«Психология как наука» и/или «психологические исследования»: перспективы и возможные риски

Настоящая статья подготовлена для обсуждения в рамках 27-го Международного Конгресса «Психология XXI столетия (Новиковские чтения)» и предназначена для публикации в 22-ом выпуске «Методологии современной психологии». Конгрессы в Ярославле проводятся уже в продолжение четверти века, поэтому невольно возникают некоторые обобщения. Однако мы не будем утомлять потенциального читателя наукометрическими изысканиями, оставив это для другого случая, поэтому ограничимся субъективными и, возможно, случайными наблюдениями и обобщениями. Будем исходить из того, что четверть века достаточно ощутимый срок — и для отдельного человека, и для той или иной области знания.

Уже приходилось отмечать, что фактор времени имеет для психологической науки большое значение, причем не только в традиционном смысле, но и в плане определения темпоральных характеристик развития науки [22]. Напомним, что могут быть выделены две темпоральные ориентации, которые являются основными у современных научных психологов: 1) эволюционная, согласно которой психологическая наука далека от финальности, поэтому необходимо при составлении программ и планов ее развития руководствоваться дальними перспективами; 2) революционная, согласно которой, проблемы должны решаться актуально и в короткие сроки. Констатируется, что большинство психологов ориентировано на вторую, тогда как сторонников первой много меньше [22]. Не будем здесь останавливаться на достаточно очевидных следствиях, которые могут выведены из такого деления, лишь заметим, что идентификация с указанными ориентациями существенно определяет возможные стратегии развития психологии. Отметим также, что автор настоящих строк относит себя к числу приверженцев первой — психология является наукой, причем фундаментальной научной дисциплиной, интенсивно развивающейся и пока что весьма далекой от финальности [18, 20]. Проект, который был инициирован еще Аристотелем (λόγος περὶ ψυχῆς), продолжается уже на протяжении без малого двух с половиной тысячелетий и далек, как очень хочется надеяться, от своего «досрочного» завершения. К этим моментам мы вернемся в конце настоящей статьи.

Для темы статьи представляется важным, что те или иные решения, принимаемые психологами и поддерживаемые научным сообществом, могут иметь различные последствия, в том числе и отсроченные [23, 26]. Если этот тезис нуждается в пояснении, дадим его. Как хорошо известно, полтора столетия назад психология (в варианте вундтовской физиологической психологии) была провозглашена urbi et orbi самостоятельной наукой. Событие, бесспорно, и прогрессивное (давно и с нетерпением ожидаемое), и значимое. История замечательной науки психологии начиналась с «чистого листа». Однако, преувеличенная значимость события имела и оборотную сторону. Произошел разрыв с многовековой традицией философского осмысления душевных и духовных явлений, восторжествовало упрощенное и ограниченное понимание и трактовка предмета психологии [16]. Список ограничений, утвердившихся в научной и самостоятельной психологии, в том числе и совершенно не оправданных, легко продолжить. Важно, что на преодоление или элиминирование этих ограничений ушло более полутора веков, да и процесс «восстановления» пока еще далек от своего завершения.

Впрочем, вернемся к нашим дням, поскольку тема статьи не о прошлом, а о настоящем психологической науки. Попробуем в самом общем виде и в порядке первого приближения оценить происшедшие в последние десятилетия перемены в области «психологии XXI столетия».

Сразу же возникает впечатление, что за последние четверть века академической психологией достигнуты значительные успехи: неуклонно растет число научных публикаций, причем тематика значимо расширяется, издаются новые научные журналы, проводится огромное количество научных и научно-практических конференций и форумов, появляются все новые монографии, в которых презентируются и обосновываются оригинальные научные подходы и концепции. Если не вдаваться в детали, создается впечатление стремительного развития.

Вероятно, было бы несправедливо не упомянуть и об изменениях в области практико-ориентированной психологии. Количество практикующих психологов значимо увеличилось, хотя, необходимо признать, что качество оказываемых услуг не всегда находится на достаточном уровне, как и то, что под брендом практической психологии по-прежнему можно обнаружить и субъектов, далеких от психологии как науки. Тем не менее, практико-ориентированная психология интенсивно развивается, хотя и по-прежнему представляет собой неоднородное движение, в нем явно отмечается появление новых подходов. Стоит специально отметить, что в последние четверть века наблюдаются разнообразные попытки установления контактов между академической психологией и практико-ориентированной психологией. Если в конце прошлого столетия говорилось о трагическом расхождении этих ветвей психологического знания, то в последующий период произошли обсуждения глубинных причин схизиса (Ф.Е. Василюк) [5, 6]. Не может не радовать, что проблема продолжает обсуждаться [35, 34], причем стремление к установлению контактов наблюдается как со стороны академической психологии, так и со стороны психологов-практиков.

Можно было, опираясь на вышесказанное, сделать смелый и однозначный вывод о стремительном и неуклонном развитии психологии как науки и практики. Однако, не будем спешить, поскольку отмечаются — конечно, много реже и куда менее однозначно — и тенденции другого рода, свидетельствующие о некотором латентном неблагополучии [15]. Поскольку уже приходилось об этом писать, обозначим этот момент совсем кратко.

Еще недавно престиж психологии был высок, она воспринималась именно как научная дисциплина, имеющая предмет, принципы, методологию, систему понятий, как интенсивно развивающаяся, создающая все новые отрасли и др., короче говоря, имела все признаки цветущей науки [21]. Однако в последующие годы ее имидж стал постепенно тускнеть, все чаще стали вспоминать про методологический кризис в психологии [19]. То обстоятельство, что в последние годы меньше говорят про общий кризис в психологии, не должно вводить в заблуждение. Сейчас многие (кроме тех, конечно, кто является прирожденным оптимистом или не хочет замечать очевидного, дистанцируясь от проблем) пишут про кризис воспроизводимости результатов (так называемый кризис доверия) [43], который есть не что иное, как новое проявление не разрешенного ранее методологического кризиса. Перспективными считаются нейронауки и когнитивные науки, уверенно теснящие психологию на ее традиционных проблемных полях, но уже не психология. Про множественность различных подходов и направлений хорошо известно даже психологу-первокурснику. Список нарастающих дезинтегративных тенденций можно множить и множить [18, 20].

Если сказанное в предыдущем абзаце предельно обобщить, то можно сделать заключение, согласно которому, в психологии недостаточно выражено стремление к интеграции [10, 11, 14, 24].

Еще раз подчеркнем, что данная статья ни в коей мере не является обзором, поэтому отметим только общие тенденции, как они представляются автору настоящих строк.

1. Академическая и практико-ориентированная психологии продолжают интенсивно развиваться.
2. В академической и практико-ориентированной психологиях проводится значительное число исследований, происходит формирование новых подходов.
3. Большинство достижений в этих областях может быть квалифицировано как новые психологические исследования.
4. Существует явный дефицит исследований, направленных на интеграцию, консолидацию психологической науки как научной дисциплины.

Для темы статьи важно отметить, что есть разнообразные психологические исследования (с ними в психологии все в полном порядке) и собственно психология как наука (где, как отмечалось выше, наличествуют проблемы). К этому вопросу нам еще предстоит вернуться.

Проблемами психологии как научной дисциплины традиционно занимается методология психологической науки, что совершенно естественно, ибо в соответствии с этимологией слова «методология» это означает разработку и обоснование путей познания наукой своего предмета.

В современной отечественной методологии (с легкой руки С.Д. Смирнова [33, с. 280–281]) принято различать методологические позиции:

1. Методологический нигилизм.
2. «Методологический ригоризм» или «методологический монизм».
3. «Методологический либерализм».
4. «Методологический плюрализм».

Если первые две позиции понимаются однозначно, то относительно дифференциации третьей и четвертой требуется комментарий. По счастью, он уже давно дан А.В. Юревичем [40]. А.В. Юревич, сформулировавший позицию методологического либерализма, интерпретирует различия между методологическим либерализмом и методологическим плюрализмом следующим образом: «Четвертую позицию С.Д. Смирнов называет «методологическим плюрализмом», отмечая, что сам он разделяет именно ее. Она состоит в том, что психологическим теориям следует признать друг друга (подобно «методологическому либерализму»), но (в отличие от него) не следует стремиться к «наведению мостов» между ними, оставив психологию в ее нынешнем раздробленном состоянии и признав ее «полипарадигмальность» в качестве неизбежной» [40, с. 380].

Как хорошо понятно, в зависимости от выбранной позиции должны различаться и установки того или иного автора на проблему интеграции в психологии. Во избежание возможных недоразумений определим свою позицию: из приведенных вариантов, на наш взгляд, предпочтительнее методологический либерализм, допускающий множественность методологических подходов и предполагающий возможное взаимопонимание между представителями разных подходов и направлений и в отдаленной перспективе интеграцию в той или иной степени.

В рамках настоящей статьи, конечно, нет возможности обсуждать проблему интеграции в целом ввиду ее многогранности и многоплановости, но к отдельным моментам в конце статьи обратиться придется. Важной представляется методологическая проблема условий возможной интеграции. Пока лишь отметим, что между психологическими исследованиями и психологией как наукой должны существовать некоторые отношения, которые тоже придется обсудить ниже.

Нам уже приходилось писать, давая высокую оценку, масштабному исследованию, осуществленному коллективом сотрудников ИП РАН [29-31]. Речь идет о многолетнем исследовании, результаты которого впечатляют, поскольку в трех томах проанализированы около 70 теоретических, эмпирических и используемых в практической психологии понятий, а также их взаимосвязи. Прекрасным дополнением и комментарием к осуществленному проекту является цикл статей редакторов этих томов [7-9]. Подчеркнем, что методологические обобщения, сделанные авторами, получают дополнительную убедительность именно в силу масштабности проекта. Не имея возможности остановиться на этом исследовании с должной степенью подробности, отметим, что оно имеет в первую очередь методологическое значение (хотя, конечно, значение конкретных результатов недооценивать не приходится).

А.Л.Журавлев и Е.А.Сергиенко, характеризуя указанный проект, отмечают: «В последние десятилетия в научном знании отмечаются изменения методологии и прирост знаний, что приводит к развитию и содержания, и объема понятий, отражающих перемены как в науке, так и обществе. Психология занимает особое место среди наук, объединяя естественно-научные и социогуманитарные дисциплины. Это определяет ее специфику, своеобразие понятийного строя, но, вместе с тем, его большую размытость и неопределенность» [7, с. 6]. Нельзя не согласиться с авторами в том, что «понятийное поле науки, психологии в том числе, характеризуется развитием и преобразованием, подвижностью и текучестью значительно более отчетливо, чем общие категории или принципы. Понятийный строй наиболее явно обнаруживает динамику развития науки, что делает это звено методологической системы особенно показательным для анализа перемен на современном этапе развития науки» [28, с. 8].

Важным методологическим результатом является выделение особенностей современных понятий: «Анализ общетеоретических, эмпирических и применяемых в психологической практике понятий позволил выделить их особенности: интегративный и междисциплинарный характер; расширение и изменение содержания понятий, использование в более широком тематическом поле; иной тип их структурной организации и субъектность, выступающую в двух смыслах: как разработчика, творца понятийного анализа и как обращения к категории субъекта» [28, с. 8]. Безусловно, проведенные исследования представляют значительный интерес для психологической науки.

Необходимо отметить, что авторы приходят к заключению, что понятия организованы по системно-сетевому принципу, можно говорить о системно-сетевой организации понятий. «Нами был показан сетевой принцип организации понятий [7, 8]. Описание сетевого характера организации понятий сопровождается адресацией к принципу системности и иерархичности. Возникает вопрос о том, каким образом сетевая организация понятий может быть сопряжена с системным принципом, постулирующим иерархичность психической организации, которая неприемлема в сетевом подходе к анализу субъекта (индивидуального и коллективного)» [28, с. 8].

«Проведенный анализ работ разных авторов, посвященных системному и сетевому подходам, позволяет выявить их некоторые общие черты, что свидетельствует об их аддитивности и преемственности. Общими для двух подходов становятся идеи целостности, несводимости к отдельным элементам, идеи саморазвития, самоорганизации, самонастраиваемости, непрерывной динамики преобразований в процессе как микро-, так и макрогенеза [9]. Сетевой подход дополняет системный, делая акцент на динамике горизонтальных взаимосвязей, не исключая и динамику сетей разной иерархии» [28, с. 10].

Совершенно не удивительно, что публикация результатов данного проекта вызвала многочисленные позитивные отклики [2, 4, 12, 24, 27, 32]. Обратим внимание на то, что из результатов исследования могут быть выведены некоторые методологические следствия.

Обратимся к одной из работ, в которой дается заслуженно высокая оценка проекта анализу понятий [4]. Представляется важным комментарий, который М.С. Гусельцева дает по поводу современной трактовки соотношения сетевого и системного подходов.

Автор статьи утверждает: «Переход от систем к сетям отнюдь не означает, что системный подход утрачивает свою релевантность, ибо принцип системности — один из столпов не просто психологической науки, но и науки как таковой» [4, с. 125].

Принципиально значимо утверждение автора о рациональности в современной психологии: «Касательно неклассической психологии мною неоднократно отмечалось, что типы рациональности, впрочем, как и присущие разным культурно-историческим эпохам методологии, не отменяют друг друга в эволюции научного знания, а (как усложняясь, так и упрощаясь, вступая в различные конфигурации), продолжают сосуществовать в современности; сочетая разнонаправленные тенденции и противоположные идеи, образуют более нюансированный (т.е. обремененный изменяющимися контекстами, которые необходимо учитывать) и сложный этап познания и научного мышления» [4, с. 125].

Последнее замечание крайне важно, так как фактически означает, что жестких требований в плане соблюдения «современных стандартов рациональности» в психологии ждать в настоящее время не приходится.

Несомненно, значим и другой вывод автора: «Иными словами, сеть и система не противостоят друг другу, а пребывают в отношениях подвижного взаимодействия, где одним задачам лучшим образом служит сетевой подход, тогда как другие находятся в сфере компетенции системного. Более того, при определенном угле зрения сама система может быть рассмотрена как организованная в систему сеть. Таким образом, сеть и система — отнюдь не методологические оппозиции, а разные принципы организации знания, состояния структур и т.п. В ракурсе методологии сети способны превращаться в системы, а системы в сети. Сеть может быть рассмотрена как дезорганизованная система, а система — сконфигурированная по определенным правилам сеть. Сеть не заменяет систему, но в определенных ситуациях (в парадигме не порядка, а хаоса) эффективнее решает задачи иного типа» [4, с. 125-126].

И еще один вывод: «Итак, системный подход не может уйти в прошлое, поскольку принцип системности является одним из столпов психологической науки. При этом уходит в прошлое эпоха неклассической психологии с ее монополией на единственно верный подход, доминирование правильной методологии и представление о неизменности иерархий понятий и сложившихся отношений. С позиции постнеклассической науки конфигурации системы и сети определяются исследовательской оптикой и вызовами решаемой задачи. Сетевой подход не отменяет иерархии, однако делает их ситуативно обусловленными, выводя на передний план качества саморефлексивности, гибкости и контекстуальной чувствительности исследователя» [4, с. 126].

Обратим внимание на два момента. Во-первых, типы рациональности вновь обретают жесткость (сравни: «типы рациональности, впрочем, как и присущие разным культурно-историческим эпохам методологии, не отменяют друг друга в эволюции научного знания» из фрагмента, приведенного выше, поэтому сосуществование «различных конфигураций» типов рациональности, видимо, в данном контексте не актуально). Во-вторых, судя по контексту цитируемого фрагмента, поскольку соотношение сетевого и системного принципов определяется, в частности, «вызовами решаемой задачи», речь идет именно о проведении психологического исследования.

Отметим, что в соответствии с позицией методологического либерализма исследователь выбирает любые методологические средства в каких ему необходимо сочетаниях, сколько-бы причудливыми эти сочетания кому-то не показались.

Здесь пора вернуться к анонсированному различению психологической науки и психологического исследования. Для темы нашей статьи, как помнит читатель, важно понять соотношение «психологического исследования» и «психологии как науки». Не сомневаюсь, что большинство представителей психологического сообщества полагает: психологические исследования существуют внутри психологической науки. Однако, это не единственная возможная точка зрения. В относительно недавней истории психологии можно обнаружить и иную позицию. В частности, известны публикации Зигмунда Коха, проанализировавшего путь научной психологии, и пришедшего к выводу, что научность психологии, мягко говоря, находится под сомнением [41, 42]. Зигмунд Кох задается вопросом, является ли психология наукой? Вывод, к которому приходит американский исследователь, звучит так: «Я рассматривал этот вопрос в течение 40 лет и в течение последних 20 лет не менял своего взгляда, что психология не является единой или логически связанной дисциплиной, но является скорее коллективными исследованиями разнообразных представителей, некоторые из которых могут квалифицироваться как научные, в то время как большинство — нет» [13, с.193-194]. Вместо психологии как единой науки предлагается использовать выражение «психологические исследования». «Моя позиция предполагает, что необъединенность психологии, наконец, обосновывается заменой ее на такого рода понятия, как «психологические исследования». Психологические исследования, если они на самом деле обращаются к поставленным исторически задачам психологической мысли, должны затрагивать огромный и неупорядоченный спектр человеческой деятельности и опыта. Если значимое знание является заполнением пробела, к проблемам необходимо подходить с беспристрастием, методы должны быть контекстно-зависимыми и гибкими и предвосхищения обозримых научных открытий должны контролироваться» [13, с.194].

Не будем здесь давать ни анализа, ни оценки идеям З. Коха. Куда интереснее, что подобного рода рассуждения возрождаются и сегодня. В качестве иллюстрации приведем фрагмент из статьи А.А. Фёдорова [36]. Автор сочувственно относится к мысли З. Коха, согласно которой современная психология представляет собой не науку, а совокупность психологических исследований. В своей статье известный российский ученый представляет свое вѝдение перспектив психологии: «По мере развития часть психологии, которая ассоциируется с hard science, будет все больше интегрироваться с физиологией и нейронауками, пока окончательно с ними не сольется. Обособится и другая ее часть, изучающая то, что можно назвать «поведением», сформировав отдельную квантитативную науку (бихевиорологию?), которая также будет входить в биологические науки в широком смысле. Наконец, третья часть психологии (по сути, психология per se) будет все больше отдаляться от hard science, превращаясь в мозаичную soft психологию. Это не значит, что третья часть не будет продуцировать знание, но это знание не будет научным. Не означает это и того, что это знание будет полностью оторвано от эмпирического изучения действительности. С моей точки зрения, здесь вместо термина «наука» вполне можно использовать термин «психологические исследования» (psychological studies), предложенный З. Кохом. Как он писал, психология «является не единой дисциплиной, а собранием исследований различного рода, часть которых можно квалифицировать как науку, в то время как большинство — нельзя. В этом выделении двух классов исследований я не подразумеваю ничего оскорбительного. Давным-давно я рекомендовал заменить термин „психология“ термином „психологические исследования“, но едва ли я ожидал достичь цели» [42, p. 902]. В каком-то смысле то, что в психологии является научным, не является психологическим, а то, что является психологическим, не является научным. Научное и психологическое держит вместе история их развития, но рано или поздно исторические связи ослабнут настолько, что произойдет естественный и — к тому времени — безболезненный распад» [36, с. 23].

Не будем подробно комментировать точку зрения многоуважаемого автора. Обратим внимание только на то, что, судя по всему, проблемы психологии решатся сами собой — одна часть «экс-психологии» решит их за счет физиологии и нейронаук, другая — «бихевиорология» будет жива научностью биологии, а паноптикум — мозаичная «soft психология» — все равно не наука… Нам представляется, что за такими новациями скрывается очень простая мысль: ликвидация психологии как фундаментальной науки позволяет элиминировать сложные методологические проблемы. Мы полагаем, что такое представление является неверным: методологические затруднения останутся, только в неявной, латентной форме. Конечно, от конкретного исследования не требуется решения вечных проблем, но проблемы-то тем не менее остаются.

И важнейшей из методологических проблем является само дальнейшее существование психологии как фундаментальной науки. По нашему глубокому убеждению, психология была, есть и будет оставаться фундаментальной наукой.

В нынешних условиях неоправданное распространение идей, относящихся к психологическим исследованиям, на психологию как науку, представляет серьезную опасность. Для таких возможных действий требуется, как нам представляется, специальное обоснование. Полагаем, что в современных условиях, когда идентичность психологов в значительной степени «парадоксальна» [1, 19], стоит обращать внимание на тот «образ психологии» как науки, который формируется у начинающих психологов. Вряд ли представление о том, что психология — это не наука, а совокупность исследований, будет в должной степени вдохновлять молодых психологов и способствовать участию представителей других научных дисциплин в междисциплинарных исследованиях, предполагающих психологическую тематику (боюсь, что они выберут для этого когнитивную науку или нейронауку). Научный статус все же важен.

Не будем в рамках настоящей статьи затрагивать сложнейшую проблему интеграции психологического знания. Как мы полагаем, в настоящее время проблема интеграции психологического знания в сколь-нибудь существенном масштабе решена быть не может [25]. Главная причина, почему проблема не может быть решена в настоящее время, состоит, на наш взгляд, в том, что для ее эффективного решения требуются согласованные действия многих членов психологического сообщества. Это, как можно полагать, в настоящее время практически неосуществимо. Заметим, что в значительной степени оправданием такой установки является позиция методологического плюрализма, о которой было сказано выше. Систематизацию научных подходов в психологии необходима, это рассматривается нами как необходимая пропедевтическая работа по интеграции научного сообщества. В этом отношении очень нужны дальнейшие обсуждения проблемы интеграции знания, демонстрация актуальности исследований и разработок по этой проблеме, популяризации этой проблематики, особенно среди психологов молодого поколения. Особое значение имеют позитивные примеры локальной интеграции, происходящей естественно, как результат развития психологического знания, либо локальные результаты интеграции вследствие целенаправленной деятельности психологов и историков психологии. В этой связи снова подчеркнем важность проектов, осуществленных коллективом ИП РАН [28-31].

Можно полагать, что в настоящее время речь может идти лишь о подготовительной работе, создании условий для интеграции. Для того, чтобы понять, почему проблема интеграции знания в психологии стоит острее, чем в других дисциплинах, а решается значительно сложнее, полезно получить ответы на некоторые вопросы.

Дальнейшие перспективы интеграции зависят от ответов на два важнейших вопроса:

1. В чем главные причины множественности подходов и трактовок в психологии?
2. Что надо делать, чтобы эту множественность преодолеть?

Эти вопросы подробно обсуждались, не будем здесь воспроизводить возможные ответы [25]. Как помнит читатель, с позиции эволюционного подхода эта проблема относится не к актуальному состоянию науки, а к перспективам ее развития.

Впрочем, в дополнение к сказанному уместно добавить одно соображение. Поскольку возникают вопросы, касающиеся того, возможны ли такие преобразования в психологии в принципе, отметим, что было показано, что одним из возможных вариантов, позволяющих осуществлять соотнесение различных подходов может выступать концепт внутренний мир человека [37-39]. Подчеркнем специально: речь не идет о попытке навязать психологии какой-либо подход (это было бы проявлением отвергаемого нами методологического ригоризма), но лишь о демонстрации возможностей продвижения в деле взаимопонимания. Полагаем такие метаморфозы вполне реальными. И еще раз подчеркнем — для взаимопонимания необходима некая общая платформа, площадка, которая — так или иначе, пусть в самых общих чертах, но должна быть обозначена.

Завершая обсуждение методологических проблем, относящихся к психологии как науке, отметим, что возможности системного подхода, на наш взгляд, не исчерпаны. В этой связи уместно привести не очень известное высказывание Иммануила Канта, трехсотлетие со дня рождения которого отмечается в эти дни. Оно относится к самому понятию «система» и, конечно же, не имеет непосредственного отношения к системному подходу — детищу ХХ столетия. Как представляется, философ обратил внимание на важный момент — система имеет смысл только тогда, когда как-то задан контур целого.

«Иные полагают, — читаем в кантовских черновиках, — что система относится только к изложению, но она принадлежит и объекту познания, и мышлению... Иные полагают, что создают системы, но у них возникают лишь агрегаты. Для последних нужна лишь манера; система требует метода... Исторические знания можно приобрести без системы, до известной степени также и математические, но философские без системы — никогда. Контур целого должен предшествовать частям (Курсив везде мой — В.М.)» [3, с. 5]. Вполне возможно, что потенциал системного подхода пока что не исчерпан, поскольку реализуется он, как можно думать, если вчитаться в кантовские слова, не полностью.

Пока что представляется — для будущего психологии как науки системное понимание психического представляет ту ценность, которая обеспечивает целостность и фундаментальность психологической науки.

По нашему мнению, психология должна сохранить свой статус фундаментальной научной дисциплины, что, в частности, предполагает наличие у нее предмета. Подчеркнем, что такого предмета, который принимается по меньшей мере значительной частью научного сообщества. Стоит специально заметить еще раз, что содержащееся в ряде публикаций предложение о трактовке предмета как внутреннего мира человека [15-18, 20, 37-39] является отнюдь не попыткой (согласимся с критиками — она была бы безуспешной) предложить универсальную теорию, но лишь как демонстрация одного из возможных вариантов, намечающих общее предметное пространство, в котором могла бы происходить реальная работа по установлению взаимопонимания и возможному в перспективе соотнесению различных подходов в психологии. Как нам представляется, любой конструктивный диалог возможен только в том случае, если для него есть основания. В данном случае его роль может выполнить общее предметное пространство (подчеркнем, не какая-то конкретная трактовка).

Что может послужить возможным инструментом продвижения на пути взаимопонимания (сохраняющего статус психологии как науки)?

По нашему мнению, психологи должны пытаться обсуждать и решать актуальные для них вопросы. Необходимо создание философии психологии как психологической дисциплины [22]. Подчеркнем, что эта необходимость связана с сохранением психологии как фундаментальной науки. В XXI столетии вряд ли найдется такой представитель психологической науки, который будет настаивать на построении общей универсальной теории психологии или общей универсальной методологии. Речь идет лишь о том, чтобы различные подходы, концепции и пр. сделать хотя бы какой-то, пусть минимальной, степени соотносимыми. Никто не станет спорить: пусть цветут все цветы, но должно быть как-то определено пространство, где эта флора произрастает.

Философия психологии должна конструировать предметное пространство психологии. Философия психологии должна ориентировать в современной постановке и решении основных проблем психологии: психофизической, психофизиологической, психосоциальной, психохимической, психогенетической и др. Философия психологии должна обеспечивать «вписывание» психического в научную картину мира. Философия психологии должна обеспечивать единство психологии, объединяя в одно пространство различные составляющие: академическую психологию, практико-ориентированную, философскую психологию.

Как можно полагать, философия психологии должна в первую очередь решать следующие вопросы, повторим в очередной раз, если она хочет сохранить статус фундаментальной науки: 1) место психологии в системе научного знания; 2) взаимоотношения и стратегию взаимодействия с другими научными дисциплинами; 3) идеалы психологической науки (желательно, ранжированные по степени достижимости); 4) предмет психологии (как пространство, в котором происходит соотнесение знания); 5) дальнейшее осмысление феномена психологического знания) 6) разработку методологии как реального инструмента психологического познания; 7) разработка архитектоники психологического пространства, позволяющего включить а него духовные и нравственные измерения.

Бесспорно, список вопросов легко может быть продолжен. В качестве последнего замечания скажем, что 1) вопросы должны обсуждаться в комплексе, поскольку это аспекты и грани одной глобальной проблемы; 2) многое в данном отношении сделано и делается многими представителями психологического сообщества, полагающими, что психология должна оставаться наукой.

Литература

1. Александрова Ю.Ю., Камнева Е.В., Полевая М.В., Пряжников Н.С., Пряжникова Е.Ю. Парадоксы профессиональной идентичности у психологов // Организационная психология, 2020. Том 10. №3. С. 225–245.
2. Гришина Н.В., Костромина С.Н. К проблеме эволюции понятийного аппарата психологии: от прошлого к будущему // Психологический журнал, Т. 44. № 3, 2023, с. 99-105.
3. Гулыга А.В. Кант сегодня // Кант И. Трактаты и письма. М.: Наука, 1980. С. 5–42.
4. Гусельцева М.С. О разработке понятий в современной российской психологии // Психологический журнал, Т. 44. № 4, 2023, с.124-132.
5. Журавлев, А.Л., Ушаков Д.В. Фундаментальная психология и практика: проблемы и тенденции взаимодействия // Психологический журнал, 2011, т.32, № 3, с. 5-16.
6. Журавлев А.Л., Ушаков Д.В. Теоретико-экспериментальная и практическая психология: две разные парадигмы? // Парадигмы в психологии. Науковедческий анализ. М.: ИП РАН, 2012, с.158-177.
7. Журавлев А.Л., Сергиенко Е.А. Анализ современных понятий в психологии. Часть I. Опыт систематизации понятий // Психологический журнал. 2021. Т. 42. № 3. С. 5-15.
8. Журавлев А.Л., Сергиенко Е.А. Анализ современных понятий в психологии. Часть II. Разработка современных понятий учеными Института психологии РАН // Психологический журнал. 2021. Т. 42. № 4. С. 5-15.
9. Журавлев А.Л., Сергиенко Е.А. Системно-сетевая организация современных понятий психологии (на примере разработок сотрудников Института психологии РАН) // Психологический журнал. 2022. Т. 43. № 3. С. 5-14.
10. Козлов В.В. Методология психологии сегодня / В.В.Козлов, В.А.Мазилов, В.Ф.Петренко // Методология современной психологии. 2017. № 7. С. 3-6
11. Козлов, В.В. Методология интегративной психологии : Монография / В.В. Козлов. – Москва: Международная академия психологических наук, Рекламно-производственная фирма "Титул", 2021. – 180 с.
12. Корнилова Т.В. Проблема соотнесения понятий в системно-сетевом подходе к психологическому знанию // Психологический журнал, Т. 44. № 2, 2023, с. 128-131.
13. Кох З. Природа и пределы психологического знания. Уроки первого столетия в роли «науки» // Общая психология: хрестоматия в 5 томах. Т. 1 / Составители В.А. Мазилов, В.Д. Шадриков при участии А.А. Костригина. – М.: РИД РосНОУ, 2019. С. 171-196.
14. Мазилов В.А. Коммуникативно-интегративный подход в психологической науке // Научные подходы в современной отечественной психологии. Москва, 2023. С. 273-289.
15. Мазилов В.А. Биосоциальная проблема в контексте методологии психологической науки // Психологический журнал Tом 41. № 3, 2020. С.122-130
16. Мазилов В.А. Психология и методология психологической науки: нерешенные актуальные проблемы // Методология современной психологии. – Вып. 14. – 2021 – С.46-64.
17. Мазилов В.А. Психология в борьбе за существование // Методология современной психологии. – Вып. 13. – 2021. С.259-286.
18. Мазилов В.А Психология как фундаментальная наука: нужна ли она сегодня? // Методология современной психологии. 2023. № 17. С. 192-207.
19. Мазилов В.А. Научно-дисциплинарная идентичность психолога: постановка проблемы // Человеческий фактор: Социальный психолог. 2024. № 1 (49). С. 44-56.
20. Мазилов В.А. О психологических понятиях и методологии психологии // Вопросы психологии, №1, 2020, С. 71-83.
21. Мазилов В.А. Методология отечественной психологической науки: основные направления исследований и разработок // Ярославский педагогический вестник. 2010. Т. 2. № 3, с. 174-191.
22. Мазилов В.А. Психологи и время // Человеческий фактор: Социальный психолог. 2021. № 1 (41). С. 258-279.
23. Мазилов, В.А. Актуальные методологические проблемы современной психологии / В.А. Мазилов; Международная Академия психологических наук. – Ярославль: Общество с ограниченной ответственностью "Международная Академия психологических наук", 2002. – 68 с.
24. Мазилов В.А., Слепко Ю.Н. Проблема интеграции в психологии: А.Л. Журавлев как методолог отечественной психологической науки // Актуальные проблемы современной социальной психологии и ее отраслей. Сборник научных трудов. Москва, 2023. С. 232-244.
25. Мазилов В.А. Интеграция психологического знания: идеалы, проблемы и перспективы. Интеграция в психологии: теория, методология, практика. Сборник научных материалов VI Всероссийской конференции с международным участием. Ярославль, 2023. С. 48-57
26. Мазилов В.А. Методология психологии на современном этапе: проблемы и перспективы // Системогенез учебной и профессиональной деятельности. Материалы III Всероссийской научно-практической конференции. Ярославль, 2007. С. 42-48.
27. Мазилов, В.А., Слепко, Ю.Н. Проблема понятийного пространства современной психологии // Психологический журнал. № 3. Т. 44. 2023. С. 93–98.
28. Научные подходы в современной отечественной психологии / Отв. ред. А.Л. Журавлев, Е.А. Сергиенко, Г.А. Виленская. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2023. 759 с
29. Разработка понятий современной психологии / Отв. ред. А.Л. Журавлев, Е.А. Сергиенко. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2018.
30. Разработка понятий в современной психологии. Том 2 / Отв. ред. А.Л. Журавлев, Е.А. Сергиенко, Г.А. Виленская. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2019.
31. Разработка понятий современной психологии. Том 3 / Отв. ред. А.Л. Журавлев, Е.А. Сергиенко, Н.Е. Харламенкова, Г.А. Виленская. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2021.
32. Сергеев С.Ф. Перспективы сетевого подхода в психологии // Психологический журнал, Т. 44. № 1, 2023, с. 133-136.
33. Смирнов С.Д. Методологический плюрализм и предмет психологии // Труды Ярославского методологического семинара. Т. 2: Предмет психологии. Ярославль: МАПН, 2004. С. 276–291.
34. Толочек В.А. Российская психология на рубеже тысячелетий: состояние, перспективы, «позитивы» и «негативы» эволюции // Ярославский педагогический вестник. 2023. № 6 (135). С. 98-111.
35. Толочек В.А. Методы и методология полевых исследований: открытые вопросы. Ч. 1 // Ярославский педагогический вестник. 2021б. № 2(119). С. 69–79.
36. Федоров А.А. Проблема научного знания в психологии // Психологическое знание: виды, источники, пути построения / Отв. ред. А.Л. Журавлев, А.В. Юревич. – Москва : Изд-во «Институт психологии РАН», 2021. С. 11-27.
37. Шадриков В.Д. Внутренний мир человека. Москва: Логос, 2006. 386 с.
38. Шадриков В.Д., Мазилов В.А. Общая психология. Москва: Юрайт, 2015. 411 с.
39. Шадриков В.Д. О психофизическом принципе (предмет психологии) / В.Д. Шадриков, В.А. Мазилов // Психологический журнал. том 43, №3. 2022. С. 15–24.
40. Юревич А.В. Методы интеграции психологического знания // Труды Ярославского методологического семинара. Т. 3. Метод психологии. Ярославль, 2005, с. 377–397.
41. Koch S. The Nature and Limits of Psychological Knowledge: Lessons of a Century qua “Science” // American Psychologist. 1981. Vol. 36. № 3. P. 257–269.
42. Koch S. “Psychology” or “the psychological studies”? // American Psychologist. 1993. V. 48. № 8. Р. 902-904
43. Schmidt F.L., Oh I.-S. The Crisis of Confidence in Research Findings in Psychology: Is Lack of Replication the Real Problem? Or Is It Something Else? // Archives of Scientific Psychology, 4, 2016, R. 32–37

Источник: Мазилов В.А. «Психология как наука» и/или «психологические исследования»: перспективы и возможные риски // Методология современной психологии. 2024. №22. С. 224–239.