«Все технологии для спортсменов давно придуманы и вопрос только в том, как их грамотно использовать»

Предлагаем Вашему вниманию интервью с Евгенией Олеговной Тихвинской. Евгения Олеговна -  работает спортивным психологом-консультантом с 2000 г., сотрудничая с командами и спортсменами разных видов спорта (яхтинг, скалолазание, ориентирование, академическая гребля, тхэквондо, фигурное катание).

- Со спортсменами может работать любой психолог или существует специфика?

-  Есть определенные шаблоны, по которым спортивные психологи начинают работать с людьми. У каждого из них свой стиль, но при этом существует нечто общее. Одна из традиционных ошибок психологов, которые не специализируются в спортивной психологии, но пытаются работать со спортсменами, заключается в том, что они начинают настраивать спортсмена: «Ты всё можешь». Но далеко не все спортсмены, уверенные в своем всемогуществе,  выигрывают соревнования. Все индивидуально - у спортсмена есть и какое-то свое собственное эмоциональное состояние, в котором он будет проигрывать, и оптимальное для него состояние, в котором он сможет победить. Нужно это знать, чтобы помочь спортсмену обрести правильный настрой. Важно также знать, какой стиль общения тренера подойдет больше:  кому-то помогает, когда на него кричат, кому-то это мешает. Это зависит от типа нервной системы. Необходимо также обсудить со спортсменом те цели, которые он ставит, и их адекватность. Традиционная ошибка: спортсмен ставит себе высокую цель, боится её не достигнуть, поэтому проигрывает. В следующий раз эта цель становится для него еще более значимой, он опять проигрывает и  опять ставит перед собой её же…  Так может продолжаться несколько раз.

- Как тренер использует результаты диагностики?

- Рекомендации – вещь, к сожалению, не очень эффективная. Тренер ничего не будет делать с результатами диагностики – для того, чтобы тренер стал даже самую замечательную диагностику применять, очень большой объем работы должен быть проделан. В этом я уже на собственном опыте убедилась – бесполезно давать рекомендации, если у тренера нет собственного запроса. При этом тренер всегда интересуется рекомендациями. Но если с ним не вести специальную работу,  если не выяснить, в чем нуждается тренер, у него не будет мотива ими пользоваться. Они зачастую не из его философии исходят, у него есть своя тренерская философия, к которой он привык. Наши рекомендации как бы из другого регистра, тренеру непривычно начать ими пользоваться - ему нужно это как-то увязать с собственными знаниями таким образом, чтобы не снизилась эффективность тренерской работы.

- Диагностика оказывается более полезной для психологической науки, чем для реальной практики?

- Она даже для науки не очень полезна. Да, в свое время на спортсменах провели исследования и установили закономерности. Но многие исследования, которые проводятся на спортсменах сейчас, они очень часто для науки никакой ценности не имеют. Поскольку все, что касается психического состояния и нейродинамики, уже было исследовано в 60-х годах прошлого века. Все  технологии для спортсменов давно придуманы и вопрос только в том, как их грамотно использовать – как их «продать» спортсмену и тренеру, чтобы они на этой основе начали работать. Это очень проблематично.

- Насколько корректно переносить результаты тестирования спортсменов высших достижений на обычных спортсменов?

- Если говорить о компенсаторной мотивации, которую часто предполагают у спортсменов высших достижений, то она не всегда является ярко выраженной у тех из них, кто рос в больших городах, поскольку в них есть очень много возможностей компенсировать что-то и не обязательно с помощью спорта.

- Зачем же идут в спорт высших достижений?

- У всех разная мотивация. Для очень многих людей предельная физическая нагрузка – единственный способ целостно почувствовать свое тело. Это неосознанная мотивация, которую человек может формулировать как «мне нравится». Сознательный мотив может быть любым. И поэтому бесполезны все исследования мотивации через опросники - научные исследования изучают осознаваемые мотивы. К осознаваемым мотивам чаще всего относится возможность посмотреть мир и желание стать первым.

- А если спортсмен никогда не будет первым?

- Часто эти спортсмены поддерживают климат в команде и получают удовольствие от общения. Если же тренер сознательно не делает акцент на том, чтобы создать коллектив из спортсменов, выступающих индивидуально, тогда мотивировать может конкуренция за внимание тренера, борьба за первое место. Тогда  те, кто не перспективен, отсеются.

- Если говорить о психологически травмированных спортсменах, которые приходят в спорт, чтобы это компенсировать: имеет ли смысл психотерапевтам сразу же работать с ними, чтобы потом, после окончания карьеры, им было легче жить?

-  Мне кажется, если психотерапевт очень хорошо поработает с психологической травмой действующего спортсмена, он перестанет заниматься спортом. Я думаю, это относится не ко всем спортсменам, а в большей степени к тем, которые меньше одарены природой и достигают достаточно средних результатов через очень большую работу. Эти люди бросили бы спорт, так как не смогут в нем эффективно реализоваться, если бы получили психологическую помощь. Но они не умеют по-другому справляться с психологической травмой и поэтому продолжают, вопреки физическим трудностям и не очень высоким результатам, в нем оставаться. Если психолог поработает со спортсменом, который заканчивает карьеру, то спортсмен найдет для себя тот вид деятельности вне сферы спорта, в котором сможет реализоваться на 100%. Те, у кого есть талант к двигательной деятельности, скорее всего, продолжат заниматься. Тогда и спортсменам, и тренеру будет проще работать на спортивный результат. Это всё звучит очень красиво, но это огромный объем работы, который некому оплачивать. Спорт выглядит очень благородно, а если мы в открытую говорим, что там очень много людей, компенсирующих психологические травмы, романтика и патетика спорта немного снижается.

- Спортсменам платит за победу государство?

- Зависит от вида спорта. То, какой из видов спорта поддерживается государством, во многом зависит от политики, от того, кто в данный момент является руководителем спортивного комитета. В некоторых видах спорта есть достойные государственные стипендии. В коммерческих видах спорта, например, баскетболистам, могут платить зарплату около 2000 долларов. Есть и виды спорта, которые очень скромно оплачиваются. Призовые деньги могут быть мотивирующим фактором для самих детей или, если семья малообеспеченная, для их родителей. Бывает, родители целенаправленно вкладывают деньги в ребенка, чтобы он потом их отрабатывал. Это очень сложная психологически ситуация для ребенка, даже если от ребенка на словах не требуют побед в обмен на финансовые вложения, но это подразумевается. Это не способствует оптимальному состоянию и может негативно сказываться на спортивных результатах.

- Спортивные психологи с родителями работают?

- Им приходится это делать. Я - спортивный психолог-консультант, у которого нет контракта с клубом или тренером и, по моему опыту, на консультацию ребенка приводят чаще всего родители. Родители оплачивают консультацию. Очень часто они спрашивают о том, как им лучше общаться с ребенком.  Если не спрашивают, я все равно стараюсь их привлечь, чтобы мы могли работать в едином ключе.

В данный момент потихоньку меняется имидж спортивной психологии, по крайней мере, в Санкт-Петербурге, и именно родители чаще всего видят, что ребенку может потребоваться помощь спортивного психолога как одного из тех людей, который сможет усилить его, чтобы он начал выигрывать. В этом учебном году у меня уже стали появляться люди, которые говорят: «Мне тренер сказал, что нужно поработать с психологом». Раньше родители приводили детей и при этом, наоборот, переживали, как бы не узнал тренер. А сейчас тренеры стали советовать спортсменам обращаться к психологам и это уже следующий шаг в развитии сотрудничества со спортивными психологами.   

- Сами тренеры приходят к спортивным психологам?

- Они приходят на семинары. Агентство спортивной психологии проводит тематические семинары о саморегуляции, эмоциях и тренеры эти семинары посещают. Часто они осознают, что им нужно изменить что-то в общении с детьми. Сейчас поколение детей выросло другое - нынешние дети могут легко нагрубить взрослому, у них нет стимула к послушанию, они не очень заинтересованы в сотрудничестве с конкретным тренером. Поэтому способы мотивации, связанные с эмоциональным давлением, которые широко использовались раньше, сейчас уже не работают. Сейчас тренеры ищут новые способы мотивации детей - приходится обращаться к закономерностям развития психики ребенка, к определению, что ему нужно в этом возрасте. Например, у детей 12 – 15 лет усиливается потребность в самостоятельности и она должна быть удовлетворена.

- Нет ли сейчас акселерации?

- Я подхожу к детям индивидуально. У меня нет статистических данных о том, как было раньше,  но, наверное, есть тенденция к более позднему психологическому взрослению. Одна из предпосылок неуспешной работы с психологом – мама приводит на консультацию мальчика, которому 17 лет, но выглядит он на 14-15. Я спрашиваю о том, чего он хочет, все сводится к тому, что он на тренировке просто делает всё, что говорит тренер. И верит, что если он будет правильно выполнять рекомендации тренера, это приведет его к пьедесталу. С точки зрения психологии - это не так, потому что исследования ещё 60-80х годов показали, что качества чемпиона – самостоятельность, решительность, умение брать на себя ответственность в любой ситуации, если он занимается, например, футболом или хоккеем. В игровых видах спорта (футболе, хоккее) есть такое понятие «реализовать момент» - выполняя комбинацию, спортсмен рискует, потому что именно на площадке он принимает решение о том, какую именно использовать. Тут ни родители, ни тренер подсказать не могут, решение приходится принимать во время игры.   

Вот с этим контингентом спортивному психологу бывает сложно работать, потому что у детей нет запроса и им, часто, незачем его формировать, для многих из них главное – оправдать ожидания мамы. Раньше 17-летние были другими, они понимали, что им нужно пробиваться в жизни. Безусловно, не всё сейчас взрослеют позже, но такова тенденция.

- Бывает ли, что на консультацию приводят ребёнка, которому точно не стоит заниматься спортом, и что делать спортивному психологу в такой ситуации?

- Те родители, которые приводят детей к психологу – грамотные и адекватные люди. С неадекватными родителями я ни разу не сталкивалась. Все родители задают вопрос о том, стоит ли ребёнку заниматься спортом дальше и готовы услышать вердикт психолога. Я никогда не выступала в роли судьи, определяющего надо или не надо ребёнку тренироваться. Я считаю, что главное – желание ребёнка продолжать дальше. Я выясняю, кто больше мотивирован к спорту - сам ребёнок или, что также встречается, его родители. Нет ничего плохого в том, что на начальном этапе ребёнка мотивируют родители. Дошкольники всегда будут заниматься только для родителей, младшие школьники – для приобретения каких-то интересных навыков. Но в подростковом возрасте должна происходить смена мотивации, когда ребёнок уже сам решает, хочет ли он идти дальше или оставит спорт. Если в подростковом возрасте родители продолжают очень сильно эмоционально вкладываться, то у подростка может и не быть возможности осознать свои собственные мотивы. Осознать, для чего ему заниматься спортом, ребёнок сможет, когда задаст себе вопрос и найдет свой собственный ответ.  Я как психолог помогаю ребёнку осознавать свои собственные чувства и называть их. Это позволяет ему управлять собой и использовать энергию, которую дают эмоции, направляя её в позитивное русло.

- Получается, что спортсмены должны гораздо лучше, по сравнению с обычными людьми, осознавать свои телесные ощущения и эмоции?

- Осознавать себя должен любой человек, который хочет хоть в чем-нибудь добиться успеха. Спортсмены отличаются от обычных людей только тем, что в спорте очень наглядно видно, преуспел человек или нет.

- Я имела в виду, что в нашей культуре не учат осознавать свои эмоции, свое телесное состояние, а спортсменам приходится учиться осознавать свое тело…

- Конечно, спортсмену в силу рода деятельности приходится чувствовать свое тело, но он не всегда осознает свои чувства. Думаю, что осознанность может повысить качество спортивных результатов, но это ресурс, которым, зачастую, не пользуются. На тренингах и консультациях я родителям объясняю: «Если вы ребёнка в возрасте 3-6 лет через активное слушание и через общение научите называть свои чувства («я расстроен», «я огорчен»), то в 17-18 лет для него будет несложно сформулировать осознать и сформулировать свое оптимальное состояние, в котором он выигрывает». К сожалению, многие дети вырастают, но не умеют осознавать себя. Когда спортивный психолог работает со взрослыми спортсменами и задает им вопрос: «Какое эмоциональное состояние у вас было перед проигрышем?» - спортсмен очень часто вообще ничего не может сказать о том, какое состояние привело его к выигрышу или проигрышу. У среднестатистического спортсмена три градации «плохо», «нормально» и «понял, что все получится». Этого недостаточно.

- Может быть, как-то нужно менять подготовку тренеров, чтобы они начинали это использовать?

- Формально при подготовке тренеров в вузах обучение психологии присутствует. Тренеры, которые сейчас активно работают, делают то, что могут делать в тех условиях, в которых они работают. В нашей системе тренер - и швец, и жнец и на дуде игрец. Он организует соревнования и сборы, планирует тренировки, улаживает конфликты, общается с родителями. Это вопрос грамотного командообеспечения. За рубежом количество специалистов на одного спортсмена существенно выше, чем в нашей стране, там есть и спортивные психологи. Поэтому я не считаю, что нужно менять подготовку тренеров, скорее, я считаю, тренерам нужно помогать. Интуитивно любой тренер – очень хороший психолог, но он просто физически не может делать абсолютно всё. Он может понимать, что происходит со спортсменом, но не знать, как грамотно вмешаться, чтобы помочь.

- Я имела в виду, что можно объяснить тренеру, что психолог – это человек, который может оказывать помощь в его работе.

- Думаю, что это вопрос не профессиональной подготовки, а, скорее, общей культуры. Когда Агентство спортивной психологии проводило пробный семинар-тренинг для тренеров в академии футбольного клуба «Зенит» - мы рассказывали о том, чем могут быть полезны тренерам спортивные психологи. Присутствовало около 20 тренеров, из них 5 человек (молодые тренеры, которые сейчас работают с маленькими детьми) выразили желание продолжить работу с психологами. Им было интересно с нами разговаривать, делиться опытом, задавать вопросы. Но руководство клуба, к сожалению, посчитало это количество желающих недостаточным, чтобы  оплачивать работу психолога. А тренеры старшего поколения заинтересованы, в лучшем случае, в некоторой волшебной информации, которая может сама по себе улучшить их работу. Такой информации нет  - всё уже известно, вопрос только в том, как применить. Когда мы обсуждали эту ситуацию с опытнейшим  спортивным психологом Геннадием Дмитриевичем Горбуновым, он сказал, что нормальная статистика такая: из команды с психологом постоянно будут работать 2-3 человека, 5-7 обратятся по какому-то поводу, а 2/3 не нужен никакой психолог, у них и так всё хорошо…

- Или они не знают, что может быть лучше…

- Я разделяю мнение Геннадия Дмитриевича, что не нужно психологу с ними работать - он должен работать с теми, у кого есть мотивация. И организационный вопрос, который существует в настоящее время – у спортсменов есть потребность в психологической помощи и есть психологи, готовые с ними работать, - только в том, как сделать так, чтобы эта работа была финансово выгодна всем? Сейчас он решается не так быстро, как хотелось бы.

- Нуждается ли спортсмен, заканчивая карьеру, в психологической помощи, чтобы адаптироваться к переменам?

- Тренеры ориентируют подростков на то, чтобы они получили образование, но многие до лет 20 не думают о том, как они будут жить после спорта. Спортсмен нуждается в человеке, который помогал бы ему в течение спортивной карьеры осваивать саморегуляцию, правильно ставить цели, предупреждать негативные состояния и так далее. А также – осознавать собственный опыт. Во время завершения спортивной карьеры, по моим впечатлением, спортсмену нередко требуется помощь именно в этом. Может быть, это вопрос информированности. Тем, кто заканчивает заниматься спортом может быть полезен именно спортивный психолог, потому что для того, чтобы осознать тот опыт, который они в спорте получили, нужен человек, который имеет отношение к спорту.  На практике же спортивные психологи как раз не работают с такими спортсменами именно потому, что они уже закончили свою спортивную карьеру и самим спортсменам тоже не приходит в голову обращаться к спортивному психологу по этому вопросу.

- Это же вопрос профориентации…

- Это не столько вопрос профориентации... Нужно глубинное интервью на выявление интересов и снятие блоков.  Чтобы человек был готов говорить о том, что он хочет делать дальше, он должен сначала ассимилировать тот опыт, который он получил, занимаясь спортом – понимать, что я в спорте приобрел, как я к этому отношусь, что я потерял и так далее. Эта работа может быть сделана психологом – помочь спортсмену пережить все то, что  не пережито, не завершено. Иначе груз может впоследствии мешать двигаться дальше в неспортивной жизни. Есть две противоположные модели жизни спортсмена после завершения карьеры – позитивная и негативная. Кто-то после спорта становится очень успешным в бизнесе или в чем-то ещё, успех приходит благодаря тому, что в спорте наработано  умение сопротивляться, самостоятельность, а кто-то уходит в наркотики и алкоголь. Для спортсмена залог успешной адаптации к жизни после спорта – ассимиляция накопленного в спорте опыта и понимание, как он хочет использовать этот опыт в будущем. Тогда он будет успешен.

- Зачем нужен спорт высших достижений?

- Спорт – это деятельность, направленная на достижения, и он может быть полезен людям, чтобы научиться добиваться своего. Это модель, на которой можно много чего понять и потом пользоваться этим в жизни. Человек тратит много времени, чтобы сделать спортивную карьеру. Но, с другой стороны, в это время он понимает технологии достижения успеха и это знание в дальнейшем его время экономит – он быстрее понимает, что в жизни перспективно, а что – нет. В спорте всё то же самое, что и в жизни, только все происходит быстрее и нагляднее.

- Не слишком ли велика цена? Прежде всего, я имею в виду здоровье.

- Это неоднозначный вопрос. Надо понимать, что эта цена часто платится осознанно. Если мы берём какую-нибудь девочку из периферийного города, то она вполне может понимать, что она вкладывает свое здоровье, но взамен получает возможность жить в большом городе, заработать на квартиру, получает особый круг общения. Вопрос о цене спортивной карьеры часто связан с вопросом – а куда ещё идти, если не в спорт? Дело не в том, что спорт жесток, а в том, что у человека в жизни нет более привлекательного места, чем жестокий спорт. Например, у горнолыжника, у которого множество переломов, но он продолжает карьеру, просто потому, что не видит, к чему ещё себя приложить. Люди, которые не занимаются спортом, не менее целенаправленно гробят свое здоровье с помощью малоподвижного образа жизни.

- Как решается вопрос конкуренции в командных видах спорта?

- Есть точка зрения, и во многом она верна, что в спорте нет дружбы, есть только конкуренция – спортсмена в любой момент могу заменить, он всегда претендует на чье-то место. Даже если тренер специально работает над тем, чтобы создать в команде хорошую атмосферу, спортсмены очень часто душевно одиноки. Недавно моя подруга вернулась после участия в Чемпионате России, на котором она выполнила норматив мастера спорта и поделилась впечатлениями – она впервые поняла, что можно болеть за соперников. Это свидетельствует о личностной зрелости.

Конкуренция была, есть и будет жестокой - проигрывая, спортсмен многое теряет. А отношение к конкуренции – это вопрос воспитания, психологического климата, здесь психолог может применить свои знания, снижая градус эмоционального напряжения в команде.

- Бывает, что дети в очень маленьком возрасте сами просят родителей отдать их в спорт. Они более успешны, по сравнению с  другими?

- Родителям приятно думать, что ребёнок захотел сам. Но на самом деле, на раннюю мотивацию детей очень сильно влияет мотивация их родителей, даже если сами дети и родители этого не осознают. Например, если мама с дочкой вместе смотрят фигурное катание и после этого девочка говорит о своем желании стать фигуристкой, я как психолог никогда не поверю, что мама смотрела выступление с отвращением или глубокой грустью на лице. Как правило, ребёнок считывает восхищение родителя и реагирует именно на него.

Конечно, тренеру проще начать занятия с ребёнком, если у него есть осознанная мотивация, и труднее - с тем ребёнком, который пришел по воле родителей. Но грамотный тренер, грамотный психолог легко решат проблему недостаточной мотивации, создав атмосферу эмоционального позитива, когда тренировка ассоциируется у ребёнка с чем-то приятным и вовлечет его в тренировочный процесс.

- Тренеров для маленьких детей и тренеров  для подростков готовят по-разному?

- Насколько я знаю, одинаково. Тренерам не преподают детскую психологию и физиологию. Возникает проблема, когда тренер воспринимает ребёнка как маленького взрослого, это неверно. Тренер, как правило, набирает группу детей и работает с ними, иногда, когда дети вырастают, он передаёт их тренеру, который работает со взрослыми, а иногда продолжает работать дальше.

- На факультете психологии СПбГУ учатся спортсмены?

- Мы в последнее время отошли от того, чтобы набирать спортсменов, потому что спортсмены нередко пресыщаются спортом и им уже неинтересно использовать свой опыт для помощи другим. Очень часто у студентов, которые не имеют спортивного опыта, есть искренний и здоровый интерес к спортсменам. То, что они не имеют спортивного опыта легко преодолевается практикой работы. У меня, например, есть спортивный опыт, но только в одной сфере, а на консультацию приходят люди, которые занимались чем-то другим и мне, несмотря на опыт, приходится разбираться в чем-то новом для себя. Кроме того, когда спортивный психолог хорошо знает вид спорта, у него также могут быть сложности, которые психотерапевт назвал бы контрпереносом. Видя грубость ошибок, которые допускает спортсмен, психолог может начать на него злиться или думать: «Ну что такую ерунду-то не сделал?». От своих знаний нужно уметь отключаться. С другой стороны, когда мне спортсмен объясняет какие-то технические нюансы своих ошибок, и я, обладая опытом в спорте, понимаю, о чем он говорит -  это нас сближает. Но мои знания не помогают психологической работе по предотвращению ошибок.  

Когда-то я работала в яхтинге и было очень сложно разобраться в этом виде спорта, но я использовала это как ресурс.  Я просила спортсменов объяснять мне, что происходит и когда 12-летние дети объясняли технику своего вида спорта, это было очень полезно, потому что работало на установление контакта и сотрудничества между нами. Кроме того, когда я встречаю спортсмена после соревнований, мне не нужно отстраиваться от собственного понимания тех ошибок, которые он совершил, я настроена на его эмоциональное состояние. Я могу начинать работать с его состоянием, я спрошу его о том, что с ним происходило. И это мне, скорее, помогает, чем мешает.

Собственный спортивный опыт, конечно, мне помогает установить контакт с тренером. Тренеры с большей настороженностью относятся к людям, которые не имели спортивного опыта, они часто предпочитают тех спортивных психологов, которые знают их вид спорта, хотят, чтобы психологи вникали в их специфику. Поэтому спортивный психолог должен разобраться и полюбить тот вид спорта, в котором он работает. Если тренер увидит заинтересованность психолога, это поможет установить контакт даже в том случае, когда спортивного опыта нет.

- Психолог должен учитывать физиологические особенности?

- Тренер видит, есть ли у ребенка генетическая предрасположенность к определенному виду спорта. Хорошо, если психолог тоже в этом разбирается, потому что, как бы мы ни говорили о мотивации, генетическую предрасположенность не стоит сбрасывать с весов, и в отдельных редких случаях можно увидеть, что ребёнку при определенной конституции тяжело заниматься каким-то конкретным видом спорта. В этом случае я бы не стала убеждать ребёнка продолжать занятия – дождалась бы вопроса с его стороны и дала бы ему какую-то информацию, с точки зрения генетики, в чём ему стоит себя попробовать. Если вспомнить о парадигмах, которые усваиваются на факультете психологии - мы говорим о том, что физические, социально-психологические, психофизиологические уровни между собой связаны. Я не могу рассматривать психологию отдельно от физиологии. Например, свойства нервной системы считаются врожденными: медлительный человек не сможет заставить себя быть взрывным, а взрывной – быть медлительным. Психолог должен знать о физиологических ограничениях и уметь говорить об этом со спортсменом. Есть такое понятие «кривая восстановления» - размер нагрузки, которую спортсмен может сегодня от себя потребовать, он связан с его физиологическим состоянием в данный момент. Это нужно понимать спортивному психологу, чтобы работать в согласии с физиологией и чтобы установки психолога не шли вразрез с физиологией организма.

- Существуют ли у нас сейчас разные школы спортивной психологии?

- Школ, как таковых, нет. Есть психологи, которые работают еще с 70-х годов (Рудольф Максимович Загайнов, Геннадий Дмитриевич Горбунов), у них очень разный индивидуальный стиль работы, свои собственные методы. При этом они стоят, как мне кажется, на одних и тех же теоретических позициях. Я считаю, что на подход психолога больше влияет не школа, а конкретные виды спорта, в которых человек работает.