Гендерная идентичность как пакет предложений на любой вкус

О разных комбинациях гендерной идентичности рассказала в своем выступлении на круглом столе «В поисках утраченного Я» кандидат психологических наук Наталья Малышева (Международная научно-практическая конференция «Личность в эпоху перемен: mobilis in mobili», Москва). Модераторами круглого стола выступили: кандидат психологических наук Сергей Ениколопов, доктор психологических наук Елена Белинская.

Наталья Малышева: Зачем нужна гендерная идентичность? Это очень хороший вопрос, с него, как правило, все и начинается. Что может предложить гендерная идентичность в поисках Я? Конечно же, мне как исследовательнице кажется, что всё, что есть в Я, — это вполне себе гендерная идентичность, так или иначе. Поэтому для меня не стоит вопрос о том, что она может дать. Она может дать всё. Чтобы конкретизировать немножко, я бы рассказала о пакете предложений, которые есть у гендерной идентичности на сегодня, в контексте ее поисков, потому что не только Я ищет себя, но и гендерная идентичность тоже себя ищет.

Пакет предложений в историческом контексте я бы разделила на несколько вариантов. Некоторым людям гендерная идентичность не нужна, им бывает достаточно половой идентичности. Иногда людям достаточно, что есть при рождении приписанный пол, который они осознают как свой, значимый для них. Они соответствуют нормативным моделям, представленным в обществе, ведут себя в соответствии с какими-то нормами и правилами. И (важное добавление) если их это устраивает, и они вписываются в принятые модели, о гендерной идентичности речь может не идти, здесь будет только мужская или женская идентичность, связанная с биологическим полом. Но в ходе развития общества, развития понимания человека — и себя, и окружающих — становится понятно, что пол не так прост, как кажется. Даже с биологической точки зрения их сильно не 2, а больше. И если мы говорим о социальных нормах и правилах, которые изменчивы, всегда есть стыковка между тем, что я считаю правильным, как я себя репрезентирую, и как это считывается. Критерии самоприписывания и приписывания окружающих задают гораздо большую палитру.

И второй пакет предложений, который появляется уже, когда речь идет о гендерной идентичности, это вопрос, связанный с культурными нормами, репрезентациями. Здесь можно говорить о работах Гофмана, который предполагал, что когда-то люди были молоды, неопытны и испытывали тревогу, вступая в контакт с другими, необходима была какая-то точка опоры. Почему мы ищем себя и ищем других? Потому что тревога от неизвестности очень часто мешает взаимодействию. Гофман предполагал, что люди искали такую точку опоры и ею мог быть биологический пол...

… Сейчас мы понимаем, что нормы могут быть очень сильно оторваны от биологической реальности и что, скорее, конструирование гендерных норм — это задача общества, а не биологическая. Когда мы переходим к конструированию, тут появляется веер гендерных идентичностей. Могут быть самые разные варианты: и агендерность, и бигендерность, и прочие, которые связаны с разными способами проживания своей жизни. Получается, что этот последний расширенный пакет предложений, который есть у гендерной идентичности, он позволяет не только ориентироваться, но и репрезентировать себя максимально… Полная запись выступления

Вопрос из зала: А как выбрать свой гендерный пакет?

(Смех)

Наталья Малышева: Я постаралась в своем выступлении задать ориентиры. Первый: устраивают ли Вас существующие нормы мужского-женского, есть ли у Вас ощущение, что не во все Вы хотите вписываться? Речь идет, скорее, о гендерной идентичности, чем о половой. А в контексте гендерной идентичности — это поиск своих, поиск того, как можно назвать Ваше ощущение себя: не Вы вписываетесь в какие-то рамки, а вы ищете, как называются люди, похожие на вас по самоощущениям, по самопредъявлениям. Возможно, такие люди есть, если их нет, то появляются новые гендерные идентичности и пакет расширяется.

Сергей Ениколопов: У меня только один вопрос: зачем нужно вводить понятие «гендер»? Понимаете, жуткое ощущение, что мы увеличиваем сущности без надобности. А то, что Вы рассказали, больше всего напоминает мне роман Макса Фриша «Назову себя Гантенбайн» — как хочу, так себя и называю. Это только для того, чтобы снять тревогу, которую можно снять каким-то другим способом.

Наталья Малышева: Я сделала акцент на тревоге, потому что тревога, как известно, хорошо продает. Но если делать акцент на термине и понятии «гендер» — это принципиально другой способ видеть реальность, которая не является чем-то объективно заданным. Когда мы изучаем, как люди проживают себя с точки зрения своей половой, гендерной принадлежности, мы видим ту множественность, которая не укладывается в рамки пола. Либо мы входим тогда в дискурс дефицитарности — «недостаточно вписываюсь». Как тогда обходиться с тем многообразием культурных норм и правил, которые есть? Здесь возникает много вопросов, ответ на которые видится как раз в переосмыслении. В некотором смысле, я могу согласиться, что категория «гендер» может быть не нужна, если мы придерживаемся конструкционистской точки зрения. Если мы считаем, что мир сконструирован, что социальное взаимодействие конструирует мир, становится очевидным, что то, что мы считаем биологическим полом, точно так же сконструировано. То есть то, как мы видим сейчас половые органы или репродуктивные процессы, очень сильно определяется тем, какие социальные нормы и правила есть. Недавно я читала статью, в которой оплодотворение можно описать как то, что сперматозоиды несутся, чтобы оплодотворить яйцеклетку, или иначе — яйцеклетка захватывает сперматозоиды. Это сильно отличается от культурных норм, хотя можно описать и так, и так. Способ описания задан культурально. Он описывает биологическую реальность, но задан нашей культурой и нашими ценностями.

Вопрос из зала: Для вас гендер – это просто роль? В профессиональном контексте, можно сказать, что я веду себя, например, как бесполый психолог или как психологиня. Но это задается многообразием социальных ролей. Зачем дополнительный гендер? Если гендер как роль задается социальными нормами, то при чем здесь гендерная идентичность? Меня может вполне устраивать моя половая идентичность, но не устраивают социальные нормы. Зачем мне тогда менять гендер? Нарушитель норм иногда вызывает меньше агрессии, чем человек, декларирующий иной гендер.

Наталья Малышева: Спасибо за вопрос, я поняла, что не очень четко сформулировала в своем выступлении переход, который произошел в понимании гендера от ролевого репертуара к перформативности, к тому, что гендер – это то, что мы делаем в каждый момент времени и что происходит только во взаимодействии. Гендер – это, скорее, способ нашей интерпретации собственного поведения. Часто мы действуем под влиянием различных факторов, но мы их считываем как соответствие своему желаемому гендеру. Перформативность — нечто иное по сравнению с ролью. Роль задается, ее можно играть или не играть, перформативность больше пронизывает практики межличностного микросоциального взаимодействия. У Гофмана есть метафора, что роль — это костюм, который надет на нас с рождения, слился с кожей и мы не чувствуем его как костюм. Перформативность мы не чувствуем ролью и это уже не является ролью. Гендер, мне кажется, важен тем, что он дает иную перспективу зрения.

Академик Владимир Собкин: Я смотрю на Вашу прическу, и возникает вопрос о том, что она выражает?

Наталья Малышева: Сегодня — гендерную бинарность.

Владимир Собкин: А вчера?

Наталья Малышева: Вчера — просто мои вкусовые предпочтения.

Владимир Собкин: Но сегодня — гендерную — Вы обозначили. Я так прочитал. Зачем Вы это выражаете?

Наталья Малышева: Потому что, когда у нас появляется гендерная идентичность, мы не можем ее не выражать. Даже когда мы ничего не делаем, мы все равно ее выражаем.

Елена Белинская: А я сейчас, если есть вопросы к моему поведению, встала рядом с Натальей Георгиевной, выражая гендерную солидарность по роли, гендерной принадлежности, возможно, по гендерной идентичности – нет, так как я не поняла пока еще, что это такое, но как дикий человек на дикой земле я беру себе эту роль.

Владимир Собкин: Я не нуждаюсь в Вашем ответе. (обращается к докладчику) Я хотел бы понять, зачем Вы в социальной ситуации, в которой Вы функционируете, считаете необходимым зафиксировать и демонстрировать свою бинарную гендерность?

Наталья Малышева: В рамках доклада моя задача — продемонстрировать, что эта бинарность может присутствовать, что она привычна для нашего восприятия. Почему я ее репрезентирую? Мне кажется, это интересный момент. Традиционно к гендерным цветам относились бы, например, розовый и голубой. Голубой у меня в наличии, розового нет, но в данном контексте они тоже могут восприниматься через призму гендерных дихотомий. Это скорее вопрос про то, насколько пронизывают наше восприятие гендерные идеи.

Вопрос из зала: Я не очень поняла смысловой посыл выступления — введенное вами различение половой и гендерной идентичности. В моем представлении идентичность — это характеристика социально-психологическая, личностная и т.д. Биологический пол — это индивидное свойство. Мне кажется, Вы передергиваете, вводя понятие «идентичность» как промежуточное между ними. Я не уверена, что можно вообще говорить о биологической половой идентичности. И второй вопрос: я не уяснила, какое место гендерная идентичность занимает в общей структуре идентичности, какое отношение к ней имеет? Потому что очень часто гендерные психологи декларируют, что 99% всей идентичности занимает гендер.

Наталья Малышева: Логика самого выступления, моя задача состояла в том, чтобы показать развитие идеи о гендерной идентичности. Если говорить о половой идентичности, я согласна, что биологический пол является индивидным свойством. В социуме у нас есть, например, разделение труда по полу: у нас есть социальные институты, которые пол (индивидную характеристику) используют как социальную. Когда женщин не берут на какую-то работу или какая-то работа предписывается мужчинам, здесь не предполагается диагностика их генетического и хромосомного набора, чтобы убедиться, что это именно их биологический пол, скорее мы опираемся здесь на социальные какие-либо конструкты.

Сергей Ениколопов: Ничего подобного! Я как руководитель могу сказать, что я с подозрением отношусь к дамам-психологам, потому что они в любой момент могут положить передо мной бумажку, что уходят в декретный отпуск, и планы будут нарушены.

Наталья Малышева: Но Вы же не берете у них справку о плодности или бесплодности?

Сергей Ениколопов: Я просто с подозрением к ним отношусь. Дамы, которые кричат про гендер, они как раз об этом и говорят: «Нас дискриминируют по гендеру». А я их дискриминирую по биологическому полу.

Наталья Малышева: Мне кажется, Ваш пример как раз подтверждает, что биологическое является социальной, институционально закрепленной какой-то характеристикой, которая на нас влияет и поэтому идентичность здесь может формироваться вроде бы на биологическом, а на самом деле — на основе социальных институтов.

Комментарий из зала: Мы ознакомились с Вашим пакетом, спасибо большое.

Вопрос из зала: Что еще выбрать?

Елена Белинская: Я боюсь, что это закроет дискуссию, но уж коли выбирать, так по максимуму. У нас есть универсальное предложение: внутренний мир, субъективность, вообще все то, что и становится потом потихоньку нашим Я.