Отклик на статью профессора А. Алёхина «Искушение психотерапией»:
Взаимоотношения «клиент-психолог» – специфические, непохожие ни на какие другие. С одной стороны, клиенты доверяют нам свои проблемы, тайны, что делает наши отношения очень близкими – это связывает нас. С другой стороны, они платят нам за это деньги, наши встречи ограничены – это разделяет нас.
Как в этих отношениях сохранить свои границы и границы другого? Как сделать эти отношения не только безопасными, но и полезными для психолога и клиента?
Многие психологи и психотерапевты в прошлом и в настоящем обращаются к вопросу этих непростых взаимоотношений. Мне созвучно мнение И.Б. Канифольского, что мета-условием осуществления психологической помощи должна стать профессиональная помогающая мотивация, которая обозначает следующее:
- стремление принести пользу людям;
- сочувствие к переживаниям и страданиям других людей;
- сорадость в достижениях и успехах других;
- равностность, предоставление свободы другому, и невмешательство в его жизнь.
Эта мотивация является мощной защитой и для клиента, и для терапевта. В этой мотивации есть понимание сути процесса психологической помощи.
Сложность возникает в другом: как проверить наличие этой мотивации у людей помогающих профессий, в том числе психологов? Конечно, нужны законы, регулирующие психологическую помощь. Однако практика работы в школе показывает, как хорошие законы вырождаются на пути реализации, как они, вместо того, чтобы приносить пользу, зачастую приносят вред. Об этом пишут д.п.н. А.Г. Асмолов, Л.В. Петрановская и другие авторы.
Приведу только один пример. В настоящее время психолог в школе может работать с ребёнком лишь с письменного согласия родителей. После известных событий в Керчи и других событиях, связанных с девиантными действиями подростков, общественность обратила на это внимание и заговорила о необходимости изменения этого закона. Но с тех пор так ничего и не изменилось. Кроме того, я сталкиваюсь с такой ситуацией, когда дети-старшеклассники хотят получить консультации с условием, чтобы об этом никто не знал. Как поступить мне? Отказать и тем самым обезопасить себя? А что делать с моей помогающей профессиональной мотивацией?
Когда я прочитала статью профессора А.Н. Алехина «Искушение психотерапией», мне стало страшно. Автор в конце статьи пишет «Зафиксированное выше положение дел не является, конечно, приговором „психологической психотерапии?». А для меня как раз наоборот, если законы будут приниматься исходя из такого отношения к работе психологов, это будет приговор «психологической помощи».
Читая статьи и слушая выступление ученых (В.М. Аллахвердова, А.Г. Асмолова, М.М. Решетникова, и др.) и психотерапевтов с медицинским образованием (И.Б. Канифольский, Е.Ю. Петрова), я встречаю много понимания к нашей работе, нахожу то, что могу использовать в практической деятельности. Меня радует, что существуют другие точки зрения на психологическую помощь.
В общем можно согласиться с целями (или девизами, как их называет автор) «психологической терапии, которыми руководствуются и религиоз-ные учения, экстрасенсы и т.п. Избавить человека от страданий, направить его на истинный путь развития, расширить потенциал его личности и т.п.» Есть небольшая, но существенная поправка: психолог не избавляет, не направляет (это не позиция сверху: я знаю как нужно тебе, я всесильный), а человек избавляет себя сам. Психолог активно наблюдает за этими измене-ниями. Это трансформация, которая происходит у клиента, для меня является красотой, вызывает чувство сорадости и сопричастности к происходящему.
Человек, для того чтобы избавиться от своей душевной боли, готов идти куда угодно, пока не встретит другого, который поможет ему справиться с его эмоциональным состоянием. Психолог – это тот, кто может быть рядом, выносить переживания клиента, а не обещать манны небесной. Это важное отличие психологической деятельности от всех остальных, указанных А.Н. Алехиным в статье.
А с точки зрения А.Н. Алехина, важнейшим и зачастую единственным мотивом «психологической активности» является стремление к власти. И если этот мотив является определяющим, тогда вся моя работа психологом в школе, направленная, в том числе, и на формирование доверия к психологической деятельности была неправильной? Стоило сохранить страх, недоверие, желание обходить кабинет психолога стороной (что наблюдалось в начале моей работы в школе). Это в то время, когда разговаривать с детьми всем некогда. Родители работают, перегруженные отчетами учителя, закончив уроки, спешат на репетиторство. И получается, что детям не с кем поделиться своими переживания. А стрессов у них много: это и экзамены (ГИА, ВПР), конфликты с учителями и родителями, очень много разводов в семьях и др. Поэтому самым важным направлением работы школьного психолога должно стать индивидуальное консультирование.
Я отношусь с уважением к ученым (хотя бы потому, что мой сын занимается наукой под руководством профессора В.М. Аллахвердова), ценю их желание быть точными, точно следовать формулировкам, желание докопаться до сути явлений, подвергать многие вещи сомнению, что есть и в обсуждаемой статье. Но автор не всегда последователен в соблюдении научного подхода. Откуда эти сведения «о многочисленных случаях запущенных психических расстройств среди бывших потребителей психологических услуг?» Кто-то проводил соответствующие исследования?
Действительно, психологические практики более эффективны в работе с невротическими расстройствами. В других случаях необходима совместная работа психиатров и психологов, психотерапевтов.
Я согласна с автором, что нет четко сформулированных критериев эффективности деятельности психологов. Но отсутствие критериев эффективности отнюдь не означает, что ее нет. Как мы выбираем врача, психолога, учителя? Проводя в течение 18 лет диагностику первоклассников к школе (примерно 80 чел. в год), я с уверенностью могу сказать, что учителей выбирают ориентируясь на мнение других родителей, дети которых учились у этого учителя. И очень часто это не совпадает с регалиями педагога (которые считаются критериями эффективности). Так же выбирают врачей и психологов, целителей и т.п. Сарафанное радио является неформальным критерием эффективности. Как не ошибиться в выборе психолога?
Мы идем, прежде всего, к человеку, который владеет профессией. Вера в учителя, равно как и во врача, психолога, целителя, экстрасенса, важна. Мой опыт работы психологом, опыт личной терапии, мое общение с другими психологами и терапевтами показывают, что для психолога значима не вычурность (на которую указывает А. Н. Алехин), а наоборот естественность, исходящая из понимания своей небезупречности, и еще «тотальная, неторопливая и доброжелательно-заинтересованная внимательность к другому».
В некоторых высказываниях автора просматривается упрек в сторону психологов, якобы они выбирают менее трудоемкий путь, менее затратный.
Мне не понятно, как можно сравнивать разные профессии? Исходя из такой логики, профессия шахтера еще более трудоемкая. Вопрос ведь в том, моя эта профессия или нет, это то, чем я хочу заниматься или нет?
Взаимодействие «психолог-клиент» мне представляется следующим образом. Это совместное движение психолога и клиента к свободе и любви. В начале пути психолог чуть впереди клиента. Это «чуть» означает не власть, а его большую ответственность за то, чтобы понять в какой помощи нуждается человек, есть ли у психолога соответствующая подготовка, собственные ресурсы, чтобы работать с запросом клиента. Дальше заключается контракт, где проговариваются вопросы о месте, оплате, частоте встреч, применяемых методах. Все эти вещи должны быть проговорены в той степени, которая избавляет от напряжения, мешающего работать. В процессе консультирования границы и рамки процесса могут изменяться, уточняться.
Наступает момент, когда и психолог и клиент выравниваются в этом движении, клиенту предоставляется выбор пути, куда и как он хочет продвигаться дальше (и здесь равенство ответственности у обоих).
И дальше клиент оказывается чуть впереди психолога, который под-держивает его до тех пор, пока не теряет из виду (полная ответственность клиента за свою жизнь).
После окончания работы у клиента остается благодарность к психологу, на которую он может опереться.
Более оптимистично звучит окончание статьи. «Быть может (я бы хотела сказать: „будем надеяться?), что подлинно научное решение реальных проблем психологии придаст профессиональному психологическому сообществу законные основания для существования». Я думаю, что школьные психологи за то, чтобы задачи, стоящие перед психологической наукой, были успешно решены и способствовали принятию таких законов, которые помогали бы людям. В этом я вижу взаимосвязь психологов науки и психологов-практиков.
Ссылки
Доклад «Помогающая мотивация в работе психолога» на круглом столе «Этические проблемы междисци-плинарных исследований» (23 октября 2014, Санкт-Петербург)
И.Б. Канифольский. Терапия осознаванием. Алгоритм работы. Краткое пособие для участников семинаров. 20 с. СПб, 2013 г.
Комментариев пока нет – Вы можете оставить первый
, чтобы комментировать