В.Э. Пахальян: Еще раз о «хаосе» и его результатах

Практикам давно ясно, что в новой реальности, в которой мы сейчас живем и работаем, нужны адекватные ей нормативные юридические документы, закрепляющие и обеспечивающие права обеих сторон взаимодействия в профессиональной деятельности (того, кто осуществляет профессиональную деятельность, и того, кто получает / потребляет / присваивает ее результаты). Если почитать все, что писали про сложившуюся вокруг попыток создать Закон ситуацию, то несложно обнаружить, что многие участники пишут только о том, что видят «со своей кочки». Ни в одном тексте нет полной и целостной картины происходящего в сфере практической психологии (и это постоянно отмечается в комментариях к статьям на эту тему, опубликованных в «Психологической газете»).

Уверен, что тому, кто искренне радеет за психологическую практику и готов ей реально помочь, ничего не может помешать показать свой высокий профессионализм и ответственность за создаваемое. Авторы всех вариантов проекта Закона (и их помощники-юристы) вряд ли не знают, что применяемые в тексте такого документа понятия приобретают юридическую силу¹, и к их выбору, формулировке содержания нельзя относиться без должного понимания последствий. Можно ли доверять тем разработчикам, которые некорректны в элементарном: например, путают содержание понятий «виды деятельности» и «способы деятельности» (Статья 7. Основные виды психологической помощи)? В варианте законопроекта «О психологической помощи в РФ» (РПО) в Статье 3. «Основные понятия, используемые в настоящем Федеральном законе» мы читаем:

«Психологическая помощь — система профессиональных мер поддержки и содействия человеку, семье со стороны лиц, оказывающих психологическую помощь, в предупреждении, разрешении, преодолении его (ее) психологических проблем, трудных жизненных и кризисных ситуаций и их последствий, которые нарушают его (ее) нормальную жизнедеятельность и не могут быть преодолены им (ей) самостоятельно, способствующих поддержанию психического и соматического здоровья, оптимизации психического развития, социальной адаптации, саморазвитию, самореализации, реабилитации и повышению качества жизни».

«Получатель психологической помощи — человек (семья, социальная группа), который в связи с его (их) обращением к лицам, оказывающим психологическую помощь, получает психологическую помощь...»

Выставляя на всеобщее обсуждение определение, в котором не указан тот, кто оказывает такого рода помощь (психологическая помощь — система профессиональных мер, оказываемых (кем?!) человеку (семье, социальной группе)), его автор демонстрирует свой уровень профессионализма и ответственности за написанное. Может, стоит нанять редактора, чтобы избежать многократных повторений одних и тех же словосочетаний в одном абзаце и такого: «Получатель… получает…»? Можно ли назвать ответственным и профессиональным такое отношения к текстам Закона?

Конечно же, мои оппоненты могут сказать, что это все частности. Но в каждой частности отражается целое. Я знаю довольно много людей, в том числе и психологов, которые в своей профессиональной деятельности всегда руководствуются принципом: «Главное сейчас — ввязаться в бой, а там уже посмотрим, что и как делать по обстоятельствам». Может, такой принцип и применим в каких-то профессиях, но вряд ли он может быть основным в таких деликатных сферах, как «психологическая помощь». Я уверен, что именно на отношении к «мелочам» проявляется реальный уровень тех, кто берется решать глобальные проблемы, допуская ляпы в элементарном. Вне целостной картины происходящего в обсуждаемом сегодня пространстве профессиональной деятельности такие мелочи могут быть интерпретированы по-разному, вплоть до противоположного целям смысла. Создание целостной картины, необходимой для разработки такого глобального документа, как «Закон о психологической помощи», предполагает профессионально точные и юридически состоятельные ответы на такие вопросы:

• что такое «психологическая помощь» и как это понятие соотносится с понятиями «психология», «психолог», «практическая психология», «практический психолог» (что общее, а что частное?);
• кто имеет право самостоятельно оказывать психологическую помощь и называться «психолог», «практический психолог» (или как-то иначе) и по каким критериям мы это определяем;
• каким условиям должны отвечать учреждения (организации, факультеты и т.п.), занимающиеся подготовкой именно специалистов, имеющих право оказывать психологическую помощь (а не специалистов широкого профиля — «и швец, и жнец, и на дуде игрец»);
• что обязательно должна включать в себя программа подготовки специалистов, имеющих право оказывать психологическую помощь;
• кто может иметь право заниматься специальной подготовкой тех, кто в результате обучения будет готов оказывать психологическую помощь;
• кто может иметь право оценивать учреждения (организации, факультеты и т.п.), а также квалификацию тех, кто получит право оказывать психологическую помощь (при аттестации, в судебном заседании и т.п.).

В первую очередь, это вопросы методологии практической психологии, о состоянии которой писалось за последние десятилетия не раз (Вачков И.В., 2007; Василюк Ф.Е., 1992, 1996; Дубровина И.В., 1996; 2012; 2014, 2021; Забродин Ю.М., 1980, 2020; Карицкий И.Н., 2002, 2005, 2014; Климов Е.А., 1992, 2005, Мазилов В.А. 2015, 2018; Пахальян В.Э., 2020, 2022; Пономарева Е.Ю., 2016, 2017; Смирнов А.Н., 2006; Юревич А.В., 1999, 2001, 2008 и др.) С методологических позиций все представленные к обсуждению тексты проекта Закона не выдерживают никакой критики², т.к. в них нет целостного представления системы практики существования и развития психологической помощи, не выделены все ключевые понятия данной области психологической деятельности, не даны их корректные профессиональные определения и т.п.

Методологические проблемы практики психологической помощи обсуждаются давно. Они есть и в содержании принятых ФГОС, и стандартов профессиональной деятельности. Если сейчас одномоментно мы могли бы провести экспертизу условий и результатов обучения практико-ориентированным специальностям в разных регионах России (по критериям: готов к самостоятельному оказанию психологической помощи; готов ассистировать в оказании психологической помощи; не готов к оказанию психологической помощи), то уверен, что мы бы получили приблизительно такой результат: во многих вузах на специальных факультетах готовят специалистов, которые в целом не готовы к самостоятельному оказанию психологической помощи людям.

Начнем с того, что признаем следующее:

• на федеральном уровне мы сегодня не имеем качественных нормативных оснований ни для подготовки практических психологов, ни для подбора кадров тех, кто будет оказывать психологическую помощь, ни для определения тех, кто будет их готовить, ни для организаций, имеющих права оказывать психологическую помощь, ни для тех, кто может оценивать, выступать экспертом в этой сфере;
• профессиональное сообщество испытывает большие трудности в точном определении того, кто может оказывать психологическую помощь людям, по каким критериям нам определять уровень готовности обучающихся к практической работе и т.п. И во многом это связано с методологическим разнобоем, который существует в документах, разрабатываемых для определения содержания обучения специалиста (ФОГС, учебные планы, учебные программы и т.п.), и документах, определяющих его уровень готовности осуществлять профессиональную деятельность (стандарт профессиональной деятельности, Положение об аттестации работников на соответствие должности и определение уровня квалификации и т.п.);
• сегодня в России явно недостаточно учреждений и факультетов, которые могут обеспечить необходимую качественную подготовку специалиста-практика, где обучающийся может пройти все ее уровни, в результате чего он станет обладать четким профессиональным пониманием специфики предмета (собственно «практической психологии»), свободно владеть основными видами и методами собственно практической работы психолога, получит возможность в полном объеме пройти реальную практику («интернатуру») на площадке действующего учреждения, оказывающего психологическую помощь людям (под супервизией опытного наставника;
• нет ответа на вопрос о том, кто может готовить специалистов-практиков, оказывающих психологическую помощь. Начнем с того, что до сих пор нет документа, в котором определены критерии, определяющие требования вообще к вузовскому преподавателю (нет стандарта профессиональной деятельности «Педагог высшего профессионального образования»). Не говоря уже о документах (хотя бы узкопрофессиональных, ведомственных), где выделены ПВК такого специалиста, критерии, по которым можно определить его профессионализм, эффективность его программ обучения и т.п.;
• профессиональное сообщество до сих пор не имеет ответа на вопрос: каким критериям должен отвечать специалист / организация, имеющий право оценивать квалификацию тех, кто получит право оказывать психологическую помощь (при аттестации, в судебном заседании и т.п.). Об этом направлении разработки оснований профессиональной деятельности немало публикаций, т.к. с момента появления психологической практики и практических психологов стала актуальной проблема создания «института экспертизы» в области практической психологии, предполагающего разработку научных оснований и методологии экспертизы деятельности специалистов.³

Итак, для решения важнейших, глобальных, стратегических вопросов практики психологической помощи, для создания такого глобального и серьезного документа, как Закон о психологической помощи, необходимо:

• наличие целостного представления о всех аспектах системы психологической помощи (от нормативно-организационных, методологических, до подготовки, переподготовки, повышения квалификации специалистов, в том числе и тех, кто имеет право обучать, оценивать работу и т.п.);
• понимание того, что каждое слово этого документа становится юридическим орудием, с помощью которого будут как защищать обе стороны взаимодействия (помогающий — нуждающийся в помощи), так и оценивать качество всех аспектов этого взаимодействия. В этом контексте профессионалы обязаны не только выделить действительно «ключевые» понятия этого направления психологии (от общих до частных), но и дать им максимально точное, очень конкретизированное определение их как практико-ориентированных и юридически действенных;
• определение критериев, по которым можно нормативно закрепить права учреждений (организаций) заниматься подготовкой специалистов, оказывающих психологическую помощь;
• определение критериев, по которым можно нормативно закрепить требования к условиям обучения и программам подготовки специалистов, имеющих право оказывать психологическую помощь, к специалистам, имеющим право заниматься подготовкой тех, кто в результате обучения будет готов оказывать психологическую помощь, и тех, кто будет оценивать квалификацию оказывающих психологическую помощь.

Пока у нас этого нет, мы не имеем ни морального, ни профессионального права брать ответственность за качество предлагаемых законодательных, юридических документов, определяющих нормативные основания применения и оказания психологической помощи населению.

Примечания

1. На сегодняшний день понятие «психологическая помощь» очень редко встречается в юридическом лексиконе. Хотя с момента опубликования «Закона города Москвы “О психологической помощи населению в городе Москве”» создан прецедент его употребления (Статья 1. Основные понятия, используемые в настоящем Законе. 1. Психологическая помощь — профессиональная поддержка и содействие, оказываемые человеку, семье или социальной группе в решении их психологических проблем, социальной адаптации, саморазвитии, самореализации, реабилитации, преодолении сложной психологической ситуации).
2. Это хорошо видно в комментариях читателей «Психологической газеты» как к текстам проектов, так и к текстам тех, кто набрался смелости высказать публично свою позицию.
3. Забродин Ю.М., Пахальян В.Э. «Проблемы оценки соответствия профессиональной деятельности практических психологов требованиям внедряемых стандартов (еще раз об экспертах и экспертизе в практической психологии)» (электронный журнал «Психолого-педагогические исследования», 2018, том 10, №2, с. 21–42, doi: 10.17759/psyedu.2018100203); «Психологическая экспертиза: современность и тенденции развития» (монография под науч. ред. О.А. Белобрыкиной, В.Л. Дресвянникова. Новосибирск: Издательство ООО «Немо Пресс», 2016) и др.