Осознание последствий цифровизации в представлениях о возможном

Цифровизацию можно охарактеризовать как процесс распространения цифровых технологий за пределы производственной деятельности в сферы здравоохранения, образования, регионального и муниципального управления, вплоть до бытовой сферы, то есть повседневной жизни человека.

Преодолевая ограниченные возможности предшествовавшей автоматизации, цифровые системы все более широко «берут на себя» функции принятия решений в самых разнообразных видах человеческой деятельности, включая и те, основу которых определяет совокупность психологических способностей человека, интегрируемых в тех или иных видах сознания.

Саморазвивающиеся киберпрограммы, «умные» системы, искусственный интеллект (ИИ) представляют один из современных мировых трендов. В прогнозном плане остроту происходящему придает непредсказуемость характера возможных изменений человека, окружающей среды и человечества в целом.

Сознание человека (Homo sapiens) в культурно-историческом процессе не единожды претерпевало радикальные изменения, связанные со сменой средств и способов производства («волны изменений», по Э. Тоффлеру, или технологические уклады, по С. Глазьеву). В качестве детерминантов существенных трансформаций общественного и индивидуального сознания можно выделить типы средств и способов производства, а также организации процессов управления и распространения информации. Масштабы вовлеченности в эти процессы различных социальных групп (этнонациональных, религиозных, управленческих) результируются в показателях единства макрогруппового сознания.

Цифровизация все более широкого круга сфер жизнедеятельности человека вносит все более высокую степень определенности, то есть управляемости и результативности, которые по сути этого процесса должны в полной мере соответствовать заранее поставленным целям. Последние (то есть цели) существенно зависят от места человека в системе цифрового обеспечения жизнедеятельности. Это может быть экономика, политика, здравоохранение, культура, образование и т.д. [4]. Ведь помимо человека, использующего плоды цифровизации, есть также специалисты, проектирующие, создающие, совершенствующие, регулирующие и обслуживающие цифровые системы. Статусы и мотивы этих людей, очевидно, серьезно отличаются. Один из аспектов отличий — это характер возможных коллизий между производственным императивом и потребительским соблазном независимо от статуса. С этой точки зрения вполне возможны нарушения связи цель — результат, что следует отнести к потенциально непредвидимым последствиям как для системы, так и для человека. Так, в частности, согласно исследованиям Т.А. Нестика и А.Л. Журавлева, «доверие к ИИ вызывает не понятность или ожидаемая польза технологии, а доверие к намерениям ее создателей и пользователей» [11, с. 226]. Авторы также отмечают «потенциальное противоречие в ожиданиях от ИИ со стороны технократических элит и общества» [11, с. 227].

Некоторые проектировщики цифровых систем полагают возможным в перспективе, с развитием самосовершенствующихся и самоуправляемых цифровых технологий, обходиться без участия человека в настройке и регуляции системы, оставляя человеку только роль пользователя, но, очевидно, сохраняя за человеком функции контроля, что, тем не менее, не уравнивает статусы ограничителя системы и пользователя. Возможные коллизии не раз описывались в жанре художественных фантазий, достаточно назвать «Гиперболоид инженера Гарина».

Не менее серьезную проблему представляют проекты использования цифровых технологий для искусственного увеличения способностей человека в направлении, которое иногда называют «трансгуманизацией». Запредельное увеличение физических и физиологических возможностей человека, осуществляемое искусственно, без вмешательства в мозговые функции и в психологическую организацию индивида (экзоскелеты, усилители зрения, слуха и т.д.), может быть уже сегодня смоделировано в соответствии с известными физическими и физиологическими закономерностями, а также с использованием интерфейсов «мозг — компьютер». Значительно сложнее обстоит дело с моделированием и, соответственно, цифровизацией сознания человека.

Сегодня существует множество определений сознания, в основе которых рассматриваются психомоторная, сенсорно-перцептивная, когнитивная, мотивационная и аффективно-волевая структуры [2; 14; 19]. В этих структурах явно либо имплицитно объединены физические (материальные) и нефизические (идеальные) сущности. В связи с этим эпистемологически решенная в советской психологии с позиций диалектического материализма проблема физических оснований сознания (психофизическая проблема) приобрела в современных англоязычных философских и научных изысканиях (новая междисциплинарная область знаний «Наука о сознании») характеристику «трудной проблемы» (Hard problem) [1; 13; 15; 16; 23].

Уместно заметить, что стимулированный новыми технологическими возможностями массированный поиск физических коррелятов явлений сознания первоначально осуществлялся преимущественно с установкой недизъюнктивного (процессуальная характеристика психических явлений, по А.В. Брушлинскому), то есть непрерывного, характера искомого физического субстрата сознания. Позже возникли дискретные информационные и квантовые теории сознания [12; 20; 21].

В контексте различных теорий сознания, в частности теории М. Грациано о внимании как главном факторе сознания и Б. Баарса [17] о памяти как главном факторе сознания, следуя логике представления В.А. Ганзена [7] о бинарной системно-структурной организации психических процессов, можно выделить в каждом психическом процессе осознаваемые и неосознаваемые составляющие, в частности высшие, «сквозные» психические процессы внимания и памяти. Так, процессы внимания могут быть подразделены на вполне осознаваемое фокусированное внимание, а также нефокусированное и в текущий момент недоступное сознанию периферийное внимание; аналогично рабочая (кратковременная) — долговременная память [17]. По критерию меньшей или большей отчетливости осознания можно также дифференцировать сенсорно-перцептивную сферу, эмоции и чувства, мышление и речь, мотивацию и действие. Очевидно, что менее осознаваемая психическая активность может быть уподоблена аналоговым (текучим) явлениям в противоположность дискретным (цифровым), то есть более близким к явлениям сознания (в метафоре потока, согласно У. Джеймсу, различные, то есть дискретные, состояния сознания непрерывно сменяются одно другим). В современной англоязычной философской и научной литературе по проблеме сознания присутствует также бинарность в дроблении целостного сознания на феноменальное и психологическое (по всей вероятности, когнитивное) [14; 16; 19; 23 и др.]. В этом случае феноменальное сознание, в частности квалиа, можно отнести к аналоговым процессам, а когнитивное — к дискретным.

В связи с вышеизложенным уместно отметить, что логика бинарности, согласно Вайтхеду [22], не является универсальной и характерна для западного научного менталитета, в то время как восточный образ познания, отношения и поведения не носит бинарного характера.

В этом контексте можно выделить пять версий (направлений) распространения цифровых технологий с различным уровнем предсказуемости последствий. Говоря о версиях в научных изысканиях, следует отметить отнесенность данного (вариативного) способа мышления ко все более оформляющимся в научном статусе представлениям о возможном [6; 8; 10]. Наука (значительно ранее искусство) возможного существенно актуализировалась в связи с общей характеристикой современной жизни как все более и более неопределенной (см. программу симпозиума «Личность в пространстве возможного» в рамках Ананьевских чтений 2020–2021 гг.). По нашему мнению, основной причиной все более стремительно возрастающей неопределенности в социальной, политической, культурной жизни человека является существенное нарушение баланса между традицией и инновациями, обусловленными современными технологическими достижениями. Отметим, что при этом традиция, как правило, носит непрерывный, эволюционный, преемственный характер, а инновации — дискретный, скачкообразный, революционный характер [22]. Нарушение баланса, как нам видится, заключается в высокой скорости изменений в экономической, политической, информационной и социокультурной жизни человека. Изменения происходили и ранее в истории человечества, но они не носили столь стремительный и полисубъектный характер. Полисубъектность — это качественно новое социальное образование, связанное с информационными и иными современными технологическими достижениями.

В первом направлении (версия последствий цифровизации) освоение и активное использование новых средств цифрового управления внешней средой осуществляются при фиксированных релевантных биометрических, физиологических, индивидуально-психологических и социально-психологических характеристиках человека. В этом случае доступный мониторинг этих фиксированных характеристик представителей различных социальных групп с использованием цифровых средств позволяет более или менее полно осознавать темпоральные перемены не только в образе жизни, но и в обозначенных характеристиках человека. Сегодня соответствующая информация анализируется в ряде научных лабораторий (см. обзор, подготовленный А.В. Курпатовым [9] и представленный на одном из заседаний Совета Федерации России).

Второе направление распространения цифровых технологий связано с возможным расширением доступа любого индивида не только к выбору целей, но и к их неограниченному обновлению (постановке новых целей) и соответствующему цифровому проектированию условий и образа жизни. В этом случае мониторинг и регуляция совместимости возрастающего числа целей и проектов с перспективой их реализации могут осуществляться суперсистемой, принципы управления или даже самоуправления в конфронтационных условиях современного мира представляются в высокой степени неопределенными. В отличие от первой версии, здесь в широком масштабе представляются неосознаваемыми по последствиям для человеческого сообщества самоинициируемые вмешательства в биологическую организацию человека (пол, возраст, соматика, нейродинамика и др.). Насколько нам известно, существующая сегодня эмпирика (спектр целей и количество обращений к специалистам по телесной коррекции и психотерапии) не аккумулируется и не анализируется. Для современных программ Больших данных это весьма простая задача, решение которой позволит оценить фактическое состояние телесного, сенсорно-перцептивного, аффективного, когнитивного и других видов сознания. Также несложно, с учетом темпоральности, определить соответствующие тренды, что в сочетании с анализом внешнесредовых (включая социальные среды) факторов позволит более определенно прогнозировать будущее. Вместе с тем многообразие и многокачественность субъективных проявлений (желаний, планов, намерений, отношений и т.д.) человека определяют самую трудную проблему — единство сознания [18] как во внутриличностном плане, так и тем более в социальном, межэтническом, религиозном и других отношениях.

Третье направление обусловлено информационно- и социально-психологическими структурами активности личности в современных условиях, что с очевидностью проявляется в групповом и массовом сознании различных сообществ. Трудно усомниться в том, что соответствующие цифровые разработки аналитического, а также практического характера не используются в решении экономических, военных, политических и других задач. Неопределенность последствий в этом направлении, на наш взгляд, связана с фактором единства сознания (на важнейших сегментах его структуры) [3] в планетарном масштабе как необходимого условия устойчивого развития человечества.

Четвертое направление связано с моделированием сознания с целевой установкой проектирования и создания искусственного сознания. Критики этого направления первоначально отвергали эту возможность, отождествляя решение данной задачи с созданием искусственной жизни. Однако в связи с геномными достижениями границы естественного и искусственного существенно сблизились. Другое возражение связано с невозможностью на сегодняшний день смоделировать эмоциональные проявления ИИ на уровне феноменального сознания. На наш взгляд, на данном этапе развития науки предвидеть в полной мере последствия воплощенного в действительность искусственного сознания не представляется возможным без потери субъективного, в том числе эмоционального, начала сознания каждого индивида. В своем исследовании Т.А. Нестик и А.Л. Журавлев задаются вопросом: «…как изменится роль эмоций в человеческом познании?» [11, с. 228]. По мнению авторов, «искусственный интеллект как инструмент повышения осознанности…» [там же, с. 230], с учетом индивидуальных различий в отношении к неопределенности, а также предпочитаемых стратегий личного выбора и распределения ответственности, в реальности «…может способствовать снижению осознанности и рефлексивности общества» [там же].

К пятому направлению вероятных последствий цифровизации мы относим универсальную, на наш взгляд, реакцию человека на любое внешне управляемое воздействие. Универсальный характер этой реакции объясняется предложенной одним из авторов данной статьи двухфакторной моделью сознания, разработанной в рамках социально-коммуникативной парадигмы сознания по Л.С. Выготскому. Согласно этой модели, любые проявления сознания можно описать в категориях инстауративного и коммуникативного сознания [1]. Понятие инстаурации, восходящее к работам А. Сурье (см.: [5]), в нашей интерпретации связано с явлением творческой самоактуализации и самореализации личности, и эти процессы носят аналоговый, то есть непрерывный, характер. Реципрокно с инстауративным сознанием активизируется коммуникативное сознание, которое, в свою очередь, очевидно, носит дискретный характер. Таким образом, сознание в любой из своих многообразных идентификаций не может обойтись без категорий инстаурации и коммуникации. Это можно проиллюстрировать неизменным использованием в англоязычных научных работах таких понятий, как «субъективность», «репрезентация», и других аналогов вышеназванных категорий. Двухфакторная модель сознания может быть ключом к текущей ситуации пандемического периода, сопровождающейся широкой протестной динамикой населения разных стран, в частности, в отношении управляемой вакцинации. Коммуникативное сознание в условиях высокой информационной доступности разнообразных аспектов пандемии индуцирует процессы субъективации личности: отнесение к своему «Я», определение собственной позиции, поиск приемлемых для себя решений, самоконструирование своего поведения, отвержение внешне определенного решения, отстаивание субъективных границ своего «Я» и т.д. Возможность подобных явлений массового сознания в прошлом, да и сегодня трудноосознаваема и, соответственно, непрогнозируема в системах принятия экономических, политических, социальных, образовательных, медицинских и иных решений на уровне больших человеческих сообществ.

Список литературы

1. Акопов Г.В. Категория сознания в современной психологии / Г.В. Акопов. — Самара: Порто-принт, 2019. — 278 с.
2. Акопов Г.В. Пространства значений категории сознания в современных русскоязычных и англоязычных исследованиях / Г.В. Акопов // Мир психологии. — 2020. — № 1. — С. 20–29.
3. Акопов Г.В. Тема единства сознания в современных философских и научных исследованиях / Г.В. Акопов // Актуальная психология: науч. вестн. Modern Psychology. Scientific Bulletin. — Ереван, 2021. — № 2. — С. 11–18.
4. Акопов Г.В. Хронотопическое, образное и дискурсивное сознание в условиях информатизации и цифровизации образования / Г.В. Акопов, Л.С. Акопян // Мир психологии. — 2021. — № 1–2. — С. 34–40.
5. Акопян К.З. Инстаурация / К.З. Акопян // Культурология. ХХ век : словарь. — СПб., 1997. — С. 148.
6. Асмолов А.Г. Психология современности: вызовы неопределенности, сложности и разнообразия [Электронный ресурс] / А.Г. Асмолов // Психол. исследования. — 2015. — Т. 8, №40. — С. 1. — Режим доступа: http://psystudy.ru/num/2015v8n40/1109-asmolov40.html (дата обращения: 26.10.2021).
7. Ганзен В.А. Системные описания в психологии / В.А. Ганзен. — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1984. — 176 с.
8. Знаков В.В. Психология возможного: Новое направление исследований понимания / В.В. Знаков. — М.: Изд-во Ин-та психологии РАН, 2020. — 255 с.
9. Курпатов А.В. Трансформация человека в цифровую эпоху [Электронный ресурс] / А.В. Курпатов. — Режим доступа: http://council.gov.ru/events/committees/113499/ (дата обращения: 02.11.2021).
10. Леонтьев Д.А. Новые ориентиры понимания личности в психологии: от необходимого к возможному / Д.А. Леонтьев // Вопр. психологии. — 2011. — № 1. — С. 3–27.
11. Нестик Т.А. Психология отношения личности к искусственному интеллекту и роботизации // Т.А. Нестик, А.Л. Журавлев // Психология глобальных рисков. — М., 2018. — С. 201–233.
12. Петренко В.Ф. Методологические пересечения психосемантики сознания и квантовой физики/ В.Ф. Петренко, А.П. Супрун. — 2-е изд., доп. — М.; СПб.: Нестор-История, 2017. — 305 с.
13. Петровский В.А. Психофизическая проблема: «Кто» видит мир? (эскиз концепции взаимоопосредования) / В.А. Петровский // Методология и история психологии. — 2018. — Вып. 1. — С. 58–83.
14. Ревонсуо А. Психология сознания: пер. с англ. / А.Ревонсуо. — СПб.: Питер, 2013. — 336 с.
15. Решетников М.М. Психическая саморегуляция. Первая и вторая ступени / М.М. Решетников. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Юрайт, 2018. — 238 с.
16. Чалмерс Д. Сознающий ум: В поисках фундаментальной теории: пер. с англ. / Д. Чалмерс. — изд. 2-е. — М.: URSS: Либроком, 2015. — 509 с.
17. Baars B. A. Сognitive theory of consciousness / B. A. Baars. — N.Y.: Cambridge University Press, 1993. — 446 p.
18. Bayne T. The Unity of Consciousness / T. Bayne. — Oxford University Press, 2012. — 341 p.
19. Honderich T. Actual Consciousness / T. Honderich. — Oxford University Press, 2014. — 432 p.
20. Integrated Information Theory / ed. by V. G. Hardcastle // J. of Consciousness Studies. — 2019. — Vol. 26, № 1–2. — 262 p.
21. Quantum-Level Experience in Neural Dendrites / ed. by V. G. Hardcastle // J. of Consciousness Studies. — 2020. — Vol. 27, № 11–12. — 271 p.
22. The Origin of Consciousness in the Social World / ed. by Ch. Whitehead. — Imprint Academic, UK, USA, 2008. — 316 p.
23. Velmans M. How Could Conscious Experiences Affect Brains? / M. Velmans // J. of Consciousness Studies. — 2002. — Vol. 9, № 11, Special Issue. — P. 3–29.

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта №19-013-00816 «Многомерность сознания как проблема современной психологии: типологизация подходов и конструирование системы категориальных пространств».

Источник: Акопов Г.В., Акопян Л.С., Долгова В.И. Осознание последствий цифровизации в представлениях о возможном // Актуальные проблемы психологического знания. 2021. № 4 (57). С. 14–21. DOI: 10.51944/2073-8544_2021_4_14