борисовна: Теплов говорил о предпосылках, правда, Владимир Дмитриевич Шадриков считает, что он недостаточно подчеркнул наследуемость способностей. Если речь идет о способностях, то они в большой степени наследуемы. Правда, вопрос тоже сложный, потому что наследование идет не только непосредственно от папы и мамы, но и от определенных поколений. Фактор наследуемости есть, а дальше – среда, которая сначала ограничена семьей, потом школой и качеством учителей. Мотивация – это то, что можно воспитать. Если вы способности получили от папы и мамы, а мотивацию с детства наблюдаете в их поведении, то дальше – та эволюция, которая может определенным образом что-то менять. Я здесь вспоминаю опыт 72-ой школы, одна из моих аспиранток проводила эксперимент в первом классе и была очень удивлена, что у опытной учительницы, к которой был конкурс, не было ни одного эвриста, а у девушки после пединститута, к которой дети относились как к девочке, три человека с эвристическим уровнем. Мне пришлось действительно разбираться с этим. Я увидела, что у опытной учительницы был авторитарный стиль, она сама сказала: «Когда я спрашиваю, они знают, что я хочу услышать». Все это изменилось, когда в средней школе их классным руководителем стал учитель истории. Особенно показательно было, что, когда проходили войну 1812 года, он сказал: «Ребята, я не буду спрашивать никакие даты. Давайте сыграем: каждый из вас изменит одно из обстоятельств этой войны». Они договорились, кто что меняет, и дальше мне родители рассказывали, что дети во сне произносили фамилии генералов! Они включились в это событие. Они не только запомнили все даты, они оценили весь подвиг народа. Когда один из этих учеников, окончив архитектурный институт, получил в Европе премию за свой проект, он слова благодарности сказал учителю истории, который научил его моделировать. Поэтому эволюция такая: от врожденности к педагогу.
Вопрос от участников Саммита: В чем различие творческих способностей и креативности?
Диана Борисовна: Языковые вещи – это отдельная проблема. В свое время меня очень удивляло, что у «креативности» такое широкое распространение: все ученые так говорят, в прошлом году Путин сказал о креативности. Потом я поняла: если пишется «креативный директор», понятно, что речь о директоре, который занимается творчеством, но это более скромно, чем написать «творческий директор». Мне кажется, что многие употребляют термин «креативность», потому что вроде бы о творчестве, но слово другое. Поэтому путаница в текстах кошмарная. Термин «креативность» употребляется как синоним творчества (креативность – это творчество в романских языках), одаренности, надо смотреть, на какую концепцию ссылаются. Разница не в термине, а в парадигме, в которой он раскрывается
Термин «творческие способности» говорит о том, что здесь проявилось творчество. Что такое творческие способности? Это то, благодаря чему мы творим. Мы в замкнутом круге.
Нет творческих способностей как специальной способности. Если я говорю «способность к развитию деятельности по собственной инициативе», это конкретная способность, связанная с глубоким интересом в осуществляемой деятельности. Она обеспечивает обнаружение более глубоких слоев той деятельности, которой вы занимаетесь. Это механизм, который порождает развитие нашего познания. Это и есть творчество. Нет таких способностей, которые определяют само творчество. Это мы от непонимания отсылаем: если есть творчество, значит и способности такие есть.
Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый
, чтобы комментировать