Памяти Евгения Федоровича Тарасова: «Когда переводишь, возникает чувство, что создаешь что-то новое»

20 сентября 2024 г., не дожив чуть больше полугода до своего 90-летия, покинул этот мир доктор филологических наук, профессор Евгений Федорович Тарасов, один из лидеров Московской школы психолингвистики. Он перенял эстафету от своего коллеги и друга, выдающегося психолога и психолингвиста Алексея Алексеевича Леонтьева. Отношение к этому имени, в значительной степени, сблизило нас с Евгением Федоровичем.

Было бы странным, что неустанная, не знающая границ мысль лишь выражается в заранее заготовленном слове. А из этого исходила традиционная лингвистика. Выготский писал, что мысль не выражается, а совершается в слове. Совершается и совершенствуется в слове, которое еще нужно найти, создать. Поиск, творение слова продолжает содержательную работу мысли. И только в таком виде ее результат — всегда неокончательный — может быть передан другому человеку, людям, человечеству. С расчетом на отклик — мыслью же. Так складывается поле языкового со-знания, которое всю жизнь изучал Евгений Федорович, хотя и считал «языковое сознание», если рассматривать его как особую форму сознания наряду с другими, скорее, как метафору, а не как понятие. Но за этой метафорой проступала реальность единства общения и обобщения, о котором писал Л.С. Выготский.

Предлагаем вашему вниманию интервью профессора Евгения Тарасова пресс-службе Российского нового университета, которое он дал в 2021 г.

Владимир Кудрявцев

***

Как производится и воспринимается речь? Почему мысль появляется раньше слова? Как связаны сознание и язык? Рассказывает профессор кафедры лингвистики и межкультурных коммуникаций Российского нового университета, доктор филологических наук, заведующий отделом психолингвистики Института языкознания РАН, один из лидеров Московской психолингвистической школы Евгений Фёдорович Тарасов.

— Евгений Фёдорович, на протяжении 26 лет Вы обучаете в Российском новом университете лингвистов и переводчиков. Почему Вы решили преподавать в РосНОУ?

— Меня привлекла работа. В молодом вузе необходимо было создать факультет, который готовит переводчиков. Когда меня пригласили на работу, я встретился с проректором по учебной работе Евгением Алексеевичем Палкиным, и он сразу понравился мне как человек. В дальнейшем он проявил себя талантливым руководителем, с которым было комфортно работать.

— То, что вуз частный, Вас не смущало?

— Нет. В то время таких вузов было очень много. Когда я понял, что университет образован выходцами из МФТИ, то убедился в правильности своего выбора: эти люди привлекали своим интеллектом, научными и человеческими качествами. Была интересна возможность работы с такими людьми.

В вузе понравились человеческие отношения, благоприятная атмосфера, радение за дело команды и руководителей. Например, начальник учебно-методического управления Борис Ильич Анциз поражал работоспособностью и интеллектом, уникальными знаниями и умениями. Он самостоятельно писал учебные планы по всем дисциплинам, легко разрешал все проблемы технического характера. Необыкновенный профессионал.

Я всю жизнь занимался наукой и преподавал, эта деятельность была мне знакома, только деканская деятельность была в новинку.

— Какие трудности деканской работы могли бы припомнить?

— Разработка и ведение документации, составление учебных планов…. Трудности были в основном организационного характера. Но Евгений Алексеевич и Борис Ильич помогали их преодолевать.

— Вы создали факультет иностранных языков и межкультурной коммуникации. Какие языки преподавались там?

— Факультет готовил переводчиков английского, немецкого и французского. В качестве второго иностранного преподавался нидерландский, немецкий или французский язык. Это был период, когда основным становился английский язык. Немецкий явно уступал ему по распространению и сфере употребления.

— Специалисты в области перевода были востребованы?

— Да, в 1990-е организовывались новые структуры в экономике. Я помню, было около трёх тысяч немецких компаний, огромное количество совместных предприятий, где требовались переводчики. Насколько я знаю, весь наш первый выпуск работает по специальности.

— Поговорим о научной стороне Вашей деятельности. На протяжении всей жизни Вы занимаетесь проблемами психолингвистики. Какие проблемы изучает эта наука?

— Психолингвистика возникла на стыке лингвистики и психологии. Лингвистика не может объяснить, как люди говорят и понимают речь, как у них формируется язык — она только описывает речевые продукты. Объяснить всё это может психолингвистика.

Процесс говорения чрезвычайно труден. Чтобы высказать какую-то мысль, её надо сначала образовать при помощи образов сознания, потом посредством внутренней речи перевести в слова внешней речи. То есть своё сознание я могу донести до других людей только при помощи слов, языка. А чтобы меня поняли, я должен говорить на языке, понятном собеседнику. Язык — это языковое сознание, которое собственно сознанием не является, языковое сознание — это метафора.

Речь нужна для того, чтобы мы могли выразить своё сознание во внешней форме. Поэтому языковое сознание необходимо отличать от собственно сознания, которое мы формируем в виде зрительного образа предмета, когда наблюдаем за ним. Если я хочу до кого-либо донести информацию о том, что вижу, я свою мысль должен одеть в слова. С одной стороны, они отображают мою мысль, с другой — понятны собеседнику. Нас объединяет общий язык. Формирование и восприятие речи как сложный психический процесс — центральная проблема психолингвистики.

Интересно, что мысль гораздо богаче, чем её речевое выражение. Язык накладывает определённое ограничение. Как сказал Тютчев: «Мысль изречённая есть ложь…». Поэт видит, что получается, когда он одевает мысли в слова.

— Вы автор психолингвистического термина «овнешнение». Связан ли он с процессом формирования и восприятия речи?

— Я не автор, я просто часто этот термин употребляю, наверное, поэтому мне его приписывают. «Овнешнение» придумали психологи, и оно действительно отражает процесс формирования и восприятия речи. Свои мысли я могу сделать доступными другим, только «овнешнив» их — сделав внешними, привязав к словам и знакам, которые способны воспринимать другие люди. Причём в общении играют роль не только слова, но и тембр голоса, темп речи, жесты. Всё это знаки, которые говорят слушающему о чём-либо.

— Какие достижения Вы могли бы отметить в своей научной деятельности?

— Пятьдесят лет для науки — это, конечно, мало. На протяжении полувека я и мои ученики занимаемся психолингвистическими проблемами и только сейчас приступили к составлению словаря психолингвистических терминов. Словарь составляется в отделе психолингвистики Института языкознания РАН, над ним работаю я и мой сотрудник Игнатий Владимирович Журавлёв. Исследователи, крупные специалисты в своей области, придерживающиеся системно-деятельностного подхода в психолингвистике, пишут для словаря статьи по темам общения, перевода и другим.

Психолингвистика — наука молодая, но чрезвычайно трудная. Она экспериментальная, а эксперименты делаются на людях. Но судить о том, что происходит в сознании у испытуемых, я могу лишь по внешним проявлениям. Раньше об этом были в основном гадательные представления. Психолингвистам понадобились десятилетия для составления модели, отображающей процесс воспроизводства речи, её восприятия: как мы выражаем свои мысли и понимаем других.

Недавно удалось в какой-то степени понять, как дети овладевают родным языком. В норме они начинают говорить в возрасте 12–18 месяцев. Мать играет с ребёнком в игрушки, и те предметы, которые он видит, запечатлеваются в его сознании в виде образов. Чтобы говорить, он должен сначала построить мысль при помощи образов и потом перевести её в слова. Если родители с ребёнком не играют, у него пустая голова: артикуляционный аппарат сформирован, говорить ребёнок может, но формировать и выражать мысли не умеет.

— Другие преподаватели РосНОУ участвуют в этой научной работе?

— В ней участвуют преподаватели кафедры теории и практики перевода Гуманитарного института РосНОУ, мои ученицы. Например, вместе с доктором филологических наук Виолеттой Александровной Ильиной мы составили 600-страничный словарь ценностей носителей русской культуры, где по определённой схеме описаны 68 ценностей. В числе ценностей — безопасность, внимание к людям, любовь, милосердие, мир, могущество, надежда, независимость. Антиценности — агрессия, бедность, бездуховность, безответственность, безработица, беззаконие, болезнь, война, непрофессионализм и так далее.

Доктор филологических наук Ирина Владимировна Вашунина занимается изучением восприятия креолизованных текстов, сочетающих вербальную и визуальную часть. Сейчас это самый распространённый вид текстов.

В РосНОУ работает и доктор филологических наук Татьяна Александровна Голикова. В 2020 году она составила лингвокультурологический словарь заимствований современного русского языка 2000–2020 годы.

— Внимание к людям, милосердие — эти ценности всем известны, но не всегда люди следуют им в реальной жизни. Почему так происходит?

— Ценности прививаются людям в процессе воспитания. Кому-то их привить удаётся, кому-то — нет. Всё зависит от того, насколько общество воспитывает своих членов.

Это относится к процессу социализации и инкультурации. Эти термины означают овладение культурой конкретного общества. Общество делает социальный заказ на эти ценности. Немец, овладевая ценностями своей культуры, становится немцем, русский — русским.

У ценностей есть свои особенности. Мы знаем огромное количество примеров материнской любви, которая у русских женщин развита очень сильно, почти гипертрофирована. Русская мать буквально трясётся над своим ребёнком.

— Евгений Фёдорович, как национальная специфика отражается на языках сознания?

— Она проявляется в образах сознания. Образы — способ воспринимать другие предметы.

Если меня окружают монгольские степи, то у меня будут одни образы. Если я попаду в тундру, к оленеводам, то — другие.

На язык, прежде всего, оказывают влияние культурные предметы. Я наблюдаю, в основном, культурные предметы, сделанные людьми из природных материалов той среды, в которой они живут. Эти предметы различны в разных культурах. Скажем, у монголов культурные предметы — животные, которые выведены и выращиваются ими (овцы, коровы, лошади, верблюды), и продукты питания, производимые из молока.

Если я буду описывать исландцев, живущих на острове, на котором ничего не растёт, и они промышляют рыбой, то и культурные предметы у них другие.

Если я приеду в Германию — небольшую, но очень заселённую страну, то, стоя на одном конце населённого пункта, я буду видеть другие населённые пункты. Немцы обеспечивают себя хозяйственными продуктами, но занимаются, прежде всего, производством машин. Это их культурные предметы, которые, естественно, отражаются в значениях слов их языка.

Мы анализировали образы языкового сознания у немцев и русских, образы животных, и увидели неожиданные различия. К примеру, для русского человека медведь — свирепый зверь, а для немцев этот образ ещё и романтичный почему-то.

Предметные значения слов формируются не в языке, а в самой культуре, и возникает она потому, что человек приспосабливается к жизни в определённом ландшафте и пытается там выжить, используя природные материалы.

— Следуя этой логике, будущих переводчиков сначала надо погружать в культурологические реалии, а потом уже в языковые.

— Да, это один из лучших способов. В Германии будущие переводчики с английского языка каждый семестр на месяц отправляются в Англию. За пять лет обучения они целый год проводят там. И у студента создаётся реальное представление о Великобритании, об англичанах. И оно может быть совсем не тем, что о них пишут или они пишут о себе.

— Как собеседникам удаётся общаться друг с другом, обладая не только разным языковым, но и культурологическим сознанием?

— Общение нужно для организации совместной деятельности. Его цель — сотрудничество с другим человеком. Коммуниканты достигают только частичного взаимопонимания, необходимого для совместной деятельности. Даже у носителей одной культуры в вербальном общении никогда не будет полного взаимопонимания.

Так же муж и жена достигают полного взаимопонимания не сразу, а с течением времени. В процессе совместной деятельности они приобретают общность взглядов и мнений, ведь изначально в семью они привносят навыки, сформированные их родителями, а семьи могут быть далеки друг от друга в культурном отношении.

— В одном из интервью Вы сказали, что психолингвисты проводят самые прорывные исследования. Могли бы привести примеры?

— Это описание ценностного (аксиологического) сознания русской культуры, исследование смыслового восприятия креолизованных текстов, создание нескольких ассоциативных словарей — европейской части России, Сибири, Дальнего Востока. Люди в разных частях страны с различным неязыковым сознанием имеют примерно одинаковое языковое сознание, их объединяет язык.

— Одна из тем Ваших исследований — феноменология восприятия речевых сообщений. Что это?

— Феноменология восприятия — это то, что я воспринимаю своими органами чувств. Я слышу речь — это звуки, которые сами по себе ничего не значат. Я их понимаю только потому, что в моём сознании есть образы, знания, ассоциированные с этими звуками или произносимыми словами. А немец, стоящий рядом со мной, слышит только набор звучащих слов.

Когда я говорю с кем-то, то передаю только звуки. Знания, ассоциированные с ними, остаются в моём сознании. Но я надеюсь, что такие же знания есть у человека, который слышит произносимые мною звуки. Бывает даже, что слушающий понимает больше, чем имеет в виду говорящий, потому что у него ассоциированных знаний ещё больше.

— Что бы Вы пожелали выпускникам-переводчикам РосНОУ?

— Желаю переводчикам овладеть самой лучшей профессией, которая только существует!

Вы служите связующим звеном между народами, организуете межкультурное общение и взаимодействие!

Я всегда вспоминаю и рассказываю студентам, какое испытывал наслаждение, когда сам учился. Когда переводишь, возникает чувство, что создаешь что-то новое.

— Появление машинного перевода не угрожает исчезновению профессии переводчика?

— Машинного перевода без человека никогда не будет. Сейчас есть множество программ, которые осуществляют перевод, но они нуждаются в редактуре. Машина только помогает переводчику, облегчает ему работу, избавляет от изнурительного труда. Но текст нельзя просто взять из машины и пустить в употребление.

— Ваши пожелания по случаю юбилея Российского нового университета.

— Руководству РосНОУ благодарность за уровень интеллигентности, который существует в университете, и человеческие отношения, которые здесь культивируются.

Источник: сайт В.Т. Кудрявцева