С.А. Подсадный: «Приятно наблюдать за тем, как развиваются твои ученики…»

Рассказом о своем пути в профессии, воспоминаниями о Б.Д. Карвасарском и других наставниках, а также рассуждениями о проекте закона о психологической помощи делится Сергей Александрович Подсадный, кандидат медицинских наук, врач-психотерапевт, соучредитель, вице-президент и руководитель секции ЛОРПт Российской психотерапевтической ассоциации, соучредитель и президент АНО ДПО Академия реконструктивной психотерапии, директор Центра дополнительных образовательных программ по направлениям медицина, медицинские технологии и стоматология Санкт-Петербургского государственного университета.

О пути в профессии

Во время учебы в Днепропетровском медицинском институте по специальности «педиатрия» я с 5-го курса активно участвовал в студенческом научном обществе по психиатрии. Это было в 80-е годы, моим первым учителем был замечательный профессионал, психиатр, профессор Владимир Иванович Полтавец. Он привлек мое внимание к психоаналитическому подходу несмотря на то, что в то время об этом не принято было говорить громко, а также приносил работы Фрейда из своей личной библиотеки. Уже тогда я стал потихоньку собирать и свою собственную библиотеку, в которую входили те редкие книги, которые удавалось найти у букинистов-любителей.

Будучи в интернатуре по психиатрии, я с большим трепетом и вниманием следил за работами Ленинградского психоневрологического института им. В.М. Бехтерева (далее — институт Бехтерева, Институт, НМИЦ им. В.М.Бехтерева), который практически каждый год выпускал сборники научных трудов; там были работы, связанные с психотерапией, пограничной психиатрией, клинической (медицинской, как ее тогда называли) психологией.

В это время на кафедре психотерапии ЛенГИДУВ проходили циклы обучения, на которые съезжались молодые специалисты со всей страны, чтобы послушать лекции, посидеть за кругом группы… Мне удалось попасть на них три или четыре раза. Как раз тогда я познакомился с Борисом Дмитриевичем Карвасарским (далее — Б.Д.) — научным руководителем отделения неврозов и психотерапии. Это было так: мы с Евгением Ивановичем Чехлатым, тогда таким же, как и я, молодым врачом, зашли в кабинет к Б.Д. и услышали: «У вас пять минут». Он был перманентно занят, и, конечно, я уложился в указанный срок. Он выслушал и сел за печатную машинку. На ней он напечатал письмо-вызов для нас в целевую ординатуру.

Отработав три обязательных года участковым психиатром в Днепропетровске, в 1990 году я уехал в целевую ординатуру, а с 1992 года приступил к работе в Институте, где проработал в той или иной ипостаси почти 20 лет.

Это были удивительные, незабываемые времена! Б.Д. Карвасарский, Г.Л. Исурина, В.А. Ташлыков, А.П. Федоров, А.А. Александров, М.Ю. Мелик-Парсаданов, Э.Г. Эйдемиллер и многие другие известные ученые и практики — в Институте тогда собрались звезды отечественной психотерапии и клинической психологии! Это была живительная среда, рождающая идеи, думаю, что у многих тогда присутствовало ощущение причастности к настоящему большому делу.

Мы занимались наукой и лечением пациентов, которые стекались со всего огромного пространства Советского Союза. Основным методом, который применялся в лечении неврозов, была ЛОРПт — личностно-ориентированная (реконструктивная) психотерапия.

Этот метод создан двумя психотерапевтами, Б.Д. Карвасарским и В.А. Ташлыковым, и медицинским психологом Г.Л. Исуриной на основе работ В.Н. Мясищева, ученика В.М. Бехтерева.

Когда в далеком 1936 году Владимир Николаевич стал заведующим отделением неврозов в Институте, он столкнулся с проблемой: при том, что был отличный стационар, не хватало главного — толковой, внятной психотерапии, без которой невозможно было оказывать настоящую помощь пациентам. Тогда он и начал разрабатывать патогенетическую психотерапию, из которой впоследствии выросла ЛОРПт.

В то время, когда я оказался в отделении, методу учили его создатели прямо на практике, передавая знания и умения из рук в руки. Сама среда учила! Еженедельно проводились клинические разборы, появлялись статьи, писались диссертации.

Я тоже не тянул с диссертацией, защитился в 1995 году по теме «Использование видеотехники в групповой психотерапии больных неврозами». Впервые в России был введен термин «видео-обратная связь» и описаны эффекты ее использования. Эта работа была сделана в то время, когда видеокамеры были еще громоздкие, тяжелые — приходилось таскать ее на себе много часов подряд, чтобы фиксировать происходящее в группе.

В научном плане, кроме диссертации, много времени занимало участие в работе коллектива под руководством Б.Д., который за пару десятков лет создал множество замечательных трудов. В первую очередь, это «Психотерапевтическая энциклопедия».

О работе над энциклопедией

Мы дневали и ночевали в Институте… весь пол кабинета Б.Д. был занят пачками статей, через которые мы переступали, чтоб передвигаться по кабинету. Дело в том, что Б.Д. привычнее было вычитывать тексты не на экране компьютера, а по распечаткам — так он их правил…

Когда мы издали энциклопедию первый раз, она разлетелась мгновенно. Это была попытка объединить от А до Я всё, что связано с психотерапией и клинической психологией. Первая энциклопедия — безумно любимая, половина еще была отпечатана на пишущей машинке… Но все-таки это была еще не энциклопедия в привычном смысле слова — скорее сборник большого количества статей, расположенных по алфавиту.

Поняв это, Б.Д. решил — надо больше статей. Мы сомневались, что тогда нас ни одно издательство не возьмет, и это будет уже не один, а целых два тома. И было решено: единственный способ все уместить в один том — «засушивание» текста (максимальная лаконичность). Это было то, что Б.Д. ценил в текстах других и что сам умел делать лучше всех — огромное количество диссертаций носит его неповторимый почерк благодаря этому самому «засушиванию».

Второе издание стало больше походить на энциклопедию. Третье — уже настоящая энциклопедия.

Б.Д. очень гордился тем, что в мире на тот период не было аналогов нашей работе — более 700 методов психотерапии были сведены в одну книгу. И до сих пор нам — возьму на себя смелость сказать за весь научный коллектив — не стыдно также и за наши учебники: по психотерапии для вузов и не менее прекрасный, на мой взгляд, учебник по клинической психологии.

И вот теперь, спустя много лет, под руководством директора НМИЦ им. В.М. Бехтерева профессора Н.Г. Незнанова и учениц Б.Д. — профессора А.В. Васильевой и профессора Т.А. Караваевой выходит национальное руководство по психотерапии. Замечательно, что среди большого числа авторов руководства немало имен из того, прежнего коллектива. Как будто тот импульс, который Б.Д. дал нам всем, его ученикам и коллегам, продолжает действовать и после его смерти.

Я продолжу свою историю.

Много интересного и важного было сделано тогда в стенах института Бехтерева. Но все меняется, и в 2003 году, по предложению Б.Д., я стал заведующим кафедрой психотерапии академии им. И.И. Мечникова. За 11 лет кафедра психотерапии разрослась, мы проводили циклы обучения, в том числе и по ЛОРПт, на кафедру были приглашены многие известные психотерапевты и клинические психологи… А потом произошло слияние с МАПО, и моя кафедра и кафедра психотерапии профессора В.И. Курпатова были слиты воедино — произошло «укрупнение»…

Через несколько лет по приглашению профессора В.А. Точилова я перешел в СПбГУ в научно-клинический и образовательный центр «Психотерапия и клиническая психология». Центр развивался: утверждались новые программы, набирались слушатели, совместно с факультетом психологии СПбГУ была разработана и утверждена большая двухгодичная программа переподготовки по клинической психологии.

Все было вроде бы и неплохо, но мне не давала покоя идея создать программу обучения ЛОРПт в практико-ориентированном ключе, чтобы этот достойный во всех смыслах отечественный метод не потерялся среди огромного количества зарубежных, хлынувших к нам в 90-е годы; чтобы он получил развитие и распространение, а не существовал в отдельно взятом анклаве — институте Бехтерева. К реализации этой идеи подвигло печальное событие.

Об открытии Академии реконструктивной психотерапии

В 2013 году не стало Б.Д. Карвасарского. «Птенцы его гнезда» — мы с Е.И. Чехлатым и Р.К. Назыровым — были подавлены этим и чувствовали растерянность... Когда оправились от потери, поняли, что метод ЛОРПт как достояние отечественной школы психотерапии нужно защищать, продвигать и развивать.

Профессор Назыров открыл институт, в котором, наряду с другими, есть и программа по обучению ЛОРПт.

А мы с профессором Чехлатым открыли в 2018 году Академию реконструктивной психотерапии. По поводу названия мы советовались с соавторами метода: Г.Л. Исуриной, В.А. Ташлыковым. Дело в том, что название метода в свое время получилось несколько тяжеловатым. Были 1970-е годы, присутствовали некоторые сомнения и страхи, связанные со скользкой темой личности в государстве, где основой были общественные отношения… И поэтому возникло такое сложное название — личностно-ориентированная (реконструктивная) психотерапия. В общем-то, первые два слова здесь и не нужны: ведь если есть реконструкция отношения, значит реконструируется и личность. И надо сказать, что Б.Д. был не только блестящий ученый, но и, в некотором роде, политик в науке, он специально запутывал, чтоб тему не зарубили, пропустили… Вот и слово «реконструктивная» было, на всякий случай, взято в скобки.

В Академии реконструктивной психотерапии мы занимаемся дополнительным образованием врачей и психологов: это работающие специалисты, испытывающие потребность в практико-ориентированном процессе образования, ищущие единую концепцию личности-патологии-психотерапии, которая дает ясность понимания и точные инструменты для помощи людям.

Мы преподаем чистый метод, хотя упоминаем также модификации и возможность интеграции. В институте Бехтерева этому в таком объеме уже не учат: В.А. Ташлыков теперь профессор СЗГМУ им. Мечникова, Г.Л. Исурина — профессор СПбГУ. Естественно, оба соавтора метода — преподаватели нашей Академии.

И очень важно, что появилось новое поколение, которое идет вслед за нами.

Раньше мне казалось избитым выражение «передать эстафету». А сегодня, когда мне шестьдесят, приятно наблюдать за тем, как развиваются твои ученики, видеть, что они остаются верны ценностям отечественной науки, видят перспективы в методе ЛОРПт.

Это и С.В. Ляшковская (к.м.н., сотрудник НМИЦ им. В.М. Бехтерева), и А.Ю. Красиков (популярный психолог, основатель Школы эмоционального интеллекта и психотерапии, г. Москва), и Т.Е. Лопатина (к.м.н., рук. НКиОЦ «Психотерапия и клиническая психология» СПбГУ), и М.В. Маркатун (врач-психотерапевт, руководитель регионального отделения РПА, г. Новосибирск) и многие-многие другие увлеченно работающие отличные специалисты.

Говоря о продолжении развития метода, я хочу здесь привести пример, который часто привожу на лекциях. Фрейд разрабатывал свою теорию в течение 40 лет и умер, так ее и не завершив. Мясищев около 60 лет занимался своей теорией и тоже не завершил ее. И у Фрейда, и у Мясищева, что называется, двери остались открытыми. Поэтому можно продолжать исследования, оттачивать новые формы. Когда система открытая, можно развивать её дальше, она не будет стагнировать.

О законе о психологической помощи

Продвижение этого закона имеет свою историю.

Я помню, как много лет назад, в начале 2000-х, мы обсуждали проект закона о психотерапевтической помощи. Мы с Борисом Дмитриевичем пытались продвигать этот закон со стороны Российской психотерапевтической ассоциации, профессор В.В. Макаров — со стороны Профессиональной психотерапевтической лиги. Именно тема психологов вызывала самые ожесточенные споры — мы считали, что психологи должны консультировать, а лечить должны врачи.

Мне довелось участвовать в ученом совете Минздрава, где обсуждались проблемы и сложности этого закона. Министром здравоохранения тогда была Т.Б. Дмитриева, и это был единственный раз, когда во главе министерства был психиатр. Она активно участвовала, задавала много важных вопросов. После той встречи мы тщательно подготовили проект, представили его, но… он так и растворился под сукном в Минюсте.

Позже Ю.С. Шойгу начала заниматься законом о психологической помощи.

Тянуть с ним так долго не стоит из-за настоящей чехарды, которая сегодня творится в образовательной психологической среде, когда две трети психологов заканчивают какие-то курсы в непрофильных учебных заведениях… И то, что эти люди не способны потом оказать нормальную психологическую помощь, — это размывает, губит профессию.

Весь расчет на то, что закон о психологической помощи включит регламентацию. С врачами в этом смысле проще: нас всю жизнь сертифицировали (без подтвержденного сертификата врачу-психиатру или психотерапевту нельзя работать), а сейчас проводят аккредитацию. Что-то подобное нужно и для психологов: необходимо периодически проверять минимальный объем знаний, умений.

Среди врачей кто-то не верил в аккредитацию, говорили, что всё это «спустится на тормозах», что нет особой разницы между сертификацией и аккредитацией. Но разница есть — теперь обучение идет перманентно, поэтому оно и называется НМО, т.е. непрерывное медицинское образование. В общем, все встало на свои рельсы.

С моей точки зрения (уже как чиновника от дополнительного медицинского образования) — это лучше. Но у врачей аккредитация централизована — есть Министерство здравоохранения. Как это будет у психологов — вопрос…

О сохранении сил

Если говорить о врачебной деятельности, то получается, что я на психотерапевтическом ландшафте 35 лет веду практику.

Борис Дмитриевич всегда говорил: чтобы не выгорать на работе, она должна иметь три ипостаси: ты должен лечить, учить и писать об этом. Получается, что ты переключаешься и одно подпитывает другое.

И это действительно срабатывает.