Самоутверждение личности: от термина к понятию

Посвящается моему отцу Е.П. Никитину

Феномен самоутверждения личности оказался в центре нашего пристального внимания более четверти века назад (Харламенкова, 1993). Интерес к нему возник не случайно, он формировался постепенно, под влиянием содержательных бесед между известным советским и российским философом Евгением Петровичем Никитиным и автором настоящей статьи. Следствием этих диалогов стало скрупулезное описание феномена самоутверждения человека средствами философского языка; раскрыты его психологические особенности (Никитин, Харламенкова, 1995, 1997, 2000). Отдельное внимание было уделено рассмотрению механизмов утверждения Я, в частности, способности говорить «нет» или отказывать в необоснованной просьбе (Харламенкова, 1995).

Наиболее интенсивное исследование проблемы самоутверждения личности проводилось нами в 1990-е годы и в начале XXI в. С 2007 г. и по настоящее время научные интересы и жизненные установки автора существенно изменились; в связи с этим изменилось и понимание феномена самоутверждения личности. Тем не менее сомнений в том, что данное понятие требует своей дальнейшей разработки, не остается. Кроме того, сохраняется убеждение в необходимости проведения более серьезного анализа системы используемых в психологии терминов и категорий, обозначающих интересующие нас явления.

История вопроса: от термина к понятию

Для понимания существа исследуемой проблемы важно знать историю ее изучения, поскольку именно история (последовательность событий, фактов, доказательств) предсказывает, каким образом можно будет построить систему логических умозаключений относительно той или иной проблемы, верифицировать адекватность ее обозначения с помощью определенного понятия.

Исследование проблемы самоутверждения человека уходит своими корнями в историю философии. Наиболее отчетливо эта тема прозвучала в работах И. Канта, А. Шопенгауэра, Ф. Ницше и была представлена как проблема индивидуальности человека и осознания им права на такое своеобразие, права на то, чтобы защищать, развивать, реализовывать себя.

Размышления Канта на тему свободы воли основывались на разделении им мира явлений и мира вещей самих по себе. «В первом, где властвует необходимость причинной связи, он (человек. — Н. Х.) всецело подчинен этой необходимости и потому несвободен. Однако он свободен во втором мире, на который эта власть не распространяется» (Никитин, 2004, с. 335). Полезно, как нам кажется, остановиться в связи с этими рассуждениями на двух моментах, первый из которых — понимание того, как проблема свободы воли меняет представление о сущности человека, второй — как свобода воли соотносится с темой самоутверждения личности.

Рассматривая природу человека не только с точки зрения предсказуемости его поступков, но и с позиции его волеизъявления, свободы воли, мы, по существу, признаем тот факт, что каждый индивид уникален, допускаем не только возможность, но и жизненную необходимость проявления им своей индивидуальности. Воля выступает регулирующим началом чувств, мыслей и поступков, проявляя себя как «автономная добрая воля», выступая для человека моральным ориентиром, присуща ему априори. «Моральность, таким образом, есть отношение поступков к автономии воли, т.е. к возможному всеобщему законодательству через посредство максим воли. Поступок, совместимый с автономией воли, дозволен; несогласный с ней поступок не дозволен» (Кант, 1965). Рассматривая человека как принадлежащего двум мирам — чувственно воспринимаемому, в котором он — лишь «игрушка внешней причинности», и «интеллигибельному (ноуменальному) миру», где он проявляет свою свободу, важно, согласно Канту, чтобы при принятии жизненно важных решений субъект не руководствовался «соображениями внешнего характера» (Гулыга, 1977, с. 162).

Быть личностью, по Канту, «значит быть свободным, реализовывать свое самосознание в поведении» в соответствии с категорическим императивом, поскольку «перед самим собой и другими людьми “свободная воля и воля, подчиненная нравственным законам, — это одно и то же”» (там же, с. 161–162).

Обращение к теме свободы воли специфицирует рассматриваемую нами проблему самоутверждения личности посредством интеграции таких ее аспектов, как самобытность человека, индивидуальность, с одной стороны, и принцип реализации (утверждения) ценности Я, с другой.

В целом принимая кантовскую идею о различении мира вещей самих в себе и мира явлений, Шопенгауэр конкретизирует представление о свободе воли человека и одновременно показывает ее своеобразие как иррациональной силы. Используя понятие мировой воли, ученый трактует ее как мистическую, бессознательную сущность всего; «не имея ни в чем своего основания, она является основанием для всего существующего: порождает все (путем процесса объективации) и управляет всем… Воля человека — воля, существующая в каждом человеческом индивиде, — есть не более чем объективация… этой мировой воли» (Никитин, 2004, с. 340–341).

Проявление воли в каждом индивидууме описывается Шопенгауэром как стремление господствовать, обладать всем для себя, негативно реагировать на все, что сопротивляется этой воле, чтобы сохранить свое собственное Я: «В то время как воля представляет такое самоутверждение собственного тела в бесчисленных рядах индивидуумов, она, в силу присущего всем эгоизма, очень легко переходит в известном индивидууме за пределы этого утверждения, — вплоть до отрицания той же самой воли, проявляющейся в другом индивидууме. Воля первого вторгается в область чужого утверждения воли… следовательно, утверждает собственную волю за пределы собственного тела, отрицая волю, проявляющуюся в чужом теле» (Шопенгауэр, 1900, с. 345).

В представлениях Шопенгауэра, человек может регулировать свои волевые намерения путем выхода из-под влияния господства мировой воли, в том числе с помощью различных приемов познавательного, эстетического, нравственного характера. Нравственные установки, прежде всего, сострадание, т.е. сочувствие и понимание Другого, нивелируют потребность господствовать и властвовать, подчинять себе его волю. В этом со-действии Шопенгауэр видит неизбежность утраты человеческой индивидуальности, а значит, и необходимости самоутверждаться.

Ницше продолжает развивать идеи Шопенгауэра об индивидуальности человека и ее утверждении. Однако, если, по мнению Шопенгауэра, поддерживаемую средствами самоутверждения индивидуальность следует преодолевать, то, согласно Ницше, индивидуальность как наивысшую ценность необходимо сохранять и укреплять, обращаясь к таким средствам, как активная поисковая деятельность и творческое созидание. Причем сострадание, как он считает, служит источником деградации, потери важного для человека статуса творца и созидателя; последнему свойственно проявлять свою волю, однако, «не волю к жизни, но волю… к власти!» (Ницше, 1990, с. 83). С годами идея воли к власти начинает занимать в работах Ницше все большее место, а самоутверждение как важнейшая для человека жизненная сила — неизменно соотноситься с мотивом овладения: «Везде, где находил я живое, находил я и волю к власти… Чтобы сильнейшему служил более слабый — к этому побуждает его воля его, которая хочет быть господином над еще более слабым: лишь без этой радости не может он обойтись» (там же, с. 82).

Научные труды в области философии подготовили методологическую почву для обсуждения проблемы самоутверждения личности средствами конкретно-научного знания. Известно, например, что представления австрийского психолога и психиатра А. Адлера о ведущих потребностях человека складывались под впечатлением от работ Ф. Ницше. Как практикующий врач, Адлер знал, что физические недостатки и недуги часто переживаются индивидом негативно, вследствие чего появляется чувство неполноценности. Взгляды Адлера на природу человеческих влечений менялись достаточно быстро: от интереса к агрессивным импульсам и стремления к власти — к анализу потребности в превосходстве. Последняя рассматривалась им в соотношении с проблемой изучения индивидуально-психологических различий между людьми: как стремление к превосходству или как стремление к совершенству. Различия были обусловлены степенью выраженности социального интереса — установки человека на продуктивное и позитивное взаимодействие с другими людьми. Адлер полагал, что в любом случае «чувство неполноценности не является чем-то сугубо отрицательным… благодаря ему и существует та динамическая сила, которая понуждает человека подниматься снизу вверх… прогрессировать. Вместе с тем для невротика смысл этого процесса состоит в переходе от болезни к норме, а для нормального человека — в переходе с одной ступени совершенства на другую, более высокую. Не случайно применительно к последней ситуации Адлер обычно пользуется термином “стремление к совершенству”» (Никитин, Харламенкова, 1995, с. 85).

Обращаясь к проблеме совладания с чувством неполноценности, Адлер выделил типы самоутверждения личности — личное превосходство и стремление к совершенству. Невротическая личность, склонная к личному превосходству, «сконцентрирована на своем я, на проблеме самоуважения… стремится к силе, к самовозвеличиванию, к реализации сугубо эгоистических целей и единственный выход видит в достижении превосходства над другими я, в подавлении их…», тогда как «нормальный человек на первое место ставит преодоление внешних трудностей, решение реальных задач, выдвигаемых жизнью, что… предполагает преодоление своего я, обретение превосходства над самим собой сегодняшним…» (там же, с. 86–87).

Адлер представил целостную концепцию личности, благодаря которой появилась возможность выделить ряд критериев, позволяющих определить особенности конкретного типа личности, ее намерения, стиль жизни и жизненную цель, механизмы личностного роста, факторы, способствующие поэтапному развитию личности и препятствующие ему. Оказалось, что выделенные Адлером теоретические конструкты вполне могут быть подвергнуты операционализации, а концепция в целом — верифицирована. Данная возможность появлялась вследствие обращения Адлера как к номотетическому, так и идеографическому методу, к принципу формулировки общетеоретических закономерностей и к идее классификации типов личностей, типов самоутверждения.

Уникальным оказался подход Курта Левина к пониманию развития у человека способности к достижению успеха и адекватному / неадекватному реагированию на неудачи, которые в целом характеризуют уровень притязаний личности. Левин писал: «Основная проблема уровня притязаний может быть сформулирована как явное несоответствие между тенденцией устанавливать все более высокие цели (т.е. желанием связывать себя трудными обязательствами) и обычным представлением о том, что жизнь регулируется тенденцией избегать излишних усилий (принципом экономии)» (Lewin, 1944, p. 356–357). Уровень притязаний, как, впрочем, многие феномены, описанные в теории поля Левина, представлен как на уровне теории, так и на уровне экспериментальной проверки гипотез. Хорошо известно, что личность, по Левину, может быть исследована только в контексте ее включенности в актуальное для нее в данный момент психологическое поле. Напряженность, возникающая в этом поле, вызвана потребностями личности, которые с целью редукции этого напряжения могут быть удовлетворены при использовании валентных объектов. В этом смысле уровень притязаний отражает общую направленность личности на самоутверждение, которая может определять специфичность притязаний в конкретной сфере деятельности, а также в целом характеризовать стиль проявления и реализации человеком своих жизненных устремлений. «Индивид, добивающийся успеха, обычно ставит в качестве своей следующей цели нечто несколько более высокое, чем его последнее достижение. Хотя в долговременной перспективе он руководствуется своей идеальной целью, которая может быть достаточно высокой, его реальная цель относительно следующего шага остается реалистически близкой к его настоящему положению. Напротив, индивид, не добивающийся успеха, имеет тенденцию к одной из двух реакций: он ставит себе очень низкую цель, часто более низкую, чем прошлое достижение… или ставит цель, намного превышающую его возможности. Последний способ поведения более распространен. Иногда результатом оказывается то, что принятие высоких целей представляет собой просто жест без серьезного стремления к ним; в других случаях это может значить, что индивид слепо идет за своей идеальной целью, утрачивая способность видеть, что возможно в настоящей ситуации» (Lewin, 1942, p. 59).

В своих работах 2000–2007 гг. мы представили полный обзор исследований по данной проблеме, показав, что в зарубежной литературе ассертивность трактуется довольно узко, во многом как поведенческая стратегия (Никитин, Харламенкова, 2000; Харламенкова, 2007). Термин был введен Джозефом Вольпе (Wolpe, 1958), который «определяет ассертивное поведение как “приемлемое выражение любой отличной от тревоги эмоции, имеющей отношение к другому человеку”» (Нельсон-Джоунс, 2000, с. 269). В рамках тренинга ассертивности клиенты учатся «растормаживать» свои эмоции, которые ранее были замещены типичным для них реагированием на других людей — переживанием тревоги; появляется навык отстаивать свое мнение, естественно выражать свои чувства, причем не только негативные, но и позитивные.

Роберт Альберти и Майкл Эммонс предлагают рассматривать разные виды поведения и, соответственно, разные стратегии самоутверждения человека: неассертивное, неуверенное поведение, т.е. конформность, тенденция скрывать свое мнение и адекватные ситуации эмоциональные реакции, маловыразительные формы речевого общения; агрессивное поведение, при котором субъект склонен «отвечать прежде, чем собеседник успел закончить свою мысль, громко говорить вызывающим тоном, смотреть на других свысока, пренебрежительно отзываться о предмете разговора (осуждать, порицать, принижать), навязывать всем свое мнение, с жаром изливать свои чувства, ставить себя выше всех и причинять боль другим, чтобы не сделать больно себе» (Альберти, Эммонс, 1998, с. 18). Принятие ассертивной модели поведения позволяет человеку «отвечать без заминки, говорить достаточно громко, не избегать смотреть на собеседника, охотно обсуждать предложенную тему, открыто давать знать о своих чувствах… и высказывать свое мнение…» (там же).

Краткий обзор исследований, проведенных в разные исторические эпохи и в разных научных направлениях и школах, не позволяет усомниться в реалистичности анализируемого феномена, актуальности для личности успешной адаптации к многообразным социальным условиям, а также в значимости сохранения и развития ценности своего Я, его утверждении.

На первый взгляд, самоутверждение личности представляется процессом, основная цель которого состоит в отстаивании субъектом своих эгоистических интересов, в безусловном утверждении Я, в стремлении заявлять о себе в любой жизненной ситуации. Думается, что это не совсем так. Поступательное развитие личности предполагает раскрытие своих потенциалов, реализацию индивидуальных ресурсов, которые естественным образом (т.е. без демонстрации своей Самости) преобразуют психологическое пространство личности, ее внутренний мир, создают условия для развития богатого своими возможностями социума. Недостаточность внутренних ресурсов (диффузная идентичность, неадекватный уровень притязаний, комплекс неполноценности, низкий социальный интерес и др.) при наличии свойственной любой личности направленности на развитие побуждают человека к поиску «своего собственного» в жизненном пространстве других людей путем его присвоения и эксплуатации для восполнения недостаточности «собственного». В этом случае социальный мир также существенно обедняется.

Современные исследования последних 10 лет по проблеме самоутверждения личности подтверждают полученные ранее результаты и вместе с тем открывают новые грани этой проблемы, которые не размывают, но, наоборот, подчеркивают ее уникальность и самодостаточность, побуждают исследователей искать аргументы в пользу обоснования самоутверждения личности как научного понятия средствами «специализированного» и одновременно «всестороннего» изучения объекта исследования (Никитин, Харламенкова, 1997, с. 116).

Актуальные проблемы исследования феномена самоутверждения личности

В медицинском словаре Дорланда самоутверждение определяется как стиль совладания с конфликтами и стрессом без необходимости манипуляции чувствами других людей (Dorland’s Illustrated Medical Dictionary, 2012, p. 1689), а также (в более ранних изданиях словаря) как уверенность в своей точке зрения, не требующая специальных доказательств, допускающая игнорирование или даже отрицание этой точки зрения со стороны оппонента и не предполагающая проявления по отношению к нему агрессии.

В современных работах самоутверждение личности рассматривается в качестве внутреннего ресурса; обращение к нему способствует поддержанию высокого уровня психологического благополучия, играет важную роль в организации психологического пространства личности, в выделении значимых для человека на данный момент жизненных задач, в регуляции эмоций, совладании с тревогой (Sala, Saintecatherine, 2012). В исследовании Махбубе Размджуйи с соавт., проведенном на выборке в основном мужчин (165 муж., 38 жен.) 22–55 лет, выявлено опосредующее влияние самоутверждения на связь между регуляцией позитивных и негативных эмоций и адаптацией к отношениям с супругой / супругом. Авторы пишут, что такие регулятивные приемы помогают переключить внимание с трудного жизненного события на радостные моменты жизни, а также увидеть в произошедшем не только негативное, но и позитивное, расширить свой опыт в сфере поиска ресурсов преодоления подобных ситуаций, научиться планировать будущее в момент переживания стрессовой ситуации (Razmjouyi, Refahi, Sohrabi, 2017, p. 53).

Одним из новых направлений является изучение различных факторов, способствующих поддержанию психологического благополучия пожилых людей. Оказалось, например, что высокий уровень социальной и физической активности связан с такими факторами, как «познание и решение проблем» (открытость новому, получение знаний, творчество, достижение), «самоутверждение в социальных отношениях» (проявление индивидуальности, умение принимать других, участие в коллективных видах деятельности), «эмоции» (ощущение радости, спокойствия, здоровья) (Yajima, Asakawa, Yamaguchi, 2013, p. 209). Для пожилых людей важным остается общение с семьей и друзьями, реализация новых планов и решение жизненных задач, сохранение в коммуникации собственной личностной позиции и уважение мнения собеседника. Следует подчеркнуть, что ассертивность выступает одним из факторов, поддерживающих индивидуальность и одновременно способствующих проявлению интереса к другому как к уникальной личности. Причем переживание субъективного неблагополучия (например, депрессии) в пожилом возрасте не всегда может быть преодолено с помощью психологических ресурсов, т.е. ассертивности, но может быть восстановлено благодаря укреплению физического здоровья и повышению самооценки (Moon, 2010).

Развитие личности происходит в тесном взаимодействии с другими людьми. Это положение стало аксиомой. Открытым, однако, остается вопрос о сохранении и развитии личности не только как социального индивида, но и как индивидуальности, обладающей уникальными темпераментальными и личностными особенностями, а также способной к интеграции с социумом. С нашей точки зрения, самоутверждение личности позволяет человеку адаптироваться к новым условиям жизни и при этом сохранять свою самобытность и уникальность. В исследованиях зарубежных авторов тема ассертивности, адаптивности и социальной компетентности все чаще становится предметом исследования (Martinez, Justicia, deHaro, 2016). Показано, например, как гетеро-ассертивность (hetero-assertiveness) учителя, педагога способствует снижению асоциальных установок (склонности к доминированию) учащихся и влияет на сплоченность группы (Yuste, Saneiro, del Campo, 2011). Ассертивность тесно связана со стилем родительского воспитания (Alayi et al., 2011), уровнем контроля к применяемым по отношению к детям разного возраста мерам наказания (санкциям): чем строже наказание, тем ниже ассертивность. Наряду с этим показано, что дети с низким уровнем ассертивности склонны к агрессивному и асоциальному поведению, не способны проявлять эмпатию, недружелюбны (Yuste, Saneiro, del Campo, 2011, p. 529). Следует предположить, что фрустрация потребности в самоутверждении при наличии искажений в эго-идентичности проявляется в неадаптивных формах утверждения себя, чаще направленных не на развитие Эго, а на поиск себя в Другом.

Аналогичные результаты были получены при исследовании сопряженности опыта буллинга в прошлом, ассертивности, уровня социальной поддержки и склонности к проявлению насилия (Fang et al., 2020), а также при изучении соотношения ассертивности, проблемно-ориентированного копинга и негативных эмоций (ненависти) в формате онлайн-общения (Wachs et al., 2019). Выявлено, что низкий или, наоборот, крайне высокий уровень ассертивности чаще обнаруживаются у людей с диффузной эго-идентичностью.

Согласно приведенным выше данным, оптимальный уровень самоутверждения может наблюдаться у личности с хорошо структурированным Эго, которая адекватно тестирует реальность, в частности, способна распознать и правильно описать эго-идентичность значимого Другого. По мнению Е.А. Сергиенко, «возможности “чтения” психических состояний других людей и своих собственных не только необходимы для любых человеческих взаимодействий, но и действий, прогнозирования поведения, построения сценариев поведения в разных ситуациях» (Сергиенко, 2014). Оценивая психологические особенности ассертивной личности, мы можем предположить, что, кроме умения «читать» психические состояния других людей, такая личность обладает качествами, обеспечивающими комфортное социальное взаимодействие, в том числе в отношениях, построенных по типу иерархии (например, руководитель — исполнитель). Несмотря на наши ожидания, результаты, полученные в ряде исследований, указывают на неоднозначную связь между переменными «лидерство» и «ассертивность»: при очень высоком уровне самоутверждения человек, как правило, не представляет себя в роли ведущего (лидера) либо не справляется с ней (Santora, 2007); не выявлена связь между ассертивностью, эффективной коммуникацией и распределенным (или разделяемым) лидерством (Bayraktar, Fidan, Sencan, 2018).

Важно также отметить, что в совокупности с другими переменными (например, с высоким уровнем эмоциональности) низкая ассертивность и склонность к лидерству коррелируют с симптомами, типичными для биполярного и тревожного расстройства, синдрома алкогольной зависимости (Hensing et al., 2003). Представляется, что ассертивность выступает одним из весомых факторов в системе переменных, влияющих на психологическое благополучие и психическое здоровье человека, но не теряет при этом своей значимости в качестве самостоятельного фактора или конструкта. Независимость феномена самоутверждения от других явлений позволяет обсуждать вопрос о его терминологической и понятийной аутентичности.

Исследования, проведенные российскими учеными, подтверждают этот факт. Существенную роль в самоутверждении ребенка авторы отводят его взаимодействию со взрослым, которое обеспечивает развитие у ребенка возможности осуществления «внутренней регуляции поведения». Подтверждая неоспоримый факт, касающийся роли родителя в становлении у ребенка чувства собственного достоинства, мы не согласны с Н.А. Коваль и Ю.А. Малыгиной, которые полагают, что «в раннем возрасте поведение ребенка побуждается и направляется извне» (Коваль, Малыгина, 2015, с. 205–206) и лишь в период дошкольного детства он «сам начинает определять свое поведение» (там же, с. 206). Кроме того, в цитируемой статье даются выдержки из наших работ (Никитин, Харламенкова, 1995, 1997, 2000; Харламенкова, 2007) без ссылки на первоисточник.

С большой долей уверенности следует сказать, что в работах отечественных ученых самоутверждение личности изучается в соответствии с принципами теории социальной детерминации психики, когда в утверждении ребенком своей Самости первостепенное значение отводится влиянию социального мира. Так, например, И.Ю. Запорожец считает, что именно в дошкольном возрасте «начинает активизироваться потребность в… самореализации, проявленной в такой простейшей форме, как самоутверждение “Я сам”, содержание и характеристики которого изменяются в разные периоды дошкольного детства, обусловливаемые, в частности… развитием отношений.., которые являются определяющими в развертывании позиции “Я и общество” в его социальном созревании, самореализации» (Запорожец, 2010, с. 233).

Дошкольное детство, ранний школьный и подростковый возраст, юность привлекают внимание исследователей как наиболее сензитивные периоды в становлении эго-идентичности и поиске различных жизненных пространств для утверждения своего Я: анализируются стратегии самоутверждения и факторы самоотношения личности (Лобнов, Чижевская, 2019), исследуются экстернальные формы выражения своей независимости протестного типа (Панькова, 2014). Традиционным стало изучение социального самоутверждения как компонента «социальной компетенции», направленного на формирование новых поведенческих установок с целью «укрепления, утверждения себя, своей личности в социальном пространстве для получения социального признания, позитивной оценки личности окружающими…» (Моисеева, 2010). Особенностью проектов, реализуемых российскими учеными, является намеренное избегание обсуждения умозрительных схем самоутверждения личности, принятие необходимости оценки деятельности как социального пространства, на котором происходит реализация личностью своих интересов и пристрастий (Казанская, Соловьев, 2015; Козырев, 2010; Подымова, Долинская, 2016).

В отличие от зарубежных отечественные авторы рассматривают проблему самоутверждения индивида не только на уровне личности, включенной в детско-родительские отношения, отношения учитель — ученик и др., но и на уровне, предполагающем анализ современной культуры и ценностей (Воденко, Буркина, 2014); изучаются процессы ассимиляции и адаптации человека и групп людей при их интеграции в новую культурную среду (Рябиченко, 2016), анализируются «приемлемые… сценарии безболезненной встречи разных систем ценностей и культур в условиях свободной и рациональной самоидентификации» (Кривец, 2018, с. 104). Отмечают, что в процессе аккультурации важным представляется не только адаптация к новым культурным ценностям, но и «осознание… своей самобытности, которое формируется на основе общей истории, языка и культуры… сознание принадлежности к одной этнической общности заставляет далеких друг от друга и рассеянных по бескрайним пространствам людей ощущать взаимную политическую ответственность» (там же, с. 109–110). Самоутверждение анализируется как способ самореализации личности, общества, государства (Шешукова, Антонов, 2015).

Впечатляет тот факт, что исследователи не ограничиваются описанием феноменологии самоутверждения личности, но стремятся дать характеристику самоутверждения как научной категории или понятия. По мнению одних авторов, достаточно «раскрыть содержание понятия “самоутверждение”», выделив в этом содержании такие составляющие, как достижение целей и идеалов, а также «характер индивидуальной самооценки, уровень притязаний, усвоенные типы поведения, привычные в нравственном отношении поступки, систему социальных связей» (Коваль, Малыгина, 2015, с. 205). Более успешной реализацией данной исследовательской стратегии можно считать проведение контент-анализа содержания понятия в соответствии с выбранным планом экспертной оценки (Барсукова, Усепова, 2016).

По мнению других авторов, необходимо обращение к историко-психологическому анализу всего многообразия точек зрения на определение самоутверждения личности, данного специалистами разных областей знания, который может помочь в выборе приемлемой дефиниции и, соответственно, придать самоутверждению статус понятия (Казанская, Соловьев, 2015).

Удачной, с нашей точки зрения, является исследовательская стратегия, предполагающая определение понятия в самом общем виде с указанием специфических признаков обозначаемого им предмета. Так, в тезисах Н.А. Рау — студентки Новокузнецкого филиала Института ФГБОУ ВПО «Кемеровский государственный университет» — категория самоутверждения определена в широком, узком, унифицированном и локальном смыслах. Основное содержание данной категории представлено двумя составляющими: первая из них касается персонификации, самосохранения, самоорганизации личности, а вторая — ее востребованности «в моделях социальных отношений и способов решения социально значимых задач…» (Рау, 2016, с. 251). Причем по сравнению с темой индивидуальности, самобытности личности ее включенность в социальное пространство имеет для автора первостепенное значение.

Проведенный нами анализ исследований разных лет по проблеме самоутверждения личности показывает, что данный феномен описывается крайне односторонне: либо как поведенческая стратегия, либо как один из механизмов социализации личности. Неполное, поверхностное представление о самоутверждении личности создает условия для произвольной трактовки данного феномена, а также для формулировки его в качестве понятия с размытыми, нечеткими границами.

В одной из своих более ранних статей мы писали со ссылкой на труды В.Ф. Асмуса, что понятие входит в состав суждения о каком-либо явлении, «выступает как мысль, выражающая результат, итог научного знания и исследования на данном этапе познания» (Асмус, 1969, с. 282; Харламенкова, 2018). Понятие может обозначать предмет, его свойство или отношение между предметами, каждый раз являясь «мыслью о признаках», прежде всего о существенных признаках изучаемого предмета или явления. Из этого следует, что переход к понятийному анализу возможен при более тщательном и как можно более полном изучении интересующей исследователя предметной области. «Понятие обретает свою полную и законченную форму лишь в процессе развития определений, лишь в составе развернутого теоретического изображения (курсив мой. — Н.Х.) известного комплекса явлений. Отдельные абстрактные определения составляют лишь моменты понятия, и понятие выражается только через их единство» (Философская энциклопедия, 1967).

От описания явления к формулировке проблемы и ее обоснованию на языке теории

Теоретическое обоснование проблемы является необходимым звеном в процессе ее разработки. История развития представлений о самоутверждении личности закономерным образом подготовила исследователей к тому, чтобы перейти от частных определений изучаемого явления к более общему, теоретически осмыслить накопленный несколькими десятилетиями материал. Важно учитывать диалектичность психологического знания, определяемую спецификой понятий психологии, в которых отражается «текучесть, пластичность, постоянная изменчивость, напряженность, многокачественность явлений душевной жизни человека, основным способом существования которой выступает развитие» (Анцыферова, 1988, с. 6).

Для осуществления теоретического анализа проблемы и построения концепции самоутверждения личности нами был использован ряд процедур научного познания в целях проведения субстратного, атрибутивного, функционального, структурного и генетического видов анализа. Результаты проведенного нами исследования подробно изложены в монографии (Харламенкова, 2007, с. 74–99).

На основе проведенного анализа, направленного на рассмотрение отдельных сторон самоутверждения личности, была предпринята попытка синтезировать полученные данные с целью построения теоретического знания об изучаемом феномене.

Известно, что теоретическая модель представляет собой систему положений, универсальных высказываний, которые обычно предваряются краткой формулировкой концепции.

Нами была предложена следующая формулировка авторской концепции: теория самоутверждения личности основана на том, что каждый человек испытывает потребность в ощущении собственной ценности. Эта потребность имманентно присуща Я и особенно актуальна в ситуациях угрозы потери идентичности и в периоды ее изменения. Причиной постоянной актуализации потребности в самоутверждении является системное изменение идентичности в процессе взросления. Механизмом самоутверждения является опосредствование Я с целью установления тождества, а его целью — получение подтверждения о собственной состоятельности, о том, что Я как автономная ценность существует (там же, с. 100).

Далее были сформулированы теоретические положения авторской концепции.

1. Предметом самоутверждения является ценность Я, которая дана человеку в представлениях о себе, самоощущении и самоотношении, в поведенческих стратегиях, т.е. выражается в когнитивных, эмоциональных и привычных коммуникативных характеристиках. Ценность Я — это результат оценки идентичности. Она может быть более или менее значительной, негативной или позитивной.
2. Ценность Я подвержена изменениям. Изменения могут иметь индивидуальный или общий характер. К индивидуальным изменениям относятся разнообразные более или менее сильные переживания, связанные с самооценкой, кардинально не меняющие идентичности и ее ценности. Общие изменения происходят с каждым человеком — обладателем ценности, и они кардинальны.
3. Теория самоутверждения личности основана на изучении универсальных (общих) изменений ценности Я, которые происходят в процессе взросления.
4. Обретение ценности Я проходит несколько этапов: этап интуитивного открытия Я, которое проявляется в смутных переживаниях чего-то нового, этап осознания нового и его квалификации в терминах, понятиях, оценках и этап подтверждения, или утверждения Я.
5. Этап подтверждения Я представляет собой самоутверждение личности, которое осуществляется с помощью определения ценности Я путем установления ею тождества с результатами собственной деятельности и деятельности других людей, выступающими для субъекта как значимые.
6. Результатом самоутверждения личности является получение признания, формирование чувства собственного достоинства и самоценности (там же, с. 100–101).

Раскрывая каждое положение, мы попытались отметить самое важное, а именно, что самоутверждение некорректно сужать до уровня поведенческой стратегии, сводить к его негативным проявлениям — доминированию, унижению Другого, рассматривать его с позиции адаптации личности к социальной среде. Кроме того, концепция самоутверждения личности была построена в соответствии с принципом развития и объясняла, как человек открывает новое знание о себе в процессе взросления и как это знание тестируется им путем сравнения, сопоставления, соотношения с другими ценностями. «Сравнение, сопоставление, опосредствование — процессы, которые наиболее точно отражают процедуру самоутверждения личности, открывшей себя и стремящейся к пониманию степени ценности найденного» (Харламенкова, 2007, с. 105).

Важное место в концепции отводится процессу самоутверждения личности, в ходе которого происходит актуализация разных стратегий утверждения Я. «Функционально самоутверждение осуществляется через три стратегии, которые связаны с решением разных задач личности. Этими тремя стратегиями являются самоотрицание, конструктивное самоутверждение и доминирование. Самоотрицание обнаруживает себя в самом начале открытия нового Я, т.е. в период смутных, едва осознаваемых самоощущений… Оно позволяет осуществить ориентировку, принять, интроецировать нормативное… действие в угоду другим, временно и быстро замещается доминированием, которое… выполняет защитные функции… Защита от воздействий, способных аннулировать ощущение собственной силы, имеет агрессивный, наступательный характер, охраняя Я от деструкций. При достижении стабильного состояния Я актуализируются конструктивные стратегии самоутверждения личности, обеспечивающие нормальный взаимообмен ценностями путем проективно-интроективных механизмов» (там же, с. 108).

В соответствии с нормативами проведения научного исследования была сформулирована альтернативная теория самоутверждения личности (там же, с. 108).

С момента разработки авторской концепции самоутверждения личности прошло более 15 лет. В течение этого времени она практически не пересматривалась; многие идеи, изложенные в работах 2000–2005 гг., не корректировались. Обратившись сегодня к этой теме и в целом принимая разработанную концепцию, мы готовы внести некоторые поправки в высказанные нами ранее суждения, прежде всего, для обоснования возможности рассматривать такое психологическое понятие, как «самоутверждение личности».

Нам представляется, что дополнительные соображения, комментарии, размышления, касающиеся природы самоутверждения личности, будет более уместно рассмотреть непосредственно в ходе проведения понятийного и терминологического анализа, который стимулирующим образом влияет на дальнейшее развитие научной мысли.

От теории к терминологическому и понятийному анализу

Употребление какого-либо слова в качестве понятия означает возможность выделения предмета или группы предметов по ряду характерных для них существенных свойств, признаков, функций и др. При этом выделение в предмете общего (универсального) предполагает абстрагирование от конкретного, индивидуального, частного, благодаря чему «понятие обычно характеризует не тот или иной отдельный предмет, а целый класс предметов, объединяемых тем или иным признаком» (Краткий словарь по философии, 1970, с. 238). Абстрагирование от конкретных свойств и признаков предметов не означает, что происходит уход от реальности, скорее наоборот, «чем глубже мы проникаем в предметы, их связи, чем богаче и содержательнее формирующиеся в этом процессе понятия, тем полнее и конкретнее становятся наши знания о действительности» (там же). Более того, «понятия существуют не уединенно, а связаны со всеми другими понятиями переходами, переливами в противоположные понятия, они находятся в вечном движении, развитии, и бесконечная сумма общих понятий в процессе, в тенденции совпадает с объективной истиной и дает конкретное в его полноте» (Философская энциклопедия, 1967, с. 315).

Термин — это название, обозначение какого-нибудь понятия в некоторой области знания, «слова или сочетания… значения которых определяются в контексте соответствующей научной теории (дисциплины) или вообще в какой-либо отрасли знания» (Философская энциклопедия, 1970, с. 225). Например, выделяя понятие самоутверждения и обосновывая его с философских позиций, мы специфицируем его в системе психологических понятий с помощью аналогичного термина. Возможно и так, что в некоторых областях психологии понятие «самоутверждение личности» обретает определенное содержание, раскрывающееся особым образом для этой сферы психологического знания, и тем самым приобретает статус термина. Мы, однако, полагаем, что в последнем случае соотношение понятия и термина «самоутверждение личности» более корректно. Тем не менее, попытку рассмотреть использование этого термина вне «тематического поля» психологии также считаем допустимой.

Работа с понятийным аппаратом науки — сложнейшая и крайне важная задача. А.Л. Журавлев и Е.А. Сергиенко, инициаторы подготовки и издания фундаментальных трудов, посвященных разработке понятий в психологии (Разработка понятий.., 2018, 2019), пишут: «Психологические понятия, с одной стороны, позволяют структурировать сверхсложную, многослойную психологическую реальность, часто текучую и ускользающую от статических определений. С другой стороны, психологические понятия в науке действительно, как “айсберг”, обозначая некоторый феномен или событие, содержат невидимые, не эксплицированные латентные знания и представления, теоретические конструкты, индивидуальные ориентиры в попытке понятийного осмысления психологии человека» (Журавлев, Сергиенко, 2018, с. 8).

В самом широком смысле слова «утверждение» означает укрепление позиций, уверенность в чем-либо, обоснование и доказательство того, что именно получает статус истины, подтверждается чьим-то опытом. Следуя данному определению, необходимо выделить предмет утверждения (таковым может быть положение, инструкция, закон и др.) и средство, т.е. приемы, механизмы, способы, позволяющие решить поставленную задачу, подтвердить правомерность использования утверждаемого закона (программы, плана). Разумно, с нашей точки зрения, учитывать не только то, что и каким способом подтверждается, но и достаточность доводов (критериев, доказательств, аргументов), позволяющих уверенно утверждать принимаемое решение, а также правила, сроки, область его применения, т.е. условия реализации.

Присоединение к слову «утверждение» приставки «само-» не препятствует нашим возможностям ориентироваться на выделенные выше критерии, однако оно существенно меняет смысловое наполнение того феноменологического пространства, которое мы обозначаем этим понятием. Интересно, что изменение структуры слова как бы само собой создает очевидный психологический контекст, упрощающий задачу исследователя.

В психологии понятие «самоутверждение» часто употребляют вместе со словами «идентичность», «Я», «личность». Это до некоторой степени верно, поскольку предметом самоутверждения является Я, т.е. совокупность представлений о себе, которые человек идентифицирует с собой. Способность к рефлексии возникает очень рано, в первые годы жизни, и в норме человек сохраняет свою идентичность в течение всей жизни, остается верным самому себе в детстве, юности, взрослости и старости. Каков же смысл самоутверждения, если идентичность остается стабильной во времени?

Дело в том, что в процессе созревания и взросления, в ходе адаптации к разным условиям жизни человеку приходится решать новые задачи — в каждом возрасте и в каждой социальной ситуации свои. В связи с этим он постоянно открывает в себе что-то ранее неизвестное, возможности и ограничения, качества, которые должны быть интегрированы в Эго. Проводя параллели, можно сказать, что происходит «формирование новых элементов индивидуального опыта» (Александров и др., 2015), ведущее к системному изменению идентичности, ее реорганизации.

Средством самоутверждения является включение человека в разные типы отношений (в том числе отношений Эго со внутренними объектами), а также сравнение, установление тождества между прежним и новым опытом, оценка успешности / неуспешности выполнения ролей и функций с помощью механизмов идентификации, проекции и интроекции. В этом сравнении и происходит самоутверждение личности, предполагающее принятие себя (своей идентичности) на очередном этапе взросления. Самоутверждение может быть конструктивным, когда человек сравнивает себя в прошлом и себя в настоящем, оценивая свои достоинства и недостатки, и неконструктивным, когда чувство собственного достоинства формируется благодаря переоценке (доминирование) или недооценке (самоотрицание) своих достижений и возможностей. С нашей точки зрения, самоутверждение — это верификация нового опыта, включенного в контекст индивидуального пространства личности с целью утверждения своей идентичности, ее сохранения и развития. Различия в стратегиях верификации «новой идентичности» (конструктивное самоутверждение, доминирование или отрицание) определяются не только уровнем социального интереса (по Адлеру), но и особенностями организации идентичности (диффузная или достигнутая).

Введение дополнительных критериев — достаточности доводов в пользу утверждения Я на новом этапе взросления и условий реализации достигнутой идентичности — усиливает аргументацию, используемую нами для выделения такого понятия, как самоутверждение личности. Достаточность доводов в пользу утверждения Я определяется рядом показателей, в том числе принятием идентичности, сохранением временной перспективы в оценке идентичности (т.е. связанностью представлений о Я в прошлом, настоящем и будущем), интеграцией идентичности (описанием себя без противоречий и пропуска существенных для личности характеристик), наличием в целом положительной самооценки.

Условиями реализации достигнутой идентичности являются успешность выполнения личностью разнообразных социальных ролей, проявление активности и смелости при включении в разные виды деятельности, способность апробировать новые личностные качества, сохраняя самобытность и индивидуальность, чувство собственного достоинства. Бездейственное самоутверждение связано со смещением внимания с самореализации в конструктивных взаимоотношениях с другими людьми на самолюбование или самоуничижение.

В понятии «самоутверждение» скрыт двойной смысл: «само» — это и предмет самоутверждения (эго-идентичность, Самость, самобытность), и способ, принцип функционирования идентичности, не только ее принятие, но и верификация, тестирование самой личностью в процессе реализации различных ролей с целью подтверждения самобытности, тождественности себе на новом этапе взросления.

Обобщая сказанное выше, выделим следующие существенные признаки самоутверждения личности:

• изменение идентичности личности в процессе взросления;
• процесс реинтеграции идентичности как имманентно присущая личности особенность, ее сущностная характеристика;
• верификация идентичности в ходе опыта путем включения в разные роли, в том числе и в отношения со внутренними объектами;
• установление тождества с собой (т.е. связей между Я в прошлом, Я в настоящем и Я в будущем) и подтверждение своей самобытности.

При завершении анализа понятия «самоутверждение личности» необходимо определить, какой смысл вкладывается в него в разных сферах научного, в том числе психологического знания, т.е. рассмотреть самоутверждение в качестве термина. В педагогике самоутверждение рассматривается с позиции «стремления индивида к достижению и поддержанию определенного общественного статуса, часто выступающего как доминирующая потребность» (Бим-Бад, 2002, с. 254), а в социологии — с позиции «стремления индивида к высокой оценке и самооценке своей личности и вызванного этим отношением поведения» (Социологический энциклопедический словарь, 1998, с. 311). В медицине самоутверждение трактуется как «стремление к завышенной самооценке, тенденция представить свою значительность, важную роль в происходящих событиях. Наблюдается у психопатических личностей параноического и истероидного круга, а также в рамках мегаломанических бредовых синдромов» (Блейхер, Крук, 1995, c. 480). Определение понятия самоутверждения в психологии практически идентично определению самоутверждения в социологии, однако акцент делается не на оценочных и поведенческих характеристиках, а на проявлениях ценности Я, индивидуальности человека, чувстве собственного достоинства (Харламенкова, 2007).

В разных направлениях психологии самоутверждение может трактоваться как стремление к поддержанию сверхценности Я, поведенческий навык, разотождествление Я с внутренними объектами, базовая потребность в саморазвитии и самореализации. В психотерапевтической практике самоутверждение личности в большей степени связано с развитием индивидуальной психологии А. Адлера и ее прикладных направлений. «Адлер видел главную проблему большинства пациентов в наличии у них ошибочной схемы апперцепции, обусловленной недостижимой и нереалистичной целью достичь превосходства над остальными. Одна из важнейших задач терапевта — помочь пациентам понять свой собственный жизненный стиль… Понимание себя означает умение видеть ошибки, которые человек делает, постоянно преодолевая обычные ежедневно возникающие трудности. Понимание себя помогает лучше понять мир и свое место в нем» (Фрейджер, Фейдимен, 2006, с. 139).

Целесообразность системного анализа понятий

Выделение существенных признаков предмета, который обозначается тем или иным понятием, помогает осмыслить, раскрыть его содержание. Дополнительной и очень важной мерой в уточнении понятий является анализ близких по смыслу слов, терминов, категорий.

С нашей точки зрения, самоутверждение следует рассматривать в системе таких понятий, как самопредъявление, самораскрытие, самовыражение и самоопределение. Отдельной задачей является поиск тождества и различий между самоутверждением, самоактуализацией и самореализацией.

Показано, что самопредъявление, самораскрытие и самовыражение схожи, поскольку каждое из них имеет отношение к знанию личности о себе, т.е. ее информированности об эго-идентичности, однако в первом случае эти знания часто сознательно искажаются для достижения прагматических целей, во втором они принимаются как таковые и правдоподобно предъявляются партнеру по общению, а в третьем — осознаются и раскрываются с помощью механизма обратной связи (Харламенкова, 2007, с. 70–71). «Анализ показал, что в отличие от самопредъявления самораскрытие, самовыражение и самоопределение понимаются как процессы, с помощью которых личность осуществляет самопознание: в самораскрытии — через отношение к ней другого человека, в самовыражении — через продукты взаимодействия и деятельности, в самоопределении — посредством установления социальной позиции. Предметом самораскрытия являются потребности и мотивы, предметом самовыражения — достижения, предметом самоопределения — социальные роли» (там же, с. 71).

Несколько иным нам представляется смысл понятий самореализация, самоактуализация и самоутверждение. Анализируя категорию самореализации, можно отметить, что она нередко понимается и как самовыражение, и как самоутверждение. Думается, что самореализация — это то, насколько человек ощущает себя состоявшимся при решении задач определенного возраста. Предметом самореализации являются дарования, способности, таланты. Самоутверждение определяется как убежденность человека в том, что он чего-то стоит, обладает определенной ценностью и что эта ценность — его эго-идентичность. Изменение ценности Я стимулирует человека к ее утверждению, которое создает уверенность в силе собственного Эго.

Самореализация и самоутверждение рассматриваются нами как механизмы развития личности. «Предметом первого являются способности и дарования, а предметом второго — ценность собственного Я… саморелизация будет обнаруживаться в ощущениях собственной компетентности, а самоутверждение — в ощущениях собственной значимости» (там же, с. 72). Несмотря на выявленные различия, самоутверждение и самореализация имеют тенденцию к частичному совпадению при рассмотрении этих процессов в соотношении со стремлением личности к самоактуализации. Любое определение самоактуализации обязательно предполагает и самореализацию, и самоутверждение, поскольку это стремление проявляет себя в желании человека расширять свой опыт, свое Я, а также в стремлении сохранять целостность эго-идентичности.

Анализ системы понятий и терминов сопутствует развитию теоретического знания о той или иной предметной области и стимулирует развитие нового научного знания.

Перспективы исследования: накопление фактов или реконструкция знания?

Иногда складывается ложное мнение, согласно которому обращение к анализу научных категорий препятствует движению вперед, мешает формулировке новых идей и гипотез. Создается впечатление, что используемые исследователем понятия выполняют ограничительную роль, сужают область «побочных продуктов», которая практически всегда обнаруживается в ходе проведения исследования. Опровергая это мнение, П.В. Копнин писал: «Движение мысли может застопориться не потому, что оно определяется категориями, а, наоборот, потому, что отсутствуют категории, которые в сложившейся научной ситуации могут определить возможный путь развития мысли, способ синтеза данных опыта и понятий» (Копнин, 1974, с. 465).

Можно допустить, что дальнейшая разработка понятий будет осуществляться по пути накопления фактов, расширения перечня существенных признаков, их дифференциации и иерархической организации, построения более строгих границ предметной области исследования. Думается, что эта исследовательская стратегия действительно имеет право на существование, но при условии проведения теоретико-эмпирических и экспериментальных исследований, в рамках которых только и может создаваться и развиваться новое научное знание. При обсуждении методологически трудной, но крайне важной фундаментальной проблемы эволюционного развития психологии Н.Е. Максимова и И.О. Александров обращаются к эволюционной эпистемологии Я.А. Пономарева и доказывают ее эвристическую ценность, подтверждают актуальность высказанных им идей относительно создания экспериментальной методологии (Максимова, Александров 2016а, б). Вслед за Пономаревым авторы отмечают, что «становление и развитие психологии как научной дисциплины… привело к противоречию между методологическими основаниями психологии, созданными в философской теории познания, и принципиально новыми целями, которые могут быть достигнуты только в исследовании…» (Максимова, Александров 2016а, с. 6). Разрыв между методологией исследования и теоретико-эмпирическими задачами, а иной раз и между концептуальными теоретическими положениями, с одной стороны, и эмпирическими гипотезами, с другой, способствовал и продолжает способствовать появлению множества артефактов, угроз внутренней, внешней и конструктной валидности.

Предлагаемая Я.А. Пономаревым экспериментальная методология (ЭМ) и абстрактно-аналитическая психология (ААП), основные положения которых системно представлены в работах Н.Е. Максимовой и И.О. Александрова, создают «условия для формирования траектории эволюционного развития психологии как суверенной научной дисциплины» (Максимова, Александров, 2016б, с. 5). Раскрывая особенности предмета и объекта исследования в ААП и их онтологический статус в соответствии с новыми требованиями методологии, а также другие особенности ЭМ, авторы показывают, что при таких условиях проведения научных разработок развитие нового знания может происходить благодаря конструированию целостной системы исследования, начиная с его методологии до передачи результатов научному сообществу (там же, с. 15).

Соглашаясь с этой позицией, мы полагаем, что понятийный аппарат психологической науки может закономерным образом реконструироваться не только благодаря целенаправленной «работе» ученых с категориями и понятиями, но и в ходе проведения научных исследований по правилам, исключающим разрыв между методологией, теорией и эмпирической верификацией гипотез и позволяющим самим исследователям (в том числе и экспериментаторам) разрабатывать методологию научной психологии.

Заключение

Более 30 лет назад в Институте психологии АН СССР (в настоящее время Институт психологии РАН) было принято решение о подготовке фундаментального труда, посвященного анализу категорий материалистической диалектики в психологии (Категории.., 1988). Фактически обсуждалась проблема применения категорий философии в другой области знания — в психологии. Одним из рецензентов этой книги был Е.П. Никитин — советский, российский философ, занимавшийся проблемами моделирования, научного объяснения, обоснования и многими другими вопросами, имя которого мы упоминали в самом начале статьи в связи с рассматриваемой в ней тематикой.

Нельзя не отметить, что идея разработки проблемы самоутверждения личности принадлежала Е.П. Никитину, в соавторстве с ним нами был написан ряд статей и книга. Сопоставляя основные принципы подготовки этих публикаций с современными тенденциями развития психологии, которая обретает все большую суверенность, отметим, что в наших совместных исследованиях конца 1990-х годов философские и психологические идеи были представлены в так называемом разделенном единстве: прослеживалась историческая логика разработки этой проблемы в обеих науках при сохранении ее специфики и в философии, и в психологии.

Сегодня психология остается преемницей традиций, сложившихся за 140 лет ее развития как самостоятельной науки, и одновременно продолжает инициировать создание собственных теорий, оригинального подхода к эксперименту, методологических принципов исследования. Это значит, что проблема самоутверждения может рассматриваться не только в связи с исследованием отдельной личности или группы людей, но и при изучении проблемы становления отдельной научной дисциплины, например, психологии, сохраняющей и развивающей свою аутентичность.

Литература

1. Александров Ю.И., Горкин А.Г., Созинов А.А., Сварник О.Е., Кузина Е.А., Гаврилов В.В. Консолидация и реконсолидация памяти: психофизиологический анализ // Вопросы психологии. 2015. № 3. С. 133–144.
2. Альберти Р., Эммонс М. Самоутверждающее поведение. СПб: Академический проект, 1998.
3. Анцыферова Л.И. Материалистическая диалектика и психологическая наука (Вместо предисловия) // Категории материалистической диалектики в психологии. М.: Наука, 1988. С. 3–21.
4. Асмус В.Ф. Понятие // Избранные философские труды. Т. I. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1969. С. 281–300.
5. Барсукова О.В., Усепова А.Ю. Психологическое содержание понятия «самоутверждение» // Новая наука: Теоретический и практический взгляд. 2016. Т. 4. № 3 (75). С. 84–86.
6. Бим-Бад Б.М. Педагогический энциклопедический словарь. М.: Большая российская энциклопедия, 2002.
7. Блейхер В.М., Крук И.В. Толковый словарь психиатрических терминов. Воронеж: НПО «Модэк», 1995.
8. Воденко К.В., Буркина Л.С. Креативность и творчество в структуре социокультурных процессов: девиантное самоутверждение личности в эпоху массовой культуры // Социально-гуманитарное знание. 2014. № 11. С. 94–100.
9. Гулыга А. Кант. М.: Молодая гвардия, 1977.
10. Журавлев А.Л., Сергиенко Е.А. Современные понятия в психологической науке: попытка анализа // Разработка понятий современной психологии / Отв. ред. Е.А. Сергиенко, А.Л. Журавлев. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2018. С. 5–60.
11. Запорожец И.Ю. Самоутверждение в дошкольном возрасте как начальная форма самореализации растущего человека // Мир психологии. 2010. № 3 (63). С. 231–240.
12. Казанская В.Г., Соловьев А.С. Формирование профессионального самоутверждения студентов в условиях теоретического обучения и на практике // Вестник Ленинград. гос. ун-та им. А.И. Пушкина. 2015. Т. 5. № 1. С. 28–39.
13. Кант И. Соч. В 6 т. Т. 4. Ч. 1. М.: Мысль, 1965.
14. Категории материалистической диалектики в психологии / Отв. ред. Л.И. Анцыферова. М.: Наука, 1988.
15. Коваль Н.А., Малыгина Ю.А. Самоутверждение ребенка в дошкольном возрасте: сущность, подходы, содержание // Известия Воронеж. гос. ун-та. 2015. Т. 2 (267). С. 205–208.
16. Козырев К.А. Влияние исследовательской деятельности на самоутверждение учащихся // Ученые записки Педагогического института СГУ им. Н.Г. Чернышевского. Сер. «Психология. Педагогика». 2010. № 3. С. 108–116.
17. Копнин П.В. Гносеологические и логические основы науки. М.: Мысль, 1974.
18. Краткий словарь по философии / Ред. И.В. Блауберг, П.В. Копнин, И.К. Пантин. М.: Политиздат, 1970.
19. Кривец Е.А. Традиционная культура коптов в глобальном мире: адаптация и самоутверждение // Труды Института востоковедения РАН. 2018. № 9. С. 91–108.
20. Лобанов А.П., Чижевская А.С. Самоутверждение и самоотношение полезависимых и поленезависимых подростков // Адукацыя i выхаванне. 2019. № 4 (328). С. 26–32.
21. Максимова Н.Е., Александров И.О. Возможная траектория эволюционного развития психологии. Часть I. Экспериментальная методология как способ создания нового психологического знания в исследовании // Психологический журнал. 2016а. Т. 37. № 1. С. 5–15.
22. Максимова Н.Е., Александров И.О. Возможная траектория эволюционного развития психологии. Часть II. Организация предметной области психологии // Психологический журнал. 2016б. Т. 37. № 2. С. 5–18.
23. Моисеева О.А. Социальное самоутверждение как компонент социальной компетентности старшеклассников // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. 2010. № 8. С. 303–306.
24. Нельсон-Джоунс Р. Теория и практика консультирования. СПб: Питер, 2000.
25. Никитин Е.П. Духовный мир: органичный космос или разбегающаяся вселенная? М.: Российская политическая энциклопедия, 2004.
26. Никитин Е.П., Харламенкова Н.Е. Проблема самоутверждения личности в философии и психологии (к истории проблемы) // Вопросы философии. 1995. № 8. С. 73–91.
27. Никитин Е.П., Харламенкова Н.Е. Самоутверждение человека // Вопросы философии. 1997. № 9. С. 96–117.
28. Никитин Е.П., Харламенкова Н.Е. Феномен человеческого самоутверждения. СПб: Алетейя, 2000.
29. Ницше Ф. Соч. В 2 т. М.: Мысль, 1990. Т. 2.
30. Панькова Н.В. Вербальная агрессия подростков: самозащита или самоутверждение // Молодой ученый. 2014. № 5 (64). С. 457–459. URL: https://moluch.ru/archive/64/10325 (дата обращения: 17.10.2020).
31. Подымова Л.С., Долинская Л.А. Самоутверждение педагогов в инновационной деятельности. М.: Прометей, 2016.
32. Разработка понятий современной психологии / Отв. ред. Е.А. Сергиенко, А.Л. Журавлев. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2018.
33. Разработка понятий современной психологии. Т. 2 / Отв. ред. А.Л. Журавлев, Е.А. Сергиенко, Г.А. Виленская. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2019.
34. Рау Н.А. Возможности педагогического моделирования в уточнении категории «самоутверждение» // Инновационная наука. 2016. № 6 (2). С. 250–252.
35. Рябиченко Т.А. Ассимиляция или интеграция: роль ценностей «самоутверждение» // Социальная психология и общество. 2016. Т. 7. № 3. С. 93–104.
36. Сергиенко Е.А. Модель психического как парадигма познания социального мира // Психологические исследования. 2014. Т. 7. № 36. С. 6. URL: http://psystudy.ru (дата обращения: 15.10.2020).
37. Социологический энциклопедический словарь / Под ред. Г.В. Осипова. М.: Инфра-М–Норма, 1998.
38. Философская энциклопедия. Т. 4. Понятие / Гл. ред. Ф.В. Константинов. М.: Советская энциклопедия, 1967. С. 311–316.
39. Философская энциклопедия. Т. 5. Термин / Гл. ред. Ф.В. Константинов. М.: Советская энциклопедия, 1970. С. 225.
40. Фрейджер Р., Фейдимен Дж. Личность. Теории, упражнения, эксперименты. СПб: Прайм-Еврознак, 2006.
41. Харламенкова Н.Е. Самоутверждение личности: введение в проблему // Психология личности в условиях социальных изменений / Под ред. К.А. Абульхановой-Славской, М.И. Воловиковой. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 1993. С. 37–44.
42. Харламенкова Н.Е. Способность отказывать в просьбе как психологический механизм самоутверждения личности // Сознание личности в кризисном обществе / Под ред. К.А. Абульхановой-Славской, А.В. Брушлинского, М.И. Воловиковой. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 1995. С. 146–155.
43. Харламенкова Н.Е. Самоутверждение подростка. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2007.
44. Харламенкова Н.Е. Психологический смысл понятия «компенсация» в истории науки и в современных исследованиях // Разработка понятий современной психологии / Под ред. А.Л. Журавлева, Е.А. Сергиенко. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2018. С. 592–616.
45. Шешукова О.И., Антонов А.Б. Самоутверждение как способ самореализации личности, общества, государства // Гуманитарные научные исследования. 2015. № 1–2 (41). С. 32–36.
46. Шопенгауэр А. Пол. собр. соч. Т. 1 / Пер. и ред. Ю.И. Айхенвальда. М.: Типолитография Товарищества «И. Н. Кушнерев и Ко.», 1900.
47. Alayi Z., Khamen A. B. Z., Gatab T. A. Parenting style and self-assertiveness: effects of a training program on self-assertiveness of Iranian high school girls // Procedia Social and Behavioral Sciences. 2011. V. 30. P. 1945– 1950. doi: 10.1016/j.sbspro.2011.10.378.
48. Bayraktar O., Fidan Y., Sencan H. The Effect of individual assertiveness and effective communication behaviors of education managers on distributed leadership perception of teachers // Journal of History Culture and Art Research. 2018. V. 7 (5). P. 396–420. doi: 10.7596/taksad.v7i5.1918.
49. Dorland’s Illustrated Medical Dictionary. 32th Ed. Philadelphia, PA: Saunders–Elsevier, 2012.
50. Fang L., Hsiao L.-P., Fang S.-H., Chen B.-C. Effects of assertiveness and psychosocial work condition on workplace bullying among nurses: A cross-sectional study // International Journal of Nursing Practice. 2020. V. 26. Iss. 6. e12806. doi: 10.1111/ijn.12806.
51. Hensing G., Spak F., Thundal K. L., Ostlund A. Decreased risk of alcohol dependence and/or misuse in women with high self-assertiveness and leadership abilities // Alcohol and Alcoholism. 2003. V. 38 (3). P. 232– 238. doi: 10.1093/alcalc/agg058.
52. Lewin K. Time perspective and morale // Civilian Morale. Second Yearbook of the Society for the Psychological Study of Social Issues / Ed. by J. Watson. J. Cornwall. N.Y.: Cornwall Press, 1942. P. 48–70.
53. Lewin K., Dembo T., Festinger L., Sears P. Level of aspiration // Personality and the Behavior Disorders / Ed. by J. Hunt. N.Y.: Roland, 1944. P. 333–378.
54. Martinez M.D.V., Justicia F.J., de Haro E.F. Teacher assertiveness in the development of students’ social competence // Electronic Journal of Research in Educational Psychology. 2016. V. 14 (2). P. 310–332. doi: 10.14204/ejrep.39.15078.
55. Moon M.J. Factors influencing depression in elderly people living at home // Journal of Korean Academy of Nursing. 2010. V. 40 (4). P. 542–550. doi: 10.4040/jkan.2010.40.4.542.
56. Razmjouyi M., Refahi Z., Sohrabi N. Investigation of the mediating role of self-assertiveness in the relationship between cognitive emotion regulation and marital adjustment // Science and Education. 2017. Iss. 1. P. 49–54. doi: 10.24195/2414-4665-2017-1-8.
57. Sala L., Saintecatherine L. Assertiveness, emotional regulation and social phobia: A preliminary study // Annales Medico-Psychologiques. 2012. V. 170 (1). P. 43–47. doi: 10.1016/j.amp.2011.11.011.
58. Santora J.C. Assertiveness and effective leadership: Is there a tipping point? // Academy of Management Perspectives. August. 2007. V. 21 (3). P. 84– 86. doi: 10.5465/AMP.2007.26421241.
59. Wachs S., Wright M. F., Sittichai R., Singh R., Biswal R., Kim E. M., Yang S., Gamez-Guadix M., Almendros C., Flora K. Associations between witnessing and perpetrating online hate in eight countries: The buffering effects of problem-focused coping // International Journal of Environmental Research and Public Health. 2019. V. 16 (20). 3992. doi: 10.3390/ijerph16203992.
60. Wolpe J. Psychotherapy by reciprocal inhibition. Palo Alto, CA: Stanford University Press, 1958.
61. Yajima M., Asakawa Y., Yamaguchi H. Contents and construct of subjective enjoyment of community-dwelling elderly people performing physical activities// Journal of Physical Therapy Science. 2013. V. 25 (2). P. 207– 209. doi: 10.1589/jpts.25.207.
62. Yuste J., Saneiro M. M., del Campo E. Relationship between type and number of school sanctions with adaptation and self / hetero assertiveness // International Journal of Developmental and Educational Psychology. 2011. V. 3 (1). P. 521–530.

Статья подготовлена по Госзаданию № 0138-2021-0005.

Источник: Харламенкова Н.Е. Самоутверждение личности: от термина к понятию // Разработка понятий современной психологии. Т. 3 / Отв. ред. А.Л. Журавлев, Е.А. Сергиенко, Н.Е. Харламенкова, Г.А. Виленская. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2021. С. 444–472. DOI: 10.38098/thry_21_0439_13

Фото: Петр Морозов, Институт психологии РАН.